Великобритания / Италия

Гибкость Рассудительность

Экспорт ради выживания

Дипломатичность, чувство такта

Любовь к искусству

Общительность, умение вести светскую беседу

Обращение друг к другу по именам

Стремление к компромиссу

Полезно рассмотреть общие взгляды, но и расхождения в подходах заслуживают не меньшего внимания. Первый шаг к адаптации должен быть сделан так, чтобы по меньшей мере не допустить раздражения. Итальянец, хотя и расположенный к бриттам, не оценит как тонкий юмор упоминание о том, что

самым известным итальянским товаром являются спагетти. Англичане могут испытывать раздражение от непрекращаю­щейся французской болтовни во время встреч, но рискуют на­толкнуться на враждебность, если попытаются остановить ее как не имеющую отношения к делу. Испанцы, чрезвычайно чувствительные в вопросах личного стиля, не отнесутся добро­желательно к английским замечаниям по поводу их непункту­альности или раскрепощенного языка жестов. К японцам и большинству представителей Востока следует относиться с мак­симальным уважением и почтением, на какое только способны англосаксы: в любом случае хорошее обхождение лишь нена­много смягчит их мнение о нас как о несколько простоватых типах. Приязнь англосаксов к неформальному общению и ост­ротам не означает, что еретиками и разрушителями гармонии отношений являются только англичане и американцы. Роман­ские народы и немцы бесцеремонно судят о бриттах как о мед­лительных поклонниках старины, лишенных способности К

языкам, тогда как американцев часто относят к категории по­мешанных на долларе торговцев, которым не хватает вкуса в одежде, чувства такта, утонченности и тех качеств, которые имеют иную ценность, помимо материальной.

Строить, опираясь на лучшие стороны друг друга

Здравый смысл, хорошие манеры и взвешенность суждений — вот средства, позволяющие избежать раздражения ваших парт­неров. Если мы смиримся с тем, что некоторые вещи и в буду­щем останутся на своих местах (американская напористость, немецкая серьезность, французское чувство собственного пре­восходства, японская невозмутимость, испанская привычка опаздывать, норвежское упрямство, швейцарская скрытность, русская сентиментальность, арабская страстность), то сможем прийти к мысли о том, что эти самые черты внесут положитель­ный вклад в общие усилия нашей команды. Например, амери­канское воодушевление, обуздываемое тщательным немецким планированием и контролем, могло бы оказаться чрезвычайно

137

эффективным. Испанцы тяжелы на подъем, но умеют хорошо завершать дело, часто обнаруживая выносливость и энергию в полуночное время. Итальянцы обычно хорошие дельцы, они находят способы " сделать бизнес" тогда, когда другие не заме­чают открывающихся возможностей и оказываются в тупике. Помимо прочего они неоценимы в общении с представителями других романских народов. Управляющие в таких опытных мультинациональных компаниях, как IBM, Unilever и ABB, умело используют сильные стороны каждого. Unifever недавно нуждалась в человеке, который возглавил бы ее деятельность по маркетингу в Южной Америке. Бразильца или аргентинца могли оскорбить в некоторых менее крупных странах и уж наверняка одного из них в стране другого. Компания остановила свой вы­бор на индейце, который прошел языковое и кросс-культурное обучение. Этот одаренный острым восприятием управленец был поставлен своей национальностью над межрегиональным соперничеством, а его индейские качества — ориентирован­ность на людей, умение вести переговоры и сердечность — сде­лали его человеком, с которым легко могли общаться латино­американцы.

Методики создания команд

Существует большое разнообразие методик организации ко­манд; все они опробованы в мультинациональных корпорациях. В бизнес-школах будущие магистры по деловому администри­рованию совместно анализируют типичные ситуации. Подающие надежды менеджеры и руководящий персонал из разных стран собираются для совместной жизни в лагере, командного восхо­ждения на горы, сплава экипажем по рекам и группового пере­хода через пустыни. Основной принцип при создании команд состоит в том, чтобы все участники вместе преодолевали опре­деленного рода трудности, помогали друг другу сообразно спо­собностям каждого, используя при этом имеющиеся под рукой средства. Условия палатки, плота, яхты или классной комнаты делают необходимым тесное сотрудничество и заставляют избе­гать бесполезных трений. В интернациональных командах про-

исходят любопытные вещи. Индивиды стремятся поставить на службу команде свои личные умения — практические, психоло­гические, а иногда интуитивные. Появляются лидеры: разные люди берут на себя обязанности по обеспечению провизией, планированию, выбору направления, финансированию, логи­стике, общественным делам и даже по приготовлению пищи. Развивается язык общения, равно как и процедуры принятия решений. Эта атмосфера сотрудничества проявляется даже во время языковых курсов. Представители романских народов легко определяют значение длинных литературных или научных слов, но испытывают трудности с произношением; датчане и сканди­навы легко осваивают произношение, однако им не хватает зна­ния лексики латинского происхождения. Шведы помогают фин­нам осваивать незнакомые предлоги. Немцы борются с англий­ским порядком слов. Каждый учится друг у друга.

Вернемся к межкультурному сотрудничеству. Работа плечом к плечу с кем-либо в течение длительного периода позволяет наблюдать не только иностранные поведенческие стереотипы, но и некоторые кроющиеся за ними рассуждения. Кроме того, по ходу дела у вас появляется возможность переоценить собст­венные действия и представления (быть может, эксцентричные в глазах других). Разговорчивый итальянец, возможно, раздра­жающий сначала, сможет выполнить в группе функцию соци­ального посредника. Обескураживающе углубленный в себя, непроницаемый японец, тихо сидящий в углу, способен позднее напомнить группе об упущенных ею возможностях. Проворный американец кого угодно доставит в ресторан вовремя, надмен­ный француз выберет для вас нужное вино, а озабоченный немец обеспечит вам микроавтобус и достанет зонтик, когда пойдет дождь.

ПРЕОДОЛЕВАЯ ПРОПАСТЬ НЕПОНИМАНИЯ

О какой бы культуре ни шла речь, без языка не обойтись. Одни пользуются им, вторые придерживают, о третьи " прикусы­вают". Для француза это разящая во время атаки шпага;

Англичанин, пользуясь им в оборонительных целях, бормочет невнятный, сбивающий с толку ответ; для итальянцев и испанцев это орудие красноречия; финны и жители Восточной Азии смущают вас конструктивным молчанием. Молчание — это разновидность речи, так не прерывайте его!

Использование языка

ОДИН ИЗ ФАКТОРОВ, ОСЛОЖНЯЮЩИХ ОБЩЕНИЕ, ЧАСТО остается незамеченным: жители каждой страны по-разному ис­пользуют свой язык. Язык — средство коммуникации, служа­щее для передачи сообщения, но он является чем-то гораздо большим, у него есть слабые и сильные стороны, которые отра­жают национальный характер и даже философию.

Как пользуются своим языком французы? Как шпагой. Французский — это живой, точный, логичный язык, и французы " фехтуют" им, атакуя, пронзая и парируя; они используют его, чтобы получить преимущество, и ожидают ответных выпадов, колкости, находчивости и по-настоящему необычного приема со стороны противника. Французский язык — хорошее средство для спора и отстаивания собственной точки зрения. Для францу­зов это честная игра — виртуозно владеть искусством дискус-

сии, сбивать с толку и по возможности загонять в угол своего оппонента, не давая ему передохнуть и возразить.

Англичане пользуются своим языком иначе. Они, разумеется, знают о его достоинствах, но не склонны использовать их для атак. Они прибегают главным образом к нюансировкам и ого­воркам: быстро уступят в некоторых вопросах своему оппоненту, чтобы дать ему возможность выпустить пар во время дискуссии, но их тон будет предполагать, что, даже если в чем-то оппонент прав, истина все равно на их стороне. Они умеют быть неопре­деленными, чтобы сохранить учтивость или избежать конфрон­тации, и они мастера увиливания от прямого ответа, если хотят отложить решение проблемы или завуалировать ее. (Во Фран­ции двусмысленный ответ невозможен, так как любое слово имеет там точное значение.) Англичанин будет выдерживать спокойный тон, чтобы выиграть очки, всегда пытаясь при этом оставаться сдержанным. Шотландцы и северные англичане мо­гут подчеркивать свой акцент с целью показаться искренними, прямыми или сердечными, тогда как южные англичане исполь­зуют своеобразие произношения, чтобы показать влиятельность своего окружения, особую выучку или хорошее воспитание.

Испанцы и итальянцы рассматривают свой язык как инстру­мент красноречия и при желании задействуют всю гамму его звучания, не жалея, если будет нужно, усилий, чтобы достичь максимальной выразительности. Стремясь донести свои идеи полностью, они перебирают огромное количество слов, помогая себе пальцами, руками и мимикой лица, максимально исполь­зуют тембр голоса и интонацию. Они не обязательно театральны или сверхэмоциональны, а просто хотят, чтобы вы знали об их переживаниях. Они будут взывать, прямо или косвенно, к ваше­му здравому смыслу, сердечности или великодушию, если им что-то нужно от вас, и часто вам придется тогда же и там же решать, ответить им " да" или " нет".

Немцы, как и французы, в основном полагаются на логику, но стремятся собрать как можно больше доказательств и тща­тельнее проработать свои аргументы, чем британцы или фран­цузы. Французы, сделав свой выпад, вполне готовы к тому, что им ответят, и к тому, что их защиту может пробить натиск пре­восходящего противника. У немцев иначе: они вступают в спор

ПРЕОДОЛЕВАЯ ПРОПАСТЬ НЕПОНИМАНИЯ

в " тяжелых доспехах" и обычно мыслят не согласуясь с дово­дами оппонента. Часто лучший способ ведения дела с немцем состоит в том, чтобы найти общий язык, уделив особое внима­ние налаживанию сотрудничества. Изумительный немецкий язык серьезен, тяжеловесен, логичен, дисциплинирован и отличается такой инерцией, что непобедим в любом лобовом столкновении с другим языком. Однако чуткий оппонент способен изменить направление этой инерции, и все стороны смогут выгадать.

Скандинавы — нечто иное. Долгими темными ночами они просчитывают ситуацию далеко вперед и составляют список всех " за" и " против", прежде чем дадут вам всесторонне обоснован­ное заключение. Им нелегко отказаться от решения, так как они убеждены, что продумали свою точку зрения, но, с другой сто­роны, они не слишком многого и требуют. Шведы пользуются своим языком в демократичной манере — лишь с легким оттен­ком личного почтения и с большой эгалитарной¹ неформаль­ностью. Они сводят мелочи к минимуму и докапываются до существа дела. Финны дружелюбнее и более сдержанны, но с тем же самым современным подходом на равных условиях. Фин­ский язык намного более красноречив и цветист, чем шведский, датский или норвежский, но суть высказывания также строго ориентирована на факты, сжата и хорошо продумана. С финном вы можете использовать все разновидности словесного юмора, и не только. Датчанин некоторое время будет поддерживать вас, особенно если шутка касается шведов. Шведы примут ваш юмор, если он не влияет на размер их прибыли. Никогда не рассказы­вайте норвежцам анекдоты о Норвегии. Они их не понимают.

Американская речь жива, подвижна и имеет способность адаптироваться, она отражает скорость и проворство молодых Соединенных Штатов. Сарказм — основная черта их разговора. Американский юмор отличается игрой слов, язвительными кол­костями и остроумием, короткими, вызывающе самодоволь­ными выпадами, типичными для жившего по принципу " каж­дый за себя" раннего американского общества, где старожилы знали все клише и ответы и где только что прибывшим имми-

¹ Эгалитарный — уравнительный.

грантам приходилось быстро учиться защищать себя. Преувели­чение и гипербола лежат в основе большей части американских выражений, которые находятся в ярком контрасте со сдержан­ностью английских. В былые времена первопроходцев имми­гранты, говорившие на множестве разновидностей ломаного английского, жившие в простых, часто примитивных условиях, высоко ценили безыскусность и простоту языка. Избитые клише были более понятны, чем оригинальные или утонченные выра­жения. Американский язык так никогда и не освободился от на­следия той эпохи. Речь обычного человека, как правило, пред­ставляет собой " жесткий разговор", напоминая скорее просто­речие ковбоев или гангстерскую речь Чикаго 1920-х гг. Нацио­нальная одержимость шоу-бизнесом и пронизывающее все влияние Голливуда усилили и в какой-то мере увековечили эту тенденцию: приступить к делу — запустить балаган¹, рисковать в деловом предприятии — лететь наобум², юристы — проще­лыги³, бухгалтеры — крохоборы⁴ и, если у вас нет выбора, это называется " другой игры в городе нет" ⁵.

Японцы используют язык совершенно иначе, чем остальные народы. То, что говорится в данный момент, не имеет абсолют­но никакого смысла или значения. Для них язык — средство коммуникации, но сами по себе слова и предложения не пере­дают смысл сказанного. То, что японцы хотят сказать и что они чувствуют, обозначается манерой обращения к собеседнику: улыбки, паузы, вздохи, ворчание, кивки головой и движения

глаз передают все, что угодно. Японцы расстаются со своими японскими коллегами, совершенно точно зная, о чем они дого­ворились, а не что говорилось. Иностранцы покидают японцев с совершенно другой мыслью. Обычно они думают, что все про­шло гладко, так как японцы ни разу не оскорбили их отрица­тельным или неприятным высказыванием.

¹ Идиоматич. выражение to get the show on the road.

² Идиоматич. выражение to fly by the seаt of yours punts.

³ Идиоматич. выражение shysters.

⁴ Идиоматич. выражение bean counters, где bean — " фасоль", а также " грош"

⁵ Идиоматич. выражение that's the only game in town.

ПРЕОДОЛЕВАЯ ПРОПАСТЬ НЕПОНИМАНИЯ

Говоря на английском, французском или многих других язы­ках, люди часто прибегают к изящной почтительности в беседе, с тем чтобы показать свое уважение к собеседнику. В Японии этот процесс развит в гораздо большей степени, здесь требова­ния к вежливости намного выше, чем в США или в Европе. Во время любых церемоний, а в их число могут входить формаль­ные деловые встречи, используется целый ряд выражений, ко­торые мало или совсем не связаны с реальными чувствами при­сутствующих людей. Вместо этого язык предназначен для того, чтобы выразить надежду на долгосрочные отношения и меру ожиданий каждого участника.

После того как эти выражения переводятся с японского, дру­гие народы склонны смотреть на содержание сообщения боль­ше, чем на его тон. Поэтому все, что они слышат, — это баналь­ности или, что еще более вызывает подозрение, лесть. Несо­мненно, большинству японских бизнесменов в Англии и США с легкостью удается заставить думать о них как о людях, с кото­рыми приятно иметь дело. Позднее, во время переговоров, воз­никает напряженность, противоречащая, как кажется, имевшим до этого место любезностям. Когда при встрече, на которой японцы являются принимающей стороной, проходит церемо­ниал выражения благодарности гостям за то, что те уделяют свое бесценное время и терпят местную погоду, англосаксы с трудом верят в их искренность. Японцы, однако, просто прояв­ляют обходительность и заботу.

То, что национальные языки воспринимаются окружающи­ми по-разному, отмечалось на протяжении столетий. Испанский король Карл V говорил, что, по его мнению, на немецком языке пристало разговаривать с солдатами, на английском — с ло­шадьми, на итальянском — с женщинами, а на испанском — с Господом Богом. Винченцо Спинелли заметил, что на итальян­ском языке поют, на испанском декламируют, на французском танцуют и только на португальском действительно говорят.

Своеобразие, с которым люди используют различные рече­вые стили своего языка, неминуемо приводит к неправильному пониманию не только того или иного выражения, но и самого собеседника. Англичанин или японец могут не доверять итальян­цам только потому, что те размахивают руками, а испанцам —

144 ДЕЛОВЫЕ КУЛЬТУРЫ

потому, что те эмоциональны и склонны к преувеличениям. Французы могут вызывать раздражение из-за их прямоты и часто проявляемого цинизма. Никто не может в точности знать, что думали японец или финн и что они действительно сказали, если они вообще произнесли что-нибудь. Немец может понять англичанина слишком буквально, поскольку совершенно не раз­личает оттенков юмора, иронии и деталировки смысла. Север­ные народы могут попросту считать, что романские нации гово­рят слишком быстро, чтобы на них можно было положиться. В

самом деле, на разных языках говорят с разной скоростью. Ско рость речи на гавайском и некоторых полинезийских языках едва ли превышает 100 слогов в минуту, тогда как для англий­ского она составляет 200, для немецкого — 250, японского — 310 и французского — 350 слогов за одну минуту.

Коммуникативный разрыв

Таким образом, мы сталкиваемся с разнообразием культур, спе­цифика языка которых обусловлена не только грамматическим строем, словарем и синтаксисом, но и способами воздействия на слушателя. Эти различные речевые стили независимо от того, используются они в переводе или нет, отнюдь не упрощают за­дачи общения на международном уровне.

Коммуникативный разрыв проявляется в трех формах: язы­ковой, практической и культурной. В этой главе речь идет о первой из них. Практические проблемы обычно решаются наиболее легко, так как менеджеры, представляющие фирму за рубежом, быстро учатся тому, как следует вести себя в той или другой стране. Они щедро раздают чаевые во французских рес­торанах, а в Китае не дают их вовсе. Они используют личные имена в Финляндии, приносят цветы в шведские дома, дают свои периодические прогнозы американцам и беседуют о бизне­се на площадке для игры в гольф в Англии и Японии. (Подроб­нее о привычках и манерах рассказывается в гл. 9.)

Более серьезные затруднения у выезжающих за рубеж управленцев вызывают различия в поведении, обусловленные культурой или языком. Чтобы достичь успеха, а в более дли-

тельной перспективе переиграть своих конкурентов, следует приобрести опыт в обеих этих областях.

Не многие люди — искусные лингвисты, и по всему миру тысячи недоразумений каждый день случаются по причине про­стых лингвистических ошибок. Приведем несколько примеров.