![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Счастливое открытие м-ра Генри Киддла 10 страница
I. Нам говорят, что с точки зрения «Эзотерического буддизма» «Парабрахман, или дух материи, — это движение». П. «В другом месте (с. 153) он назван энергией». Утверждается, что концом всякого существования является «присоединение человеком своей очищенной индивидуальности к общей сумме всего сознания, называемой эзотерическими метафизиками абсолютным сознанием, которое есть бессознательность». «Отрицается (м-ром Синнеттом) существование Бога — на том основании, что оное было бы несовместимым со свободой человеческой воли». Попробую проанализировать эти доводы по пунктам. I. Самый первый аргумент, используемый критиком в поддержку собственных умозаключений, неверно передает авторскую мысль. М-р Синнетт говорит, что непроявленной основой проявленного космоса является «материя, оживляемая движением, ее Парабрахманом, или духом» (с. 183). Но движение, оживляющее космическую материю, не тождественно движению вообще. Движение крикетного мяча, например, нельзя считать движением, оживляющим материю. И молекулярное движение частиц разлагающегося тела — это, конечно же, тоже движение, но оно никоим образом не оживляет мертвое тело. М-р Синнетт не случайно добавляет уточняющую фразу. Буддийские философы нередко называют Парабрахман «Единой Жизнью»; а адвайтисты видят в нем Махачайтанью (эквивалентный термин). Даже каббалисты описывают Эйн Соф как «Жизнь, которая не является жизнью». И слово «оживляет» как раз и призвано обратить внимание читателя на эту особенность Парабрахмана. Поэтому я не вижу никакого противоречия в том, что Параматма в дальнейшем тоже наделяется признаками движения. Если тепло, свет и электричество суть проявления или следствия неких определенных видов движения и точно так же современная наука рассматривает весь уровень материальной деятельности, то нет ничего нелепого в утверждении, что жизнь, заключенная в Мулапракрити и проявляющаяся в различных формах в дифференцированной и организованной Пракрити, тоже есть только следствие некоего мистического движения. Возможно, м-р Мейтленд скажет нам на это, что Первопричина не может обладать сущностными признаками движения, так как для создания этого движения потребовалась бы какая-нибудь предшествующая сила или энергия. Однако это вовсе не обязательно, поскольку, вникнув в суть существующих в природе сил и энергий, можно убедиться в том, что каждая из них заключает в себе тот или иной вид движения. Если правильно сформулировать авторское мнение, то оно сводится к тому, что Парабрахман пронизывает всю бесконечную протяженность космической материи, Мулапракрити, и, следовательно, каждую ее дифференцированную и организованную форму, что он обладает сущностными признаками движения и что характерная черта этого движения состоит в том, что жизнь, существующая в Космосе повсюду, — как в первичных, так и во вторичных своих аспектах — является проявлением его результатов. Мы вовсе не заявляем, что и вышесказанное является исчерпывающим описанием Парабрахмана, но утверждаем, что это верное изложение одного из его аспектов. Пусть критик доказывает, если хочет и если может, что это описание некорректно, но для чего ему уходить от основного вопроса, прячась за завесой не относящихся к делу рассуждений? Если это, по его мнению, атеизм — пусть будет атеизм, м-р Мейтленд имеет полное право на собственную трактовку изложенных фактов. II. Второй аргумент в поддержку точки зрения критика тоже основан на превратном истолковании авторского мнения. На странице 153 своей книги м-р Синнетт определяет Парабрахман с точки зрения философии адвайты. Вот это определение: «Таким образом, Брахма, или Парабрахман, — это пассивный, немыслящий, бессознательный принцип, но в то же время сущность, единая жизнь, или энергия вселенной». И на этом основании м-р Мейтленд утверждает, что автор называет Парабрахман энергией (очевидно, любой формы)! Он также настаивает на том, что принцип, или сущность, обладающая атрибутами движения, никак не может считаться «энергией вселенной», очевидно, забывая о том, что движение как абстракция — это одно, а объект в движении — совершенно иное. Он определяет энергию как причину движения, и если движение ни при каких обстоятельствах не может быть энергией, то, по мнению этого джентльмена, один вид движения никак не может являться причиной другого. Например, следуя его утверждению, было бы неправильным утверждать, что частицы пара, движимые присущей им тенденцией к расширению, могут приводить в движение паровую машину! Полагаю, этого достаточно, чтобы убедиться в том, что точка зрения м-ра Синнетта исключает подобную нелепость. Энергия — это всего лишь статический аспект движения, а движение — кинетический аспект энергии. Парабрахман объединяет в себе оба эти аспекта. Во время пралайи — это общая сумма всей энергии Бесконечной Вселенной, а в период космической активности он проявляет себя как движение космической материи, являющейся основой жизни во всех ее формах и аспектах. Однако и это, в глазах м-ра Мейтленда, тоже атеизм. Сложно понять, каким именно образом третий аргумент подтверждает предъявленное обвинение в атеизме. Автор утверждает, что сознание, приобретаемое в нирване, является «абсолютным сознанием», которое есть «не»-сознание. Это сознание абсолютно, поскольку душа пребывает в прямом контакте со вселенским разумом (Адам Кадмону каббалистов и Адонай у иудеев), но в то же время это бессознательность, так как не может быть Четвертый и последний довод в поддержку выдвинутого обвинения вообще не имеет под собою никаких оснований, исключая разве те, что существуют исключительно в воображении ученого вице-президента «Лондонской Ложи». На странице 185 своей работы автор просто сообщает, что изложенные в ней учения свободны от тех затруднений, которые обычно возникают в связи с учением о свободной воле и предопределении в их традиционном, теологическом значении. На это оппонент м-ра Синнетта заявляет, что доктрина эзотерического буддизма стремится избавиться от идеи бога (вероятно, собственной «идеи» м-ра Мейтленда), дабы избежать упомянутых затруднений. Это замечание полностью ошибочно. В эзотерической доктрине Парабрахман вовсе не является гипотетической идеей. Если нужды логики и теоретической метафизики до сих пор не заставляли учеников, постигающих эзотерическую науку, уточнять свое мнение относительно природы «первопричины», то только потому, что они приобретают свои знания менее опосредованным способом, и поскольку они — гностики до мозга костей, то просто нелепо подозревать их в агностицизме. Высокоразвитая духовность и острое интуитивное восприятие позволяют им постигать истину без оглядки на затруднения теоретической религиозной философии, отягощающие западные умы. М-р Мейтленд просто пытается бросить тень недоверия на «Эзотерический буддизм» с помощью натянутых и искусственных умопостроений в сочетании с бесконечной и бессмысленной полемикой из свободной воли и предопределения, действительно занимающей видное место в сфере западного религиозного мышления, но блистающей своим неизменным и отрадным отсутствием в индусской и буддийской религиозной философии. Из вышесказанного становится ясным, что а) по мнению нашего критика, отрицание персонифицированного Бога является вопиющим атеизмом; и б) что учения «Эзотерического буддизма», в их подлинном авторском изложении, никоим образом не являются непоследовательными, нелогичными или ненаучными; просто м-р Мейтленд слишком увлекся собственными мыслями, так и не вникнув должным образом в суть критикуемых им учений. Каковы бы ни были эти учения, несомненно одно: они не являются ни атеистическими, ни даже материалистическими в обычном смысле этих понятий, а если уж и давать им какую-то характеристику, то надлежит признать их пантеистическими. Похоже, что м-р Мейтленд вкладывает в понятие атеизма куда более сложное, в сравнении с обычным, значение. С его точки зрения, атеистом следует считать того, кто верит в учения эзотерического буддизма или же разделяет мнение м-ра Синнетта относительно Пара-брахмана. И это единственный вывод, который можно извлечь из всей дискуссии! Вторая часть возражений м-ра Мейтленда сводится к тому, что в «Эзотерическом буддизме» встречаются фразы, косвенно указывающие на некое «сознательное, разумное и, следовательно, личностное существо, возникшее прежде всех организованных или производных существ»; таким образом, получается, что м-р Синнетт противоречит своим собственным, рассмотренным выше, утверждениям. Однако мотивировка этого нового возражения столь же неубедительна, что я и намерен доказать ниже. Такие фразы, как «цели природы», «непрестанные усилия, прилагаемые природой», и другие, им подобные, вовсе не подразумевают существование «личного» Бога. И я весьма удивлен тем, что такого рода аргументы могут использоваться в серьезной философской дискуссии. Каждый человек, верящий в суточное вращение Земли, обычно говорит о восходах и заходах солнца. Но разве можно при этом всерьез утверждать, что некорректность этих терминов свидетельствует о несостоятельности теории суточного вращения? Данный аргумент очень напоминает то (не менее беспочвенное) возражение, что было выдвинуто против космологической теории Миля, будто бы используемый им бытовой, безыскусный язык свидетельствует в пользу реалистической теории. Английский язык, как и прочие языки, не был специально создан философами, устами которых глаголет непререкаемая истина. Его создали нужды повседневной жизни и здравый смысл английской нации, а потому от него невозможно требовать какой-то особенной философской проницательности. Если признать возражение м-ра Мейт-ленда, то из философских сочинений надлежит аккуратно вычистить всю образную речь и все метафорические фразы. Однако если у этого возражения все-таки есть какое-либо реальное обоснование, то оно сводится к тому, что существование в процессе космической эволюции хоть какой-нибудь закономерности следует признать доказательством существования личного Бога. Впрочем, этот вопрос будет подробнее рассмотрен ниже, в связи с выводами, сделанными м-ром Мейтлендом из существования космических законов. Наш критик сообщает далее, что в сообщениях м-ра Синнетта относительно 7-го принципа в человеке все-таки просматривается теизм, что опять же свидетельствует о противоречивости его «Эзотерического буддизма». Однако попытки м-ра Мейтленда отыскать теизм, «хотя и в иной форме» выражения, представляются малоубедительными. Хотя сам термин [теизм] «настоятельно» отвергается, сама его идея остается в таких выражениях, как «Седьмой Принцип» (с. 179), или «Вселенский Дух», о которых говорится как о «существующих повсюду и управляющих материей, вызывающих существование самого человека и мира, в котором он живет, а также тех состояний, к которым он стремится». Сказано также, что Седьмой Принцип, непостижимый для нас на нашем нынешнем уровне просветления, — это «единственный бог, признаваемый эзотерическим знанием, и все его персонификации могут быть только символическими». Нам говорят, что это «всепроникающий Судия, коему люди должны говорить только правду». К сожалению, м-р Мейтленд не счел нужным дать определение слову «теизм» и тем самым лишил нас возможности изучить процесс создания им этой новой веры на основании процитированных выше фраз из «Эзотерического буддизма». Поэтому все, что нам остается при данных обстоятельствах, это доказать, что, хотя в заявлениях м-ра Синнетта и содержится слово «Бог», это ни в коей мере не свидетельствует о признании им личного Бога. И начнем мы с того, что не следует превращать «Седьмой Принцип», или «Вселенский Дух», в Иегову на основании одной только фразы, не обратив предварительно внимание на то, что говорится на данную тему в других фрагментах книги. Так, например, в одном из случаев (с. 176) м-р Синнетт говорит: «Важнейшими и основными свойствами Вселенского Духовного Принципа — бессознательного, но вечно действующего подателя жизни — являются расширение и излучение; а для Вселенского Материального Принципа — поглощение и оплодотворение». И далее на той же самой странице и на следующей полностью отвергается идея творения. Не вдаваясь в детали фразеологии, используемой м-ром Синнеттом, хотя точно такой же пользуются все каббалисты и Элифас Леви* в своей «Догматы и ритуал высокой магии», и даже великая книга «Киу-те»* — я могу с уверенностью утверждать, что ни один теист не зайдет настолько далеко, чтобы объявить автора «Эзотерического буддизма» своим собратом по вере. Мы уже указывали на несостоятельность «фразеологических» аргументов — вроде того, что м-р Синнетт употребляет такие слова, как «Бог» и «Судия». И действительно, подобного рода критика очень напоминает критику лэмовского* шотландского друга, чей «утонченный вкус» оскорбляли даже самые привычные словообороты. Вся эта дискуссия о теистическом или атеистическом характере «Эзотерического буддизма» как нельзя лучше свидетельствует о том, что сам критик крайне слабо разбирается в буддизме вообще и в эзотерическом буддизме в частности. Система, одна часть которой является теистической, а другая — атеистической, не может считаться ни той ни другой, но это еще не повод обвинять ее в противоречивости, поскольку возможен и третий путь. И пока наш критик не докажет, что разделение вышеописанной религиозной философии на теизм и атеизм носит дихотомический* характер, едва ли ему следует говорить о совершенно непримиримых «несоответствиях и противоречиях», допущенных м-ром Синнеттом. В то же время позиция м-ра Мейтленда говорит о том, что он крайне слабо знаком с возвышенным монизмом пантеистической философии, проповедуемым нашими великими школами. Похоже, что м-р Мейтленд попытался уместить учения, изложенные в «Эзотерическом буддизме», в прокрустово ложе своих собственных идей, но, так и не преуспев в этом деле, пытается теперь дискредитировать их как непоследовательные и внутренне противоречивые. С тем же успехом можно считать Шанкарачарью — этого великого оккультиста и адепта всех эпох, основателя школы адвайты и религиозного учителя, последователей которого по сей день называют праччхана-бауддха (скрытыми буддистами), сегодня атеистом, а завтра — теистом. Другой аргумент, приводимый м-ром Мейтлен-дом (с. 15), сводится к следующему: коль скоро наличие закона предусматривает «законодателя», выражением воли которого этот закон является, то м-р Синнетт, таким образом, говоря о «законе эволюции», косвенно указывает на существование личного Бога, воля которого проявляется в виде Вселенского закона. Этот аргумент выглядит еще более странно. И мне с трудом верится, что ученый вице-президент Лондонской Ложи не видит разницы между высшей законодательной властью в политической организации и механизмом действия причинно-следственных связей в природном законе, тем более что данная тема уже рассматривалась во всех подробностях такими выдающимися мыслителями, как Миль и Остин. Но еще более невероятно то, что миссис Кингсфорд, при всех ее природных дарованиях, покровительствует этому интеллектуальному убожеству! Хотя совершенно ясно, что все высказывания м-ра Мейт-ленда насчет «теистических цитат» и «описаний того, что теисты называют личным Богом», являются всего лишь необоснованными предположениями. Далее рассматривается пункт, против которого представлены возражения, демонстрирующие абсолютно неправильную трактовку точки зрения м-ра Синнетта. «Далее сказано, — пишет м-р Мейт-ленд, — что это Вечное Нечто, хотя и представляет собой не более чем Материю, Движение, Пространство и Протяженность, состоит из двух принципов — Универсального Духовного Принципа и Универсального Материального Принципа, которые, будучи отделенными друг от друга, остаются бессознательными и несуществующими, и только после своего соединения (не сказано, кем и как осуществляемого) становятся сознанием и жизнью». Прежде чем переходить к ответу на возражения против того, что якобы сказал в данном случае м-р Синнетт, необходимо выяснить, что же было сказано им в действительности. На странице 176 «Эзотерического буддизма» читаем следующее: «Во Вселенной есть одно вечное, непреходящее нечто, которое даже Вселенские Пралайи обходят стороной, не разрушая. Его можно считать одновременно Пространством, Протяженностью, Материей и Движением; но не как нечто, обладающее этими четырьмя атрибутами, а как нечто, постоянно являющееся всеми этими четырьмя категориями сразу. А эволюция начинается только с возникновением атомной полярности, порождаемой движением. В космогонии положительная и отрицательная (или активная и пассивная) силы соответствуют мужскому и женскому принципам. Духовный поток проникает сквозь завесу космической материи, активный принцип притягивается пассивным, и если призвать на помощь своему воображению древнюю оккультную символику, то можно вспомнить великого Нага — змия, символ вечности, пытающегося ухватить зубами собственный хвост, создавая тем самым цикл (или, вернее, циклы) вечности. Важнейшими и основными свойствами Вселенского Духовного Принципа — бессознательного, но вечно действующего подателя жизни — являются расширение и излучение, а для Вселенского Материального Принципа — поглощение и оплодотворение. Будучи отделенными друг от друга, они остаются бессознательными и несуществующими и только после своего соединения становятся сознанием и жизнью». Если это не настоящая ортодоксальная каббалистика и «герметическая философия», в «особых симпатиях» к которой признается миссис Кингсфорд, тогда Эли-фас Леви напрасно писал свои теистические «Догматы и ритуал высокой магии»! Пусть члены Лондонской Ложи раскроют его первый том, прочтут то, что этот великий учитель христианской эзотерической Доктрины пишет на данную тему на страницах 123-126 и далее, и затем делают собственные выводы. Язык м-ра Синнетта — это язык каждого оккультиста, не желающего подменять собственными фантазиями признанные теории древней герметической философии[82]. Судя по цитатам из текста книги, приводимым м-ром Мейтлендом, и особенно по фрагментам, выделенным курсивом, м-р Синнетт имел в виду вовсе не то, что Вечное Нечто «состоит» из двух упомянутых принципов, но только то, что последние представляют собой два противоположных центра излучения силы — два полюса, порождаемые Па-рабрахманом и рассматриваемые как оживляющее движение Вселенной (Пуруша) и неиссякаемый источник материального существования (Пракрити). Если принять это к сведению, многие затруднения м-ра Мейтленда разрешаются сами собой. Разумеется, Вселенский Духовный Принцип, или Пуруша, не существует как самостоятельная сущность во время Ма-хапралайи, но смешивается с Пракрити (Материальным Принципом), и оба они пребывают в своем вечном и невыразимом состоянии Парабрахмана[83]. Когда же вследствие действия причинно-следственной цепи, воплощенной в Парабрахмане, пробуждается излучающий импульс, оба принципа возобновляют свое существование и создают в процессе своего взаимодействия проявленный Космос. Некоторые рассуждения могут помочь нам осознать тот факт, что до наступления момента эманации ни о какой двойственности не может быть и речи. Первичная двойственность, Пракрити и Пуруша, являются необходимыми условиями существования друг друга. М-р Синнетт недвусмысленно указывает на это обстоятельство, когда говорит об «атомной полярности, порождаемой движением». Один полюс не может существовать без другого. И потому не приходится сомневаться в том, что именно имел в виду м-р Синнетт, когда написал: «Будучи отделенными друг от друга, они остаются бессознательными и несуществующими и только после своего соединения становятся сознанием и жизнью», благодаря своей двигательной способности, буддийскому Свабхавату[84]. Следующее возражение м-ра Мейтленда сводится к следующему: если Пуруша «бессознательна» и Пракрити «бессознательна», то откуда же вообще эволюционирует сознание? Первое, с чем здесь следует разобраться, это истинная природа Пракрити и Пуруши. В двух словах о ней, конечно же, не расскажешь, но в этом и нет теперь никакой необходимости, поскольку я во всех подробностях раскрыл эту тему в своей статье, опубликованной в «Theosophist» за минувший июль (vol. IV, № 10), и любой читатель, желающий узнать подробности, может к ней обратиться. Перейдем теперь к эволюции сознательного существования. Утверждать, что великая первопричина, Парабрахман, бессознательна — в том смысле, что он является отрицанием всякого сознания, — было бы величайшим заблуждением. Но если, напротив, представлять себе, что Парабрахман обладает сознанием того же типа, что и наше, это будет не меньшим заблуждением. Говорят (если это хоть что-нибудь да значит), что осознанное существование включает в себя три элемента — Познающего, Познаваемое и Познанное. Но Парабрахман считается «Единственным и не имеющим пары» (эка-мэвадвития), что подразумевает объединение этих трех вышеупомянутых элементов сознательного существования, разрушение всех трех сосудов, технически называемое трипути бхангой. Следовательно, в Парабрахмане не может быть никакого сознательного существования. С другой стороны, если признать Парабрахман абсолютной бессознательностью, это будет противоречить фундаментальным принципам нашей философии. Бессознательность есть отрицание всякой формы сознания и, следовательно, не может иметь к последнему никакого отношения. Но выводить последнее из первого означало бы устанавливать между ними какую-то связь, чего, как мы уже сказали, быть не может. А потому Парабрахман не является ни бессознательностью, ни сознанием (в общепринятом и единственно известном нам смысле этого слова). Таким образом, нам остается только одно — признать Парабрахман абсолютным сознанием, или нирупадхикой маха-чайтаньей, как сказано в упанишадах. Этот вывод подтверждается, опять-таки, опытом практического оккультизма. Эманации Мулапракрити становятся сознательными вследствие отражения этого абсолютного сознания. Пытаясь раскрыть завесы майи, это абсолютное сознание создает обусловленную сопадхику — сознание, или сознательное существование. Мы не можем описать здесь подробности этого процесса, так как они затрагивают многие великие секреты посвящения. Следующей проблемой, на которую я хотел бы обратить внимание, является критика м-ром Мейт-лендом положения, приписываемого в системе Космической эволюции Дхиан Коганам. Свое возражение он начинает с вопроса: как могли развиться первые Дхиан Коганы, если не было никакого личностного Бога, который мог бы их создать? И из этого извлекает свой следующий вопрос: «Если помощь Дхиан Коганов необходима для построения Вселенной», то как смогла «Вселенная с самого начала создать столь совершенное существо, как Дхиан Коган, если не было другого Дхиан Когана, который мог бы руководить этим сложным процессом»? Если м-р Мейтленд задал эти вопросы для того, чтобы получить дополнительную информацию на данную тему, то я могу сказать ему только, что такая информация непременно поступит, после того как для нее подготовят почву те учения, которые он сейчас критикует. Но если его вопросы нацелены на то, чтобы бросить тень сомнения на точку зрения м-ра Синнетта, то я могу заметить, что м-р Мейтленд совершенно забывает о посредниках, участвующих в процессе формирования идей Вселенским Разумом, — о Демиургах западных мистиков. Не следует думать к тому же, что данный процесс начинается по собственной воле и желанию этого Разума, ибо дело обстоит как раз наоборот. Мыслительная деятельность Демиургов подчинена вечной причинноследственной цепи и потому абсолютно непроизвольна. Море света проливает на эту проблему письмо от одного из Махатм, ныне хранящееся у м-ра Синнетта. Опять же, следует напомнить, что не Дхиан Коганы эволюционируют разными путями, и заметить, что говорить о самом первом Дхиан Когане вообще не слишком логично. Цепь, состоящая из манвантар и пралай — «Косми-ческих Дней и Ночей», бесконечна. У вечности не бывает начала, и точно так же не может быть пер-вого Дхиан Когана. Перейду теперь к одному из важнейших вопросов. Наш одаренный президент* утверждает, что человек имеет ту же самую семеричную структуру, что и семь созидающих викар, или продуктов Пракрити, перечисленных Капилой в его философии санкхья, — только более материализованную и составленную в ином порядке. Как ни печально это признавать, но в данном случае эта талантливая леди абсолютно неправа. Если она возьмет последнюю из семи викар, то обнаружит, что она представляет собой элемент настолько же удаленный от грубого, внешнего человеческого тела — первого принципа в классификации м-ра Синнетта, насколько это вообще возможно себе представить. В системе Капилы, как бы она ни соотносилась с системой, принятой в «Эзотерическом буддизме», перечислены, конечно же, не те таттвы (или принципы), что в книге м-ра Синнетта. Некоторые намеки на их истинное соотношение можно обнаружить в статье «Принцип семеричности в эзотеризме»*, опубликованной в «Theosophist» за минувший июль (vol. IV, № 10). Но наилучший обзор данной темы приведен в другом письме Махатмы м-ру Синнетту. Каждый, кто ознакомится с его содержанием, заметит, что таттвы в нем перечислены в надлежащем порядке и особое внимание обращено на различия, существующие между двумя классификациями. Семеричное деление, принятое в «Эзотерическом буддизме», Капила излагает в иной форме. И я могу лишь сожалеть о том, что такая образованная дама, как миссис Кингсфорд, не только неправильно поняла Капилу, но и не уделила, как мне кажется, должного внимания книге м-ра Синнетта. Я говорю о внимании, коего заслуживает всякая работа, которую намерены подвергнуть испытанию огнем, а по-другому эту немилосердную критику никак не назовешь. Далее президент обвиняет м-ра Синнетта в том, что он якобы принизил значение Пракрити Капилы, назвав ее «молекулярной материей», так как последняя, по ее мнению, не может быть неделимой. Я самым тщательным образом проштудировал книгу м-ра Синнетта и вынужден признать, что так и не обнаружил в ней фрагмент, навлекший на нее это обвинение. Кроме того, я так и не смог понять, почему термин «сущность», предложенный вместо «молекулярной материи», не может быть аналогичным образом обвинен в материалистическом принижении определяемого им понятия (в чем как раз и состоит суть рассматриваемых критических замечаний), тем более что истоки «молекулярности» и, следовательно, «движения» совершенно неизвестны современной науке, а свои представления о молекулах миссис Кингсфорд может черпать только из нее. Миссис Кингсфорд сможет лучше осознать силу этого аргумента, если повнимательнее изучит научное определение слова «сущность». Ее доводы против использования м-ром Синнеттом терминов «материя» и «движение» ясно указывают на то, что она самым прискорбным образом заблуждается насчет природы и характера как первого, так и второго и что все ее возражения на сей счет, как и возражения ее соавтора, целиком и полностью основаны на неверных представлениях. Ни одно из возражений миссис Кингсфорд и м-ра Мейтленда не содержит столько ошибочных суждений, сколько это, посвященное Дхиан Коганам. На странице 7 своего памфлета миссис Кингсфорд пишет: «Ни одно другое учение в его (м-ра Синнетта) книге не представляется более противным здравому смыслу и интуитивному ощущению соразмерности вещей, чем то, что приписывает физическое сотворение миров совершенным людям, или Дхиан Коганам. Нам говорят, что именно они и только они являются созидателями планет и восстановителями Вселенной». Здесь, и возможно, что только здесь, мы видим, что наш одаренный президент не может полностью отрешиться от одностороннего взгляда на вещи с позиций собственного пола. Это самый настоящий пример того, что Шекспир называет «женским рассужденьем». Но прежде чем переходить к анализу рассуждений этой дамы, попробую исправить небольшую неточность, которую она допустила. М-р Синнетт вовсе не приписывает Дхиан Коганам «физическое сотворение». Свою мысль он выражает вполне определенно: «Все вещи возникают благодаря закону, воздействующему на материю в различных ее формах, плюс направляющему и видоизменяющему влиянию высочайших интеллектов, связанных с Солнечной системой, Дхиан Коганов». Разве это означает, что Дхиан Коганам отводится роль творцов — физических или каких бы то ни было еще? Далее м-р Син-нетт говорит: «Они (Дхиан Коганы) могут действовать, только опираясь на принцип эволюции» и т.д. Эта фраза неоспоримо указывает на то, что Дхиан Коганов нельзя считать творцами — во всяком случае, не в традиционном понимании этого слова. И все-таки самое первое возражение, выдвигаемое против этого учения, состоит в том, что оно противно «здравому смыслу». Что и говорить, «здравый смысл» — понятие весьма растяжимое и такое же обманчивое, как греческий бог Протей*; и мне до сих пор не доводилось слышать, чтобы оно использовалось в качестве третейского судьи, когда речь идет о трансцендентальном уровне, на котором, по общему признанию, наш повседневный опыт ничем не может нам помочь. Помимо этого, мнению м-ра Синнетта противопоставляется всего один дополнительный аргумент: это мнение якобы противоречит «интуитивному ощущению соразмерности вещей». Рассматриваемое учение включает в себя несколько аспектов, и потому необходимо определить, который из них мог стать причиной вышеупомянутого возражения. Что так противно «интуитивному ощущению соразмерности вещей» миссис Кингсфорд: утверждение, что Дхиан Коганам позволено принимать участие в формировании планет или что люди сами могут возвыситься до состояния Дхиан Коганов? Первое утверждение вряд ли может вызвать возражения. Значит, «крамольным» считается учение о том, что состояние Дхиан Коганов не является недостижимым для человечества. Однако самые несложные рассуждения доказывают, что эта доктрина полностью согласуется со здравым смыслом — и со справедливостью. Если бы Дхиан Коганам не приходилось проходить через все стадии эволюционного прогресса и, следовательно, в какой-то момент времени приходить в этот мир в образе людей, что стало бы тогда с господством абсолютной справедливости во вселенной? Столь чудовищное учение было бы, по сути дела, воспроизведением отвратительной кальвинистской догмы о спасении богоизбранных и заранее предопределенном проклятии. Поэтому я попросил бы нашу ученую леди еще раз поразмыслить над тем, действительно ли изложенное м-ром Синнеттом учение так противно соразмерности вещей, как ей это представляется. Миссис Кингсфорд заявляет, что учение о Дхиан Коганах присутствует и в буддизме, и в христианстве, а затем принимается истолковывать его со своей собственной точки зрения. «Первая из этих религий [т.е. буддизм] утверждает, что, когда какой-нибудь Будда входит в нирвану, его карма изливается на все миры, как живая моральная энергия, придающая им свежий импульс духовной жизни», — пишет она. И далее, в качестве параллели к этому тезису, упоминает христианское учение, воплощенное в словах Христа: «Если Я не пойду, Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам». [Иван., 16, 7.]
|