Главная страница Случайная страница
КАТЕГОРИИ:
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Общественно-политическое движение в 1825 – 1830-х гг.
|
|
После разгрома восстания декабристов общественная жизнь в России проходила в сложной обстановке политической реакции. Поражение декабристов вызвало у части общества пессимизм и отчаяние. Отражением этих настроений явился цикл " Философических писем" П. Я. Чаадаева, написанных в 1829-1831 гг. и выразивших мрачные взгляды автора на прошедшее, настоящее и будущее России. Первое " Философическое письмо", которое излагало основные положения, развитые в последующих семи письмах цикла, Чаадаев опубликовал в 1836 г. в журнале " Телескоп", издаваемом профессором Московского университета Н. И. Надеждиным. " Письмо" содержало историко-философские раздумья автора, покоившиеся, как он писал, на " истине христианского учения". Рассматривая прошлое и настоящее России, он делал пессимистические выводы относительно ее будущего. " Поколения и века протекли без пользы для нас, - писал Чаадаев. " Глядя на нас, можно было бы сказать, что общий закон человечества отменен по отношению к нам. Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих, ничем не содействовали прогрессу человеческого разума, и все, что нам досталось от этого прогресса', мы исказили... Мы не дали себе труда ничего выдумать сами, а из того, что выдумали другие, мы пере ним али только обманчивую внешность и бесполезную роскошь... Если бы дикие орды, возмутившие мир, не прошли по стране, в которой мы живем, прежде чем устремиться на Запад, нам едва ли бы была отведена страница во всемирной истории. Если бы мы не раскинулись от Берингова пролива до Одера, нас и не заметили бы. Чаадаев писал, что Россия не примкнула ни к Западу, ни к Востоку, не имеет великих традиций и сильной религиозной основы. Спасение России, указывал он, заключается в полном приобщении ее к религиозно-культурным началам западного мира. В " Письме" содержалась и суровая критика социальных и нравственных основ существующего в России общественно-политического строя.
Николай I, прочитав " Философическое письмо" Чаадаева, расценил его как " смесь дерзостной бессмыслицы, достойной ума лишенного". " Телескоп" был закрыт, его редактор Надеждин сослан в Устьсысольск, цензор А.В. Болдырев (ректор Московского университета за пропуск " Письма" в печать был отстранен от должности с установлением за ним полицейского надзора. Чаадаев был. официал объявлен " сумасшедшим", и за ним установили " медико-политический надзор'" для " освидетельствования его умственного состояния.
Герцен писал в " Былом и думах", что " Философическое письмо Чаадаева произвело сильное впечатление на разные круги России. На автора «Письма» обрушились ретрограды. Но и передовая общественность оценила " Философическое письмо" неоднозначно. Считая положительным сам факт протеста против николаевской действительности и постановки вопроса о судьбах России, она осуждала пессимизм Чаадаева, его негативное отношение к прошлому России и неверие в ее будущее. А. С. Пушкин писал Чаадаеву о своем решительном несогласии с его взглядами. " Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя, - писал Пушкин, - но клянусь честью, что низа что на Свете не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, той, какой нам ее дал".
Впоследствии в рукописи " Апология сумасшедшего" Чаадаев признал односторонность и несправедливость своих суждений об отсутствии будущего у России. Вместе с тем он объяснял, его " Письмо" было вызвано болью за Россию, " за судьбу народа недр которого вышли могучая натура Петра Великого, всеобъемлющий ум Ломоносова и грациозный Гений Пушкина". Чаадаев писал, что Россия призвана сказать миру свое слово, " решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, кие занимают человечество".
В первые годы после восстания декабристов в России действовали различные кружки в основном студенческой молодежи, малочисленные по составу и разнообразные по характеру - литературные и философские, радикальной и умеренные по направленности. Ряд студенческих кружков в те годы возник в среде Московского университета. Участники их не имели ясных целей, опыта конспиративной работы. Обычно существовали они недолго, так как их деятельность быстро пресекалась полицией.
Николай I во время своей коронации в конце августа 1826 г. узнал о распространении крамольной поэмы " Сашка ", автором которой оказался студент Московского университета А. И. Полежаев, Николай I сам расследовал это дело, лично допрашивал Полежаева и распорядился отдать его в солдаты. Появление его поэмы Николай I рассматривал как " следы' 14 декабря 1825г. Спустя несколько лет в стенах Московского университета полиция выявила несколько тайных студенческих кружков антиправительственного характера. Так, в 1827 г. был раскрыт кружок братьев Петра, Михаила и Василия Критских. Основной темой бесед в кружке были " любовь к отечеству" и судьба декабристов, осуждение крепостного права и режима, царившего в армии. Участники кружка строили планы широкой антиправительственной пропаганды. Николай I приказал заключить членов кружка в Шлиссельбургскую крепость и тюрьму Соловецкого монастыря, а " прикосновенных" (студентов и мелких чиновников) выселить из Москвы и отдать под надзор полиции. В июне 1831 г. по доносу провокатора был разгромлен кружок, состоявший из 26 студентов Московского университета. Организовал кружок отставной чиновник, воспитанник этого университета Н. П. Сунгуров. Суд приговорил наиболее активных участников кружка к ссылке в каторжные работы остальных - к отправке в солдаты.
В 1830г. в Московском университете сложился кружок " казеннокоштного" студента В. Г. Белинского под названием " Литературное общество 11-го нумера " (кружок собирался в комнате под номером 11 общежития для " казеннокоштных" студентов). Участники кружка много читали и спорили на литературные темы, переписывали запретные стихи Пушкина, Рылеева, Полежаева и сами сочиняли крамольного характера сочинения. Среди таковых была драма " Дмитрий Калинин", написанная Белинским и обсуждавшаяся в кружке. Слабая в художественном отношении, она в резких тонах выражала протест против крепостнических порядков в России. Текст драмы стал известен университетскому начальству, которое в 1832 г. поспешило исключить ее автора из университета под предлогом " слабого здоровья" (Белинский по болезни пропускал занятия) и " по ограниченности способностей".
В 1834 г. полиция раскрыла кружок А. И. Герцена и Н. П. Огарева. Официально их обвинили в " пении пасквильных песен", подслушанных доносчиком. Герцен был арестован и сослан сначала в Пермь, затем в Вятку, а в 1837 г. по ходатайству В. А. Жуковского переведен на службу во Владимир. Огарев был сослан в Пензу, остальных членов кружка отдали под надзор полиции.
Заметное место в общественно-культурной жизни России тех лет занимал литературно-философский кружок И. В. Станкевича, действовавший в 1831-1837 гг. В кружке состояли общественные деятели и ученые нового поколения - В. Г. Белинский, М. А. Бакунин, К. С. Аксаков, Т.Н. Грановский, М. Н. Катков, В. П. Боткин, Ю. Ф. Самарин. Всех участников кружка несмотря на различия их взглядов и убеждений объединяла любовь к литературе и философии, особенно немецкой. Кружок ставил своей задачей пропаганду просветительских идей и гуманизма. С отъездом Станкевича в1837 г. для лечения за границу его кружок прекратил свое существование.
24. Основные направления российской общественно-политической мысли во 2-ой половине 1830-х гг. «Теория официальной народности». [11]
Поддержание социальной и политической стабильности, противостояние разрушительным европейским течениям требовали возведения «умственных плотин» и создания универсальной идеологической доктрины. Решить эту задачу выпало С.С. Уварову. Уваров был умен, прекрасно образован. В Александровское время он был попечителем Петербургского учебного округа, в 1818 г. стал президентом Академии наук. В общественной жизни слыл последователем Карамзина, входил в «Арзамас». Убежденный монархист, Уваров полагал, что республиканский строй «неприменим к современной системе великих европейских государств». Общеевропейским идеалом он считал легитимное правление, где «мощные барьеры обеспечивают гражданские свободы личности».
После 14 декабря арзамасский либерализм Уварова улетучился. В 1832 г. он был назначен на пост товарища министра народного просвещения. Его первым шагом стало очищение Петербургского университета, выразившееся в увольнении неугодных профессоров, вторым - ревизия Московского университета, где было раскрыто «дело Сунгурова»: студенты обвинялись в сочувствии польским повстанцам. Изучив причины «своевольство» студентов, он пришел к выводу: «Не ученость составляет доброго гражданина, верноподданного своему государю, а нравственность его и добродетели». Благодаря Уварову нравственность и добродетель стали категориями николаевской внутренней политики.
Стержнем уваровского отчета о ревизии Московского университета стала мысль привести всю культурную и общественную жизнь России «к той точке, где сольются твердые и глубокие знания с убеждением и теплою верою в истинно русские хранительные начала православия, самодержавия и народности, составляющие последний якорь нашего спасения и вернейший залог силы и величия нашего Отечества». Отчет получил одобрение императора, Уваров стал министром народного просвещения. Находясь на этом посту, он окончательно систематизировал те воззрения, что стали основой николаевской идеократии и сводились к доктрине превосходства православной и самодержавной России над европейским Западом. Цель доктрины Уваров формулировал четко: «Изгладить противоборство так называемого европейского образования с потребностями нашими; исцелить новейшее поколение от слепого, необдуманного пристрастия к поверхностному и иноземному, распространяя в оных душах радушное уважение к Отечеству».
Призванный императором к решению задачи, которая была тесно связана «с самою судьбою Отечества» и заключалась в том, чтобы «найти начала, составляющие отличительный характер России и ей исключительно принадлежащие», Уваров провозгласил национальными началами православие, самодержавие и народность. Он утверждал: «Искренно и глубоко привязанный к церкви отцов своих, русский искони взирал на нее как на залог счастья общественного и семейственного. Без любви к вере предков народ, как и частный человек, должен погибнуть... Самодержавие составляет главное условие политического существования России. Русский колосс упирается на нем, как на краеугольном камне своего величия». Следование основам православия и самодержавия отвечало давним традициям консервативной общественной мысли. Народность, понимаемая как особые свойства русского народа - покорность, смирение, долготерпение, потребовала пояснений: «Относительно народности все затруднение заключалось в соглашении древних и новых понятий; но народность не заставляет идти назад или останавливаться, она не требует неподвижности в идеях».
Доктрина Уварова идеально соответствовала представлениям Николая I о русском народе, о России и ее месте в мире. Внешнеполитические успехи, прочное внутреннее положение Российской империи как бы подчеркивали ее особое место в Европе, служили подтверждением правоты доктрины. Это была теория казенного патриотизма победоносной военной империи. Из нее вовсе не вытекала необходимость политической и экономической изоляции России, но весьма желательной представлялась изоляция идейная, основанная на идее национальной исключительности и имперского превосходства, она стала необходимым и важным компонентом внутреннем политики Николая I. Уваровская триада, которую называют «теорией Официальной народности», обеспечивала стабильность николаевском системы.
Доктрина Уварова претендовала на универсальность, она была обращена ко всем сословиям. По распоряжению Николая I в 1833 г. композитор А. Ф. Львов создал народным гимн на слова В. А. Жуковского. Львов вспоминал: «Я чувствовал надобность написать гимн величественным, сильным, чувствительным, для всякого понятным, годный для войск, годный для народа - от ученого до невежды». В этих словах отражено стремление николаевской идеократии к всеохватности и общедоступности. Однако проповедь казенного патриотизма, православия и народности, понимаемой в «русском духе», была заведомо неприемлема для значительной части российских подданных, которые не были русскими и принадлежали к иной конфессии. Естественным ответом на нее стал национализм нерусских народов.
Погодин М.П. В сентябре 1832 г., начиная курс лекций в Московском университет, историк М. П. Погодин, который прочно связал свою ученую карьеру и общественную репутацию с идеями уваровской концепции патриотизма, использовал победу над Наполеоном как аргумент, доказывающий превосходство России над Европой: «Отразив победоносно такое нападение, освободив Европу от такого врага, низложив его с такой высоты, обладая такими средствами, не нуждаясь ни в ком и нужная всем, может ли чего-нибудь опасаться Россия? Кто осмелится оспаривать ее первенство, кто помешает ей решать судьбу Европы и судьбу всего человечества, если только она сего пожелает?» Погодин утверждал, что Александровским царствованием завершился европейский период русской истории, а Николай I начал ее «своенародный», национальный период.
Это было предельно ясно выраженный разрыв с традициями екатерининского и Александровского времени, когда Россия понималась как неотъемлемая и притом важная в политическом отношении часть Европы. Воздействие казенного патриотизма, утверждавшего превосходство самодержавной России над Европой, на российское общество было глубоким. Ушло в прошлое привычное для общественного сознания историко-культурное сопоставление российских и европейских порядков. Ему на смену пришло и прочно укоренилось противопоставление российских и европейских политических и социальных институтов, идея особого русского пути.