Е. А. Цурганова. — англ. Chicago school (neoaristotelians) — группа критиков, объединившихся в Чикагском ун-те в середине 30-х годов XX в.

ЧИКАГСКАЯ ШКОЛА (НЕОАРИСТОТЕЛИАНЦЫ)

— англ. Chicago school (neoaristotelians) — группа критиков, объединившихся в Чикагском ун-те в середине 30-х годов XX в., когда лит. критика в США приобрела значительность, к-рой она никогда прежде не имела. " Новая критика" к этому времени уже сформировалась. Ч. Ш. и мешала и помогала ей закрепить свои позиции. Название " неоаристотелианцы" было дано представите­лям этой школы Кеннетом Берке, к-рый знал об активном изуче­нии этими критиками " Поэтики" и др. произв. Аристотеля. Чи­кагские критики были озадачены таким термином, потому что они в сущности не принимали учения Аристотеля, но согласились, что это определение не хуже других, им предписываемых: " холизм", " миметизм" и т. п. К тому же оно фиксировало в известной мере направление их деятельности. Группу составили шесть человек: Р. С. Крейн (руководитель), В. Р. Кист, Н. Маклин, Р. МакКеон, Э. Олсон, Б. Вайнберг.

Индуктивная в основе своей критика Ч. Ш. первоначально не давала никакой теории. Просто изучалась структура отдельного произв. и данные исследования не использовались для анализа очередного произв. иск-ва. Эти отдельные эксперименты не вошли в два программных сб. ст. неоаристотелианцев " Критики и критика. Древность и современность" (1952), и " Критики и критика. Очерки о методе" (1957) вышедшие под ред. Р. С. Крейна (1).

Разногласия неаристотелианцев с " новой критикой" сущест­венны в частностях, но не носят принципиального хар-ра. Основ­ным принципом теории Ч. Ш. является утверждение, что иск-во —- это подражание природе и конечная цель иск-ва — удовольст­вие. В этом плане новые аристотелианцы как будто действительно следуют за Аристотелем. Но в сам принцип подражания природе они вносят особый и прежде всего антидемократич. смысл. Ут­верждается, что выбор предмета подражания в иск-Bt зависит исключительно от социальной принадлежности художника: " благородный имитирует благородное, низколобый — низменное" (2, с. 15). Получаемое от восприятия произв. иск-ва наслаждение связывается чикагскими критиками только с формой произв., достигнутой в процессе подражания, и оценивается ради нее самой (там же). Для Аристотеля причина удовольствия, доставляемого

154 ЧИКАГСКАЯ ШКОЛА

иск-вом, — прежде всего в том, что приобретать знания весьма приятно, " потому что смотря, люди могут учиться и рассуж­дать" (3, гл. 4, 1448 в., с. 49).

Аристотель акцентирует момент познания в восприятии иск-ва, он придает большое значение не только форме изображаемого, но и сущности его содержания: " так как поэт должен при помощи подражания вызывать удовольствие, вытекающее из сострадания и страха, то ясно, что это должно заключаться в самих событиях" (4, _пГА.14, 1443в, с._и83).

" Новые критики" совершенно так же как неоаристотелианцы деформируют иск-во в утверждении приоритета существующей ради самой себя формы. Они тоже подчеркивают чистый момент наслаждения при восприятии такой " органической формы". И тем не менее вопрос о форме иск-ва представляет предмет полемики между этими школами. Чикагские критики берут за руководство одно из практических положений поэтики Аристотеля и, по-своему преломив его, противопоставляют выросшей на др. влия­ниях " новой критике". Они считают, что проводимое " новой критикой" противопоставление 'поэзии" и " прозы", иск-ва и науки (см. поэзия как знание) не может быть проведено в терминах языка. Язык иск-ва и науки одинаков, так же как одинаков язык разл. родов лит-ры: эпоса, лирики, драмы. " Поэзия не есть слово, она словесна". Чикагские неаристотелианцы упрекают " новых критиков" в неспособности дифференцировать виды и жанры в иск-ве. По убеждению представителей Ч. LLL, различие между отдельными жанрами словесного иск-ва лежит не в языке, а в особенностях построения сюжета. Язык же — один из элементов сюжетной структуры, он имеет подчиненное значение. В опреде­лении сюжета чикагские критики следуют за Аристотелем. В прозаич. произв. сюжет конституируется из трех элементов: предмета — объекта, к-рый имитируется, лингвистич. медиума — языка как средства имитации и способа, или техники имитации. В соответствии с синтезом этих элементов должен проходить анализ каждого жанра иск-ва. В качестве примера неоаристотелианцы рассматривают трагедию и практически буквально следуют здесь за античным критиком. Р. МакКеон пишет, что надо анализиро­вать трагедию " как целое, включающее в себя шесть частей: сюжет, характер, мысль, побуждаемую объектом (подражания — Е. Ц.), дикцию и мелодию, диктуемые средствами изображения, сценическую обстановку" (5, с. 262). У Аристотеля читаем: " необходимо, чтобы в каждой трагедии было шесть частей... Части эти суть: фабула, характер, разумность, сценическая обета-

ЧИКАГСКАЯ ШКОЛА 155

новка, словесное выражение и музыкальная композиция" (6, гл. 6, 1450а, с. 58). Неоаристотелианцы подчеркивают преимуществен­ное значение сюжета по сравнению с остальными пятью частями и представляют сюжет как всеобъединяющий момент (" the organizing principle").

И хотя в этом утверждении намечена какая-то диада: сюжет может быть отнесен к содержанию, все остальное — к форме, в конечном счете сущность неоаристотелианского сюжета мало отличается от " органической формы" " новых критиков". Для неокритиков " органическая форма" — это заданная структура произв., к к-рой художник стремится в борьбе с лингвистич. медиумом; для неоаристотелианцев сюжет -— первичный элемент, к-рый существует до и сверх слов.

Художник использует язык лишь как средство для украшения того, что уже инстинктивно оформлено. Сохранена та же априор­ная заданность структуры.

Отличие же двух соперничающих теорий состоит, по убежде­нию Р. Крейна, в том, что представителями его школы поэзия рассматривается как имитация, а " новыми критиками" — как " выражение" (7, с. 15). Именно рассмотрение иск-ва как " выражения", с точки зрения Ч. Ш., не дает возможности " новым критикам" установить четкое жанровое различие между отдель­ными видами иск-ва. Однако данное различие между двумя школами сглаживается общим подходом к пониманию творческого процесса как такового. Обе школы выделяют три основные ступе­ни в создании произв. иск-ва. На первой действует мистическая интуитивная активность художника, на второй он дает ей практи­ческое существование в языке, на третьей — добивается имма­нентной согласованности всех лингвистич. элементов в органич. структуре произв. (8, с. 15). Момент подражания природе появ­ляется в теории Ч. Ш. лишь для того, чтобы акцентировать ее антидемократич. хар-р. Если Неоаристотелианцы различают пред­мет имитации благородного художника и плебея, то " новым кри­тикам" были в высшей степени безразличны личность и социаль­ное положение творца.

Именно безличный хар-р теории " новой критики" привлек к ней значительно большее по сравнению с Ч. Ш. число поклонни­ков, ибо он импонировал разочаровавшейся в каких-либо автори­тетах молодежи начала XX в.

1. Critics and criticism. Ancient and modern. — Chicago, 1952; Critics and criticism. Essays in method — Chicago, 1957.

156 ШИЗОФРЕНИЧЕСКИЙ ДИСКУРС

2 Olson E An outline of poetic theory //Critics and criticism —1957

3 Аристотель Поэтика —M, " Художественная литература", 1951
4. Аристотель Поэтика, цит изд.

5 McKeon R The philosophical bases of art and criticism // Critics

and criticism — 1957

6 Аристотель. Поэтика, цит. изд.

7 Crane R S Introduction // Critics and criticism Ancient and

modern — 1957, Chicago

8 Olson E. An outline of poetic theory // Critics and criticism — 1957