Глава 13. Конференция

Громов потихоньку приходил в себя. Голова не давала ему покоя. Он помнил, как подорвался на растяжке и не добежал около двухсот метров до своих. Медленно открыв глаза, он увидел, что находится у себя в квартире. Кругом было прибрано, на столе стоял остывший чайник, а на полке у Громова прибавилось книг. Видимо, сталкеры принесли очередную порцию находок. Рядом с Громовым прикорнула Дарья. Девушка быстро проснулась, почувствовав, как ее близкий человек начал двигаться.

- Саша, ты проснулся. Живучий ты мой, – сказала Дарья и еще крепче обняла Громова.

- Есть такое. Второй раз уже подрываюсь за эту неделю. Что произошло, пока я спал? – спросил Громов.

- Когда ты подорвался и Павел спас тебя, неизвестные продолжили атаку. Когда они получили отпор, то отступили в леса. Тебя осмотрел врач и сказал, что с тобой все нормально.

- Голова по-прежнему гудит. С Пашей все нормально? – продолжал задавать вопросы Громов.

- Паша вычислил предателя. Он сказал, что это Пономаренко.

- Я знаю.

- Откуда? – спросила девушка.

- Я был в плену. У натовцев. Он там был. Эти нелюди. Если мы проиграем войну… Покоя жителям в метро не будет, – рассказал Громов.

- Значит неизвестные - это выжившие войска НАТО? - задала очередной вопрос Дарья.

- Да. Я сумел сбежать при помощи одного человека, но он погиб. Потом я был в Новочебоксарске. Там я узнал многое.

- Значит новочебоксарцы живы? – удивилась Даша.

- Да. Это долгая история, как они выжили, расскажу как-нибудь в другой раз.

Громов осторожно сел на кровати. Дарья поставила чайник, убрала все лишнее со стола и выставила приготовленную им еду. Громов молча осматривал комнату. Справа, где сидела Дарья, стояла сумка средних размеров. Громов, вспоминая разговор с Дарьей, все-таки переспросил ее:

- Ты теперь со мной живешь?

- Да. Как видишь, вещи от отца забрала и сразу к тебе.

- Он дал добро?

- Конечно. Ты у него теперь как сын родной будешь.

- Хорошее начало.

Громов и Дарья, как и при первом знакомстве, сидели друг напротив друга и ужинали. Еще совсем недавно они не знали друг друга, каждый из них жил своей жизнью. И спустя несколько дней они живут вместе. На Центральной это считалось нормально. Если в первые годы таких отношения вызвали негодование у людей старшего возраста, то со временем все это негодование ушло. Старики умирали, появлялось новое поколение, которое вырабатывало свои правила и устои жизни. Как и несколько дней назад, была та самая атмосфера наполнения добротой и любовью.

Громов съев всю порцию картошки с грибами продолжил беседу:

- Не могу поверить, что у меня есть ты, – отметил Громов.

- Я тоже не могла поверить, что встречу тебя.

- Да, если бы не эти события…

- Саш, скажи, ты пойдешь на войну?

- Конечно. Я не отдам этим американцам свой дом и своих близких.

- Саш, давай… Давай убежим? Я не хочу, чтобы ты погиб на этой проклятой войне! Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю! Я жить не буду, если узнаю, что ты погиб. Пусть воюют другие! Мы убежим куда-нибудь на Запад или в тот же Союз. Начнем новую жизнь! Пусть даже так, но мы будем живы! И жить будем нормально, без горя и печали, – предложила Даша.

- Даша, дорогая… Я прошел эти круги ада не для того, чтобы убежать и скрыться. Здесь мой дом, мой друг Павел, ты, в конце концов. Мне совесть не позволит оставить этих людей. А если я уйду? Нас все равно найдут и меня заклеймят позором, и будут называть дезертиром. Поверь, у людей, среди которых я был в плену… Нет ничего человеческого. Если мы отдадим им метро, они сделают из таких же как мы рабов. Никто в этом подземелье не сможет жить. Они будут либо убивать, либо издеваться над всеми, кто попадет им под руку. Я думаю, ты меня поймешь. Я люблю тебя так же сильно, как и ты меня, но я буду защищать свой дом. И если мне придется погибнуть, значит так суждено, – ответил Громов.

- Я тебя понимаю. Ты же знаешь, я соглашусь с твоим решением, каким бы оно не было, – закончила Даша.

Девушка села рядом с своим возлюбленным и, обняв его, долго не отпускала. В такой тишине они просидели около десяти минут. Каждый из них понимал, возможно они проводят последние дни друг с другом. Никто из них не хотел расставаться, но война лишает людей самого дорого, что у них есть.

Спустя некоторое время Громов услышал громко разговаривающих людей. Где-то за дверью слышался сильный шум и даже были слышны аплодисменты.

- Что это за звуки на улице?

- Так конференция началась.

- Блин! Надо спешить!

- Почему?

- На конференцию придут нежданные гости!

- Натовцы?

- Хансон.

***

На Центральной было что ни на есть столпотворение. Станция была заполнена не только жителями, но и прибывшими делегациями. Лидеры подземных государств не поскупились взять собой кучу охраны. Станцию пришлось разделить на четыре сектора. Каждый сектор был отведен определенному государству. Чтобы не смешивать солдат Запада, Союза и Националистов были поставлены ограждения, а у ограждений стояли бойцы отряда “Альфа“, задача которых была не допустить конфликтов и провокаций. На кону было слишком много поставлено, поэтому любой конфликт сейчас был совсем не-кстати.

Истомин в окружении бойцов” Альфы” стоял рядом с помещением, которое подготовили к конференции. Помещение напоминало дом в уменьшенном в десять раз виде. Комната четыре на четыре и стала той самой переговорной, где решится судьба метро. Кравцов и Соболев уже прибыли. В этой компании не хватало только Генсека Антонова. С чем было связано запаздывание лидера Союза, никто не знал.

Впереди в проходе шли Мальцев и Павел. Истомин заявил лейтенанта и майора как доверенных лиц на конференции. Бойцы пришли к месту регистрации.

- Здравия желаю, товарищ полковник!

- Приветствую, бойцы. Как Громов?

- Нормально. Как только придет в себя, он к нам присоединится.

- В каком он был состоянии когда вы его нашли? – продолжал спрашивать Истомин.

- Товарищ полковник, у капитана было плохое физическое состояние. На его теле были обнаружены следы побоев. Очевидно товарищ капитан был в плену у неизвестных и скорее всего его пытали. Слишком много шрамов, – отчитался Павел.

- Шрамы украшают мужчин. Нужно, чтобы он как можно скорее пришел в себя. Нам нужные его данные. Без них мы никуда, – отметил полковник.

- Лейтенант Харитонова приведет его в чувство, – со смехом сказал Мальцев.

- В этом и я не сомневаюсь. Да, я забыл. Мальцев, раз вы здесь, сообщаю для вас радостную новость. Благодаря вашим действиям при поиске предателя руководство Центральной линии решило присвоить вам очередное звание. Поздравляю вас, товарищ старший лейтенант, с повышением! – ответил полковник и передал в руки Мальцеву погоны.

- Служу Центральной линии!

Пока Мальцев радовался повышению по службе, вдали показались три солдата Союза, среди которых был Антонов и его помощники. Генсек был в плаще, в фуражке, а так же нес черный чемодан. Когда он проходил между рядами, солдаты Запада свистели ему вслед. Западники еще помнили войну, которая забрала много жизней.

- Добро пожаловать на Центральную, товарищ Антонов! Опаздываете! – поприветствовал Генсека Истомин и пожал ему руку.

- Прошу прощения за опоздание, полковник. У нас в переходе между Союзом и Афанасьевской опять мутанты. Рад прибыть и лично возглавить делегацию Советского Союза!

- Проходите! Только вас и ждем.

Генсек проследовал в кабинет. Полковник отдал последние приказы.

- Так, бойцы! Мальцев, Якименко со мной. Гриша, поставить четверых бойцов “Альфа” и никого не впускать, кроме капитана Громова. Если тут появится кто-то еще, без моего согласия не пропускать. Следите за порядком. Нам тут между усобицы не нужны. Выполнять!

Кабинет смотрелся тесновато. В центре был стол, на котором лежала карта Чебоксар. Место прямо у выхода заняла делегация Союза. С левой стороны комнаты находилась делегация Запада. Справа место заняла делегация Националистов и лидер Афансьевской станции Петровский. Кравцов с ненавистью в глазах смотрел на курящего рядом Антонова. Генсек не смотрел на лидера Запада ни секунды. Войну из памяти не сотрешь. Истомин, Мальцев и Якименко сели за стол в другом конце комнаты. Начальник разведки Пономаренко был арестован тогда, когда Павел прибыл вместе с Громовым и Дарьей. Начальник разведки по прежнему отрицал все обвинения, и был спрятан в камере до начала допросов под усиленной охраной.

Конференция начала свою работу ровно в двенадцать часов дня. Открыл ее хозяин и организатор этого собрания Истомин.

- Приветствую всех лидеров на Центральной Линии. Я думаю, конференцию можно считать открытой, – сказал приветственное слово Истомин и взял двадцати секундную паузу.

- Все из вас прекрасно знают, что конференция проводится по вопросу Новочебоксарска. Все началось в начале недели, когда на форпосту Центральной линии - ТЭЦ было совершено дерзкое нападение и были убиты наши солдаты. Единственной выжившей в этой истории была девушка, которая входила в состав группы бойцов, дежуривших на поверхности. Спасена она благодаря нашим солдатам, успевшими вовремя прибыть на форпост. Бойцам уже выражена благодарность.

Хотелось бы так же выразить благодарность бойцам Запада, которые спасли нашу делегацию на Парижской станции от нападения неизвестных.

Далее, когда делегация смогла вычислить человека, который предал все метро и слил неизвестным достаточно много информации, делегацию попытались убрать, а именно, на одного из членов нашей делегации было совершено нападение с целью взятия его в плен на станции Национальная Библиотека. Погибло пять наших бойцов и восемь гражданских.

К сожалению, мы не можем назвать, кто скрывается под маской неизвестных, но факт того, что готовится атака на метро, подтвержден. Один из наших членов делегации был в плену у неизвестных, но он еще пришел в себя, поэтому более конкретную информацию мы получим позже. Центральная линия предлагает в срочном порядке мобилизовать все имеющиеся ресурсы и организовать разведку, а потом отправить ее в Новочебоксарск. И лично я считаю, что мы должны быть во всеоружии, – заявил полковник.

- Кто из членов делегации был в плену? – спросил Антонов.

- Капитан Громов. По видимому, он сумел сбежать. К сожалению, неизвестные пытались отбить у нас его на форпосту, и он подорвался на растяжке, – ответил Истомин.

- То есть капитан единственный, кто знает, что это за солдаты? – спросил Петровский.

- Да.

- Очевидно, что неизвестные - это выжившие новочебоксарцы, – заявил Соболев.

- У вас есть доказательства? - задал встречный вопрос Кравцов.

- У нас нет доказательств. Если рассуждать логически, это могут быть только новочебоксарцы. Этот город ближе всех, – рассказал свои мысли Соболев.

- А как же данные вашей разведки, которая три месяца назад проводила рейд в Новочебоксарске и ничего не нашла там? Может, враг и вовсе не наступает из Новочебоксарска, а с какой-нибудь другой территории? – спросил Антонов.

- Да мы ничего не нашли в Новочебоксарске. Есть вероятность, что эти твари попросту попрятались, когда наша разведка прочесывала город.

- Хотел бы отметить, – начал Антонов, – что эти неизвестные - профессионалы. Наши радисты были похищены у нас в Союзе, а потом найдены мертвыми в Сосновке. Это говорит о том, что враг обладает хорошей разведкой, а, соответственно, солдатами. Благодаря слаженным действиям делегации Центральной и солдат Союза, радиостанция, которая должна была заглушить наше радио, была уничтожена. Мы выражаем благодарность делегации,. – отметил Антонов и закурил очередную сигарету.

- Истомин, давайте перейдем к конкретным действиям, – предложил Кравцов.

- Хорошо. Я предлагаю мобилизовать разведки наших государств и организовать группу, которая прочешет Новочебоксарск и добудет нам данные. Прошу поднять руки тем, кто за.

Все участники конференции подняли руки.

- И так перейдем к следующему… - полковник не успел закончить.

В кабинет вошел человек в черном плаще, военной фуражке. Человек был в генеральских погонах. Генерал медленно начал снимать перчатки.

- Я думаю, надо представиться.

- Ты уж представься, пока тебя отсюда не выгнали, – ответил Кравцов.

- Командующий войсками НАТО Генерал Хансон.

Сидящие в комнате были в шоке. Перед ними был сам дьявол, который пришел к ним неизвестно с чем. Враг сам выдал себя перед надвигающейся войной. Каждый чувствовал что-то гнетущее, напрягающее при виде этого человека.

- Натовцы? На нашей земле? Ты ничего не перепутал? – спросил Антонов.

- Скажите, вы, все русские такие грубияны? – спросил Хансон у сидящих в комнате.

- Ты зачем сюда пришел, Гансон, или как там тебя? – спросил Соболев.

- Я пришел к вам с предложением, от которого вы не имеете права отказаться, – отметил генерал.

- Это еще почему? - спросил Истомин.

- Предложение у нас такое. Каждое государство метро даст нам по одной станции. Мы гарантируем вам, что никого не тронем и будем жить в мире и согласии.

- А что будет, если мы не согласимся? – поинтересовался Кравцов.

- Значит, война. Поймите, ни одно государство не выстоит против моей армии. Нас больше, у нас оружия столько, сколько вам и не снилось.

Многие замолчали. Этого и боялся Истомин. Хансон появился, чтобы внести раскол на конференции, и ему это удается. Истомину казалось, что это конец. Центральная линия одна против сильного врага не выстоит.

В этот момент распахнулась дверь. В переговорную вошел Громов.

- Все, что сказал этот генерал, ложь! – вскрикнул Громов и указал на Хансона.

- Говорили же, разведчик, повесить тебя надо было… - ответил Хансон.

- Даже если вы отдадите станции, они захватят метро! Все мы станем рабами! Я был в плену у натовцев. Этот генерал лично мне сказал, что мы все умрем, а наши женщины будут в рабстве. Не совершайте ошибку! – кричал Громов.

Настроение в комнате переменилось. Лидеры почувствовали силу и они уже осознали, какое решение принять.

- Послушай, Гансон… Мы не дадим тебе ни одной станции, ни один клочок земли здесь. Если твои солдаты сунутся сюда, мы дадим тебе бой, который мы выиграем, и ты со своей горсткой оборванцев можешь плыть дальше, - ответил за всех Соболев.

- Значит, вы выбираете войну… Хорошо. Учтите, в плен мы никого не берем, а ты, Громов, я тебя достану. Как только мы будем на Центральной, ты знаешь, что я с тобой сделаю, – закончил Хансон и ушел из кабинета.

Громов прошел и присел рядом со своей делегацией.

- Капитан, вы были в плену? – спросил Кравцов.

- Да. Меня пытали. Но благодаря добытой информации, я знаю, что они будут атаковать, – объявил Громов.

Громов достал листок бумаги, на котором была маленькая карта с зарисовками Чебоксар и статистическими данными. Лидеры встали со своих мест и всмотрелись в большую карту Чебоксар.

- Они будут наступать с залива. Им нужна наша Центральная линия. Потом, судя по этому плану, они будут наступать на Союз и Запад, – ответил Громов.

- С залива? Они что, на кораблях?

- Они приплыли на двух военных кораблях. Численность солдат до двух тысяч.

- Ничего себе, действительно армия…

- Сейчас их армия застряла на разрушенной ГЭС. Я подорвал пару опор. Так что один- два дня мы выиграли, – ответил Громов.

В комнате снова наступила пауза. После услышанного могло показаться, что не все государства выступят на стороне Центральной линии. Но каждый их них понимал, если падет Центральная линия, то падут и все остальные государства. Неожиданно тишину нарушил Генсек Антонов.

- Полковник. Армия Союза будет готова через два часа и мы пришлем столько людей, сколько нужно. Мы не бросим вас в беде, – заверил Генсек.

Слово Антонова подхватил Кравцов.

- Армия Запада в вашем распоряжении, полковник, – ответил Президент Запада.

- Республика и ее бойцы умрут, но не пропустят в метро натовскую сволочь! – ответил Соболев.

Истомин получил согласие всех государств на участие в войне. Теперь правители решали, что делать дальше. Слово взял Кравцов.

- Полковник, раз мы создаем объединенную армию, предлагаю ее возглавить именно вам. Вы знаете свою линию, как никто другой. Зная вашу прошлую жизнь, я думаю, вы прекрасно справитесь с задачей. – отметил Соболев.

- Добро.

- Какой план, полковник? – спросил Громов.

Истомин озвучил свои мысли.

- В такой ситуации я вижу единственное решение: мы дадим бой, но не на поверхности.

- Это как? – спросил Петровский.

- Мы организуем видимость боя прямо на заливе. Потом начнем отступать, чтобы не понести большие потери. Мы должны будем убедить их в том, что мы слабы. Отступать войска будут на Президентскую, и натовцы пойдут на Центральную. На Центральной мы и дадим генеральный бой. Фланги мы прижмем. Войска Союза должны будут занять больницу на Константина Пирогова, а войска Запада вместе с Националистами зажмут их в районе Калининской. Центр будем держать мы, – поведал план Истомин.

- Если это единственный шанс их остановить... Вы и в правду думаете, что мы не дадим бой на верху? – спросил Кравцов.

- Если мы дадим бой наверху, то проиграем! Их численно больше, а это минус для нас. Чтобы сделать из минуса плюс, мы должны пустить их сюда и перебить, как козлят. Только так мы победим, а я верю, что мы победим! Натовской сволочи на нашей землей тут не хватало… - ответил Истомин.

Все члены делегации согласились с планом полковника. За десять минут подписав все документы, лидеры вышли из кабинета к жителям Центральной и солдатам государств. Говорить взялся все тот же полковник. Он объявил всем, что грядет война, война против натовских оккупантов. Было объявлено, что жители Центральной и Президентской эвакуируются на Пушкинскую и Афанасьевскую. Потрясенные люди после речи полковника около минуты стояли и молчали. Они не могли поверить, что война когда-то доберется и до них. Спустя минуту солдаты начали кричать ура, аплодировать. Каждый из них верил, что отстоит свой дом. Так же было объявлено о объединении всех армий, что еще больше порадовало солдат. Под радость и овации лидеры государств начали покидать Центральную. Проводив всех лидеров на станции, люди начали расходиться по домам, и сегодня вечером будет произведена эвакуация всех жителей Центральной.

Громов, стоявший рядом с Пашей, Мальцевым и Истоминым, чувствовал себя героем. Он успел предотвратить очередной гениальный план Хансона. Он спутал все карты американскому генералу. Теперь война будет на равных условиях.

- Сань, ты ему задал. Ты видел его рожу, когда вошел? – спросил Павел.

- Громов. Я тебе по гроб жизни обязан. То, что пойдешь на повышение, можешь даже не сомневаться.- высказался Истомин.

- Служу Центральной Линии, товарищ полковник.

- Капитан, идем в пыточную. Пономаренко ждет не дождется, когда мы его спросим, – ответил Истомин.

Громов и остальные пришли в пыточную. Комната для допросов находилась рядом с гермоворотами, ведущими в сторону Президентской. Она представляла из себя землянку, которую сделали вручную. Стены были обшиты старыми досками, и в комнате ничего не было, кроме стула. Истомин и бойцы пришли в комнату, где находился Пономаренко. Целый и невредимый начальник разведки при виде Громова заулыбался.

- Ну что, будем говорить, разведчик? Ты думал, тебя не вычислят, сука? За сколько ты им продался? – спросил Истомин.

- Ой, старый пердун думает, что выиграет эту войну.

- Конечно, мы ее выиграем, а тебе уже ничего не поможет.

- Когда на станцию придут натовцы, они меня освободят.

- Да ты что? Правда? Хотел бы я на это посмотреть, но, к сожалению, вы ничего не увидите. Громов, он твой, – ответил Истомин и вышел.

- Громов… Ты все таки выжил. Ну ты и живу... – не успел договорить Пономаренко, как получил удар в живот.

- Что они тебе предложили? Как ты стал предателем? – спросил Громов.

- Спроси, что полегче. Я тебе ничего не скажу.

Громов взял Пономаренко за волосы и со всей силы кинул его лицом в стену. Подняв предателя, он начал избивать его. Пономаренко уже начал умолять его не бить, но Громов не мог остановиться. Казалось, еще один удар и начальник разведки будет трупом.

- Сань, хорош, – остановил друга Павел.

- Это тебе за Дашу, сволочь, – нанес последний удар Громов.

- Пожалуйста, не убивай… Хватит. Я… Я все скажу… Не бейте меня, боже, моя рука… - страдал предатель.

- Рассказывай, гнида.

- Все началось месяц назад…

***

Пономаренко закурил очередную сигарету. Сын рыбака, выросший один с матерью, не имел представления, кем будет в жизни. Закончив школу, он пошел в академию полиции, где учился на следователя. В прошлой жизни он так же не продвинулся по службе, и когда наступил судный день, из его малочисленной семьи выжил только он. Чистая случайность, что он оказался в управлении ФСБ, помогла ему выжить. Он уже и забыл, что когда-то у него были мать и отец, которого убили браконьеры. Он уже много лет был начальником разведки Центральной Линии. Работа, на которой приходилось добывать информацию, была одна из тяжелых на Центральной линии. Повышения по должности не предвиделось еще очень долго. Истомин держал власть в своих руках так крепко. что другие не имели права что-либо сделать.

Разведчик находился на Калининской. Пономаренко готовил группу для разведки Тракторного завода. Слухи о том, что там видели человека, нужно было проверить. Глава разведки немедля прибыл на Калининскую, чтобы дать указания и составить план разведывательных мероприятий. Пономаренко находился у себя в кабинете, когда неожиданно в дверь постучали.

- Войдите.

В кабинет вошел солдат.

- Разрешите обратиться, товарищ подполковник!

- Разрешаю.

- Вас ждет человек у гермодвери.

- Что за человек? – спросил Пономаренко.

- Сказал, что у него есть что-то важное для вас. В кабинет идти отказывается.

- Эх… Хорошо, сейчас я подойду.

Пономаренко направился через всю станцию к гермодверям. Как ни странно, ни охраны, ни человека, который его искал, здесь не было. Рассерженный Пономаренко хотел было идти назад, но неожиданно получил удар по затылку и отключился.

Начальник разведки пришел в себя спустя два часа. Очнувшись, он не понимал, где находится. Перед ним была комната с дубовым столом, на противоположной стене висели картины, а слева было окно иллюминатора. Встав с кровати, он увидал на столе настоящее вино и еду. Картошка с отборным мясом навевала ностальгию по прошлой жизни. Ему казалось, что все, что было до этого, всего лишь сон. Что он не живет в метро, а сейчас на дворе жизнь, где есть мобильные телефоны и девушки ходят в красивых платья от Дольче Габбана. Он принялся есть и пить. Его реальность нарушил вошедший в комнату человек в генеральской форме. Он присел на стул и начал беседу.

- Извините, что таким образом вынудили вас связаться с нами. Нас не пускают в метро, поэтому нам пришлось вас похитить, – начал генерал.

- Кто вы? Где я нахожусь? – спросил Пономаренко.

- Генерал Хансон. Командующий Легионом НАТО. Вы находитесь на военном корабле Север, - представился Хансон.

- Вы натовцы?

- Да. Я не буду говорить, как мы здесь оказались, это “веселая” история. Мы связались с вами потому, что у нас для вас есть предложение, - ответил Хансон.

- И что же это за предложение? – спросил Пономаренко.

- Как видите, мы в знак признательности выставили вам настоящее вино и еду из наших запасов. Мы хотим устроить, так сказать, революцию в вашем метро. Естественно, чтобы знать ситуацию и ориентироваться, нам нужен человек, который нам поможет. Мы были наслышаны о вас, как начальнике разведки Центральной Линии. Так же мы знаем, что с вами можно договориться. Поэтому вы были выбраны не случайно.

- Вы хотите взять всю Центральную линию?

- Речь идет о большем, чем Центральная линия. Мы хотим взять все метро. Зачем иметь одно государство, когда можно взять все? – продолжал убеждать генерал.

- У вас есть для этого люди?

- Мои солдаты во время катастрофы были молоды. Им было от двадцати до двадцати пяти лет. Сейчас это настоящие профессионалы, которые готовы выполнить любую поставленную задачу. Их сноровка и знания помогут нам держать все метро под собой.

- И как вы собираетесь это сделать? –

- Друг мой, скажите, Центральная линия и ее солдаты сильны?

- Но… не сказал бы. Есть много слабых мест… - не успел закончить Пономаренко.

- Вот видите. Если падет Центральная линия, падут и все остальные. Насколько я знаю, у вас в метро недавно была война, что ослабило коммунистов и наших братьев по идеологии - западников. Когда мы захватим все метро, я дам вам возможность управлять любым из этих государств, которым захотите. У каждого из нас будет столько женщин, сколько мы пожелаем.

- Неплохое предложение.

- Так что, согласны, Роман Дмитриевич? - протянул руку Хансон.

- По рукам.

Начальник разведки не мог упустить такой шанс. Он завидовал полковнику и мечтал, что когда тот уйдет, он возглавит Центральную линию. От таких предложений не отказываются. Он не считал свой поступок предательством. Ему казалось, что так и должно быть.

Генерал показал ему солдат, образ жизни. Он показал ему все, чтобы убедить начальника разведки, что он и его солдаты готовы ко всему. Пономаренко удивлялся, как люди, выжившие спустя двадцать лет, по прежнему не потеряли сноровку. Теперь он был убежден, что с такой армией победа за ними. Они вернулся в кабинет генерала. Генерал поведал первые фазы своего плана.

- Я убежден, что мы сможем выиграть эту войну, но мы должны уменьшить наши потери, знаю, что если все жители узнают о нас, возможно, они объединятся. Очевидно, что придется действовать скрытно и хладнокровно. Нам нужно предотвратить это. У вас есть идеи?

- Моя разведка неделю назад обнаружила на другом берегу Волги заброшенную радиостанцию в Сосновке. Мы бы могли заглушить радио, и тогда это на определенное время разобщит жителей.

- Отлично. Подготовим группу сегодня же.

- Будут нужны радисты.

- Не беспокойтесь. Мы знаем, где их взять.

- У меня даже есть мысль, как взять Центральную без единого выстрела.

- Поведайте.

- Нам нужна девчонка. Дочка Харитонова. Ее папаша ради нее все сделает, – отметил Пономаренко.

- Отправим для ее захвата столько людей, сколько нужно.

Он предал свой дом, в котором жил двадцать лет, не задумываясь. Доверчивость и глупость сделали из него предателя, который сдал почти все и всех. Теперь его ждал народный суд Центральной. Надежды на то, что его оправдают не было. Потому что с предателями выносят единственное верное решение – смерть.

***

- Так ты хотел занять место полконика? Глупее идеи никогда не слышал. Ты идиот, Пономаренко, – сказал Паша.

- Я реалист.

- Реалист? То есть ты считаешь, что все вооружение и подготовка наших бойцов не позволит победить оборванцев, которые неизвестно каким образом оказались здесь? Ты выбрал не ту сторону. Я думаю, ты знаешь что с тобой будет.

- Нет, я не хочу умирать! Пожалуйста!

Павел и Громов вышли из кабинета и пошли по станции. Народу было - не протолкнуться. Люди начали эвакуацию. Толпы заполонили каждое свободное пространство. Скоро на станции останутся только солдаты. Громов и Павел нашли место, где сидели бойцы. У костра сидели и общались солдаты Запада и Националистов. Теперь они будут воевать вместе, и перед боем они “отмечали” знакомство.

- Ну, ты ему задал,. – отметил Павел.

- Его повесить надо. Таким среди нас не место, – ответил Громов.

- Ты реально в плену был?

- Да. Этот Хансон не человек. Как такие вообще на земле живут? – удивлялся Громов.

- Они живее нас с тобой будут.

- Паш… Я решился, – ответил Громов.

- На что?

- На разговор с полковником.

- Ни фига себе. С чего бы вдруг?

- Люди в Новочебоксарке живы.

- Да ладно?

- Их разведка вытащила меня из плена и переправила меня в их город. Там я три часа побыл, а потом и домой помогли добраться.

- Значит у нас…

- Они не на нашей стороне.

- Почему?

- Полковник замешан в событиях, произошедших двадцать лет назад. В общем, там такое дело…

Громов рассказал Павлу об истории военных, которые решили из Новочебоксарска сделать убежище для себя и своих родных. История вызвала удивление у Павла.

- Ну ничего себе. Да полковник, если узнает, у него инфаркт будет.

- Не будет.

Пока Громов и Павел разговаривали у костра, из толпы выделилась девушка, которая искала Пашу. Это была Софья. Девушка знала, где находится Павел, и уверенно двигалась к тому месту, где сидели бойцы.

- Ничего себе, – удивился Павел.

Девушка подошла к бойцам.

- Привет, Паша. Здравствуй, Саша.

- Привет, – поздоровался Павел.

- Привет, Софья, – ответил приветствием Громов.

- Паша, я к тебе.

Павел, чтобы не задерживать гадалку, встал и попрощался с другом.

- Сань, я пойду, завтра увидимся.

- До завтра, брат.

Павел с Софьей ушел к себе, а Громов направился домой. Ему нужно было еще раз все обдумать. Поговорить с Дашей напоследок перед ее эвакуацией на Афанасьевскую, собраться с мыслями перед разговором с полковником.Человек, который отдал приказ о закрытии всех убежищ в Новочебоксарске. Почему ему не хватило смелости не отдавать этот приказ? Может он выполнял приказ сгинувшего государства? Ему предоставлялся возможно последний шанс в жизни узнать, что же случилось двадцать лет назад с его родителями. Родителей, которых он надеется увидеть хотя бы один раз в этой жизни.