Раздел II. Служебные слова

§ 1. Дискуссия об «упаковочном материале»

В одной из ранних работ Л.В. Щерба осторожно заметил в сноске, что если соотнести поэзию с музыкой, то в «слуховом образе» (т.е. в том, что слышит поэт, создавая стихи) некоторые элементы «выступают для него с большей силой», некоторые с меньшей, потому что основная их задача – связать значимые элементы, играя роль «упаковочного материала». Позже мысль, высказанная в сноске как предположение, оформилась в четкий постулат: «...во всяком произведении много безразличного материала (который я назвал когда-то «упаковочным»), который, конечно, никогда не входит в индивидуальную систему (стиль) писателя»[72]. Под «упаковочным материалом» понимались служебные слова (союзы, предлоги, частицы). Основная задача этого «безразличного материала» – связать значимые элементы текста. Иначе говоря, художественный образ формируется за счет полнозначных слов, а задача слов служебных состоит в том, чтобы связать значимые элементы текста, «упаковать» их.

Этот, казалось бы, простой и убедительный тезис положил начало затяжной дискуссии, прежде всего потому, что формулировал проблему, которую решали лексикографы, разрабатывающие принципы составления словаря писателя. В самом общем виде речь шла о том, что, если служебные слова могут хотя бы в какой-то мере характеризовать язык писателя, их нужно включать в словарь, если они играют роль грамматических связок – не нужно. Однако эта частная задача была лишь частью более широкой проблемы: все или не все элементы языковой системы, с которой имеет дело лексикограф, значимы, и можно ли говорить о значимости какого-то элемента, если она недоступна для непосредственного наблюдения и анализа. А в более широком – методологическом – плане речь шла о том, может ли в словесной ткани быть «безразличный материал», образующий «пустые места» в тексте.

Постепенно проблема потеряла остроту, но спор вряд ли закончился. Судя по тому, что начался он еще в античные времена, ему суждена долгая жизнь.

Даже самое поверхностное обращение к античной филологии убеждает в том, что «союзы» – проблема вечная. Спор о семантике «союзов» («союзы» понимались широко, как служебные слова, «частицы речи» в терминологии В.В. Виноградова) был деталью, штрихом античных теорий «соответствия имен вещам», и спор шел о том, имеют ли они значение вне речевого контекста. Диодор Крон (IV в. до н. э.), который последовательно «развивал взгляд на значимость имен как результат соглашения»[73], считал, что каждому предмету можно давать любое имя, и в доказательство называл своих рабов не общепринятыми именами, но «союзами». Такая экстравагантная ситуация воспринималась вовсе не как шутка. «Мы, конечно, не согласимся с диалектиком Диодором, – писал Аммоний уже около 500 г. н. э., – который думает, что каждое произносимое слово что-нибудь означает, и в подтверждение этого назвал одного из своих рабов Ά λ λ α μ ή ν (Но ведь) и других – другими союзами: трудно даже и представить, как такие слова могут означать какую-либо природу или лицо, подобно именам, или же действие или страдание, подобно глаголам»[74]. Это была, вероятно, первая известная нам пара филологов, представляющих четкую и жесткую оппозицию: служебные слова значимы – служебные слова сами по себе не значат ничего. В.П. Григорьев привел впечатляющую «оппозицию авторитетов» ХХ века – противников и сторонников идеи «упаковочного материала». И та, и другая сторона оказалась представленной крупными именами: Пешковский, Ларин, Лотман ↔ Щерба, Винокур, Виноградов[75]. Отсюда возможны два вывода. Один – такая оппозиция «сама по себе... не прояснит суть спора»[76]. И другой – авторитетность имен в каждой из частей этой оппозиции говорит о принципиальной неразрешимости спора до тех пор, пока существуют разные методологии.

Впрочем, уже в античные времена наметился еще один подход, который до сих пор остается невостребованным. Суть его заключается в том, что служебные слова, оставаясь «запредельными морфологии» (В.В. Виноградов) как самостоятельные части речи, играют важную смыслообразующую роль в контексте высказывания. «…Вообще, как говорит Праксифан, некоторые частицы употребляются вместо стонов и вздохов. < …> А те, говорит он, кто употребляет союзы, ничего не прибавляя ими к смыслу, похожи на актеров, произносящих разные восклицания рядом с совершенно неподходящими словами»[77].

А это позволяет сделать еще одно важное для нас предположение: если на уровне содержания служебные слова действительно играют вспомогательную роль, оформляя высказывание, то на уровне смыслообразования их роль может быть не только значительной, но принципиально важной. В пользу такого утверждения есть несколько аргументов.