Свет гаснет.

Лавка в парке – та же, что и в 1958. СИЛЬВИЯ сидит на ней с ОЛИВЕРОМ. Они пьют шампанское. На заднем плане звуки Прайда – свист, крики, музыка. Звуки празднования.

СИЛЬВИЯ. Через слово – «гей». Геи это, геи то. «Ты прямо как гей, это так по-гейски, все такое гейское». Там была одна девчонка, которая выглядела менее пугающей, чем остальные. Я повернулась к ней, постаравшись выглядеть не как ее училка, и спросила: «Извините…».

ОЛИВЕР. Извините, мисс.

СИЛЬВИЯ. «Извините, мисс, но что именно значит это слово? В смысле, в каком значении вы его используете? Например, «Эта песня такая гейская». Когда вы называете песню гейской, что имеете в виду?»

ОЛИВЕР. И она ответила...

СИЛЬВИЯ. Она сказала, что это значит «дерьмо» или «дерьмовый». Слово «гей» - синоним «дерьма».

ОЛИВЕР. Гейский – дерьмовый…

СИЛЬВИЯ. Я имею в виду, вам со стольким приходится мириться. И буквально в тот же вечер я была на ужине у Дженнифер.

ОЛИВЕР. До сих пор не могу понять, зачем ты так хочешь быть ее подругой…

СИЛЬВИЯ. Она пригласила еще человек пять или шесть, включая испанского фармацевта, от которого она без ума, и Милли Уоллис, у которой раньше был огромный нос. Она сейчас выглядит совсем по-другому, но мы делаем вид, что ничего не замечаем. Еще там был один очень бесячий парень, который строил из себя либерала. Они говорят о разных важных вещах, но на деле им плевать на все, просто хотят повеселиться. Потом пришла Соня и заявила, цитирую, что «некоторые из ее лучших друзей – геи».

ОЛИВЕР. И большая часть ее бывших.

СИЛЬВИЯ. Она все болтала всякую чушь о том, что большинство ее знакомых геев – гедонисты, проводят большинство времени в спортзале, то есть строят из себя натуралов. Ну и пошло обсуждение типа «все мы любим гомосексуалистов, они такие веселые, а если вам понадобится совет по выбору обоев…». Но…

ОЛИВЕР. Но что?

СИЛЬВИЯ. Я смотрела на них, они такие…

ОЛИВЕР. Какие?

СИЛЬВИЯ. Я вдруг присмотрелась к ним, я слушала, что они говорят, они, правда, неплохие люди, Оливер. Может, со скудным воображением, но совсем не обязательно плохие. И вот я смотрела на них и думала…

ОЛИВЕР. О чем?

СИЛЬВИЯ. Черт, не знаю, как сказать, но они принижают тебя.

ОЛИВЕР. Принижают меня?

СИЛЬВИЯ. Принижают, Оливер. Низводят до кого-то, кто определяется его телом, тем, что он делает со своим телом, его чувством стиля. В одежде, интерьере…

ОЛИВЕР. Ладно.

СИЛЬВИЯ. А ты ведь гораздо больше, чем это. И в какой-то момент, Оливер, ты с ними согласился. Ты принял факт, что это все, что ты есть.

ОЛИВЕР. Разве?

СИЛЬВИЯ. И я думаю, именно поэтому в первую очередь люди встали на защиту своих прав, пытались расширить границы. Они боролись не за право трахаться в парке и носить дизайнерскую одежду…

ОЛИВЕР. Как скажешь...

СИЛЬВИЯ. В конце концов, единственной причиной, почему ты пошел на парады, было то, что ты не мог находиться дома. Тебя выгнали. Изгнали.

ОЛИВЕР. Изгнали... Мне нравится.