![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава 4. На сибирский простор
Освоение сибирских просторов, в котором Александр Николаевич Радищев видел «великий дух свободы» русского народа, его «твердость в предприятиях, неутомимость в исполнении», стало выдающимся событием отечественной истории, значение его мы в полной мере осознаем лишь в нынешнее время. Грандиозное движение в Сибирь действительно было великим вольнонародным делом. В течение веков многие районы огромного края были освоены русскими людьми путем мирного хозяйственного продвижения, без вмешательства княжеской и царской власти, а иногда и вопреки им. Это народное освоение быстро приводило к сближению местного населения с русским трудовым людом, приходившим в Сибирь из-за Урал-Камня, способствовало обогащению материальной и духовной культуры сибирских племен и русского народа. Русские несли за Урал, в среду кочевых и полукочевых народностей знание земледелия и новых для этих краев ремесел, и в свою очередь воспринимали здесь приемы охоты и рыболовства, привыкали к жизни в суровой таежной природе. И только следом за этим дружественным плодотворным взаимовлиянием на сибирские просторы проникла самодержавная царская власть. От царского произвола тяжело было и русским поселенцам, и многочисленным сибирским племенам. Связи русских земель с Зауральем и Сибирью возникли в далекие времена. Новгородцы торговали с югорскими племенами уже к XI веке, а в последующие столетия «непроходимый пропастьми, снегом и лесом» путь за Камень, как называли равнинные жители поражавший величием Урал, был прочно освоен ими. В XIII веке зауральская Югорская волость уже входила в состав новгородских владений, платила Господину Великому Новгороду дань пушным зверем да рыбьим зубом — редким и потому ценившимся в Европе моржовым клыком. С созданием Русского централизованного государства политика Руси в отношении Сибири становится более целенаправленной и последовательной. Порьба с Золотой Ордой, а затем с ее многочисленными осколками – Астраханским, Казанским, Ногайским и другими ханствами заставила Русь все чаще обращаться и к сибирским делам, откуда последыши золотоордынских завоевателей, например тюменский хаи, не раз пытались вмешиваться в российские дела в Поволжье и на юге. Решительный Иван III пытался крепко пресечь их. В 1499 году на Двине, Ваге, Вятке, в Великом Устюге были набраны 4 тысячи удалых воинов. В начале зимы огромный отряд двинулся за Урал — в Югорскую землю. Шли на лыжах по заснеженным горам, вздымавшимся на полуторакилометровую высоту. «А Камени в облаках не видати! - рассказывали участники небывалого похода. — Только ветрено — горы облака раздирают!» Всю зиму, а она выдалась морозной и вьюжной, продолжался поход. Отряд занял сорок городков. Пятьдесят восемь местных князьков присягнули Ивану III. Но результаты большого похода были вскоре утрачены - важные дела на западе и юге отвлекли силы. Потребовалось почти сто лет, чтобы Сибирь наконец прочно вошла в состав России. В начале XVI века после многих раздоров и стычек среди ордынской знати образовалось Сибирское ханство, столицей которого стал расположенный на Иртыше Кашлык. Покорив племена хантов и манси, обитавшие по берегам Оби, Иртыша и в предгорьях Урала, правители Сибирского ханства наладили здесь систему тяжелого феодального грабежа, собирая по обширным пространствам обильный ясак — меха, шкуры, рыбу, зверя, – все, что удавалось добыть тяжелым промыслом охотникам, скотоводам, рыболовам. Так продолжалось полвека. Но в середине XVI столетия дела у поработителей пошли хуже. Сибирские ханы издавна враждовали с бухарскими, и в конце концов дело дошло до большой войны. Сын бухарского правителя Кучум, собрав большую армию кочевников, двинулся завоевывать Сибирь. Положение сибирского хана Едигера стало критическим. Выход оставался один — искать помощи у России, с которой он еще недавно враждовал. В январе 1555 года по замерзшим рекам прискакало в Москву сибирское посольство. Упав в ноги 25-летнему Ивану IV, послы Тегрул и Панчяды от имени хана ударили челом, прося царя, чтобы он «всю землю Сибирскую взял под свое имя и от сторон ото всех оборонил и дань свою положил». Царь думал недолго. Он объявил, что принимает Сибирь под государскую руку, а дьякам велел сделать добавление к своему пышному титулу — «всея Сибирския земли повелитель». Сразу же определили и дань с новых владений — 30 тысяч соболей каждый год! Но «оборонить и заступить» Сибирь в условиях начавшейся Ливонской войны Иван IV не смог. В 1563 году Кучум сокрушил войска Едигера. Захваченного в плен сибирского хана по приказу Кучума умертвили. Сев на Сибирское «царство», Кучум еще семь лет потратил на то, чтобы прекратить сопротивление и смуту среди местных племен, выступавших за добровольное присоединение к России и не желавших подчиниться новому завоевателю. Приведенные им отряды бухарцев беспощадно преследовали и обирали местное население, силой насаждали ислам. Все отношения Сибири с Россией Кучум сразу же разорвал и задумал даже идти на нее войною. «Хвалится хан сибирской салтан итти в Пермь войною», — сообщает одна из грамот того времени. Однако реальной силы для борьбы с Россией у Кучума, конечно, не было, и скоро он решил помириться с Москвой и обезопасить себя с этой стороны. В грамоте, посланной Ивану IV, хан, ни словом не помянув о прежних даннических отношениях Сибири и России, именовал себя «вольной человек Кучум царь», предлагал жить «в упокое», а заключал послание едва прикрытой угрозой: «И ныне похошь миру, и мы помиримся, а похошь воеватися, и мы воюемся!» Через несколько лет он выполнил свою угрозу. Перейдя Урал, войска сибирских татар опустошили большую территорию входивших в состав России приуральских племен. Мечтой Кучума было полное изгнание русских из Пермского края. Успеха в ее осуществлении он не добился, но земли российского Приуралья разорил изрядно. ЛОНДОНСКИЕ МЕЧТАТЕЛИ
Не только ордынские ханы зарились на сибирские богатства. В далеком Лондоне страстно мечтали о них английские купцы. И не только мечтали. Начиная с середины XVI века Англия, не скупясь на расходы, посылала в Студеное море один экспедиционный корабль за другим, чтобы проложить английскому торговому капиталу путь к стране, которая, как восторженно писал один английский поэт, «привлекала всех богатством соболей». Плавания англичан но давно и прочно освоенному русскими поморами Северному морскому пути воспринимались в Британии как выдающиеся подвиги. В 1556 году английский капитан Берро попытался достичь острова Вайгач, но, столкнувшись со льдами, отступил. Здесь в тяжелых льдах он неожиданно встретил целую флотилию русских — четыре поморских парусника занимались обычным промыслом, били моржей и белых медведей. Кормчий одного из судов по прозвищу Лошак, приглашенный Берро на корабль, без труда обрисовал англичанину всю северную географию, которая позднее легла в основу капитанского донесения британским властям. Он рассказал, что недалеко от места встречи на северо-востоке лежит обширная Новая земля (капитан старательно записал незнакомые слова — «Новая Зембла»), рассказал о Вайгаче и о пути в устье Оби. Все эти сведения, известные уже многим поколениям поморов, для англичан были настоящим откровением. Капитан скрупулезно зафиксировал их в документах, Лошак простодушно обещал англичанам провести их в Обскую губу, поблагодарил за гостеприимство и отбыл на свой парусник. Однако во время начавшегося сильного шторма англичане потеряли из виду русские корабли и, столкнувшись со льдами, повернули на запад. Тем не менее возвратившийся из плавания Берро был воспет в Англии как герой.
Нет, нелегко проплыть на Обь, и путь туда далек, Но смелый Беррро там бывал, трудами пренебрег! Через холодные моря в Лапландию проплыл. Весьма опасный путь на Обь для Англии открыл! Так восторженно писал о капитане один из первых певцов британского колониализма поэт Уоркер. Мужество капитана представлялось ему беспримерным, а о том, что такие плавания уже были обычным делом для поколений русских поморов, он не знал. «ЕРМАК СО ТОВАРИЩИ» Точных данных о происхождении и жизни знаменитого атамана Ермака Тимофеевича не сохранилось. Родился он во второй четверти XVI века, а где — неизвестно. Разные русские города оспаривали честь называться его родиной. Одни рассказывали, что родом Ермак с Северной Двины, другие говорили — из Вологодского уезда, третьи утверждали, что происходит Ермак с реки Чусовой. В молодые годы Ермолай Тимофеевич, таково было его полное имя, оказался на юге Русского государства — на Волге и Дону, где и казаковал в «диком поле» чуть не двадцать лет. В трудные годы правительство не раз призывало казаков на ратную службу и казаки шли защищать русскую землю. Поэтому в начале 80-х годов, в тяжелый час Ливонской войны, пошел на военную службу и Ермак, уже ставший опытным казацким вожаком. Воевал он умело, и скоро имя его стало известно во многих полках. Быстро узнали его крепкую руку и враги, не раз поминавшие Ермака в боевых донесениях. Был Ермак, как сообщает одно из сказаний, «мужествен, и разумен, и человечен, и зрачен, и всякой мудрости довольно имел, плосколиц, черн брадою и власы прикудряв, возраст средней, и плоек, и плечист». Под стать атаману были и его сподвижники: «Были у Ермака сверстники — Иван Кольцо, Иван Гроза, Богдан Брязга и выборных есаулов четыре человека». Казаки в поход собрались к Ермаку из разных мест — и волжские, и донские, и яицкие, и терские, — всего более 500 человек. Порядки были строгие, но демократичные — все главные решения принимались «с совета», по «приговору» всего казацкого «товарства». Так приняли и решение о походе в Сибирь. Собравшись на войсковой круг, казаки обсудили разные направления похода. Кто думал о Каспии и персидских берегах, кто предлагал спуститься по Дону и отправиться в Крым, но после всех обсуждений решили — в Сибирь! Ермак высказался за Сибирь, поскольку нападения на персов или крымцев вызвали бы ненужный царский гнев. Россия, изнемогавшая от Ливонской войны, не хотела осложнений на юге. А опальные «воровские», как называли их московские феодалы, казаки во главе с Иваном Кольцом согласились идти в Сибирь, чтобы подальше скрыться от преследований царской власти.
СИБИРСКОЕ ВЗЯТЬЕ Итак, определив направление похода, летом 1582 года казаки двинулись в путь — по Волге и Каме в Приуралье, на реку Чусовую, во владения могущественных купцов Строгановых, которые обещали помочь в снаряжении отряда. Интерес у купцов был простой: во-первых, казаки защитят их владения от нападений сибирского хана, а во-вторых, при удачном исходе казацкого предприятия Строгановы надеялись поживиться казацкой добычей. На Чусовой казаки объявились как нельзя более кстати — наследник Кучума царевич Алей с отборным войском напал на приуральские земли. В решительном бою Ермак остановил войска царевича. Трезво оценив обстановку и силу казаков, Алей повернул войска прочь из этих мест, ушел на север, понадеявшись взять добычу там. После этого Ермак стал готовиться к сибирскому походу. Часть припасов взяли у Строганова. Купец пытался ссудить их казакам под большие проценты, затеял с ними торг. «Егда возвратитеся, на ком те припасы по цене взяти, и кто отдаст, точно или с лихвой?» — приставал он к казакам. Но Строганов явно недооценил решимости казаков. Возмутившись его домогательствами, казаки, только что отстоявшие строгановские владения от татарского грабежа, подступили к купеческой конторе общим «гызом», а разгневанный Иван Кольцо заявил, что разнесет купца из пищали «по клоку». Напуганный Строганов мигом стал сговорчивее, открыл амбары и отпустил «по запросу запасов хлебных и мяс, и масла, також пороху и свинцу». Скоро все было готово. 1 сентября 1582 года 540 бывалых казаков во главе со своим прославленным атаманом на стругах двинулись из строгановских городков вверх по реке Чусовой. До последнего времени считалось, что в поход Ермак отправился в 1581 году. Однако советский историк Р. Г. Скрынников точно доказал, что поход начался годом позднее. Пройдя на веслах около двухсот верст вверх по течению Чусовой, казачья флотилия повернула в речку Серебрянку и еще через несколько дней, медленно продвигаясь против стремительного течения, достигла предгорий Урала. Здесь предстояло самое трудное — перетащить через Тагильские перевалы Уральского хребта флотилию груженых стругов. Прорубая первобытные чащи, казаки волоком или на лямках тащили по просекам струги, каждый из которых вмещал по двадцать человек. Несколько стругов были еще больше, и поднять их на хребет не удалось — суда бросили в чаще, перевалив груз на более легкие корабли. Немного отдохнув на вершине перевала, отряд начал спускать струги вниз. Здесь стало легче: вниз — не вверх! По мелким рекам добрались до Тагила, воды которого скоро вынесли суда в Туру, оттуда они перешли в Тобол и, наконец, — в Иртыш. Плавание шло быстрее — плыли по течению рек. День шел за днем, многие версты — сотня за сотней — оставались позади, все ближе становилась столица ханства Кашлык. Кучуму, сидевшему в Кашлыке, донесли, что в пределы ханства вошел казацкий отряд. Навстречу Ермаку выслали несколько авангардов, но казаки без большого труда одолели их. В двадцатых числах октября, спустя почти два месяца после начала похода, Ермак достиг Кашлыка. Здесь против казаков были двинуты главные ханские силы — несколько тысяч отборных конников и пехотинцев. Многократный численный перевес Кучумова воинства смутил дружинников. Казачий круг, собравшийся в ночь перед сражением, долго обсуждал сложившееся положение. Многие предлагали той же ночью сняться и уйти — настолько очевидным был перевес противника. Но Ермак, изложив свой план, настоял на сражении. 26 октября 1582 года у стен столицы Сибирского ханства Кашлыка развернулась главная битва. Кучум намеревался остановить казаков уже на подступах к городу, устроив большую засеку на мысу, где высадились казаки. За нагромождением сваленных деревьев татары надеялись укрыться от огня казачьих пищалей. На большой горе перед городом Кучум приказал установить две пушки, привезенные незадолго до этого из Казани. Правда, пушечная пальба у татар не получилась, порох был то ли плох, то ли отсырел, и в решающий момент боя татары не смогли ударить но штурмующим из орудий. Засеку xaн поручил оборонять опытному в военном деле царевичу Маметкулу, а сам устроился на горе поодаль. Маметкул решил вести активную оборону. В завалах были сделаны проходы, и, когда казаки приблизились к засеке, на них ринулись отборные отряды ханской гвардии. Но им не удалось даже сблизиться с дружинниками Ермака — те открыли такой частый и плотный огонь из пищалей, что атака моментально захлебнулась. Огнестрельное оружие казаки умели использовать столь эффективно, как никто в тогдашнем мире. Этому научила их тактика сухопутных и особенно морских боев. Когда, например, казачьи струги сближались с кораблями противника, гребцы по команде бросали весла, хватались за пищали и открывали огонь. А у другого борта их товарищи непрерывно перезаряжали оружие. Огонь получался для тех времен невероятно плотным, наносил врагу большой урон, а кроме того, оказывал сильное психологическое действие. Противник его, как правило, не выдерживал. Дело довершалось стремительным штурмом и беспорядочным бегством врага. Подобная тактика была применена и при взятии Кашлыка. Опрокинутые мощными залпами, татары обратились в бегство. Сам Маметкул был ранен, и слуги едва сумели переправить его через реку. Татарские пушки молчали, возле них беспорядочно суетились пушкари-неудачники, которые, завидев карабкающихся на гору казаков, столкнули орудия вниз, им навстречу, а сами кинулись кто куда. Кучум наблюдал за битвой из своей ставки на высокой горе. Когда он понял, что битва проиграна, то так же, как все, ударился в безоглядное бегство, бросив столицу на милость победителя. Победа Ермака была полной. И самое удивительное, что он одержал ее, не потеряв убитыми ни одного человека! К вечеру победители вошли в Кашлык, где обнаружили богатую добычу. Нетронутая ханская казна была полна собранных со всей Сибири соболей, черно-бурых лисиц, куниц, белок и разных припасов. По законам вольного казачества, все поделили поровну.
ЗИМОВКИ И ПОСЛЕДНИЕ БОИ
Осень кончалась, хмурились небеса, выпал первый снег, а следом и реки подернулись льдом. Казаки готовились зимовать: вытащили струги на берег, утеплили жилища, рубили в ближних лесах дрова, наладили рыбный промысел — заготавливали рыбу впрок на зиму. Они уже успели познакомиться и установить мирные отношения со многими окрестными племенами, свободно вздохнувшими после изгнания Кучума. Разбежавшиеся в первые дни после сражения окрестные жители быстро вернулись в свои жилища, познакомились с казаками, охотно помогали им готовиться к долгой зиме. А бежавший Кучум собирал силы по дальним кочевьям. К декабрю месяцу он сколотил новую армию в несколько тысяч человек, и объединенные силы Сибирского ханства двинулись на Каш-лык — изгонять казаков. На подходе им удалось врасплох захватить казачью артель, занимавшуюся рыбной ловлей. В неравной схватке вся она во главе с атаманом Богданом Брязгой полегла на заснеженном льду сибирского озера. Ермак принял вызов врага. Новое сражение на озере Абалак оказалось исключительно упорным и кровопролитным. Но превосходная военная тактика и высокая стойкость — победить или умереть! — помогли казакам и на этот раз. Вновь войско под командой царевича Маметкула было разгромлено и беспорядочно отступило с поля боя. Победа на Абалаке закрепила успех экспедиции Ермака. Но он понимал, что без поддержки из России в условиях постоянной борьбы с ханом казакам долго не протянуть — и людей мало, и боеприпасы истощались. Лучшим выходом из положения Ермак, отправившийся в поход вопреки царскому запрету, счел сейчас возвращение на царскую службу. Он решил изобразить дело так, будто поход был предпринят для того, чтобы сослужить добрую службу русскому царю. Поэтому спустя несколько месяцев после сражения на Абалаке, посоветовавшись с казаками, Ермак отправил грамоту Ивану Грозному. «Сибирского царя Кучума и с его детьми, и с его воинами победил, — писал знаменитый атаман царю, — и брата царя Кучумова царевича Маметкула разбил тоже... А многих живущих тут иноязычных людей под его государеву царскую высокую руку подвели, им быть под его царскою рукою до веку, а на русских людей зла никакого не мыслить». Грамоту в Москву повез молодой казак Черкас Александров. Царь, который еще год назад крепко-накрепко запретил казакам идти в Сибирь, прочитав грамоту, сразу оценил грандиозность свершенного казаками дела и, конечно, захотел как можно быстрее прибрать к рукам плоды казачьих побед. Он тут же, а дело было осенью 1583 года, распорядился, даже не переговорив с казаками, доставившими грамоту, готовить зимний поход в Сибирь. Но рассказ казаков о непроходимых зимних перевалах остудил царский пыл. Следом за первым указом о сборе отряда последовал второй. «Ныне, — писал в нем Грозный, — до нас слух дошел, что в Сибирь зимним путем на конях пройти не мочно». Поход отложили на весну 1584 года. Царь приказал наградить казаков. Рядовых — серебряными деньгами и сукном, атаманов — золотыми монетами. Ермаку, но преданию, пожалован был золоченый панцирь. Позднее досужая молва присоединила к панцирю еще и шубу с царского плеча. Но награды наградами, а казакам-то царь до конца не доверял. Сделали свое смелое дело — и слава богу, а править Сибирью должны те, кого царь пошлет, а не вольные казаки. Поэтому в коште указа о наградах Грозный велел приписать: «А Ермаку указал государь быть в Москве». Так царю было спокойнее. Однако и весной 1584 года не дождались казаки обещанной царской помощи. Иван Грозный умер, и в дворцовой сумятице о посылке отряда забыли. Ермаку приходилось рассчитывать только на свои силы, а они медленно истаивали в стычках с татарами. Но колоссальный военный опыт, десятилетиями выработанная привычка жить в постоянном окружении врагов позволили казакам продержаться и год, и два! Самой верной опорой было им глубокое чувство товарищества, мужество и бесстрашие. Не раз выручала и дерзкая смелость. Войной против казаков по-прежнему руководил царевич Маметкул, самый талантливый полководец Сибирского ханства. Летом 1583 года он, готовясь к новой схватке, разбил кочевья в ста верстах от занятого казаками Кашлыка. Ермак узнал об этом от одного из местных князьков, присягнувшего русскому царю, и немедленно послал ту да полсотни своих удальцов. В два дня легкие струги добежали до обозначенного места, и среди ночи обрушился на ордынский стан удалой отряд. Спящего Маметкула растолкали в шатре и взяли в плен, сонного, перепуганного. Потеря лучшего полководца обернулась для Кучума большими бедами. И без того местные князья один за другим переходили на сторону русских, а здесь еще начались раздоры среди ханской верхушки. Знатные феодалы один за другим покидали ханский двор. Власть таяла. Былое могущество уходило, а Кучум не хотел верить, что Сибирь уже никогда не будет ханской. Ушел от сибирского правителя и его главный визирь опытный Карача. Он решил бороться с русскими самостоятельно. Понимая, что силой казаков не взять, хоть и оставалось их всего около двухсот человек, Карача решил действовать хитростью и обманом. Он предложил Ермаку начать переговоры о мире. Ермак согласился — обстановка была сложная, отряд поредел, нужно было дождаться во что бы то ни стало подмоги из-за Урала. Вскоре Карача попросил Ермака о помощи — «оборонить от недругов» Кучума и верных ему князьков. Казаки поверили в искренность обманной просьбы и послали на помощь Караче сорок человек во главе с Иваном Кольцом. В ставке Карачи весь отряд был вероломно перебит. Так тяжело кончалась для казаков третья сибирская зима — весну 1585 года встретили чуть больше ста человек. Упоенный своей «победой», Карача окружил Кашлык, решив навсегда покончить с казаками и сесть на трон Сибирского «царства». Ермак внимательно изучил расположение и численность осадивших Кашлык вражеских войск. Сил для открытого сражения уже не было. Выручить могло только военное умение, какой-нибудь внезапный, ошеломительный для врага выпад. Ермак долго и терпеливо выжидал, думал, как поступить вернее. Наконец в одну из весенних ночей атаман Матвей Мещеряк пробрался через боевые порядки врага к главной ставке Карачи, располагавшейся в трех верстах от Кашлыка, и молниеносно разгромил ее. Сам Карача и слуги едва успели убежать, но два его сына-темника, охрана и почти все военные советники погибли. Обезглавленное воинство тут же разбежалось от стен Кашлыка, осада была снята. Казалось, можно вздохнуть свободнее, и действительно, месяц-два враг не беспокоил дружину. Но втайне Карача готовил новую западню. Поняв, что с Ермаком ему в одиночку не справиться, Карача быстро помирился с Кучумом и стал вместе с ним гадать, как одолеть казацкую дружину. О победе в открытом бою они не думали даже сейчас, когда у Ермака осталось чуть больше сотни воинов. Вновь была задумана коварная хитрость. Через лазутчиков Ермаку послали лживую весть о том, что казацкой помощи просят бухарские купцы, приехавшие торговать, но терпящие бедствия от татар. Ермак, ничего не подозревая, выступил к ним на помощь. Несколько раз по пути он получал сведения о местонахождении купцов от разных проезжих людей, не зная, что люди эти — тоже лазутчики Кучума и Карачи, шаг за шагом направлявшие его в западню. В ночь с 5 на 6 августа, в сильный дождь татары неожиданно ворвались в казачий лагерь на реке Вагае. Завязался неравный бой, казаки, обороняясь, отходили к стругам, нанося противнику большой урон. Вместе со всеми бился, отступая, и Ермак. Это был последний бой прославленного атамана. По одному из преданий, Ермак Тимофеевич, достигнув берега, бросился в реку, чтобы догнать отходящий струг, но тяжелый панцирь — мифический царский подарок — утянул казака под воду. Татарское предание, записанное, видимо, со слов участников битвы, говорит другое. Ермак успел прыгнуть в струг, но следом сумели вскочить несколько татарских воинов. Завязалась схватка. Ермак, орудуя саблей, стал теснить ханского богатыря Кучугая. Тот размахивал длинным копьем и, изловчившись, сумел ткнуть атамана в незакрытое горло — шлем в ночной спешке не был застегнут. Так закончилась жизнь великого казацкого атамана. И хоть немного воинов потеряли в том бою казаки, без Ермака они не мыслили продолжать начатое. Девяносто оставшихся в живых воинов во главе с Матвеем Мещеряком ушли на Русь, не зная, что помощь уже спешила к ним —- воевода Иван Мансуров с несколькими сотнями стрельцов уже перевалил Уральский хребет и двигался к Кашлыку. Но продолжать сибирскую эпопею ему пришлось без тех, кто ее начал. Казацкий отряд ушел за Урал. Правда, через год-другой многие казаки и атаман Матвей Мещеряк, возглавивший дружину после смерти Ермака, вернулись в Сибирь — она манила неодолимо. Дружина Ермака сделала первый великий шаг в Сибирь. Именно поэтому имя его не было забыто, Ермак Тимофеевич стал одним из любимых народных героев, песни о нем живут уже долгие столетия. Следом за первопроходцами двинулись в Сибирь крестьяне, промышленники, мастеровые и купцы. Одно за другим возникали на сибирских реках поселения, вокруг них осваивались земли — появились пашни, луга, огороды, выгоны и другие угодья. Русские осваивали неоглядные просторы, живя бок о бок с местными народами, щедро делились с ними разными уменьями и учились сами. Присоединение Сибири к России, добровольное вхождение в ее состав многочисленных племен спасло сибирские народы от исчезновения, ибо ордынское иго повсюду, где бы оно ни господствовало, приводило в конечном итоге к исчезновению государств, народов и племен, «давило и иссушало, — писал Карл Маркс, — самую душу народа». Великое будущее открывалось перед Сибирью.
|