Закрепление нового социального строя

В периоды стабильности, когда в обществе нет никакого кризиса, присущий кодификации «эффект кристаллизации»¹ лишь усиливает желание доминирующей социальной группы попытаться закрепить выгодную ей расстановку сил. Жорж Рипер прекрасно показал, что во все времена правовая норма является плодом разнообразных противоборств, пронизывающих любое общество². Уже Кодекс Хамму-раби закрепил преобладающее положение могущественного класса торговцев, которых поддерживал царь, исходя из собственных фискальных и политических интересов³. В литературе, например, удачно подмечено, что если кастильские Кортесы (Cortè s) на протяжении всего XVI в. без устали добивались кодификации законодательства, то не в последнюю очередь, и даже, пожалуй, главным образом, это происходило потому, что кастильская знать хотела воспользоваться своим превосходством, чтобы добиться официального закрепления тех правовых норм, которые были ей выгодны⁴.

Но чаще всего кодификация возникает по окончании потрясшего общество кризиса, позволяя зафиксировать новые правовые нормы, ставшие результатом изменения социальных отношений, причем в большинстве случаев она отражает признание претензий тех, чьи действия и вызвали кризис. Кодификация тем самым служит символическим закреплением их успеха, облегчает возврат к спокойствию после периода потрясений и восстанавливает правовую определенность, нарушенную неповиновением старым правовым нормам. Когда идеологические бури стихают, то кодификация, «это дитя разума, позволяет завершить революцию»⁵. Кодекс скрепляет печатью социальное перемирие, создавая для него прочную основу вокруг ценностей, формирующих новое общество, он успокаивает само общество и вдыхает в него новую жизнь. Именно эта, одновременно миротворческая, основополагающая и ускоряющая, функция, наверное, и является одной из самых замечательных и престижных функций кодификации, благодаря которым и существует особое к ней от-

¹ См. о нем выше.

² G. Ripert, Les forces cré atrices du droit, op. cit., № 28: «В действительности правовая норма издается только потому, что на ее принятии настояла некая социальная сила, одержавшая победу в борьбе с теми силами, которые этому противились, или, по крайней мере, воспользовавшаяся их безразличием».

³ M. Weber, Sociologie du droit, op. cit., p. 199.

⁴ J. Vanderlinden, Le concept de code..., op. cit., p. 31 et 295.

⁵ F. Terré, A. Outin-Adam, Codifier est un art difficile..., art. cité, p. 99.

Феномен кодификации

ношение. Как пишет в данном контексте декан Корню, «главное достоинство кодификации заключается в продемонстрированной ею способности обновлять право соответствующего общества, отражая в нем ценности своего времени»¹.

В литературе высказывалось замечание по поводу уголовно-правовых кодификаций, что многие из них появлялись после глубоких политических и социальных кризисов², но, как представляется, данный вывод справедлив в отношении института кодификации в целом. Жан Годэме*, анализируя право Древнего Востока и Древней Индии, уже там обнаруживал призыв слабых и угнетенных к законодательству как средству спасения от произвола и несправедливости: именно поэтому Кодекс Ур-Намма старался защитить от сильных мира сего сирот или вдов, а Кодекс Хаммураби с самого начала пролога искал моральное оправдание своим положениям, увещевая, чтобы «сильный не подавлял слабого»³ (в данной сентенции заключено настоящее «кредо» месопотамских кодексов⁴). По той же причине многие древнегреческие полисы просили законодателей кодифицировать их право⁵. Тит Ливии и Дионисий Галикарнасский** прямо указывают на то, что в Риме VI — V вв. до Р. X. множились возмущения плебса, находившегося под гнетом олигархов и imperium консулов. Власть пошла на уступки и назначила комиссию децемвиров, временно наделив их всей полнотой властных полномочий и поручив им составить Законы XII таблиц которые в результате за-

¹ G. Cornu, Codification contemporaine: valeurs et langage // L'art du droit en quê te de sagesse, op. cit., p. 361.

² См.: J. Gaudemet, La Ré volution et le droit // Sociologie historique du droit, op. cit., p. 55. Автор, впрочем, отмечает эту закономерность с некоторой долей осторожности.

* Ж. Годэме — недавно скончавшийся известный французский историк и теоретик права, канонист и романист, в частности, специалист по истории и теории кодификации, заслуженный профессор юридических факультетов Страсбургского университета и университета Париж II, автор многочисленных научных трудов, в том числе работ «Историческая социология права», «Источники канонического права, VIII — XXвека» (Париж, 1993), выдержавшей несколько изданий книги «Зарождение права» (1-е изд., 1997 г.), а также учебника «Римское частное право» (2-е изд. Париж, 2000). — Примеч. пер.

³ Le Code d'Hammurapi, Le Cerf, 1998, trad. A. Finet, p. 31.

⁴ S. Lafont, Codification et subsidiarité dans les droits du Proche-Orient ancien // La Codification des lois dans l'Antiquité, Actes du colloque de Strasbourg, 27-29 novembre 1997, op. cit., p. 54.

⁵ J. Gaudemet, La codification..., art. cité, p. 245.

** Тит Ливии (59 до н.э. - 17 н.э.) - римский историк, автор «Римской истории от основания города» в 142 книгах (до нас дошла лишь часть из них); Дионисий Галикарнасский — древнегреческий историк и ритор 2-й половины I в. до н.э., автор «Римских древностей». — Примеч. пер.

Цели кодификации

крепили новые притязания плебеев и институты, призванные эти притязания гарантировать¹. Последний пример дал Максу Веберу возможность всесторонне проанализировать явление в целом и сделать более общий вывод о том, что «заинтересованными в такого рода изменениях являются здесь те социальные классы, которые до того сильнее всех страдали от отсутствия однозначных и единых правовых норм»².

Французский Гражданский кодекс, принятый по окончании периода социальных потрясений в ситуации, когда частное право Старого режима сильно изменилось под воздействием революционного законодательства, представляет собой знак наступившего социального порядка, примиряющий старое и новое. Стремление к примирению со всей очевидностью проявилось в составе комиссии по разработке Гражданского кодекса, где присутствовали как приверженцы Старого режима, так и сторонники Революции.

Современность пестрит и другими примерами подобного рода. В 1867 г. в Японии под натиском Запада последний сёгун из рода Токугава передал всю политическую власть в руки Императора, положив конец военному правлению, длившемуся семьсот лет. Одной из задач, решавшихся посредством проведенных в начале эры Мэйдзи* кодификаций, стало утверждение произошедших перемен и укрепление незадолго до того восстановленной императорской власти перед лицом все еще могущественных феодалов³. Возьмем другой пример. В Китае «шесть кодексов Гоминьдана»**, принятые после установления Республики, явились отражением нового социального строя: «Новой республиканской форме правления нужен был новый революционный дух, демократический и современный... В его становлении должна была принять участие кодификация»⁴. Точно так же кодексы, изданные после смерти Мао Цзэдуна, скажем, Уголовный кодекс 1980 г. или Гражданский процессуальный кодекс 1982 г.,

¹ M. Humbert, Les XII Tables, une codification? // Droits, 1998, № 27, spé c. p. 106.

² M. Weber. Sociologie du droit, op. cit., p. 196. См. также: Р. Grimai, La civilisation romaine, Champs-Flammarion, 1981, p. 102: «Поскольку существовал плебс, не входивший в состав gestes (народа. — Примеч. пер.), то возникла необходимость прибегнуть к помощи арбитра, стоявшего и над теми и над другими и способного обеспечить разрешение конфликтов, происходивших не только между самими gentes, но и — что было еще важнее для развития права — между ними и чужаками, не находившимися под защитой ни одной группы, отделявшей бы их от государства».

* Об этом понятии см. наше примечание выше. — Примеч. пер.

³ Е. Schaeffer, De l'importation de codes..., art. cité, p. 265.

** См. о них подробнее выше, а также наше примечание во введении. - Примеч. пер.

⁴ Е. Schaeffer, De l'importation de codes..., art. cité, p. 268.

Феномен кодификации

воплощают в себе произошедший в развитии страны поворот, желание «окончательно изгладить самый утопичный период ее истории»¹, коим являлась «культурная революция», и создать для нового общества новую правовую основу. Возникает впечатление, что ко-дификаторская активность и не собирается стихать в этой стране, действуя в унисон с глубокими преобразованиями в современном китайском обществе². Кодексы, принятые в СССР вскоре после установления в 1917 г. коммунистической власти, когда успокоилось революционное брожение, также демонстрируют волю закрепить новый социальный строй, свидетельством чему является быстрота проведения кодификации. Так, в опубликованном в свое время на французском языке «официальном» советском издании в этом смысле, например, отмечалось: «Современная история не знает других случаев кодификации, проведенной в столь краткие сроки после произошедших социальных потрясений»³. Аналогичное явление, естественно, имело место в странах Восточной Европы после Второй мировой войны: принятые кодексы должны были утвердить новый общественный строй, ставший результатом социалистических революций⁴. Десталинизация в СССР и его странах-сателлитах сопровождалась второй волной кодификаций, предназначенных «отразить произошедшие за истекший период общественные перемены»⁵. Представляется, что после падения коммунистической власти кодекс рассматривается в странах Центральной и Восточной Европы в качестве ключевого элемента правового государства, инструмента, позволяющего утвердить и обеспечить гарантиями новый социальный строй, а также способствующего установлению рыночной экономики⁶. Так, один

¹ J. Tao, Le droit chinois contemporain, op. cit., p. 23.

²X.-Y. Li-Kotovtchikhine, La ré forme du droit chinois par la codification // Revue internationale de droit comparé, 2000, p. 529 et s., spé c. p. 538: «Китайское экономическое развитие, несомненно, потребует создания гражданского общества, основанного на понятиях права, равенства и уважения человеческого достоинства, общества, в котором кодификация будет необходима во всех отраслях права». См. также: M. Delmas-Marty, La construction d'un Etat de droit dans la Chine d'aujoud'hui. Avancé es et ré sistances // Le Dalloz, 2002, p. 2484 et s.

³ Introduction au droit sovié tique / sous la dir. de V. Koudriavtsev, M. Kroutogolov et V. Toumanov, É d. du progrè s, Moscou, 1987, p. 9.

⁴ См.: V. Knapp, La codification du droit civil dans les pays socialistes europé ens // Revue internationale de droit comparé, 1979, p. 733 et s.

⁵ V. Koudriavtsev, M. Kroutogolov, V. Toumanov, Introduction au droit sovié tique, op- cit.P.l5.

⁶ S. Leyenberger, Les enjeux de la codification dans les pays d'Europe centrale et orientale: la coopé ration du Conseil de l'Europe // Revue franç aise d'administration publique, 1997,

Цели кодификации

российский автор счел необходимым заметить по поводу вступившего в силу в 1995 г. Гражданского кодекса Российской Федерации, что он «представляет собой самое важное, с концептуальной и идеологической точек зрения, законодательное завоевание за время произошедших в России демократических реформ»¹. В странах, где коммунисты до сих пор находятся у власти, экономический кризис 1980-х годов вынудил провести в обществе тихую революцию, и мы видим новую волну кодексов, отражающих намерение закрепить возникший в результате экономический строй, где скомбинированы элементы социализма и капитализма. Скажем, во Вьетнаме так называемая политика обновления (Doï -Moï), начатая в 1986 г., привела помимо прочего к принятию в 1995 г. нового Гражданского кодекса, вступившего в силу с 1 июля 1996 г.² Наконец, последний пример: обретение независимости многочисленными африканскими государствами, сопровождавшееся построением нового общества, основанного на новом национальном правовом порядке, привело к периоду интенсивной кодификации в большинстве из этих стран между 1960 и 1970 гг. Как отмечалось в африканской литературе, «яркое пламя кодексов напоминает не только формой, но и своим буйством огромный костер в саванне, освещающий весь правовой лес африканского континента»³.

Нередко перед кодификацией ставится цель объединить разные группы населения, на которое рассчитано ее применение, что является одним из аспектов рассматриваемой нами социальной унификации в широком смысле.