Глава 9 Кусок разноцветного кабеля.

Потрясенный казнью пленных красноармейцев в первые же дни после своего возвращения в Доброполье, Яшка не знал тогда, что подобные страшные события ему предстоит пережить в родном селе еще не один раз и что происходить они будут совсем рядом, буквально за забором.

Дело в том, что немцы для поселковой комендатуры своей военно-полевой жандармерии облюбовали большой дом, который возвышался по соседству с двором тетки Галины, И поэтому Яшка всегда одним из первых узнавал ужасающие новости.

Яшке пришлось стать свидетелем массового расстрела советских кавалеристов в январе 1942 года. В тот период, стремясь затормозить все еще мощное, хотя и замедлившееся движение гитлеровцев в сторону Волги и Кавказа, наши войска попытались массированными рейдами разрезать, разрыхлить боевые порядки и тыловые коммуникации врага, создать как можно больше плацдармов, суживающих наступательный ход вермахта и нависающих над их флангами, и тем самым подготовить будущий стратегический контрудар, который, по замыслу советского командования, должен был переломить весь ход войны и который потом назовут провальной Харьковской операцией мая 1942 года («Барвенковский котел»).

Большую роль в широких донецких степях могли сыграть кавалерийские соединения РККА. Да, сильно еще было в СССР очарование непобедимыми «красными кавалеристами» товарищей Буденного и Ворошилова. И надо отдать должное, наши кавполки порой оправдывали свой легендарный образ.

И когда мобильные сабельные эскадроны то тут, то там в Донбассе и на востоке Харьковщины создавали опорные пункты, приспособленные для ведения круговой обороны, советское командование не без основания рассчитывало на то, что главный план локальной Барвенковско-Лозовской операции будет выполнен. Он предполагал прорыв обороны немцев между Балаклеей и Артемовском силами двух фронтов – Южного и Юго-Западного – с выходом в тыл донбасско-таганрогской группировки противника, оттеснение ее к побережью Азовского моря с последующим уничтожением.

Но – не судьба. Во многом причиной неудачи стала нерешительность советских войск, еще не почувствовавших собственную силу и еще не оправившихся полностью от шока первых месяцев войны. К тому же - что уж тут кривить душой немцев воевали все еще хорошо.

Один из опорных пунктов советских войск появился в районе родного Яшкиного села. Здесь в конце января 1942 года в направлении реки Бык прорывался 139-й кавполк из состава 5-го Донского кавалерийского корпуса. Однако, заняв позиции на станции Доброполье 29 января, он в итоге попал в окружение и почти весь погиб или был пленен.

После того как с этим полком было покончено, в центр Доброполья пригнали 70 пленных кавалеристов. Почти на всех была добротная зимняя одежда – дубленки, телогрейки, валенки. Немцы надеялись покончить с СССР еще летом 41-го, и потому не запаслись теплым обмундированием. Они, принялись бесцеремонно срывать с наших солдат все теплое. То, что было в крови, раненым пленным «милостиво» оставили. Потом их построили и повели в сторону школы на окраине села. Яшка думал, что там их и будут держать как военнопленных. Ошибся…

Наших солдат и офицеров повели в другую сторону – в заваленную чистыми белыми сугробами балку. Там их всех и расстреляли. А когда через пару дней немцы ушли из Доброполья, местные мужики, за которыми как всегда увязался и Яшка, отправились в балку, где увидели страшную картину. Тела кавалеристов едва присыпал свежий снег, и кое-где на снегу проступали алые пятна.

А вокруг завывали бродячие псы. Они собрались, кажется, со всей округи, чтобы предаться страшному пиршеству. Добропольцы всем миром похоронили погибших бойцов и напоминает теперь о той трагедии монумент.

Яшка своими глазами видел также, как в 1942 году по улицам Доброполья вели связанного понурого Ваньку Бабенко. На шее у него висел кусок разноцветного кабеля, на груди - табличка с надписью «Партизан». Ваньку, этого простодушного 13-летнего Ваньку, с которым Яшка до войны (как же было это недавно и как же было это давно!) играл «в Чапаева» и пас колхозных коров, схватили в тот самый момент, когда он тащил к себе домой вырубленный невесть где метровый кусок телеграфного кабеля с разноцветными жилами. Они понадобились ему для каких-то своих мальчишеских целей. Он вовсе не был партизаном и даже не знал, что по этому кабелю связывались между собой какие-то очень важные немецкие генералы. Но все равно Ваньку Бабенко повесили на столбе около школы и носит теперь его имя улица в Доброполье.

На всю оставшуюся жизнь запомнил Яшка, как в январе 1943 года после чьего-то тайного доноса в полицейскую управу из заснеженной хаты выводили дружка закадычного - Афоню вместе с его старшим братом, а вслед вытолкали спрятанного ими раненого красноармейца. Недолгим был их последний путь - всех троих расстреляли около старой церкви. И стоит им теперь памятник в Доброполье. Ведь и Яшка мог разделить их судьбу. Он мог оказаться в одной компании и с Ванькой Бабенко, но пути их с приятелем в тот роковой день не пересеклись лишь благодаря случаю, да и в доме Афони он был всего минут за десять до того, как туда вломились полицаи. Яшка ушел очень недовольный потому, что его говорливый дружок только молча переглядывался с братом, явно ожидая, когда Яшка уйдет. Теперь-то он знал причину.

Мог Яшка попасть в руки жандармов и во время своих двух «операций», которые по старой детдомовской привычке провел в гордом одиночестве.

Первый раз он незаметно пробрался на крышу комендатуры по свисавшей в соседний двор ветке старого клена. Заранее понаблюдав за немцем-часовым, который размеренно ходил от калитки к огороду и обратно, и рассчитав примерное время, за которое тот обходил свой маршрут и когда появлялся рядом с домом, он одним поздним вечером дополз до небольшого окошка на фронтоне здания и, тихонько раскрыв его, выпустил все двести голубей, которых фельдполицаи держали на чердаке. Дело в том, что немцы от скуки и скудости полевого пайка закусывали местным бесплатным «деликатесом», собранным по всей округе, а Яшка, поскольку жил совсем рядом, с ужасом наблюдал, как немецкий повар ежедневно выбрасывал на мусорник десятки отрубленных головок несчастных птиц.

Какое же глупое было выражение лица у часового, когда над его головой, шумно хлопая крыльями, взлетали в небо освобожденные сизари!

Второй раз был уже в 1943 году. Где-то неподалеку снова громыхала война, вернувшись на окраины донецких степей то далекими, то неожиданно близкими канонадами. И вот однажды Яшка, выглянув в окно, не увидел за забором привычного часового.

Немцы, напуганные слухами о приближении русской армии, спешно покинули Доброполье. Отступление было столь стремительным и беспорядочным, что жандармы бросили свой штаб незакрытым.

Яшка, как уже было сказано, еще со времен бездарно оставленного под тумбочкой в Чаплино самопала мечтал не только о фронте, но и о настоящем боевом пистолете. И поэтому в его голове очень легко родилось предположение, что за незапертой дверью опустевшей комендатуры немцы могли оставить что-либо стоящее.

Внутри дома он нашел разбросанные по полу бумаги, перевернутые стулья в большой комнате и пневматическое ружье. Слева от входа на стене он увидел Гитлера. Фюрер на портрете был изображен в полный рост; темные глаза отсвечивали чем-то дьявольским.

И Яшке очень захотелось выстрелить в эти черные глаза. Он ловко переломил «воздушку» и со знанием дела отправил маленькую пульку в патронник. Легкое нажатие на спусковой крючок. Выстрел! Еще выстрел! На месте глаз появились две аккуратные дырки, он потянулся рукой за новой пулей, прикидывая, куда он выстрелит в следующий раз и почувствовал, что на него кто-то смотрит.

Немецкий ефрейтор из механизированного батальона, вошедшего в Доброполье после ложной тревоги о прорыве русских танков, ожидал увидеть в брошенной комендатуре кого угодно, только не мальчишку с ружьем в руках. Всего какой-то миг остолбеневший немецкий пехотинец смотрел на такого же остолбеневшего Яшку с «воздушкой» в руках. Но и этого мига мальчишке оказалось достаточно, чтобы в недрах его инстинктов включился невидимый «моторчик». Он даже не успел осознать, что делает, а его ноги уже перелетали через оконный косяк, к счастью окно также оказалось открытым.

Яшка уже успел промчаться по огородным кочкам метров десять или пятнадцать, когда услышал позади себя пронзительно-колючее «Хальт!». Это ефрейтор повернул свою голову налево, вид безглазого великого фюрера вывел его из оцепенения.

- Хальт! Ха-а-альт!!! – орал в никуда рыжий немец и все выдуманные им и подслушанные у однополчан страхи о диких русских партизанах грубой силой навалились на него, немецкий солдат никогда не сталкивался с партизанами, и от этого они казались ему еще страшнее и коварнее.

Отсидевшись три дня в сарае у другой своей тетки на тихом хуторе в нескольких километрах от Доброполья, Яшка тайком вернулся в дом к тетке Гале. Притихший Валька, ежеминутно оглядываясь, полушепотом и во всех деталях рассказал старшему брату, как вскоре после его побега немцы поодиночке и небольшими группами стали сгонять на площадь перед комендатурой всех местных пацанов примерно его возраста. Потом вдоль выстроенных в ряд мальчишек медленно прошел рыжий ефрейтор, пристально всматриваясь в их понурые лица, прошел и отрицательно покачал головой.

Потом всех пацанов отпустили к родителям. Многие, даже не догадываясь о причинах необычной облавы, уже мысленно прощались со своими сыновьями…