![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Помощники
Дома Лева сразу бросился под печку искать кошку. Но ни кошки, ни котят там не оказалось. Лева заглянул под кровать, под стол и, подставив табурет, полез на печку. - Чего ты мечешься, как угорелый? — недовольно спросила бабушка, следя за внуком. В больших валеных калошах она сидела у стола, вязала чулок. — Да кошку мне... — Лева потянулся за кошкой, которая сидела около трубы. — Зачем она понадобилась? — На ферму унесем... - Надумал чего! Кошка старая, мышеловка, а он несет. Не смей, говорят! — строго прикрикнула бабушка, видя, что Левина рука все-таки тянется за кошкой. - Бабушка! — сказал Вася. — Никуда она не денется. Мы же ее принесем. Вот посмотрите... как она... — Знаю, как принесете, — взмахивая дрожащей рукой, перебила бабушка. — Самовольники! — Ты, Лева, нехорошо поступаешь, —солидно заметила Света.— Зачем расстраивать бабушку. Надо рассказать все... Она разрешит... — Ты чья будешь? — вглядываясь в девочку слезливыми глазами, спросила старуха.—Орловских, что ли? Светка, кажись, тебя звать? — Ну да, — Света радостно закивала головой. — Вой какая выросла. Давно ли мать на руках тебя таскала, — удивилась бабушка. — Что ж у тебя подружек, что ли, нету? Связалась с этими обормотами! — Да я вовсе не связалась. Мы зашли на ферму, а там лисята пропадают. Только родились, а мать не кормит их, из гнезда выбросила, — девочка горестно вздохнула. Бабушка тоже нахмурилась. — Там все собрались: и специалисты, и мама, и рабочие все. И ничего не могут придумать, чтобы спасти лисят, проникновенно разъясняла Света. — Если лисят спасут, они вырастут, большую пользу принесут. Только не спасут, наверное... От слов девочки сухое, морщинистое лицо бабушки подобрело. Вася с Левой ободрились, а Света смело подошла к столу и продолжала: — И знаете, что они говорят? Прямо не верится. Хотят, чтобы лисят кошка выкармливала. - Да как же она выкормит? — удивилась бабушка. — Ни за что не примет. Ты чего стоишь-то, в ногах правды нет. — Ничего, спасибо, — Света покосилась на ребят и скромно уселась на скамейку. — Все так думают. А мама говорит, что кошки очень заботливые. — Правду говорит. Наша вот и шагу от котят не отходит. — Вот и хотят попробовать... Только не знают, где кошку с котятами взять. У вас только и есть. - Для такого дела не жалко ее. Я ведь думала, баловство какое затеяли, — сказала старуха, точно оправдываясь. — Хорошая кошка, умница. — Немного задумавшись, бабушка опросила: — Что же такое важное дело и вас послали? Ты хоть и рассудительная девчонка, а, поди, как и наш, в пятых? — Скоро в шестой перейду, — пробормотала Света, теряясь и не зная, что сказать более убедительное. Сияющий взгляд ее сразу поблек, упал на свои колени, затем метнулся к ребятам. Те тоже приуныли. Но Лева вдруг встрепенулся, подбежал к столу. - Им самим-то некогда, так тетя Маруся, Светина мама, записку вам написала. Я и забыл про нее, — зная, что бабушка неграмотная, Лева выхватил из сумки первую попавшуюся бумажку и закричал, потрясая ею: — Вот! Вот она! — Ну-ка прочти! — сказала бабушка, явно довольная, и, приготовясь слушать, подперла ладонью щеку. — Слушай! — Лева задумался, держа перед собой маленький листок, угол которого был испещрен цифрами — черновыми вычислениями задачи, а в середине виднелась небрежно нарисованная голова лошади. — Слушай, бабушка, — еще раз сказал Лева, лихорадочно придумывая, как прочитать несуществующую записку. — «Бабушка Варвара, — громко, точно на сцене, продекламировал Лева и запнулся, — Что-то не разберу, — пристально вглядываясь в бумажку, пробормотал он, а сам силился припомнить отчество бабушки. Отец — Гаврилович, мать — Ивановна, а бабушка? Ну, прямо из ума вышибло. Все зовут ее бабушка да бабушка». — Ну, чего же ты осекся? Наверное, Варвара Акимовна написано? — Ну, конечно, — обрадовался Лева. — Бабушка, Варвара Акимовна. Нам очень нужна кошка — выкормить лисят. Мать-лиса бросила их, и лисята пропадают. Посылаем за кошкой ребят. Они не баловники, а наши помощники. Просим только поскорее выдать им кошку, и тогда вы тоже будете нашим помощником. — Ишь, помощники, — лукаво засмеялась бабушка. — Ну, возьмите кошку, помощники. А про то, что я стану помощницей, поди, сам придумал, — усомнилась бабушка. Пока Лева читал, Света была сама не своя. Она смотрела на мальчика удивленными глазами. Он ли? Всегда ходит тихий, как сонный, слова от него не дождешься, а теперь разговорился. И, главное, бессовестно обманывает. Свету так и подмывало сказать про обман. Пусть Лева покраснеет. Девочку удерживала лишь боязнь, что бабушка рассердится и не отдаст кошку. А Лева уже подал ее с печки. Перепуганная необычайной суматохой, кошка уцепилась когтями за Васин рукав. Мальчик начал ее гладить. Кошка успокоилась и вскоре мирно замурлыкала. Двух котят Лева положил себе за пазуху. — Здорово ты ее обвел, — заметил Вася, когда ребята, распрощавшись с бабушкой, вышли из дома. Лева довольно ухмыльнулся. — А так бы она ни за что не отдала... Она такая... — Бессовестный! — возмутилась Света. — Еще улыбается. Пионер! Ты всегда так старших обманываешь? Лева, взглянув в синеватые, полные гнева глаза девочки, смутился. Васе тоже, видать, неудобно стало — опустил голову. — Я же не для себя так сделал? — И все равно. Все равно нехорошо, — загорячилась Света. До зверофермы шли молча. Лева лишь изредка чмокал губами, точно конфетку сосал. Когда Света открыла дверь в сторожку, там все встрепенулись. - Принесли? Вася не без гордости посадил на лавку кошку, а Лева достал из-за пазухи котят. Мария Ивановна подошла к умывальнику. Пока она мыла руки, в углу около термостата появился ящик со свежей соломой. — Ну, что? — спросила Светина мама, обращаясь к старшему ветврачу. — Кошка, кажется, здоровая. — Сроду она у нас не хворала. И не думайте даже... — авторитетно подтвердил Лева. Котят перенесли в ящик. Оказавшись на шуршащей соломе, они начали ее тормошить лапками, ловко прыгать и кувыркаться. Кошка, призывно мяукнув, сама неторопливо перебралась в ящик. Покружилась там, обнюхала все и легла. Когда она, окончательно успокоясь, блаженно закрыла глаза, Мария Ивановна подложила ей лисенка, которого она осторожно вынула из термостата. Маленький, жалкий лисенок точно ожил, завозился, начал торопливо тыкаться в пушистое брюхо кошки и, напав на сосок, жадно припал к нему. Так были подсажены и остальные лисята. Звероводы оживились, взглянув друг на друга, заулыбались. Дядя Саша вспомнил о неприкуренной папиросе, которая оказалась до того измятой, что ее пришлось бросить. Валентина тоже повеселела, несмело взглянула на Марию Ивановну, старшего зоотехника, потом на ребят, которые радовались больше других. «Теперь они будут жить. Обязательно!..»— который раз думала о лисятах Света. Самым приятным, волнующим было сознание того, что они, ребята, спасли лисят. Ведь ни кто-нибудь, а они принесли кошку. Только Лева, кажется, не разделял общей радости. По его неподвижному лицу, маленьким глазкам было видно, что мальчик о чем-то сосредоточенно думает. Вот он нерешительно приблизился к Марии Ивановне, потоптался около нее и отошел. Но какая-то настойчивая мысль не давала Леве покоя. И через некоторое время мальчик вновь оказался рядом со Светиной матерью. - Вижу, что-то сказать хочешь? — заметила с улыбкой тетя Маруся. — Выкладывай! Лева переступил с ноги па ногу и буркнул: - Напишите записку. — Какую записку? — Бабушке, нашей, чтобы кошку отдала. — Ничего не пойму, Лева. Кошка-то здесь? — Здесь, — согласился Лева, — а все равно напишите, чтобы бабушка отдала ее. Все засмеялись, а лицо Левы точно пламенем обожгло. — Не смущайте мальчишку! — строго оказала Мария Ивановна. — Расскажи-ка, Лева, все толком! Лева попытался пуститься в пространное объяснение и, конечно, безнадежно запутался. Пришлось Свете опять выручать. — Нехорошо, Лева, обманывать, — сгоняя с лица еле заметную добродушную усмешку, заключила Мария Ивановна, когда дочь торопливой скороговоркой передала ей историю с кошкой. Надо было объяснить все бабушке или прибежать сюда, а не обманывать. Я напишу бабушке... А ты в следующий раз смотри!.. — Тетя Маруся села за маленький столик и, полистав растрепанный блокнот, вырвала из него листок. Лева внимательно следил за каждым ее движением. Вот сейчас тетя Маруся напишет, и тогда все... Тогда он уже не столько будет виноват перед бабушкой. Вдруг Лева вспомнил, что бумажка, которую он выдал за записку тети Маруси, осталась на столе. Что если ее незаметно заменить настоящей запиской? Придет мать или отец, прочитает. Все в порядке будет. Лева повеселел, маленькие глазки оживились. Но тут же подумал: «Опять обманываю». Мальчик испуганно огляделся. В это время неторопливо открылась дверь и показалась... Левина бабушка. И зачем ее только принесло? Вот досужая! Все ей надо. Мальчик сразу побледнел и начал отступать в угол, за спину Марии Ивановны. Опираясь на палку, бабушка преодолела порог, молча окинула всех внимательным взглядом и только тогда поздоровалась. - Здравствуйте, — ответили звероводы. - Садитесь, Варвара Акимовна, — вставая, пред- ожила свой табурет Мария Ивановна. — Не за тем пришла, — сказала старуха, однако села на табурет. — Как моя Дымка? Кошку я так зову. — О, она молодец! Заботливая. — Приняла? — обрадовалась бабушка. Старушке показали ящик, в котором лежала новая кормилица лисят. - Пусть выкармливает, — бабушка повернулась, отыскивая строгим взглядом Леву. — Иди-ка сюда! Лева не мог сдвинуться, точно прирос к полу. Тогда бабушка разжала руку — на ладони оказалась помятая бумажка с нарисованной на ней головой коня. - Бабушка старая, темная. Думал обмануть? Нет, обманом не проживешь. Он легкий — всегда всплывет. РАЗГОВОР ПРОДОЛЖАЕТСЯ После работы Мария Ивановна сказала: — Валентина, задержись немного, я вот запись закончу — вместе пойдем. Когда все ушли, Мария Ивановна положила в шкафчик журнал: — Садись-ка к столу. Давно собираюсь с тобой поговорить. Как ты живешь? Послушно присев напротив Марии Ивановны, Валентина помолчала, сосредоточенно рассматривая свои ногти. Потом сказала: - Комом моя жизнь.пошла. С сынишкой никакого сладу нет. В учебе стал отставать, а недавно совсем в школу не явился. Учительница заходила, справлялась. Я уж и строжилась, и добром говорила... — Из-за Якова все? Удивленная Валентина поняла, что Мария Ивановна, если не все, то много знает об ее отношениях с Яковом. Начала рассказывать все откровенно, без утайки. — Так... Так... кивала головой Мария Ивановна, накрыв маленькой ладонью выпуклый лоб. — Трудно, конечно... Трудно. Молодая, красивая и столько лет одна... Ну, а Яков нравится тебе? Щеки Валентины зарумянились. В волнении она начала покусывать губы. - Нравится. А какой он — не узнала еще, — не поднимая головы, сказала Валентина. - Новый Яков в совхозе. Что у него за плечами — неизвестно, — заметила Мария Ивановна. — И Вася неспроста его невзлюбил. Плохо, видать, Яков к мальчишке относится. Мне Яков каким-то фальшивым кажется. Возможно, ошибаюсь. — Мария Ивановна бросила на Валентину быстрый, испытующий взгляд. — Присмотрись хорошенько к нему сама. Время покажет. А Вася характером в отца, суровостью его не возьмешь. С ним надо добром да лаской. Он тогда шелковым станет и всю душу выложит. А так ты загнала его в тупик. И за инструмент стыдно, и мать не разговаривает. Мальчонке деваться некуда. Какая уж тут учеба. - Мне и Глафира Павловна говорила, что добром надо, — согласилась Валентина. - Вася отца-то вспоминает? - Только и разговор о нем. Просит рассказывать... - Рассказывай. Больше рассказывай ему об отце. Сергей и теперь поможет воспитать тебе сына. Валентина тяжело вздохнула. - Ну, пойдем, — Мария Ивановна поднялась.— Ты мне как-то дневник Сергея обещала. У меня, кстати, вечер сегодня свободный. Они вышли из сторожки. - Мария Ивановна, ведь почти в каждом человеке есть какие-нибудь недостатки? — спросила Валентина, задумчиво смотря на сочно пламенеющий закат. — Конечно, есть. — И у меня они есть. Почему же тогда я должна искать человека лучше себя? Пусть и у Якова недостатки будут. Лишь бы мы любили и уважали друг друга. Вместе-то, глядишь, и я, и он лучше станем. - Разные бывают недостатки. В одном человеке их почти незаметно, а в другом они все хорошее заслоняют. А рассуждаешь ты так, будто у тебя сына нет, будто одна живешь. — Что же мне делать? - в голосе Валентины послышалась досада. — Ждать, когда сын мужа мне найдет... За тридцать перевалило... Мальчишка он... Ничего не понимает. С его капризами я считаться не стану. — С Яковом ты уже порядочно знакома. Скажи, что в нем хорошего? Взволнованная Валентина пришла в замешательство, прикусила нижнюю губу. — Вот видишь, оказывается, и сама немного понимаешь... — Почему же не понимаю. Яков в работе Степану твоему не уступит. - Ну, положим, это так. А человек-то он какой? — И человек неплохой. — Васю ненавидит... - Он сам виноват, поперечный... Инструмент у него в снег забросил. - У хорошего не забросил бы. Ну, хватит об том! — точно спохватись, оборвала Мария Ивановна. - Смотри сама. Только головы не теряй. Ты и к работе охладела. Вчера надо было остаться, присмотреть за лисой, а ты... У меня, сама знаешь, руки до всего не доходят. Вот и получилось... Валентина виновато молчала. Так молчком дошли до дома Валентины. Когда зашли в горницу, Валентина включила свет достала из сундука толстую в истертом клеенчатом переплете тетрадь. Мария Ивановна открыла первую страницу, и лицо ее дрогнуло. «Дневник сержанта Сергея Твердых», — в тяжелом раздумье прочитала она. Ниже стояло: «Август, 1941 год» — после тире другой рукой, другим карандашом было дописано «1944 год, 24 мая, 3 часа ночи». Мария Ивановна долго смотрела па страницы. За этими короткими записями ей представилась вся короткая и ясная жизнь Сергея. - Как дневник к тебе попал? — точно очнувшись, - просила Мария Ивановна. - Прислали... Мария Ивановна опустилась па стул и начала медленно листать тетрадь, подолгу задерживаясь на отдельных страницах. Записи велись то автоматической ручкой, то карандашами: химическим, простым и даже толстым цветным. Временами хорошо знакомый Марии Ивановне твердый, четкий почерк Сергея расплывался, буквы ложились вкривь и вкось, слова обрывались, строчки набегали друг на друга. В одном месте страницы намокли и теперь покоробились, а строчки расплылись фиолетовыми пятнами, в другом —были заметны бурые капли засохшей крови, а в конце тетради лежал спрессованный, точно тщательно отглаженный утюгом, ландыш. — Да, — Мария Ивановна тяжело вздохнула и продолжала читать. «В землянке тесно, душно и такой храп, что пламя коптилки места себе не находит. А я уснуть не могу, хотя сегодняшний день был, пожалуй, жарче других. Ворочаюсь с боку на бок. Только закрою глаза и обязательно вижу нашу Катунь, поселок и тебя, Валюшка. Помнишь, дорогая, как нас застал в бору дождь? Даже старая черемуха не спасла своих знакомцев. По твоим описаниям ясно представляю сына и часто вижу его во сне. Лежит в качалке, таращит на меня глазенки, ручонками тянется... Проснусь, одумаюсь, и такая злость на черта Гитлера возьмет. Разорвал бы его на клочки! Вчера Васе исполнилось пять с половиной месяцев. Расти, сынок, расти, Василий Сергеевич! Воспитаем тебя настоящим человеком. Только бы мне пережить все это. Да, Валюта, каждый из нас надеется вернуться домой. А война делает свое. Сколько уже погибло товарищей, друзей. Поэтому я готовлю себя к жизни и смерти. Ведь и в смерти нужно быть смелым и честным. И если это случится, тогда, Валюта, доведи сына до дела. Тебе трудно будет, очень трудно. Зато потом ни сын, ни люди не вспомнят нас лихом». Голос Марии Ивановны задрожал и оборвался. Она еще ниже склонилась над тетрадью. Валентина прислонилась к комоду, закрыла ладонью глаза. Ее плечи вздрагивали. - Васе показывала дневник? — после тягостною молчания хрипловатым голосом спросила Мария Ивановна. - Нет. Думала — рано, не поймет... - Зря так думала: Вася смышленый. Уважала я Сергея, как брата, любила. Валентина поправила сползшую косынку. - Я с тетрадью не расстаюсь. Почитаю и будто с ним самим повидаюсь. Наплачусь досыта... - Читать да плакать, Валя, мало толку. Не этого хотел Сергей. Вон он что о сыне пишет. — Мария Ивановна испытующе покосилась на Валентину. - А вы думаете, я не понимаю? Все понимаю... Только сил не хватает. Что я могу сделать? —Валентина побледнела, а глаза расширились и лихорадочно заблестели. Видно было, что она говорит о самом сокровенном, больном. — Живешь, не думаешь, так, вроде, ничего. А как начнешь назад да вперед смотреть — не по себе становится. Десять лет назад я была звероводом—и теперь зверовод. Им, наверное, и умру. Вот и вся жизнь. Ну, сын вырастет. Внуки родятся. Нянчиться буду. — Валентина жалко усмехнулась. — Я завидую Сергею. Он всегда торопился, куда-то рвался. Ему никогда не хватало времени. О его делах говорили, а погиб, так и о смерти говорят. А я что? Мария Ивановна подошла к Валентине, положила ей на плечи ладони. Так они молча стояли друг против друга. Одна — молодая, красивая, полная сил; другая — опытная, испытанная жизнью. В раздумье брови Марии Ивановны строго сдвинулись к переносью, отчего крутой лоб пересекла небольшая складка. Под пристальным, осуждающим взглядом Валентина растерялась, смутилась. — Вот и сама чувствуешь, что неправа. Не те у тебя помыслы, и жизнь плохо понимаешь. За ярким, необычным начнешь гоняться - себя наверняка потеряешь. Сергей интересное видел в повседневных делах, а тебе они кажутся скучными... Вспомни, как мы работали в сорок втором году. — Ох, и помучились... Валентина тяжело вздохнула. — А теперь как? Валентина улыбнулась. - И похожего ничего нет. - Ну, вот, а говоришь, все равно, что десять лет назад, что теперь... — Да я не об этом вовсе... - А что по-твоему нам мешает еще лучше работать? — точно не слыша Валентины, спросила Мария Ивановна. Валентина озадаченно поморщила лоб, начала теребить концы косынки. - Да кто знает... Сразу и не скажешь. — Не думала? - Нет, — с виноватым выражением на лице прижалась Валентина. - Ну, вот...—укоряюще бросила Мария Ивановна. Я вот давно думаю, в институт написала... Робости в нашей работе еще много. Весной, когда нарождается молодняк, мы боимся лишний раз мимо клетки пройти. Полагаемся на авось. Часто гадаем, родила лисица или соболюшка детенышей или нет. Из-за этого теряем много. Отход молодняка большой получается. - Правда, — согласилась Валентина.—Это большая помеха. Только, что же тут можно сделать? Я вот сегодня, конечно, виновата, недосмотрела... Но ведь уследить трудно. - А для чего у нас пушной институт, ученые? Мы для чего? Ведь спасла нам Дымка лисят? Придумали. Смелости надо побольше. — Мария Ивановна, а что, если нам завести запасных кормилиц? Кошек завести. — Глаза Валентины оживленно заблестели. — Плохого ничего нет. Можно попробовать. Долго беседовали Мария Ивановна и Валентина. Парторг напомнила, что в этом году совхоз получает нового пушного зверя — норку, что скоро откроются шестимесячные курсы звероводов. — Мы с директором советовались насчет тебя. Решили: будешь стараться — пошлем на курсы. А там посмотрим... Может, бригадиром поставим с норкой работать. — Да что вы, Мария Ивановна. Я эту норку в жизни не видала, — смущенно отнекивалась Валентина, а у самой в душе все запело. Будто от крутого взлета заколотилось сердце. «Конечно, справлюсь. Поучусь и справлюсь. Ох, и глупая я...»
|