Дорога Мир ¾ Несвиж

Брестское шоссе пересекает проложенная по мосту дорога, ведущая из Несвижа в Мир, которую раньше называли Радзивилловским шляхом, поскольку связывала она резиденции магнатов Радзивиллов, расположенные в Мире и Несвиже.

Несвиж ¾ это своеобразный город-памятник. Он и доныне сохраняет свой средневековый колорит и простодушное очарование. Можно часами стоять у его памятников ¾ Фарного костела, Слуцкой брамы, Ратуши с торговыми рядами, старинного замка, который летом купается в зелени чудесных парков, отражаясь в зеркалах окаймляющих его озер.

А улицы Несвижа! Они помнят звуки шагов Сымона Будного, Льва Сапеги, Джованни Бернардони, Соломона Маймона, Томаша Маковского, Ксаверия Хесски, Кондратия Рылеева, Вильгельма Кюхельбекера, Владислава Сырокомли, Александра Незабытовского, Якуба Коласа, Кузьмы Чорного, Адама Богдановича, Константина Паустовского, Валентина Катаева...

Просветители и философы, государственные мужи и архитекторы, поэты и декабристы, художники и писатели, а кроме того, короли и императоры, военачальники и и титулованная знать ¾ всех их принимал Несвиж. И о каждом из них он хранит воспоминания и легенды.

Одна из фантастических легенд (а легенды, как известно, прочнее стали) утверждает, что когда-то подземный ход, прорытый под этой дорогой, связывал Несвиж с Мирским замком, воспетым Адамом Мицкевичем в поэме «Пан Тадеуш». И теперь миллионы людей видят замок глазами поэта:

Влетели всадники стремглав на луг зеленый,

Увидел замок Граф и замер, изумленный,

Не верил сам себе, что тот же замок это,

Так изменился он от солнечного света.

Граф не сводил с него восторженного взгляда:

Рассыпались лучи контурам фасада,

Во мглистом воздухе казалась башня выше,

Блестела золотом под солнцем жесть на крыше,

От солнечных лучей, струящихся потоком,

Играла радуга в разбитых стеклах окон.

Руины белые под пеленой тумана,

Казались новыми, без трещин, без изъяна.

Далекой травли гул спокойный луг встревожил,

Он стены пробудил, и замок снова ожил.

Казалось, замок был отстроен, обитаем,

Шумели люди в нем и вторили рога им.

Пройдет время, и замок, где ныне работают реставраторы, будет действительно «отстроен и обитаем». «Цветок средневековья», как именовали его современники, обретет прежнее совершенство форм и красок и зашумит людскими голосами: в замке разместятся музейные экспозиции, он будет местом проведения концертов, фестивалей, научных конференций...

История Мира и Несвижа ¾ она оживает во многочисленных экскурсионных маршрутах, проложенных по этим местам. И среди тех, о ком непременно следует упомянуть, проезжая окрестности Мира, имя человека легендарной биографии, который прожил большую и богатую событиями жизнь, был знаком со множеством замечательных людей своей эпохи и увидел свет совсем неподалеку отсюда, по правой стороне от этой дороги, в усадьбе Медвядка, что стояла некогда на берегу реки Уши. Мы вскоре будем пересекать эту реку. Имя этого человека ¾ Игнатий Домейко.

...Если взять карту Чили, то в том месте, где к горной цепи Анд подступают воды Тихого океана, можно увидеть поселок Домейко. А чуть севернее ¾ горную цепь протяженностью 350 км под названием «Кордильера Домейко». Геологи могут назвать сине-белого цвета минерал «домейкит», ботаникам знакома фиалка с поэтическим именем «виола домейкиана», зоологам известен окаменевший моллюск «наутилус домейкус».

А между тем все это названо в честь нашего земляка. За свою жизнь он открыл немало полезных ископаемых, написал 130 научных работ по геологии, минералогии, истории и другим научным дисциплинам. А начал свой путь к высотам мировой науки в 1802 году из фольварка Медвядка на берегу реки Уши, в десятке километров отсюда, справа от шоссе.

Еще не достигнув пятнадцати лет, Игнатий Домейко становится студентом Виленского университета, куда годом раньше поступил Адам Мицкевич. Вместе они стали посещать тайные общества филоматов и филаретов, которые проповедовали идеи свободолюбия и равноправия, уважения к национальной культуре и истории.

В 1823 году после разоблачения нелегальных обществ начались аресты и разбирательства. Одних отправили в ссылку в глубь России, другим запретили проживание в крупных городах и обрекли на сельское заточение[11]. Участь последних и разделил Домейко. Однако едва началось восстание в 1830 году, как он не колеблясь примкнул к восставшим. После поражения восстания оказался сначала в Германии, а затем во Франции.

В Париже Домейко в центре эмигрантского движения, посещает лекции в Коллеж де Франс, Сорбонне, Горном институте. И, узнав о том, что Чили требуется специалист по минералогии и горному делу, с помощью А. Мицкевича заключает контракт (1838) на 6 лет, не предполагая того, что его пребывание в экзотической латиноамериканской стране затянется почти на полвека, что Чили станет для него второй родиной, не предвидя и той роли, какую ему предстоит сыграть в развитии этого далекого края.

Прибыв на место и вскоре овладев испанским языком, Домейко стал читать лекции в коллегиуме города Ла-Серено (провинции Какимбо), открыл несколько месторождений полезных ископаемых. Он первым обратил внимание на чилийскую селитру как хорошее удобрение, дав толчок ее популярности во всем мире. Увидев, в каких тяжелых условиях работают горняки, Домейко послал петицию правительству об улучшении условий их работы, и правительство Чили прислушалось к его голосу.

Став в 37 лет профессором химии и физики в национальном университете в Сантьяго, он разработал и осуществил реформу образования в Чили, сделав его более демократичным и общедоступным. Авторитет «Дона Игнацио», как любовно называли его чилийцы, был столь непререкаем, что его многократно переизбирали ректором университета. После его добровольного ухода в отставку правительство Чили выпустило в честь Игнатия Домейко медаль и установило ему самую высокую в стране пенсию.

Но все эти годы его не покидали мысли о родине. За 5 лет до кончины, уже глубоким стариком, Домейко вновь посетил тот край, который он оставил более полувека назад. Как трудно было, вспоминая юность, бороться со слезами седовласому мэтру науки, пережившему почти всех своих сверстников-единомышленников, разбросанных царскими властями по всему белому свету.

Он лелеял мысль остаться на родине. Но власти, которые ничего не забыли и настороженно следили за этим путешествием бывшего революционера, дали ему недвусмысленно понять, сколь нежелательно было бы его присутствие здесь. Он уезжает. И, посетив перед смертью Святую Землю и Италию, возвращается в Чили, где на 87 году жизни умирает.

День его похорон стал днем национального траура. Правительство Чили объявило его национальным героем республики, на его могиле был воздвигнут беломраморный памятник. Чилийский университет в Сантьяго и Политехнический университет в Ла-Серено имеют залы и отделы, которые носят имя нашего земляка. Его дом в столице Чили считается историческим памятником материальной и духовной культуры чилийского народа.

Прошли годы, десятилетия, прежде чем Беларусь очнулась от летаргического сна и начала вспоминать их, детей века ХІХ-го, поименно. На месте родной усадьбы Игнатия Домейко, ныне это деревня Медвядка, установлен мемориальный знак[12].

Сколько их было, славных сынов Беларуси, разбросанных самодержавием по глухим медвежьим углам империи после восстаний 1831 и 1863 годов! Сколько бесследно пропало в тюрьмах и ссылках, на каторге и в эмиграции! Сколь бы ни была трудна эта задача, наш долг — вернуть их из плена забвения, всех тех наших земляков, кто, оставаясь верным свободолюбивым, гуманистическим традициям своего народа, нес свободу и просвещение другим народам и странам. Лишенные возможности жить и работать среди соотечественников, они трудились во благо всего человечества.

Листая страницы героической и воистину увлекательной биографии одного из них ¾ Игнатия Домейко, мы тем временем вплотную подъехали к границе двух областей ¾ Минской и Брестской.