Что такое культуроведение?

Однако культурных феноменов — велико множество. Их объединяют художественные стили Вот австрийский искусствовед и философ культуры Ганс Зедльмайр в книге «Утрата середины» пишет «Иератическое романское искусство смотрит на вещи «надмирным оком», и ему грозит оцепенение, подобие тому, как монотонная молитва может превратиться бессмысленное бормотание. Готика и Ренессанс-ба­рокко живут всеми своими чувствами, совокупно участвующими в постижении возвышенной реальности.» Опасность иератических эпох — мумифицированность, схематизм; опасность готики — красивость, игрушечность, «фотографичность» в изображении человеческого тела, а также сухость, доктринерство, истонченность».

Может быть, культуроведение призвано анализировать феномены искусства? Вот французский исследователь Ипполит Тэн толкует скульптуру: «Глядя и Сивилл и на Добродетели Рафаэля, на микеланджеловых Адамов и Ев, мы невольно мыслим о героических или светлых фигурах первобытного человечества, о т девах, дочерях земли и рек, которых большие глаза впервые отражали в себе лазурь родного неба, о богатырях, которые дущили хищных львов собственными руками. После такого зрелища мы готовы думать, что дел наше теперь покончено, что выше этого мы уже ничего не найдем... Венера Милосская, мраморы Парфенона, голова царственной Юноны по­кажут нам природу более высокую и чистую...»

Может быть, культуроведение — это и есть срав­нительные биографии великих стилей? О том, чтобы написать такую историю, мечтал О. Шпенглер. Одна­ко разве культура распадается на множество относи­тельно целостных тенденций, стилей? Она сохраняет и собственный синкретизм. Задача культуроведения, стало быть, не исчерпывается анализом различных культурных эпох. Она пытается осмыслить законо­мерности культурного процесса. Что такое культура как феномен? Как она соотносится с природой? Что обусловливает социодинамику? Можно ли выстроить иерархию культур? Каковы связи между культурой и цивилизацией? Возможна ли общепланетарная куль­тура?

В этом смысле культуроведение — это систематизи­рованное знание о культуре как специфическом и уникальном феномене. Речь, стало быть, может идти не о нанизывании различных святынь и символов культуры, которые рождались в разные эпохи. Такой вариант культурологии можно вычитать в романе Гер­мана Гессе «Игра в бисер». «Мастера игры в бисер» используют в качестве фигур не шахматы и шашки, а теоремы геометрии, библейские заповеди, политичес­кие принципы, музыкальные темы и формы, литера­турных персонажей и мифических героев».

Во втором значении культуроведение — это теория культуры. Она становится объектом научного пости­жения как некий самобытный и универсальный фено­мен. В самом деле, нет такого народа на земле, кото­рый не создал бы своего варианта культуры. Стало быть, за множеством локальных культур следует раз­глядеть общий процесс, без которого невозможны культурно-исторические типы. На этой мысли настаи­вал русский философ В.С.Соловьев.

Но возможен и третий вариант культуроведения. Оно может быть осмыслено как междисциплинарная метатеория. Иначе говоря, через культуру, которая обеспечивает глубокое погружение в мир психологии людей и народов, можно показать действие механизмов истории, сокровенные тайны человеческого бытия, приоткрыть завесу над совокупным творчест­вом людского рода.

В этом случае именно культура, а не идеолог экономика или политика окажется эвристическим средством постижения мира. Обратимся к иллюстрациям. Античная культура достигла огромных высот. уж человеческий дух поднялся к столь блистательным вершинам, что может нарушить плавный и глубинный расцвет культуры. Но вот произошло падение Рима древнего мира. Можно, разумеется, предложить простейшее объяснение. Это произошло из-за нашествия варваров. Но отчего цитадель не устояла? Почему варваризация оказалась столь губительным фактором?

Возможно, разумеется, и иное объяснение. Изжили себя формы собственности, которые были распространены в античности. Рождалась другая эпоха хозяйственного устройства. Но так ли всесильны механизмы» экономики? Действительно ли они способны радикально преобразовать культурный уклад? Неужели сама культура должна пасть, чтобы открыть шлю для нового исторического творчества? Можно ли r латать, что в формах экономических отношений гнездится зерно будущих культурных нововведений?

Попробуем взглянуть на ситуацию через культур ведение. «Но вместе с тем это падение в свете истории нашего времени учит нас не только о смертно культуры, не только о том, что культура переживает моменты зарождения, расцвета и умирание, но так и о том, что культура есть начало вечности».

Наверное, глубоко прав Н.А.Бердяев: чтобы по» культуру, нужно рассматривать ее динамически и проникнуть в ее роковую диалектику. Здесь рождаются откровения, выходящие за рамки узкой культурологии. Оказывается, к примеру, что в прямолинейные учения о прогрессе никуда не годятся не выдерживают никакой критики. Возникают и не общеисторические прозрения: возможно, были такие лики культуры, по сравнению с которыми последующие времена обозначают лишь возврат к прошлому?

Еще иллюстрация. Многие исследователи пытал понять, почему именно в Европе родился капитализм. Ответ на этот вопрос немецкому историку и социологу пришлось искать в мире культуры. Он видел генезис капитализма в протестантском этосе, особой настроенности людей. Протестантский этос — это своеобразный комплекс ценностных, жизненных и практических установок. Он возник в XVI в., кот, начался пересмотр средневековой культуры в соответствии с потребностями нарождающейся буржуазии.

М.Вебер оспорил привычные для нас положения Маркса о происхождении капитализма как результате появления частной собственности. Чтобы осознать си­туацию, которая сложилась сейчас в России, неплохо бы обратить внимание на некоторые немарксистские ходы мысли, получившие признание во всем мире. По мнению Вебера, чтобы понять, отчего происходят об­щественные сдвиги, надо вообще выйти из сферы эко­номики и политики в широкую сферу человеческих предпочтений, культурных установок.

Попробуем вслед за Вебером разобраться: почему именно в Европе в конкретный миг ее истории обра­зовался капитализм? Оттого, что появилась частная собственность? Ничуть не бывало: она существовала и прежде. Сложился, наконец, рынок? Да это вообще древнейшее достояние человечества. Может быть, ши­рокое распространение банков, как в современной России? Нет, нечто подобное существовало в Вавило­не, Египте, в средиземноморских государствах далеко­го прошлого, средних веков и нового времени. Однако этого не случилось.

Фактически для рождения капитализма недоставало только одного компонента. Особой психологической на­строенности людей и специфических этических правил. Они-то как раз и родились вместе с протестантизмом, с разновидностью христианства, которая возникла в пери­од Реформации. Нравственные предпочтения людей той поры, их жизненные правила получили название — про­тестантский этос... У людей появились святыни, которые определяли их повседневное поведение.

«Современный человек, дитя европейской культу­ры, — отмечает М.Вебер, — неизбежно и с полным основанием рассматривает универсально-исторические проблемы с вполне определенной точки зрения. Его интересует прежде всего следующий вопрос: какое сцепление обстоятельств привело к тому, что именно на Западе, и только здесь, возникли такие явления культуры, которые развивались — по крайней мере, как мы склонны предполагать — р направлении, полу­чившем универсальное значение».

Однако, в самом ли деле универсальное значение? Сегодня процесс модернизации, то есть преобразова­ния мира по западному образцу, наиболее успешно проходит в Дальневосточном регионе, объединенном общими цивилизационными чертами. Теперь уже об-Щепризнано, что «экономическое чудо» сначала Япо­нии, затем Южной Кореи, сегодня Китая и других сопредельных обществ связано с конфуцианско-будциН скими ценностями этих обществ, которые — в отличи от того, что только что сказано вслед за Вебером -оказались отнюдь не противопоказаны социальному} экономическому динамизму.

Означает ли это, что закономерности историческ процесса надо искать не в культуре? Риккерт считал, Веберу удалось бы найти ответы на многие вопро если бы он создал «генерализирующую науку о культ ре». Вопросов для такой культурологии множество. «П чему только на Западе еще за несколько столетий до н„ начался процесс возникновения современной науки с специфическими особенностями — рациональным док зательством в геометрии, математическим обоснован естествознания, рациональным экспериментом, Праг тической историей и тл. и т.п.? Ведь в древнем Вави не и Египте, в Индии и Китае также существов наука; она накопила массу фактических наблюдений однако, была лишена указанных особенностей, поя шихся отчасти в древней Грецид, а отчасти в эпоху рождения. Как объяснить это?».

Скажем и о других жгучих современных проблем Американский политолог Самуэль Хантингтон напс тал статью, которая сейчас обсуждается во всем ми{ Исследователь полагает, что судьбы XXI века впрям) зависят от культурологии. Грядет столкновение ций лизаций, которое будет определять перспективы мщ Так ли это? Чтобы ответить на эти вопросы (проблем столкновения цивилизаций в нашей книге посвящев специальная глава), надо разобраться, что такое лизация, как она развивается, в чем обнаружив механизмы культурной идентичности и т.д.