Щупальца Цныра.

Жгаг-Гер.

Острый укол пронзил все существо и, надев его на незримый крючок, выдернул из тьмы небытия.

Во рту что-то копошилось, вдруг извергнув прямо на язык сгусток вонючей слизи. Резкое, настойчивое движение тюремщика и, сомкнутые цепкой хваткой паука, челюсти эльфа плотно сомкнулись.

К глотке подкатился рвотный комок, и организм сделал рефлекторный глоток, отправив паучью дрянь в свои недра.

- «Почему я здесь? Где я? Отчего так темно? Где… Иррада… Иррадушка?» - разум Ерртора блуждал в абсолютной липкой тьме, одурманенный угаром паучьего яда, тыкаясь в ничто, но все же стараясь обрести ясность.

Из забытой, нереальной, будто никогда не случавшейся, жизни всплыли обрывки фраз и рваные, обглоданные куски призрачных миражей воспоминаний.

- …Поиграем… - гулким, как набат, растянутым звучанием озарилась картина золотого всадника, сидящего на золотом драконе, окруженных бесчисленным воинством Зираиды в тайном, уничтоженном, но воскресшем городе…

- Смотри, доиграешься, всадник! Смерть иногда позволяет себя гладить по шерстке, но только для собственного удовольствия, - могучий голос крылатой подруги, дрогнув, развеялся в пустоте.

Смазанные черные лица трех Лордов… Вспышка Иша, маяком вернувшая память.

- Ссенр! – Ерртор вспомнил очертания огромного подземного зала. Два столба-пьедестала, на которых под магией Ануши лежат его меч Шерк и кинжал Ишь. – Я пленник! – обожгло сознание явью. – Вечный пленник…

Эльф инстинктивно бросился к Фару, но она оказалась столь же пуста, сколь и Ануши. Паук-тюремщик Улж исправно творил кровавый долг, испивая силу пленника, взамен наполняя его «питательными отбросами» паучьего естества. – «Хлебатель Чуры…!» - Ерртору стало омерзительно противно.

- Зачем ты привел меня в чувство, Улж? – Ерртор искал выход и аккуратно, чтоб не спугнуть, послал видение налобного амулета Скраба в блуждание по погруженной в недвижную тьму пещере, пытаясь найти своего безвременного карателя.

- Лорд Ссенр, приказал разбудить Лорда Шашира, - тихий шелест голоса Улжа раздался откуда-то сверху.

Скраб уловил мимолетное, на первый взгляд зыбкое, но казавшееся очень глубоким уважение, когда паук произносил его имя.

- Лорд гнева и муки возжелал, дабы твои очи, пленник, зрели ужас будущей пытки, а разум трепетал и покорялся, - слова Улжа звучали уверенно и ровно.

Скраб скользнул незримым жгутом точно в рассудок паука. Жесткий, липкий, плетущийся и тянущийся клубком паутины, он не пускал в себя магию амулета.

- Твои попытки напрасны, сияющий Лорд. Наша закрытость – вот причина, по которой властители приблизили наше племя к их крови и служению. Эльф потерпел маленькое поражение, но не сдался.

- Я не хотел тебе вреда. Я старался только побольше о тебе узнать, - слова оправдания прозвучали не слишком убедительно.

Внезапно Скраб наткнулся в уже обшаренном темном пространстве каземата на пустоту. Ее сгусток, не имеющий никаких чувствительных для древнего амулета показателей, в отличии от стен, воздуха и прочих предметов, просто висел в нескольких метрах от пленника и немного покачивался из стороны в сторону, будто переминаясь с ноги на ногу.

- Намерения Лорда, пока он пленник, не имеют для Улжа и его потомства никакого значения, - бесстрастно прошелестел паук.

- «Пока он пленник? Реверанс в мою сторону? С какой стати?» - Ерртор немного оживился. – «Ну-ка… ну-ка… Подберемся поближе».

- То есть, если я перестану быть пленником, то ты мне покоришься? – Ерртор разыгрывал из себя простака.

- Лорд перестанет быть пленником, если только повергнет Лорда Ссенра, но кровеславный Властитель приказал Улжу пытать, высасывать и лишать сил золотого пришельца, значит у того не будет возможности воспротивить свою силу Лорду, следовательно…

- А-а-а, - понимающе протянул Ерртор, прерывая затянувшуюся логическую липкую нить рассуждений паука. - Я понял. Лорд не такой дурак, чтобы дать мне шанс вышибить ему мозги, поэтому ты высосешь мои. Верно?

Попытка пошевелить пальцами и двинуть телом была еще менее удачная, чем при первом «пробуждении».

- Отчасти. Если только Лорд не бросит Лорду, - паук оказался на редкость разговорчивым созданием, но его слова как ножом отсекли, когда на далекой стене, в том же месте, что и ранее, медленно начал разгораться бледно-зеленый овал, наполняя вечную ночь пещеры различимыми штрихами реальности.

Пустота, улавливаемая Скрабом, и все более интригующая Ерртора, бесшумно, пролетев по воздуху, скользнула в дальний угол, растворившись в камне.

- «Паучка, видимо, Ссенру мало. Он ко мне еще и наблюдателя подпихнул. Боится мразь… Уважает…»

Бледное свечение овала переросло в яркий свет, и грань жидкого каменного зеркала пересекли все те же два Труна со спиральными посохами, темный Лорд, и плетущееся за ним какое-то непонятное, напоминающее плоского, очень неуклюжего жука, существо.

Процессия приблизилась. Расширенные бледные зрачки Ссенра сверкали холодной стальной злобой в желтом свете посохов волхвов. На сей раз облаченный в полированную, черную, украшенную росчерками мерцающих серебряных молний, броню с накинутым на плечи длинным густо-серым плащом, Ссенр молча протянул руку.

В ней блеснул стержень Лгурда, и с шипящим треском в грудь Ерртора вонзился пучок жал тонких нитевидных молний.

Тело всадника не в силах сдержать муки взорвалось криком. Боль стянула сердце шипованным жгутом и, придушив на мгновенье горло, нанизала мозг на тысячи раскаленных спиц.

- У меня новый Лгурд, - кривая ухмылка, которую не видел отброшенный в полубессознательное состояние обожженный разум Ерртора, растянула узенький рот Лорда. – В прошлый раз, ничтожный, ты мне испортил сладостный Шакул, праздник произнесения моего имени над высшим кубком кровей Зираиды! Я не вкусил в полной мере трепетания и уничижения вассалов, присягнувших мне в триединстве. Я думал о тебе! – и следующий разряд со стержня полоснул по груди Ерртора, заставив эльфа вновь закричать.

- О-о-о! Мне нравится песня твоей боли. Оказывается, она так ласкает слух! Ни одни певцы мук Зираиды так не возносят стонов! Да! Ты будешь моим первым певцом! Правда, подземным. Очень глубоко подземным! Ша-ша-ша! – Ссенр развеселился.

- Подойди ближе, упырь кровососущий, - прохрипел Ерртор сквозь стиснутые зубы, и руна Иша на правой щеке эльфа залилась зеленым светом, - я шепну песню тебе на ушко.

- Как ты обращаешься к своему великодушному Властителю, начинающий гнить покос! – вскипел яростью Лорд и полоснул по Ерртору еще раз.

- «Дрел» - инстинктивно вспыхнула мысль в разуме эльфа, призывая золотую броню доспехов, но, скованная, овитая паутиной Улжа, она лишь дернулась на теле, не в силах развернуть магической чешуи.

Разряд вонзился в грудь еще раз, оставив в золотом костюме уже несколько десятков прожженных, дымящихся и источающих аромат горелого мяса, дыр. Ерртор стиснул нервы остатками воли и обронил лишь короткий стон.

- Ты опять хочешь мне все испортить?! Ну, да ладно. Я в благом расположении, мой ток крови насытила влага из свежевскрытых артерий двух Шуни с очень приятным привкусом истерии и страха, - глаза Лорда мечтательно закатились. – А, ты все равно не оценишь. Ваши стада, как там эльфы кажется, ведь только траву пожирают! Ша-ша-ша…

- Какой ты веселый сегодня, - свирепая ненависть застыла восковой маской на бледном лице Ерртора. Голос хрипел, а слова жалили. – Наступит день, - тяжелое дыхание и конвульсивная, дергающая боль в груди мешали говорить, - и я посмеюсь на твоих костях, мерзкий кровеглот!

Ссенр швырнул сноп молний в пленника, злобно оскалившись и стиснув острые зубы:

- Я так не думаю, - змеино прошипели его слова. – Эй! Приведите «это» в чувство! - небрежно обронил Лорд слугам-волхвам, указывая рывком подбородка на обмякшего, лишенного сознания всадника. – Я желаю видеть ужас в его открытых глазах! Я хочу ощущать в нем страх и сладкий аромат боли! Давайте, живо! Не разочаруйте меня! - гневный взор метнулся то к одному, то к другому Труну и те, неуклюже семеня, путаясь в складках плащей, подбежали к закованному в паутину узнику.

Ануши Трунов скользнула в тело Ерртора, дернула, ударила разум, лизнула по ранам, заживляя сочащиеся язвы и успокаивая их боль. Свет ослеплял, вытягивая душу на поверхность из ямы беспамятства. Свет посохов Трунов… Яркое марево рассеялось, вернув глазам четкость восприятия.

- А, опять ты, - глядя с вызовом в глаза Ссенра, простонал эльф. – Я уж думал, ты закончил. Только отдохнуть собрался, а ты будить. Не хорошо…

Ссенр медленно поднял серебряный стержень Лгурда, направив точно в лицо Ерртора. Чуть повернутая, склоненная голова смотрела на пленника одним ядовито-ненавидящим глазом.

- «Сейчас пальнет и красавица меня больше не полюбит», - пронеслось с иронией в мозгу Ерртора.

- Смелее, давай! – блефуя, раззадоривал эльф Лорда. – Скраб этого только и ждет – дать тебе сдачи трусливый, лживый чин, обманом присвоивший власть!

Глаза Лорда Ссенра вспыхнули холодным лунным светом смерти, кисти резко взметнулись ввысь и с них рухнули вниз извивающиеся ленты Ануши. Ярость властителя Зираиды алчила удавить пленника немедленно.

И тут вдруг, зарожденная казалось самой Первопричиной Тьмою, в разуме Ерртора вспыхнула ярко-фиолетовая звезда мысли. Мысли чуждой, противоестественной сути эльфа, но мысли спасительной. Мысль, продлившая недоговоренные слова паука Улжа, оборванные нетерпением пленника.

- «…Если только Лорд не бросит Лорду… «вызов на Зибург-мор» - Ерртор не имел ни малейшего понятия, что это значит, но…

- Я бросаю тебе вызов на Зибург-мор! – уже задыхаясь от давления черной энергии, прохрипел Ерртор. Суставы и связки резали нервы непереносимой болью.

Внезапно над эльфом вспыхнула неожиданно большого размера трехмерная фиолетовая руна Великих и, брызнув лучами в стороны, с хрустальным звоном рассеялась в пещере.

- Зибург-мор! Зибург-мор! Во имя Арла, Арла! – дрожащими голосами, полными сверхъестественного ужаса и благоговения, в унисон возроптали волхвы и хватили посохами о полированный пол.

Изумленное лицо Ссенра застыло перекошенное ледяной маской ненависти, замешанной с изумлением. Медленная смерть магии Ануши послабила свои клещи и, нехотя, в раздумьях, рассеялась на руках правителя.

- Ты не смеешь, - испытывающее, прищурился владыка Зираиды. – Это… это обман… Уловка…

Один из Трунов пал на колени и ткнулся капюшоном в пол:

- Он смеет, о кровеславный. Он держатель…

- Молчать! – взвизгнул тонким пронзительным голосом Ссенр и метнул на него серебряный стержень Лгурда. Лента Ануши отшвырнула тщедушное тело волхва на добрый десяток метров, как тряпку.

Второй Трун опустился на пол и, отмерив поклон, в торжественном страхе произнес:

- О вкушающий сок жизни всех существ Зираиды, позволь вещать ничтожному…

Ссенр дернул головой в сторону, вперяя взор в два постамента по центру пещеры, и злобно зашипел. Казалось, он пытается расплавить взглядом черный кинжал Ишь, отделяющий его от полной чести повелителя всех подоблачных земель.

Трун содрогнулся, но продолжил:

- Божества ночи, породившие кровеславных и их триединство, завещали Зибург-мор, как высшее свидетельство их воли и выбора. О, кровевершащий ужас потоков, пленник знает запретное тайное слово вызова, а посему смею простонать, что его касалась длань Богов. Убив его, ты призовешь их безмерный гнев. Они… Они могут отказаться от обещанного в Арке, - трун говорил, не поднимая лица от пола.

Ссенр что-то напряженно обдумывал, глядя на реликвию и покачиваясь с ноги на ногу, будто в каком-то ритуальном танце.

На душе Ерртора сквозь боль разгоралась искра интереса.

- «Отказаться от обещанного… обещанного… Что наобещали Боги Жнецам? Это важно… очень важно! Слава Богам, я знаю слово «Зибург-мор» вот только, что оно значит? И каких богов я должен за это благодарить? Уж не ночных ли?»

- Хорошо! - резко повернулся Ссенр. Его плащ разлетелся по воздуху, словно расправленное серое крыло, и улыбка Зираидянина очень… очень не понравилась Ерртору.

Труны медленно поднялись.

- Зибург-мор, пусть будет Зибург-мор! Я принимаю вызов во имя Арла, но…

Ерртор почувствовал в этом «но» свою неминуемую погибель.

- … Но, ни в одних, завещанных Богами, скрижалях не сказано, что я не имею права его пытать и держать узником, сколько мне заблагорассудиться. Не знаю, каким обманом завладел этот покос тайным словом, но традиция гласит, что у вызванного на Зибург-мор есть время, чтобы быть достойно подготовленным и право выбора места рвущего кровь. Я ничего не упустил? – гневно зыркнул Ссенр на Трунов. Те почтительно поклонились. – Так вот, золотой Лорд-самозванец, мы будем испытывать нашу кровь и Ануши здесь, в присутствии моих цепных Трунов, которые если хоть словом обмолвятся об этом архикровителям, немедленно пойдут на корм Чилинам!!! – Лорд приоткрыл рот и, едва слышно шипя, оскалил острые ряды клыков на волхвов.

- А произойдет наш Зибург-мор, - внезапная ухмылка Ссенра была настолько издевательски-зловещей, что даже вплетенные в ртутную паутину волосы Ерртора неприятно зашевелились на затылке, - только после того, как этот ужасно милый Цныр, - плоский, с таз размером, буро-коричневый с желтым брюхом жук, вместо ног у которого было подобие хитиновых щупалец, пополз к ногам эльфа, - тщательнейшим образом обсосет твои мозги, а паучок Улж позабавиться твоей плотью. Если ты Бог из легенды, то повергнешь меня одним взмахом той черной железяки! – Ссенр ткнул пальцем себе за спину. – Если же нет, после освобождения из сетей паутины, ты даже глаз приоткрыть не сможешь, не то чтобы пальцем пошевелить! Ша-ша-ша!... Ну, а теперь пришла пора рассказов, твоих ПОДРОБНЫХ рассказов, мой кровавый поединщик. Ша-ша-ша!

- «Что-то нехорошее… Он сейчас сделает со мной что-то не хорошее», - Ерртор с отвращением и ужасом смотрел, как у жука открываются массивные хитиновые створки на спине и из-под них, шевелясь, выдвигаются три длинные, усеянные бородавками щупальца и, извиваясь, тянуться к его голове.

Они поднялись к лицу эльфа, и Ерртор различил на конце усеянных тончайшими иглами присосках по крошечному глазу.

- «И почему мне кажется, что он на меня не только смотреть собрался?»

Крайние щупальца изогнулись и резким броском присосались к вискам. Из брюха жука к вискам по ним хлынули пульсирующие ало-синие волны энергии. Конвульсивная боль полосовала разум. Рот открылся, желая крикнуть, но в это мгновенье в него метнулось третье щупальце, намертво присосавшись к небу и медленно вонзая тонкую, ледяную иглу прямо в мозг.

Глаза пленника видели, а уши слышали, как с чавканьем и хлюпаньем из передней части жука выдвинулись два усеянных крючьями внутрь полукруглых толстых уса. Как тварь отрыгнула из своих недр сгусток слизи и та растеклась ровным зеркалом меж усами. По ним пробежали волны света, и лужа слизи ожила двигающимися картинами… картинами его памяти.

- Начнем, пожалуй, с самых ярких последних воспоминаний, - коварно улыбнулся Ссенр. – Может, даже с тех, которые видели лишь твои глаза, минуя разум.

И он увидел…

Оторванное, бьющееся крыло Златоглавой, а на кровавом, алом, парящем снегу на него с любовью смотрят два янтарных глаза самого дорогого существа во всей Эндоре.

Иррада…

Она тянется к нему, кровь бьет фонтанами из лопнувшей от удара плоти и тяжелый, прощальный рев рассекает смертью сердце всадника пополам.

Иррада!... Иррада!... Иррада!...

Пленник не мог кричать. Пытка Лорда Зираиды, истязая, круша и перебирая, погружалась в недра эльфийской памяти, показывая добытые картины своему повелителю.

А из широко раскрытых глаз Ерртора текли горячие безутешные слезы.

Иррада… Иррада… Иррада…