Примечание редактора

Мы полагали, что это уведомление звучит доста­точно убедительно, чтобы впредь оградить нас от личных выпадов — вроде тех, что целит в наши го­ловы святой аскет из Альморы в публикуемой ниже статье. Некоторые из этих исторических перлов мы сохранили ради оживления слишком монотонных рассуждений автора на философские темы, дабы читатель сам мог судить о духе и стиле послания. Мы говорим — «некоторые», поскольку, желая дать удов­летворение всем нашим корреспондентам, но не имея возможности выходить за рамки журнальной пло­щади, мы никак не можем допустить, чтобы более интересная информация оказалась вытесненной ни много ни мало 15'/₂ столбцами цитат, щедро пересы­панных упреками и колкостями наших корреспон­дентов, даже если кто-то из этих корреспондентов именует себя, следуя его собственному выражению, «скромным отшельником из джунглей». Поэтому при всем глубочайшем уважении к нашему оппо­ненту мы были вынуждены существенным образом урезать его чересчур пространную статью. Однако мы готовы указать ему, в чем заключается его глав­ная ошибка, дабы притупить тем самым некоторые наиболее отточенные его стрелы, призванные прон­зить наши редакторские доспехи.

И если даже после этого смиренного (процити­рованного выше) признания, напечатанного в на­шем февральском номере, редакторский комментарий к другой статье этого же самого аскета (а именно — «По поводу " Философии адвайты"), напечатанный в номере за март, по-прежнему воспринимается как собственное сочинение той, ко­торая совсем недавно расписалась в своей полной неспособности вести компетентную дискуссию с ученым Свами по поводу учений адвайты, то это уже не наша вина. Подобное заблуждение выгля­дит еще более странно в свете того, что Свами был ясно и недвусмысленно извещен, что и в дальней­шем комментировать его утверждения и отвечать на его вопросы будет наш брат, м-р Т.Субба Роу, одинаково хорошо разбирающийся как в филосо­фии адвайты, так и в эзотеризме священных книг Востока. Поэтому мы имели все основания пола­гать, что наш Парамахамса догадается, что он из­ливает поток своих «любезных» замечаний не на ту голову, коль скоро я лично не несу никакой ответ­ственности за комментарии к его письмам. «Свами из Альморы» не может возлагать ответствен­ность за разногласия, существующие между ним и м-ром Т.Субба Роу в трактовке философских уче­ний в целом и особенно — запутанных догматов эзотерической философии адвайты, на «иностран­цев, приехавших в Индию за знанием» или же «за­падную теософию». Таким образом, его действия никак нельзя признать справедливыми, поскольку в данном случае он нашел себе оппонента (не ме­нее ученого, как нам хотелось бы надеяться, чем он сам) в лице своего соотечественника и собрата по расе — настоящего брамина-адвайтиста. И следовательно, то, что ученый Свами обвиняет теперь теософию или издателя этого журнала, изъявляя свое недовольство в самых резких выражениях, ни­как не вяжется ни с философской невозмутимос­тью, ни с тактичностью и благоразумием, которых можно было бы ожидать от человека, посвятивше­го всю свою жизнь медитации и философии йоги. Подобное было бы простительно человеку, кото­рый ведет жизнь, по словам м-ра Макса Мюллера, кстати говоря, цитируемого «Свами из Альморы», в дополнение к прочим намекам (или, возможно, нападкам), наполненную «телеграммами, письма­ми, газетами, рецензиями, памфлетами и книга­ми»; но совершенно непозволительно святому ас­кету, которого вообще не должны беспокоить та­кого рода вещи и который, как мы полагаем, даже необходимые ему цитаты из сочинений европей­ских авторов получает в готовом виде от своих друзей и секретарей. Но поскольку его статье при­дана форма письма, адресованного редактору, то скромная персона, занимающая эту должность, спешит уверить Свами, что, если не считать устрашающего объема, его письмо не доставило ей ни­каких «беспокойств и неприятностей», что бы он сам ни думал по этому поводу.

Впрочем, мы полностью согласны с ним в том, что касается еще одного колкого замечания персо­нального характера. Очень даже возможно, что некоторые (но ни в коем случае не все) ведантисты, такие, как современные «арьи» и некоторые двайты и вишишта-адвайты, после того, как они «ра­достно приветствовали западную теософию», за­канчивают теперь сравнением ее с «горою, кото­рая родила мышь». У этого разочарования есть много различных причин, останавливаться на ко­торых сейчас нет никакой необходимости. Мы можем только надеяться и верить в то, что высокая гора Альморы, избранная нашим достопочтенным другом в качестве объекта своего созерцания, не подарит когда-нибудь Индии еще более малопри­ятное животное, нежели безобидная «серая мышь». Истинно то, что мы приехали в эту страну, чтобы учиться, и мы уже многое успели узнать. Напри­мер, то, что ученые аскеты современной Индии теперь нередко «бьют мимо» своей истинной цели, чем невыгодно отличаются от древних риши. При определении правильного метода исследования, с целью доказать нашу неправоту, цитируется Спи­ноза. Наш святой критик опасается, что его до­стопочтенные друзья взяли на вооружение первый (или простонародный) метод. Причем основывают­ся эти его «опасения» главным образом на нашем собственном заблуждении (которое, впрочем, благополучно разделяют вместе с нами практически все великие ученые мужи Европы), состоящем в невежественном утверждении, будто материя нераз­рушима и потому вечна. По его словам, нам не дано понять его идеи, поскольку мы предпочитаем вся­кий абсурд («и наш собственный абсурд тоже будет разоблачен»). Что ж, если это так, то мы предпо­читаем нашу абсурдную веру в неразрушимость материи какому бы то ни было научному объяснению, утверждающему обратное, и с радостью при­знаем «скудость нашего понимания, над которой волен смеяться» даже аскет, находящийся в «состоянии нирвикальпы».

Мы благодарны нашему любезному Свами за объяснение значения слова «Пранава» и других спе­циальных терминов. Не сомневаемся, что м-р Субба Роу почерпнет для себя полезную информацию из этих объяснений и прокомментирует их. Но лично я вынуждена со всем уважением отклонять любые попытки расширить мои познания в области этой возвышенной науки, если они исходят от посторон­них лиц, какими бы учеными они ни были, по­скольку признаю в этом вопросе авторитет только одного человека, изначально взявшегося за мое просвещение, а именно — своего собственного Учителя. И все же, будучи уверенными, что многие наши читатели смогут извлечь для себя пользу из продолжающейся дискуссии, мы в очередной раз предоставляем слово м-ру Субба Роу, куда более талантливому полемисту, нежели мы сами когда-либо были, есть или можем надеяться стать.

Е. П. Блаватская

СВАМИ ИЗ АЛЬМОРЫ – СВОИМ ОППОНЕНТАМ

«МЫ НЕ ИГРАЕМ СЛОВАМИ, НО ИЩЕМ И ПРОВОЗГЛАШАЕМ ИСТИНУ»

Я с большим сожалением замечаю, что мое по­следнее письмо вызвало у вас реакцию, близкую к раздражению и досаде. Что ж, возможно, со сторо­ны отшельника действительно нескромно подоб­ным образом заявлять о себе; и я прошу у вас про­щения, если чем-то вас обидел. Но в то же время я полагаю, вы не осудите меня за слова истины, ко­торые я высказываю. Мы всегда стараемся быть дружелюбными со всеми, особенно с иностранца­ми, приезжающими в Индию за знанием. Мы про­являем дружелюбие в духовном смысле этого слова, и потому я надеюсь, что вы сможете разглядеть во мне истинного друга, а не льстеца, даже если я буду говорить вам время от времени неприятные для вас вещи... Те же, кто выискивает у нас какие-то ошиб­ки и проявляет к нам недружелюбное отношение, просто упорствуют, на наш взгляд, в своей предвзя­тости; им мы желаем обрести легкое сердце и сво­бодный от предрассудков разум, дабы они смогли наконец понять существо нашей мысли[103]. Мы, отшельники, ведем бродячий образ жизни и подолгу остаемся вдали от человеческих поселений, в силу чего мало заботимся о постижении тонкостей при­нятого в миру словесного общения. А потому кри­тиковать нас за то, как мы выражаем свои мысли, просто смешно. Моим читателям следует обращать внимание на сами идеи, а не на то, как я их изла­гаю, поскольку я не доктор наук и не бакалавр, не Аддисон, не Джонсон и не Маколей, но простой отшельник из джунглей.

Давайте вспомним, какую цель преследовало это письмо. Вот что я, в точности, написал: «Вам следует иметь в виду, что мы ведем речь о материи и духе за пределами нынешней развитой формы, или в состоянии абсолютной лайи, согласно 2-й и 3-й сутрам Патанджали, или с точки зрения эзо­терической теософии». И как же из этого можно вывести, что я прошу вас ответить на мои вопро­сы с позиций именно 2-й и 3-й сутр Патанджали, мне совершенно непонятно. Процитированные фра­зы определяют только нашу собственную позицию, служащую отправной точкой для наших исследова­ний. Я упомянул эти сутры Патанджали, дабы по­казать, что наша отправная точка находится в пол­ной гармонии с состоянием истинной йоги, экста­тической нирвикальпой, т.е. с состоянием турий, а не с обычными джагратой, свапной и сушупти (ибо первое, т.е. состояние турий, есть истинное бодр­ствование; тогда как последние — иллюзорны); в то время как вы предпочли думать, что я веду речь об обычных человеческих состояниях. Более того, под термином лайя мы никогда не подразумевали уничтожение, как это утверждаете вы. Вы сами решили, что лайя обозначает «состояние абсолют­ного распада, исчезновение всякой субстанции, дифференцированной и пр.». В некоторых преды­дущих номерах «Theosophist» слово «лайя» объяснялось как «растворение», а в этом номере вы да­ете ему уже иное объяснение[104]. Возможно, только для того, чтобы найти повод высмеять меня. Одна­ко я не стану обращать на это внимания и скажу лишь, что, с точки зрения арийских адептов, под лайей подразумевается и понимается «поглощение, или превращение одной вещи в другую». Пример­но так, как это происходит с рекой, которая по­глощается и утрачивает свою прежнюю форму, те­ряясь в водах моря. Этот процесс известен арий­ским оккультистам, благодаря чему они могут (так же как и хорошо известные вам современные уче­ные реалисты и химики) анализировать различные составляющие компоненты тела, сводя их к первичному, или изначальному, состоянию, а также узнавать, какую природу имеет вселенская суб­станция; и не только это: в их власти проникнуть в тайну прошлого и будущего этой субстанции, выявляя тем самым причину возникновения и бу­дущие результаты феномена, известного как творе­ние, или двайта в ее нынешней, проявленной форме. Довольно странно, что одна небольшая фраза: «Нынешняя, развитая форма» обошлась вам более чем в целый столбец комментариев к ней[105]. При этом мне совсем несложно объяснить, что я имел в виду. Я говорил о душе в состояниях вишва, тайджаса и праджна, или о духе в состоянии замутненности вследствие контакта с материей и силой (т.е. в состоянии двойственности). Однако вполне возможно, что номинальные йоги с обес­покоенным разумом и сердцем, неспособные при­вести себя в умиротворенное состояние, необхо­димое для осознания восторгов нирвикальпы[106], просто не могут понять смысл моих слов; равно как и те, кто путает Пракрити с Пурушей (т.е. материю и дух)[107]. Если под «научностью» подразу­мевается исключительно любопытство, то не только нас, но и целую плеяду философов — от Фалеса до графа Огюста — можно было бы объявить просто охотниками за сенсациями; и тем более — наших уважаемых друзей, которых не что иное, как любо­пытство, побудило перебраться из одной части све­та в другую и связать свои жизни и судьбы с этой страной. Однако нами движет не просто любопыт­ство, наши мотивы гораздо глубже. И если мы о чем-то спрашиваем, то спрашиваем именно с науч­ной целью. Вот почему я просил вас любезно разъяс­нить, насколько далеко простирается действие мес-мерической силы: способна ли она влиять только на внешнего человека или же на внутреннего человека тоже. Вы пишете: «...что внутреннему человеку мо­жет быть нанесена смертельная рана, и т.д., и т.п.». Но, согласно нашему учению, внутренний человек — это двойник, т.е. тайджаса; тогда как праджна счита­ется изначальной, или первой, а аннамайя, или вишва, — третьей составляющей человека[108]. Именно эту третью составляющую я называю тройником и имею на это такое же право, как и вы — называть тайджасу двойником; и мы не видим ничего страш­ного в том, чтобы плотное тело рассматривалось как третья составляющая; однако те, кто преисполнен всяческими абсурдностями, вряд ли смогут понять наши идеи[109]. Вероятно, потому, что при этом их собственный абсурд тоже будет разоблачен. Я про­шу прощения за свою откровенность[110]. Но как же вы, теософы-практики, можете столь беспечно за­являть, что внутреннему человеку может быть на­несена смертельная рана, и т.д., и т.п., если на­стоящей жертвой становится внешний человек? Вы бесцеремонно отметаете мой вопрос, заявляя, что вопрос вовсе не в том, кого убивает двойник, — та­кого же двойника или тройника; хотя я просил вас именно о том, чтобы вы рассеяли мои сомнения, дав научное обоснование этому феномену[111]. Вместо того чтобы выполнить нашу просьбу, вы собла­говолили обратить все дело в шутку, да еще и по­пытались пристыдить меня за мой вопрос. Если я говорю, что «...двойник убивает тройника, а не та­кого же двойника и уж конечно не дух», то уже по логике вещей вы могли бы догадаться, что под тройником подразумевается аннамайя; однако вы вместо этого выражаете свое возмущение всей этой фразой, и не только этой, но также и другой, по поводу которой вы спрашиваете: «Почему же он тогда использует термин лайя, противоречащий его собственным аргументам»?

Так что же — совсем выбросить это слово из коши (словаря)? Не лучше ли вместо этого поста­раться вникнуть в смысл моих слов, а не давать им собственные интерпретации?

«Существуют два метода исследования, — говорит Спиноза, — простонародный и научный. Первый исходит из принципов, принимаемых на веру без предварительного изучения и потому не понятых до конца. Второй опирается на принципы исследован­ные и четко определенные, и потому только он мо­жет привести к истинному знанию».

Боюсь, что мои уважаемые друзья взяли на во­оружение первый метод, что я вскорости постараюсь доказать...

Однако перед этим мне хотелось бы ответить на интересующий нас вопрос: действительно ли дух и материя — это одно и то же? Тождественны ли друг другу Пракрити, Шакти и Дух? Ведь если Пракрити не тождественна духу, то как она может быть веч­ной, поскольку две вечности не могут существовать одновременно. К тому же вера сразу в две вечности противоречит фундаментальным истинам филосо­фии адвайты[112], выраженным в афоризме экамевадвитиям. А еще материя имеет признаки, такие, как цвет, форма, звук, осязание, зрение, вкус и обоня­ние, тогда как дух никаких признаков не имеет. Материя мертва (джада), а дух живой (чайтанья); материя преходяща и подвержена изменениям, а дух вечен; материя ограничена в пространстве, дух уни­версален[113]. Что считается преходящим? То, что по­является и существует какое-то время (или то, что имеет начало и конец). Что называют вечным? Веч­но то, что существует в настоящем, прошлом и буду­щем в состояниях джаграта, свапна и сушупти. По этой и по многим другим причинам материя не мо­жет быть духом и наоборот. Если вы утверждаете, подобно Васиште, что спящие частицы чита (духа) люди по невежеству своему называют материей, то я готов в некоторой степени согласиться с вами. Но даже в этом случае стоит ли называть их ошибочным и вводящим в заблуждение словом материя, если последняя инертна и не существует в духе? Почему вы не называете духом кусок дерева или камень? [114] Можете ли вы доказать существование материи в состоянии глубокого сна? [115] Возможно, вы ответите, как найяики, что в каране материя существует в состоя­нии сна. Но если это так, то в каком состоянии она оказывается в турий? Вы не можете доказать, что материя, или Пракрити, продолжает существовать в турий. Так для чего же тогда называть материю, или Пракрити, вечной? Если материя есть просто прояв­ление духа, то для чего тогда называть дух обманчи­вым именем «материя»; почему бы не называть ма­терию ее настоящим именем — «дух»? [116] Оставим пока что следствие, коим является материя, и поговорим о ее причине — Мулапракрити, называемой также авидьей, или невежеством, матерью кармы и причи­ной бандхи. Пока лайя не превратит Пракрити в дух, растворив ее до состояния саттвагуны, никакого освобождения быть не может; мукти в сочетании с Пракрити — это еще не настоящая мукти. Освобождение лежит за пределами Пракрити. К такому за­ключению приводит нас весь арийский оккультизм. Посмотрим теперь, что говорит по этому поводу Миманса. Приведем для этого несколько цитат из «Шад-даршана-Чинтаники», или «Изучения индийской философии» (т. Уза 1881 г., № 11, с. 347)[117], изданной в Бомбее...

Я не смог бы, даже если бы хотел, процитировать все арийские книги, но я могу порекомендовать вам и вашим читателям прочесть, в дополнение к моим цитатам, все номера шестого тома «Шад-дар-шана-Чинтаники» за 1882 год, так как в них убеди­тельно доказывается, что не только Шанкарачарья, но и практически все комментаторы, реформаторы и другие великие риши, не говоря уже об упаниша-дах, отвергали ставшую причиной вашего заблужде­ния теорию о том, что материя так же вечна, как и дух[118]. Посмотрим теперь, что говорят о Пракрити другие философские школы. Под другими школами мы подразумеваем систему Патанджали, а также буддизм и джайнизм. Пусть наш читатель имеет в виду, что мы говорим о первом классе буддистов, согласных с арьями по многим фундаментальным вопросам и особенно в том, что касается нирваны (хотя по вопросу крияканды их мнения расходятся). Многоуважаемый редактор «Theosophist», похоже, следует учению мадхьямика, т.е. среднего класса буддистов, или тех, кто придерживается доктрин Сугаты, о которых мы расскажем ниже[119]. Я хотел бы привлечь внимание читателей к конспекту (том VI, 1882, № 2, с. 106) «Изучения индийской филосо­фии»...[120] Процитируем несколько строк из сутр 24 и 25... Джайны не верят в существование независи­мой силы, которую ведантисты называют иллюзи­ей. Дух изначально обладает знанием. Он всеведущ.

Только это знание затемняется и скрывается дея­тельностью кармы. Карма притупляет само восприя­тие духа, и т.д., и т.п. Буддисты верят, что реально существует одна лишь чистая нирвана. Нирвана — это трансцендентальное состояние. Она беспре­дельна и не может быть объектом чьего бы то ни было воздействия. Нет ничего, что превосходило бы ее. Великие риши, свободные от всяких жела­ний, описывают ее именно так. Помимо нирваны, вечна только карма, или деятельность[121]. С помощью невежества деятельность создает пять элементов и развивает материальную жизнь. Эти пять элемен­тов — форма, или рупа, ощущение, или ведана, восприятие, или самджна, проницательность, или самскара, и сознание, или виджнана. Добродетель и размышления отнимают силу у невежества. Дея­тельность тоже становится бессильной, и тогда нир­вана уже не за горами[122]. В этом мнении сходятся все упоминавшиеся выше школы, поскольку все они представляют индийский пессимизм. И читатель, возможно, знает, что в их учениях общего и чем они отличаются друг от друга.

Перейдем теперь к вашему примечанию. «Внача­ле был Асат (или Пракрита)». Краткий коммента­рий к этому утверждению можно найти в «Истории философии». «Язычники говорили — ex nihilo nihil. Христианские отцы переделали это в ex nihilo omnia». Посмотрим, однако, что говорят об этом наши арий­ские риши. Мы хотим привлечь ваше внимание к стихам из второй книги «Панчадаси» под названи­ем «Панча-Махабхута-Вивека», согласующейся в своих учениях с упанишадами[123]... Только, пожалуй­ста, поймите эти стихи так, как трактует их ком­ментарий, недавно очень точно и талантливо пере­веденный на хинди.

Согласно «Мандукья-упанишаде», Пракрити бы­вает двух видов — Апара и Пара. Первая создает карму, вторая — мукти; первая — Джада, вторая — Чайтанья. Это мнение разделяет и «Бхагавадгита», где оно изложено в седьмой главе. «Мандукья-ка-рика» (третья глава) и «Прашна-упанишада» тоже говорят о майе и Пракрити (только, пожалуйста, возьмите текст упанишад с комментарием Шанка-ры). Васишта, Вьяса, Аставакра и все великие муд­рецы рекомендуют не иметь дела с иллюзорной Пракрити, поэтому во всех их сочинениях нет ни единой фразы, которая указывала бы на связь ил­люзорной Пракрити с природой Бога. Если, по ва­шему мнению, Брахма может быть познан через Пракрити, то почему бы тогда не познавать его, оставаясь в состоянии тамаса! Согласно индийс­кой философии и практическому опыту отшельни­ков, мула-шакти, или авидью (как вы ее называете), не следует искать в Брахме, потому что она иллюзорна и нереальна и к тому же может быть ра­створена и переведена в пассивное состояние. А в стадии лайя она растворяется в турий, как река в океане. Пока вы остаетесь в неведении относи­тельно механизма этого процесса, вы вольны на­зывать его оправданием религии. Однако вдумчи­вые люди, постигшие суть процесса, просто по­смеются над ограниченностью вашего понимания. Поскольку вы приехали в Индию специально за истинным эзотерическим знанием, мы неизменно молимся за ваш успех и просим вас воспринимать наши слова хоть немного по-нашему, по-отшель­нически [124]. Я объяснял вам значение Пранавы в све­те интерпретации «Рамагиты» (главы эзотерической Рамаяны); но если вы недостаточно хорошо знако­мы с теорией лайи, вы никак не могли ее принять. Впрочем, это небольшая беда, потому что ведантисты-практики уже приняли это объяснение задолго до вас. Мы с большим удовольствием процитиру­ем несколько строк из предисловия Макса Мюлле­ра к священным книгам Востока, так как они име­ют непосредственное отношение к теме нашего разговора. «Эта концентрация мысли, экаграта, или сосредоточенность на одном, как называют ее индусы, есть нечто почти неведомое для нас, так как наши умы, подобно калейдоскопам мыслей, находятся в постоянном движении, так что сосре­доточить ментальный взор на одной только мысли, исключив из поля зрения все остальные, для большинства из нас теперь — задача такая же непосиль­ная, как определение одной-единственной ноты без сопутствующих созвучий. При той жизни, которую мы ведем, с ее телеграммами, письмами, газетами, рецензиями, памфлетами и книгами, обрушиваю­щимися на нас ежедневно, невозможно или почти невозможно достичь той интенсивности мысли, которую индусы называют экагратой, считая ее до­стижение необходимым условием для всех фило­софских и религиозных рассуждений. Возможно, это упущение свойственно не только нам, но то, что мы в нем более всех преуспели, не вызывает со­мнений. И потому, когда мы видим индусов, кото­рые даже в своей сравнительно однообразной жиз­ни стараются использовать любую возможность для того, чтобы отвлечься от всех внешних раз­дражителей и сосредоточиться на одном-един-ственном объекте, мы не должны отделываться снисходительной улыбкой, глядя на их " простоту", но должны стараться понять и по достоинству оце­нить ту цель, которой они посвящают свои мысли».

Ниже я привожу несколько стихов о «лайяпрака-ране» из Шива-самхиты, которые, как я надеюсь, смогут показать вам, насколько превратно вы поня­ли мою мысль...[125]

Во всей «Йога-Васиште» и «Бхагавате» мы не на­шли ни единой фразы, которая рекомендовала бы изучение Пракрити. Напротив, каждый арийский оккультист, и особенно Капила в своих лекциях Девахути, высказывается против этого. Было бы очень любезно с вашей стороны, если бы вы указа­ли те фрагменты, в которых Васишта, Вьяса, Шука и Шанкарачарья излагали бы взгляды, совпадаю­щие с вашими доктринами философии архатов, ибо в противном случае у нас будут все основания усо­мниться в подлинности ваших объяснений.

Согласно упанишадам, Пуруша — это сваям-пракаша, т.е. «самопроявляющийся»; и следова­тельно, он не зависит в своих проявлениях от одной только Пракрити. Ни один адвайтист не согласится принять Брахму вместе с Пракрити, или гунами, или двойственностью. Их Брахма — это Пуруша, лежа­щий за пределами Пракрити, или, иными словами, Акашара. Латентный дух никогда не называют Маха-Ишварой. Пожалуйста, прочтите цитируемый ниже стих, поскольку он недвусмысленно указывает на то, что Маха-Ишвара — это дух, остающийся за пределами Пракрити, когда последняя переходит в состояние лайя [126].

«Пустота» — это условное название, которое ис­пользовали арийские риши, знавшие о вездесущно­сти души, и эту пустоту они уничтожили, заполнив ее. Более того, полностью пустого пространства быть не может, о чем свидетельствует известный афоризм «Природа не терпит пустоты». По осталь­ным перечисленным вами пунктам мы пока воздер­жимся от комментариев, чтобы вы имели возмож­ность ответить хотя бы на то, что мы уже сказали. И поскольку обсуждаемая тема очень важна и серь­езна, я убедительно прошу вас подходить к ее рас­смотрению спокойно и бесстрастно, ибо только та­кое состояние разума позволяет проникнуть в тайны эзотерической философии Индии. А ваши нынеш­ние суждения я назвал бы скорее экзотерическими, чем эзотерическими.

Свами из Альморы Альмора,

22 апреля 1883 г.