Счастливое открытие м-ра Генри Киддла 11 страница

При всем уважении к миссис Кингсфорд я вы­нужден признать, что она придерживается совер­шенно неправильного представления о природе той энергии, которую Монада вырабатывает в состоянии мукти (выход из вращающегося колеса рождений и смертей), а также в состоянии нирваны. Каждый че­ловек по достижении определенного уровня своего духовного развития начинает излучать в окружаю­щий мир «живую моральную энергию», придающую последнему «свежий импульс духовной жизни»; и переход в нирвану (в том смысле, в котором его представляет себе миссис Кингсфорд) для этого совсем не нужен. Опять же, ниспосылаемый Утешитель не имеет ничего общего с Дхиан Коганами, которые, в свою очередь, не являются Монадами в состоянии нирваны, о которых фактически идет речь. Когда Монада достигает Видеха-Кайвалъи (единение раз-воплощенной Монады с абсолютным Парабрахма-ном), вся накопленная ею карма обогащает собою Вселенский Разум, в котором сокрыты прототипы всего, что было, есть или будет. Вследствие этого в мир поступает свежий импульс усвоенных идей: он проливается в виде потоков космической энергии, которую буддийские оккультисты и посвященные называют Фохатом. Именно так происходит нис­хождение Утешителя (или проявленной Буддхи), согласно подлинной эзотерической доктрине. Но о Дхиан Коганах нельзя сказать, что они пребывают в том состоянии нирваны, из которого нисходит Буд­дхи, или Праджна (гностическая София, или, опять-таки, христианский Утешитель). Как известно всем восточным оккультистам, существуют четырнадцать степеней нирваны, если не считать двух других (яв­ляющихся, по сути дела, одним и тем же состояни­ем, только в проявленной и непроявленной форме). Некоторые из этих состояний (а именно девять) мо­гут быть достигнуты адептами при жизни, прочие же достигаются только в состоянии Дхиан Когана и т.д. Это объяснение явно указывает на то, что уче­ние о Дхиан Коганах, каким бы противным оно ни представлялось «здравому смыслу» миссис Кингс­форд, было понято ею совершенно неправильно.

Перейду теперь к возражениям м-ра Мейтленда из этой же самой главы. Его первый контрдовод состоит в том, что существование Дхиан Коганов препятствует свободному изъявлению человече­ской воли. Соотношение свободы воли с предопре­делением с незапамятных времен являлось яблоком (или, может быть, костью) раздора между западны­ми теологами и метафизиками, в силу чего данная тема имеет особое очарование в глазах западных мыслителей. Не следует, однако, забывать, что ме­тафизическая проблема свободы воли и предопре­деленности теряет практически всю свою остроту за пределами религиозной системы, в основе которой лежит тезис о всемогущем и всеведущем Боге, спо­собном создать все существа, извлекая их из сферы абсолютного небытия одним лишь усилием соб­ственной воли. Как уже было сказано выше, Дхиан Коганы являются творцами и творениями не в боль­шей степени, чем мы сами. Так что наша воля пол­ностью свободна, коль скоро нет никакой силы, которая управляла бы ею или же вмешивалась в ее действия. Но в то же время необходимо помнить, что существует закон, коему вынуждена подчинять­ся всякая воля, поскольку Единая и единственная Субстанция во Вселенной представляет собой, по природе своей, воплощение этого закона. Полагаю, я изложил это учение достаточно внятно, и теперь мне остается только предоставить читателю самому решать, согласуется оно с его собственными пред­ставлениями о свободе воли и предопределении или же нет. По всей вероятности, рассматриваемое возражение тоже возникло из неверного представ­ления о природе Дхиан Коганов, но, будучи как следует истолкованным, излагаемое в «Эзотериче­ском буддизме» учение становится намного более научным по своему содержанию, чем это могут пред­ставить себе все его критики. И те два фрагмента, которые, по мнению м-ра Мейтленда, ограничива­ют «свободную волю» человека, опять-таки истол­ковываются в довольно странном духе. На страни­це 189 сказано, что Дхиан Коганы «управляют, на божественный манер, судьбами мира». Возможно, именно слово «божественный», фигурирующее в этой фразе, навело м-ра Мейтленда на мысль о том, что м-р Синнетт наделяет Дхиан Коганов всеми ат­рибутами божества hoi polloi. Однако любому не­предвзятому читателю должно быть ясно, что на самом деле м-р Синнетт просто ссылается, ради примера, на общераспространенные представления о божестве. И еще один фрагмент (с. 177): «[Дхиан Коганы] оказывают направляющее и видоизменяю­щее влияние на весь процесс эволюции; все вещи возникают благодаря закону, воздействующему на материю в различных ее формах, плюс направляю­щему и видоизменяющему влиянию... Дхиан Кога­нов». И опять же он подтверждает правоту м-ра Мейтленда ничуть не более, чем предыдущий фраг­мент. Все, что утверждает здесь м-р Синнетт, сводит­ся лишь к тому, что некоторое количество эволюци­онной энергии Вселенной передается через посред­ство сонма возвышенных существ — сознательных исполнителей Неизменного Закона, неотъемлемо присущего Единой Жизни, которая представляет со­бой не-сознание только потому, что всякое сознание ограничено и обусловлено. Это ни в коей мере не означает, что Дхиан Коганы могут сами выковывать, на манер так называемого личного Бога, железную цепь причинности, приносящую результаты: для од­них — приятные, для других — болезненные.

Не больше пользы может принести м-ру Мейтлен-ду и следующий его аргумент, направленный против учения о Дхиан Коганах. Вкратце его суть можно сформулировать следующим образом: эзотерическая доктрина и оккультизм абсолютно бесполезны, по­скольку «наивысшей (или, вернее, единственной) целью, предлагаемой нам для поклонения, остается наша собственная, смертная сущность. Ибо на какой бы высокой ступени эволюции ни находилась эта сущность, это все равно будет промежуточная ста­дия — такая же далекая от " дара Божьего, который есть жизнь вечная", как и наша собственная. Более того, достижение этой стадии становится прелюди­ей к неизбежному исчезновению, причем исчезно­вению не только проявленного существа, но и всей сущности в целом». Прочитав подобное, трудно удержаться, чтобы не впасть в отчаяние! Получает­ся, м-р Синнетт написал свою книгу напрасно — во всяком случае, не для таких читателей, как его вице-президент! Но в самом ли деле высказанная выше мысль о том, что нирвана — конечная цель челове­ка — есть только исчезновение, подтверждается учениями «Эзотерического буддизма»? На странице 163 сказано: «Словами о нирване можно сказать только то, что она является возвышенным состоя­нием осознанного отдыха, обеспечиваемого всеве­дением». Разве это описание состояния нирваны, данное м-ром Синнеттом, дает повод полагать, что речь в нем идет о простом исчезновении? Если да, то чем скорее мы признаем, что человеческая речь не может более служить средством общения между людьми, тем лучше. Совершенно ясно, что м-р Мейт-ленд обрушил град своей критики на невинную голову м-ра Синнетта, даже не познакомившись как следует с тем учением, которое критикует, и потому должен быть подвергнут осуждению, коего, несом­ненно, заслуживает такое легкомысленное поведение. Принимая во внимание тот непроницаемый ту­ман, который постоянно окружает Дхиан Коганов, нелишним будет добавить кое-какие дополнитель­ные рассуждения на их счет с точки зрения индуиз­ма или, вернее, адвайты, тем более что это учение во всем согласуется с «Эзотерическим буддизмом». Но прежде всего хотелось бы уточнить, во избежа­ние недоразумений, что мое мнение вовсе не явля­ется обязательным для кого бы то ни было из чле­нов Теософского Общества — в этой стране или за ее пределами. Я хочу всего лишь дать своим читателям пищу для размышлений и побудить своих коллег и собратьев к более активным и самостоя­тельным исследованиям.

В индусских священных писаниях Дхиан Коганы называются различными именами. Первый Дхиан Коган, воплотившийся в образе человека в момент появления на нашей планете человеческой расы, называется Ману Сваямбху (самосущим). Он порожда­ет (нетелесно) семерых Риши, называемых его мана-сапутрами — детьми манаса, или разума, и, следовательно, олицетворяющих 5-й принцип планеты. Они связываются с числом 7x7 в оккультных трак­татах, и им же, как нам говорят, поручено хранить священную Религию-Мудрость для нарождающейся человеческой расы. Эти Риши порождают (т.е. берут под свое покровительство) семерых питри — первых людей, эволюционировавших на этой планете, пред­ков всей будущей человеческой семьи. Это один из аспектов учения. Как потомки Адити — «Безгранич­ной», или Бесконечной (Пракрити), Дхиан Коганы называются Адитьями; говорят, что всего их двенад­цать, что соответствует числу их различных типов. Как духи-охранители этого мира Дхиан Коганы из­вестны также под названием Дикпалы (стражи раз­личных стран света); и несложно убедиться в том, что под этим именем они постоянно упоминаются в ранних буддийских сочинениях. А как участники разрушения нашей системы (когда ее эволюция под­ходит к своему естественному завершению) они ста­новятся двенадцатью Рудрами («пылающими яро­стью»[85], а не «плакальщиками», как ошибочно переводит Макс Мюллер), возвращающими все назад, в недифференцированное состояние. По мнению м-ра Мейтленда, м-р Синнетт будто бы утверждает, что Дхиан Коганы исчезают со временем, как и все ос­тальное. Но, как было показано раньше, ни одно су­щество, однажды достигшее Паранирваны, не может исчезнуть; и, хотя состояние существования, извест­ное как уровень Дхиан Коганов, конечно же, тоже переходит в состояние Абсолютного Сознания и на некоторое время растворяется в нем, когда пробьют часы Махапралайи, с первыми же лучами следую­щей манвантары оно вновь возобновляет свое суще­ствование[86]. Таким образом, об «исчезновении» Дхи­ан Коганов мы можем говорить только в том же смыс­ле, в каком мы можем говорить об исчезновении воды, превращенной в пар. Собственно говоря, Дхи­ан Коганы — это те самые боги, которые аллего­рически упоминаются в наших пуранах. Эти возвы­шенные существа, подобно всем прочим классам существ, относящихся к царству дэвов (богов), под­разделяются на два типа: тех, кто уже был людьми; и тех, кому еще предстоит стать людьми в будущем. В наших книгах недвусмысленно сказано, что нынеш­ние боги жили когда-то на этой земле и были людь­ми. Дхиан Коганы — это Элохим западных кабба-листов. Я вынужден был сделать это пространное отступление, дабы показать, что учение о Дхиан Коганах, являющееся неотъемлемой частью эзотери­ческой доктрины и лишь едва очерченное в «Эзоте­рическом буддизме», по сути своей тождественно тому, что о них говорят древние риши, Шанкара-чарья и даже современные брахманские авторитеты, какие бы они ни допускали при этом искажения. А те, кто считает данное учение «противным здравому смыслу», но все-таки, признавая «растущую на За­паде потребность в более ярком свете с Востока», «приветствуют учения также и других школ оккульт­ной науки», просто рискуют угодить из огня да в полымя, так как в Индии нет ни одной школы, эзо­терической или экзотерической, которая придержи­валась бы принципиально иного взгляда на Адитьев, или Дхиан Коганов, исключая разве что всемирно известную Валлабхачарью, или «черную тантрику», к философским догматам которой м-р Мейтленд и его последователи также вольны обратиться, если пожелают.

Перейдем теперь к возражению миссис Кинге -форд против всей системы эволюции, предложенной м-ром Синнеттом. По ее утверждению, «математи­чески точная классификация, выводимая из механи­стической системы м-ра Синнетта», не согласуется с «заключениями научной и спиритической мысли».

Каковы бы ни были достоинства или недостатки этой рассматриваемой системы, невозможно взять в толк, как вообще можно обвинять какую-либо сис­тему в «ненаучности» исключительно по причине ее математической точности. Если все во Вселенной подчинено строгой и точной цепи причинности, то едва ли можно отрицать, что все природные факты могут быть классифицированы с «математической точностью», даже если нынешней официальной науке эта задача пока не по силам. И нельзя ни на секунду усомниться в том, что, чем большую точ­ность приобретает та или иная наука, тем ближе она подходит к своему абстрактному идеалу — не­изменному Закону. Так что самыми ненаучными во всей этой дискуссии выглядят возражения самой миссис Кингсфорд.

Свое дальнейшее наступление эта ученая дама развивает против тезиса о физическом существова­нии семи планет, образующих планетарную цепь, о которой м-р Синнетт говорит в своей книге. Ссы­лаясь на авторитет некоторых экзотерических дог­матов буддизма, миссис Кингсфорд утверждает, что эти семь планет являются всего лишь «аллегория­ми», в действительности олицетворяющими такое же количество «духовных состояний». Но в другом месте она признает разнородность духовных состоя­ний, а затем, странным образом позабыв одну из фундаментальных аксиом оккультной науки — «как наверху, так и внизу», отрицает множественность материальных состояний существования. Но если есть несколько состояний дэвакхана и несколько состояний нирваны, то почему в таком случае ма­териальное существование должно ограничиваться только одним? Из примечания на странице 6 я могу заключить, что миссис Кингсфорд не оспаривает сам факт «планетарной эволюции и трансмигра­ции», из чего следует, что ее возражения касаются только деталей. Но поскольку непонятно, против чего именно она возражает, то продолжать далее разговор на эту тему нет никакой возможности. Что же касается исчезновения Атлантиды, то м-р Мейт-ленд, похоже, считает (с. 22), что, хотя погружение континентов под воду является убедительно дока­занным фактом, все-таки «история Атлантиды — это притча», имеющая чисто духовное значение. И хотя идея эта — не его собственное изобретение и совсем недавно ее во всех подробностях рассмотрел другой спиритуалист, м-р Джеральд Мэсси*, она от этого не становится менее фантастической. Автор

«Сурья сиддханты» жил, невзирая на все попытки западных санскритологов приблизить время его жизни к нашему, в исчезнувшей ныне Атлантиде, о чем свидетельствуют все наши предания и летопи­си. В географической системе, изложенной в этом астрономическом сочинении, упомянуты семь ост­ровов Атлантиды — Плакшадвипа и другие, а их местоположение определено с научной точностью. Эти сведения есть и в книге, известной европей­ским санскритологам. Что же касается многочис­ленных сочинений, подробно рассматривающих про­блему исчезнувших континентов, а также третьей и четвертой рас, их населявших, но совершенно неве­домых европейцу, то говорить о них нет никакой нужды, поскольку дело неизбежно закончится возмущенным отказом признать их подлинность. Зна­менитый астроном «Асура Майя» (превращенный профессором Вебером в греческого Птолемея) был другим уроженцем Атлантиды. О погружении это­го острова на дно моря сказано также в «Уттара Рамаяне» (если, конечно, правильно ее понять), равно как и в некоторых других книгах, авторитет которых не вызывает сомнений. Истина заключает­ся в том, что исчезновение Атлантиды является гео­графическим и скоро станет историческим фактом, хотя я и не отрицаю, что данный факт мог быть использован для аллегорического описания тех или иных духовных истин.

Следующим пунктом, на котором я хотел бы за­острить внимание, является немыслимая пародия м-ра Мейтленда на рассуждения м-ра Синнетта относительно Будды. Я не чувствую себя вправе пуб­лично излагать истинное эзотерическое Учение о состоянии Будды. Поэтому все, что я могу сказать по этому поводу: хотя учение, изложенное м-ром Синнеттом, и не является исчерпывающим, то, что он все-таки сказал, вполне соответствует действительности. Первое, на что я хотел бы обратить вни­мание: Христос и Будда обозначают совсем не одно и то же, так как Христос — это принцип, а будда — состояние. И вовсе не каждая Монада проходит че­рез состояние будды на своем пути к нирване[87]. Че­ловек, проходящий последнюю ступень посвяще­ния, не обязательно должен входить в состояние будды. Так что исторический взгляд на проблему в данном случае вполне уместен, и м-р Синнетт во­все не путает «похожесть» и «идентичность», как полагает м-р Мейтленд (с. 22).

Завершить этот обзор недочетов, в коих обви­няют учения, изложенные в «Эзотерическом буд­дизме», и выдвигаемых против них аргументов мне хотелось бы обращением к саркастическому замеча­нию м-ра Мейтленда относительно «самого главно­го адепта-вдохновителя» (как он называет Учителя). М-р Мейтленд считает «достойным упоминания то, что, хотя существование Бога или какого бы то ни было абсолютного добра энергично отрицается, су­ществование " абсолютного зла"... утверждается, что следует из слов самого главного адептавдохновите­ля этой книги». Однако цитируемая им фраза на­прочь отсечена от контекста, в котором упомяну­тый «адепт» поясняет, что он на самом деле имеет в виду, хотя в данном случае извлечение каких-либо выводов из этого изолированного выражения (без привлечения предшествующей и последующей информации) практически не может не повлечь за собой искажение смысла. Я вынужден извиниться перед м-ром Мейтлендом, но на странице 61 ясно сказано, «что, когда ваша раса, пятая, достигнет зенита своей физической интеллектуальности и наивысшего уровня развития своей цивилизации... так что не сможет уже подняться ни на йоту выше в пределах собственного цикла, ее продвижение в направлении абсолютного зла будет остановлено (так же, как было остановлено продвижение их предшественников... к этой же самой цели)». По­истине, довольно странным должен был быть ход мысли вице-президента, побудивший его сделать на основании приведенного выше фрагмента вы­вод о том, что «существование " абсолютного зла" утверждается... адептом»! Напротив, подразумевае­мый смысл здесь совершенно очевиден: такое со­стояние, как «абсолютное зло», является так же аб­солютно недостижимым для человечества. Если же на данную тему нужны еще какие-то пояснения, я могу указать еще на один фрагмент (на странице 84), принадлежащий тому же самому «адепту-вдох­новителю», так как этот фрагмент делает (как мне хотелось бы считать — непредумышленное) искаже­ние, допущенное м-ром Мейтлендом, ясным как день. На этой странице почтенный Учитель пишет: «Даже на земле больше кажущегося и относитель­ного, нежели реального, зла и массам hoi polloi не суждено каждодневно достигать фатального вели­чия и могущества Сатаны». И остается только удив­ляться, как мог такой несомненно объективный и компетентный человек, как м-р Мейтленд, так без­надежно увязнуть в трясине настолько серьезных ошибок!

Чтобы завершить этот список вольных и неволь­ных ошибок и искажений, напомним о некоторых заявлениях, приписываемых мадам Блаватской, — заявлениях, которых она, учитывая ее отношение к святым персонажам, коим они посвящены, никак не могла себе позволить (и в действительности никогда не делала). При отсутствии подписи вполне достаточно внутреннего свидетельства, имеющегося в ста­тье («Ответы английскому Ч.Т.О.»), из которой за­имствована фраза (см.: «Theosophist», October, 1883, p. 3), чтобы предостеречь внимательного читателя от безоговорочного признания необоснованных до­мыслов м-ра Мейтленда. И все-таки странно, что этот джентльмен не упустил ни единой возможнос­ти впасть в заблуждение! Как известно каждому чле­ну нашего Общества, «Ответы» были написаны тре­мя «адептами» (как их называет м-р Мейтленд), которых в Лондонской Ложе не знает никто, исключая одного человека — м-ра Синнетта. Цитируемая и приписываемая мадам Блаватской фраза фигурирует в рукописи, присланной Махатмой, проживающим в Южной Индии, ибо он — единственный, кто имеет право высказываться о другом Махатме в подобном тоне. Но даже его слова передаются неправильно[88], о чем подробнее сказано в примечании. Сделав это за­мечание, я могу наконец приступить к завершению этого и без того затянувшегося спора.

Итак, подведем итоги. Мы предприняли этот довольно долгий и подробный анализ критики, составляющей содержание статей, совместно на­писанных президентом и вице-президентом Лон­донской Ложи, дабы продемонстрировать нашим коллегам и всем беспристрастным читателям «Эзо­терического буддизма», что изложенные в нем уче­ния нельзя назвать ни ненаучными, ни полнос­тью аллегорическими. Если же, в силу своей край­ней сложности, они представляются туманными или, точнее, сложными для понимания, то сам автор в этом нисколько не виноват. Напротив, он сделал все, что смог; и поскольку изложенная м-ром Синнеттом философская система безуслов­но исходит из высочайших источников эзотери­ческого знания, известных нам на Востоке, то ав­тор заслуживает нашей глубочайшей благодарно­сти даже за те скромные результаты, которых ему все же удалось достичь. Его книга представляет собою часть целостной системы эзотерической на­уки и философии, которая не является ни индус­ской, ни буддийской по своему происхождению, поскольку тождественна древней Религии-Муд­рости, составляющей фундамент, или основу, каж­дой религиозной системы, сконструированной че­ловеческим разумом с тех пор, как самый первый Дхиан Коган появился на этой планете, чтобы на­саждать зерна эзотерической Мудрости. Способ истолкования этого учения может показаться ту­манным, и не исключено, что его концепции будут нуждаться в существенном расширении и ви­доизменении в случае изложения всей системы в целом. А пока этого не произошло, следует при­знать крайне поспешной и несвоевременной вся­кую попытку прийти к окончательным выводам относительно наивысших целей и задач этой сис­темы или же относительно невозможности ее при­знания «совершенной системой мышления и... об­раза жизни». Для того чтобы делать подобные за­ключения, нам необходимо дождаться, когда вся система предстанет перед нами в своей самой со­вершенной форме, а не в виде фрагментарных док­трин, собранных воедино в книге м-ра Синнет-та. И к тому же вряд ли можно признать обоснован­ной критику этих учений перед всем миром с пози­ций одного лишь эзотерического христианства. Разумеется, если кто-то из членов Лондонской Ложи полагает, что на Востоке существуют и другие, еще более чистые и возвышенные учения, то они, конеч­но же, имеют полное право на изучение последних. Однако предоставляемая им абсолютная свобода мнений ни в коей мере не оправдывает те много­численные малоуместные ремарки, коими изобилу­ют оба «Письма», нацеленные против «вдохновите­лей " Эзотерического буддизма" м-ра Синнетта». И, наконец, заявлять, как это делает м-р Мейтленд, «что наилучшим, что... мы (члены Лондонской Ложи) могли бы сделать... это присягнуть на вер­ность непонятной и отдаленной секте... обла­дающей лишь фрагментарным знанием истины... настолько искаженной к тому же, что ее теперь можно назвать скорее заблуждением, нежели ис­тиной», не имея при этом никаких неоспоримых доказательств, — значит поступать явно не по-теософски, не по-буддийски и даже не по-хрис­тиански, но просто жестоко и несправедливо по отношению ко всему Обществу в целом.

Что же касается предложения разделить Лондон­ское Отделение на две секции, которые носили бы названия Тибетской и Католической, то, по наше­му скромному разумению, эта реформа едва ли бу­дет способствовать делу распространения теософии на Западе. Как советовал достопочтенный Махатма, Лондонская Ложа Теософского Общества может быть разделена на две самостоятельные группы, но только на основании полного равенства этих групп. Признание взглядов миссис Кингсфорд и м-ра Мейт-ленда во всей их полноте, помимо тех моментов, в которых они совпадают с мнением Учителя, было бы губительным для всей католической политики Общества, и потому головное Общество не даст на это своего согласия. По правилам Ассоциации, каж­дое Теософское Общество является «католическим» по своим целям и намерениям; и мы не видим ни­каких оснований объявлять какую бы то ни было отдельно взятую секцию Общества католической (т.е. Вселенской) — в противовес всем прочим сек­циям, ограничивая их тем самым чьими-то персо­нальными взглядами. Я могу также заключить из письма миссис Кингсфорд, что целью католической секции является проповедь эзотерического хрис­тианства западному миру. Но если это будет един­ственная цель данной секции и если эзотерическое христианство в ней будет интерпретироваться ис­ключительно в соответствии с убеждениями обоих ее руководителей, а все прочие системы эзотери­ческой доктрины будут рассматриваться и тракто­ваться так же, как книга м-ра Синнетта, то не за­служивает ли эта секция отличительного апелляти-ва' в той же мере, в какой непонятная индийская секта имеет право отождествлять себя с древней Религией-Мудростью? Что же касается практическо­го решения частных административных вопросов, то вслед за этим письмом в Лондон вскоре прибудет сам Президент-Основатель, достаточно компе­тентный для того, чтобы взяться за их решение в соответствии с инструкциями, полученными им от Махатм — своих и наших наставников и Учителей.

Т. Субба Роу

Часть VI

ВЕДАНТА И ТЕОСОФИЯ

ЛИЧНЫЙ И БЕЗЛИЧНЫЙ БОГ

Некоторые высказывания, подмеченные мною в Арье, навели меня на мысль, что различия в интерпретации од­них и тех же терминов очень часто приводят ко внешнему антагонизму между людьми, взгляды которых на самом деле абсолютно одинаковы.

Я вижу, как подвергаются критике те, кто отрицает существование личного Бога; более того, нам говорят, что даже те, кто верит в безличного Бога, все равно атеисты.

Однако, по моему скромному разумению, это явное заблуждение, возникшее вследствие того, что разные люди по-разному понимают, что такое личный и безлич­ный Бог.

Впрочем, для начала я хотел бы пояснить, что вовсе не собираюсь отстаивать правоту «Theosophist» или же вашу собственную. Вы и сами вполне способны себя защитить; я же ни в коей мере не уполномочен, да и недостаточно компетентен для того, чтобы комментировать ваши взгля­ды на природу Первопричины или же взгляды Гималай­ских Братьев, представителями которых вы являетесь. Я также не хочу ни с кем вступать в полемику, поскольку предпочитаю жить в мире и братской любви со всеми людьми. У меня есть собственные взгляды, удовлетворяю­щие моему уму и сердцу, я нисколько не сомневаюсь в их истинности и надеюсь, что все окружающие с уважением отнесутся к моему праву на собственное мнение. Не со­мневаюсь также, что другие люди тоже имеют собствен­ное мировоззрение, соответствующее их умам и сердцам, и у них также есть полное право требовать, в свою очередь, от меня уважительного отношения к их убеждениям.

Обозревая мысленным взором вселенную, я более все­го удивляюсь повсеместно существующей в ней системе разделения труда. Практический результат никогда не бы­вает следствием всего одной причины, в его основе всегда лежат различные, в большей или меньшей степени мно­гообразные воздействия, проистекающие из запутанного клубка самых разных причин. Все радости и красоты мира рождаются из противоречий, вся вселенная существует благодаря равновесию антагонистических сил. Прогресс происходит благодаря непостоянству, а эволюция являет­ся результатом дифференциации как в великом, так и в духовном; как в видимой, так и в невидимой вселенной.

Отчего же люди не могут понять, что расхождения во мнениях по духовным вопросам являются необходимы­ми атрибутами действия механизма духовного организ­ма, повсеместно лежащего в основании (так же, как кос­ти лежат в основании тела, состоящего из мяса и костей) физического, или видимого, мира? Почему один человек осуждает другого за несогласие со своим личным мнени­ем? Почему он не видит, что и другие, так же как и он сам, действуют в полном соответствии с универсальной программой, или с общемировым законом? Ночь так же важна для нашей земной жизни, как и день, так следует ли ночи осуждать день за то, что он такой яркий, шум­ный и жаркий, а дню — упрекать ночь за ее мрачную не­подвижность?

Таким образом, мною движет не желание выискивать ошибки в рассуждениях тех, чье мнение отличается от моего, но только надежда на то, что мне удастся устра­нить воображаемые разногласия, которые — именно в силу своей нереальности — приносят только вред, в то время как подлинные разногласия приносят пользу. С этой целью я хотел бы сказать несколько слов о вере в личного Бога, безличного Бога, а также о неверии ни в какого Бога вообще.

Эти три веры значительно отличаются друг от друга, что и служит причиной разногласий с нашими арийски­ми братьями, которые, похоже, придерживаются иной точки зрения. Однако тот, кто верит в безличного Бога, — не только не атеист; во многих случаях его позиция в точ­ности соответствует учениям упанишад.

Источник разногласий в данном случае кроется в по­нимании слова «личность».

Арья сообщает: «Под личностью мы понимаем атри­бут индивидуального бытия; сущностью личности явля­ется сознание — осознание того факта, что Я есть Я». Однако это, да простит меня автор, не совсем точное определение. Персона, или маска, — это только личина из плоти, крови и костей, а также сопутствующих им сил, за которыми скрывается дух, или душа, — как бы мы ни называли эту часть человеческого существа, продол­жающую жить после распада физического тела. Материа­лист, верящий в то, что вместе с последним полностью исчезает сам человек, возможно, сочтет правильным ут­верждение, что сущностью личности является сознание, но ведантист, если он правильно понимает значение сло­ва личность, конечно же, никогда с этим не согласится. Сознание — сущность индивидуальности, именно ин­дивидуальность осознает, что «Я есть Я», а не личность, которая не более способна на это, чем костюм, который надевает на себя человек.

Далее, многие достойные люди верят в личного Бога — лучезарного, сияющего в славе человека с головою, те­лом и конечностями. Они даже рисуют своего бога (толь­ко те, кто часто посещал европейские картинные гале­реи, знают, как эта вера способствовала прославлению и идеализации «божественной человеческой формы») и наделяют его человеческими чувствами: гневом, раская­нием и так далее. Таким они его и рисуют, и любят его как своего истинного «Небесного Отца». Однако есть и другие (те, кто не желает соглашаться с подобными кон­цепциями, так как считают их унизительными для Бес­конечного абсолюта), кто верит в безличного, имперсо-нального Бога. По их мнению, Бог — это не просто воз­величенный человек. У него нет формы, или личности (во всяком случае, в нашем понимании), ибо он — дух, всепроникающий, все оживляющий, не подверженный ни гневу, ни раскаянию, ни переменам вообще, а это значит, что он никогда не поддается панике (посколь­ку знает и всегда знал, с самого начала времен, что пра­вильно и, следовательно, чего он хочет), но всегда дей­ствует в соответствии с неизменными законами. Многие из этих людей (но ни в коем случае не все) полагают так­же, что Бог не обладает ни сознанием, ни интеллектом (в нашем понимании), поскольку оба эти понятия пред­полагают двойственность: существо, которое познает, и объект, который познают. И в то же время Бог есть Все и Вся; в Нем мы, равно как и все вещи, движемся, жи­вем и существуем, ибо Он представляет собою Все созна­ние и весь разум. Следовательно, из тех, кто верит в безличного Бога, некоторые могут быть теистами, неко­торые — пантеистами, но их ни в коем случае нельзя назвать атеистами.