Путь развития создания биологических систем. 6 страница

Человек для устройства, поддержания своего мира использует физические законы. Закон - это постоянство повторений. По причине этой неумолимой повторяемости этих физических законов человек их использует для своей деятельности, обустройства своего мира. Не будь этой повторяемости человек не смог организовать свою деятельность, Был бы один хаос – но из него ничего не сделаешь. Микроорганизмы тоже используют физические законы – строгую их повторяемость действий, взаимодействий. Физическая природа это делает очень четко, точно. В повторяемости есть информация, которую используют по-своему, потому что она сама по себе не приходит, ее каждый добывает и сохраняет на своем языке, с помощью которого будет поддерживаться повторяемость, а повторяемость - это уже суть системы, это жизнь. Суть повторения нуклеотидной последовательности – есть сохранение своего системного движения, своей формы, своей жизни. Создание новой нуклеотидной последовательности – это уже появление нового биоорганизма. Создание и сохранение нуклеотидной последовательности – это два разных явления; нуклеотидная последовательность в принципе ничего нового не может создавать, т.к. ее задача совершенно противоположная ничего не менять, а только сохранять. У физических систем нет подобного наследственного субстрата, нет такой памяти как у человека, нет таких механизмов передачи информации как у человека; но у них тоже есть повторяемость, они этим тоже живут. Планета Земля – это физическая система, очень большая, где происходят свои повторения, свои геохимические циклы. Ее процессы происходят по одному и тому же кругообороту. Эта огромная физическая система включает в себя и меньшие системы – биологические. Биологическая система вытекает из физической, это продолжение геохимического процесса. При возобновлении (повторении) геохимического процесса, когда он подойдет к образованию новых биологических систем, начнется создаваться новая экосистема. Палеонтологическая летопись хорошо отображает последовательность новообразований, этапность созданий. Это объективная реальность как проходила эволюция. Имеются субъективные взгляды палеонтологов, но они никак не могут изменить объективную реальность палеонтологической летописи ими же созданную.

М.Б. Бурзин В 1987 году реконструировал основные этапы формирования планктонной экосистемы. Это было сделано на основании эмпирических данных о распространении в геологической истории основных размерных классов фитопланктона (до 16 мкм, 16-60 мкм, 60-200 мкм, свыше 200 мкм) и его морфологических групп (оболочка гладкая или с выростами).

До начала рифея (1, 65 млрд. лет назад) фитопланктон состоял почти исключительно из малоразмерных форм (до 16 мкм).

Ученые предполагают, что консументы (отношения «хищник – жертва») в это время либо были представлены самым мелким размерным классом, либо отсутствовал вовсе; первое более вероятно, из этого времени известные и мелкие шипастые формы, что может быть первым в истории появлением защитных структур у фитопланктона в ответ на пресс выедания первым зоопланктоном; для эукариотного фитопланктона, обладающего способностью разрешать «противоречие Виленкина» за счет активных передвижений, выгодно сохранить минимальные размеры тела (что улучшает соотношение «поверхность – объем»).

Появление в раннем рифее (1, 6 млрд. лет назад) форм из следующего размерного класса (16-60 мкм) рассматривается как попытка фитопланктона отразить усиление пресса хищников класса «инфузория»: уйти за размерный оптимум выедания путем увеличения размера; эта стратегия использовалась фитопланктоном на протяжении всего рифея, т.е. почти миллиард лет, - говорят ученые.

В середине рифея (1, 4-1, 0 млрд. лет назад) появляются акритархи размерного класса 60-200 мкм; это может рассматриваться как реакция на появление класса – «коловратка».

К концу позднего рифея (700 млн. лет назад) фитопланктонные организмы достигают максимального размера за всю историю: помимо доминирующей размерной группы 200-600 мкм в это время появляются гигантские акритархи диаметром до 2-3 мм.

Ученые указывают, что увеличение размера как главная защитная стратегия (при явно подчиненном значении выростов оболочки) свидетельствует о сильном прессе зоопланктона класса «коловратка» (при отсутствии более крупных хищников); тенденция к однонаправленному изменению размера для жертвы имеет смысл лишь при существовании единственного размерного класса хищников.

Дальше произошел вендский фитопланктоновый кризис: разнообразие акритарх, достигнув незадолго до появления эдиакарской фауны (600 млн. лет назад) своего максимума, резко падает, причем крупноразмерные формы исчезают полностью. Некоторые ученые пытаются объяснить, что этот кризис появился потому, что фитопланктонные сообщества моги столкнуться в это время с глобальным дефицитом СО2 при избытке О2, такое сочетание действительно угнетает развитие микроводорослей. По мнению других ученых, такая попытка объяснить вымирание выглядит довольно наивными – гораздо убедительнее, по их мнению, смотрится гипотеза Бурзина о том, что кризис возник в результате появления консументов следующего размерного класса – «циклоп» (до 2 мм), составляющих основную массу современного зоопланктона. От этого врага уже не могла спасти ставшая стандартной стратегия опережающего ухода в следующий размерный класс, ибо фитопланктон уже «уперся» в физиологический предел размера тела.; лишь к началу кембрия фитопланктону удалось дать адекватный эволюционный ответ на комбинированное воздействие консументов разных классов: с этого момента, и доныне, доминирующей защитой стратегией для фитопланктонных организмов становится образование шипов, выростов, экваториальной каймы и т.п.

По мнению же экологов, именно популяция хищника должна подчиниться изменениям в популяции жертвы, но никак не наоборот – жертва увеличивает скорость передвижения – хищник вынужден перейти к охоте из засады; жертва одевается панцирем - хищник начинает создавать инструменты для его взлома. У палеонтологов позиция совершенно противоположная: хищник побуждает к изменениям в популяции жертвы.

Многие палеонтологи (В.А. Красилов, В.В.Жерихин, А.С. Раутиан) пришли к выводу, что балансовые модели – это путь к познанию функционирования сообществ, но не их эволюции. Все необратимые эволюционные процессы (от глобальных экосистемных кризисов до филогенеза отдельных таксонов) протекает не благодаря, а вопреки сохранению экологического равновесия. Функционирование сообществ основано на циклических процессах, протекающих с отрицательной обратной связью; для того же, чтобы началось развитие, она должна разрушиться и смениться на положительную обратную связь, - пишет учебник по палеонтологии. Далее учебник объясняет, что любой эволюционный успех (увеличение скорости передвижения и т.п.) немедленно становится для хищника ощутимым; эволюционные приобретения хищника безразличны жертве, поскольку в норме тот все равно изымает лишь небольшую часть ее популяции. До тех пор, пока хищник остается в таком реактивном состоянии, система пребывает в равновесии. Но как только эффективность хищника превысит некое пороговое значение, жертва начинает «замечать» хищника, поскольку теперь он подрывает ее ресурсы. В тот самый момент, когда реактивной становится жертва, а не хищник, в системе и возникает положительная обратная связь по типу «гонки вооружений». Система, выйдя из равновесия, начинает эволюционировать в некоем (совсем не обязательно «правильном») направлении.

На эволюционную роль верхних трофических уровней экосистемы учебник рассматривает и с другой точки зрения: их взаимодействия с нижними уровнями являются не столько энергетическими (описываемыми в терминах трофической пирамиды), сколько информационными. Здесь используется аналогия с постиндустриальным обществом, в котором решающее значение приобретает не уровень производства энергии (как это было в индустриальную эпоху), а оптимизация управления энергопотоками за счет информационных связей. Именно таким «блоком управления» экосистемы и являются консументы, деятельность которых вызывают эволюционные изменения у их жертв. А.С. Раутин заметил, что само выражение «эволюционные стратегии хищника и жертвы» не вполне правильно: у хищника стратегия есть, а вот у жертвы – одна тактика.

Палеонтологи говорят, что автономность «блока управления» дают наглядное представление именно те палеонтологические документированные ситуации, когда он производит чересчур эффективного хищника, который, по выражению А.Г. Пономаренко, «проедает экосистему насквозь» (как это было и происходило, по словам палеонтологов, при возникновении зоопланктона размерного класса «циклоп»). Эколог же говорит, что «этого не может быть, потому что не может быть никогда!». И будет совершенно прав, - говорят палеонтологи, - но прав именно в рамках своего, экологического, масштаба времени – в эволюционном же масштабе времени такая ситуация (палеонтологи ее условно называют «изобретением абсолютного оружия) не просто возможна, а служила реальным механизмов запуска целого ряда крупнейших экосистемных перестроек и филогенетических революций; судя по всему, именно деятельность зоопланктона спровоцировало вендский фитопланктонный кризис – первое палеонтологически документированное крупномасштабное вымирание, затем бесследно исчезла эдиакарская фауна, а позже произошло стремительное уменьшение численности и разнообразия строматолитовых построек. На фоне этих кризисных событий разворачивается так называемая кембрийская «скелетная революция», сформировавшая основные черты того мира, в котором живем, - подытоживают палеонтологи.

Есть палеонтологическая летопись, есть субъективные мнения палеонтологов. Палеонтологи провели колоссальную работу, чтобы создать палеонтологическую летопись. Но нужно много еще времени, чтобы в ней разобраться, понять, как все происходило. У экологов сложилось одно видение, у палеонтологов совершенно противоположное. Так что же говорит палеонтологическая летопись (она несет огромную информацию на своем языке, но мы еще плохо понимаем этот совсем непростой язык)?

Палеонтологическая летопись указывает, как исторически изменялся фитопланктон: 1, 6 млрд. лет назад – 60 мкм; 1, 2 млрд. лет назад – 200 мкм; 700 млн. лет назад – 600 мкм и более (до 2-3мм). Через большие определенные промежутки времени фитопланктон этапно последовательно увеличивал свой размерный класс. Т.е. постепенного изменения не было, новый фитопланктон появлялся циклически. С чем эти циклы были связаны? Палеонтологи объясняют появлением новых консументов (появился новый консумент следующего размерного класса, тут же появляется следующий размерный класс у фитопланктона – такова его ответная реакция). Но с чем связывать появление самих консументов? Почему они появляются периодически, через огромные промежутки времени? Может, как говорят палеонтологи, хищники долго равно изымали лишь небольшую часть популяции фитопланктона (и система находилась в равновесии), а потом вдруг у хищника усилился аппетит и он начал непомерно выедать фитопланктон, т.е хищник превысил некое пороговое значение, и жертва начала замечать хищника. Система вышла из равновесия и начала эволюционировать – фитопланктон вышел в следующий размерный класс. Может, такой шаг фитопланктона заставляет меняться и хищнику? В таком случае правы и экологи и палеонтологи. Новый хищник появился оттого, что жертва сделала защиту от выедания; но жертва это сделала потому, что появился новый хищник, враг, который мог их уничтожить. Похоже, что появление хищника и жертвы, их создание произошло системно, или по-другому никак это не объяснишь.

Как можно объяснить: с какой скоростью хищники должны поедать своих жертв? Почему превышение поедания порогового значения наступает через сотни миллионов лет, почему хищник не начинает подрывать ресурс жертв сразу? А может оттого, что консумент является «блоком управления» экосистемы не хочет проедать экономику насквозь, т.е. подрывать и свои тоже ресурсы; не хочет вызывать эволюционные изменения у жертв, так как им и так хорошо? А можно ли четко обозначить, кто является консументом, а кто жертвой (имеются консументы первого, второго, третьего и т..д. порядка)? Например, лев питается антилопами (но еще там буйволами, кроликами); антилопы поедают растения; размножение растений зависит от геохимических процессов. Так кто же является «блоком управления» экосистемы, кто вызывает эволюционные изменения: лев, антилопы, растения; или может, геохимические циклы приводят к эволюционным процессам? Все создается системно. Экосистема тоже создается системно, как и любая другая система. Отдельные части системы не могут самостоятельно совершать эволюционные шаги. Участники определенного мира выстраивают системно следующий уровень организации (т.е. создают системно следующую систему). Каждая часть системы действует в одном общем согласованном (гармоническим) устройстве, едином движении. И новую экосистему выстраивают с помощью геохимических процессов; экосистема существует в том режиме, что дает сам геохимический процесс (экосистема – это часть геохимического процесса).

Биосистемы выстраиваются на основе геохимических процессов, на их больших циклических прохождениях, которые зарождаются в недрах Земли. Появление новых оболочек устройств (уровней) не увеличивает жизненный объем, пространство биологических организмов – с возрастанием оболочек биомасса не возрастает. В геохимический процесс вовлекается определенное количество органических веществ для создания биоорганизмов. Биомасса колеблется в определенных промежуточных рамках. Рамки определены геохимическими процессами, условиями – условиями перехода неорганики в органику. Этот процесс тоже цикличен. При благоприятных условиях, когда наиболее активно происходят взаимодействия веществ, переходящие в биосистемы – биомасса возрастает, но не бесконечно. Все определено возможностями геохимических процессов Земли. Только определенное количество химических веществ могут перейти в биохимические. Жизнедвижение – не бесконечно, не безразмерно. Если что-то прибавляется, значит, что-то и убавится. Приходила новая фауна, старая исчезала, иногда кое-что оставляла после себя. Пришли новые организмы – уменьшилось численность строматолитовых построек – при появлении новой оболочки они не могут уже сохранять все, что было – экосистема перешла на другой уровень, где происходят следующие взаимоотношения биоорганизмов. Увеличивается питание – увеличивается численность питающихся (питание увеличивается за счет другого питания, т.е. увеличение первого уровня дает увеличение питания второго уровня и т.д.; питание, т.е. пища – это тоже системное образование, которое при поедании исчезает, но дает жизнь другой системе; увеличение питания – это есть увеличение взаимодействий, когда системы активно переходят от одной к другой, но системы не стремятся к саморазрушению, переход совершают под действием другой силы). Растения могут увеличить свою биомассу, если будут благоприятные геохимические условия, когда число взаимодействий увеличивается, процесс убыстряется, количество питающихся возрастает; при таких благоприятных общих условиях животные, питающиеся растениями, увеличивают свое количество; хищники, питающиеся этими растительными животными, тоже увеличивают свое количество, т.е. процесс балансируется с помощью ограничения одних консументов другими. Экосистема находится в равновесии, т.е. находится в том состоянии, как была создана, а создана была системно на гармонических процессах соединения и разъединения. Действует отношения: жертва – хищник, существует баланс. Если нет ограничителя, вид начинает размножаться без ограничения. Нарушается баланс, Его становится все больше и больше, вид начинает уничтожать условия своего обитания (и окружающих видов тоже). Это можно назвать «самовыеданием», самоуничтожением. Наступает кризис экосистемы. Произойдет сброс негармонических процессов.

Человек, выйдя из своего пространственного места обитания, все менее получал ограничение и все более занимал господствующее положение, начал усиленно размножаться, распространяться по всей Земле; и более активно уничтожать друг друга. Человек уничтожил много видов, интенсивно уничтожает природу, условия обитания и не только свои; он нарушает гармоническое устройство экосистемы – наступает ее кризис, который завершится большими переменами (нечто похожее произошло с динозаврами, они заняли господствующее положение, т.к. не было ограничения, соперников – они уничтожили сами себя; они вызвали кризис – экосистема их сбросила, появились следующие виды и вновь все идет по тому же сценарию).

Человек много уничтожил видов животных и растений. Он все расширяет и расширяет свою среду обитания и тем, не оставляет места проживания другим видам. Уже много видов ушло безвозвратно. Но жертвы не предпринимали (и сейчас не предпринимают) никаких эволюционных шагов, чтобы сохранить себя. Консументы во всю уничтожают жертв, а они не могут дать адекватный эволюционный ответ на это комбинированное воздействие. Почему был допущен вендский фитопланктонный кризис, когда крупноразмерные формы исчезают полностью (выходит, что маленькие формы более эффективные, и зачем нужно было создавать крупные формы, чтобы потом они полностью исчезли; или эволюция шла в неправильном направление, но кто может определить: где правильное направление эволюции, а где нет; здесь, скорее всего, намного проще все выглядит: на каждом эволюционном этапе свое системное существование определенных форм, созданных изначально и системно), ведь можно же было совершить опережающий уход в другое безопасное форменное состояние (ведь же так сегодня понимается эволюция). Или нужно было полностью исчезнуть, чтобы потом заново появиться в иной форме, но это уже означает, что эволюция проходит по-другому – отдельными актами создания (конкретные участники создают определенную форму, систему взаимодвижений, взаимосуществования). Это очевидный факт, что ни жертва, ни хищник не могут вызывать изменения, давать адекватный ответ. Если было бы обратное, то никакого постоянства бы не было, жизнь превратилось в одно лишь в одни видоизменения, т.е. жизни не было бы никакой. Система живет стабильностью циклических движений.

Создавая новую систему биологических организмов, участники ее выстраивают так, чтобы она работала, была жизненной, устойчивой; чтобы не поели сразу друг друга. Такого, наверно, не бывает, когда система только что, появившись, вступает сразу в кризис оттого, что выели друг друга. Что же показывает палеонтологически документированная ситуация, что хищник «проедает экосистему насквозь» через определенное время и притом очень большое. Когда консумент выедает жертв полностью, ведь он погибнет сам, и новую систему нужно выстраивать заново. А это связывается с геохимическим циклом. Новая система биологических организмов появляется с новым этапом геологической жизни Земли. Только так можно объяснить поэтапность появлений новых системных форм.

Из учебника по палеонтологии. Вендские экосистемы пребывали в состоянии глубочайшего глобального кризиса. «Эдиакарский эксперимент» окончился неудачей, загадочные крупноразмерные существа исчезли с лица Земли, не оставив после себя прямых потомков. Фитопланктонный кризис погубил все огромное разнообразие тогдашних акритарх; уцелели лишь немногие, причем морфологически однотипные, формы. В необратимый упадок пришли и бентоносные сообщества прокариот-строматолитообразователей – они будут уже занимать в биосфере подчиненное положение. Хотя тогда появились и некоторые новые группы животных (например, сабеллидитиды, строившие органические трубки), конец венда – это время, когда суммарное разнообразие живых организмов на нашей планете падает до рекордного низкого уровня. И подобно тому, как на развалинах одряхлевшей империи возникает государство молодых энергичных «варваров», на смену докембрийской, прокариотной в своей основе, биосфере стремительно приходит современная, фанерозойская. Составляющие эту современную биоту таксоны (а их состав на уровне типов с той поры уже принципиально не менялся!) одновременно обзаводятся минеральным скелетом, причем процесс этот охватывает самые различные группы животных, но и водорослей.

Ю.А. Розанов (один из ведущих специалистов по этому отрезку геологической истории) пишет: «Начнем с того, что поражает любого исследователя, когда он изучает разрезы пограничных отложений докембрия и кембрия. Двигаясь вверх по разрезу от докембрийских пород к кембрийским, мы вдруг обнаруживаем в какой-то момент, что порода насыщена многочисленными и разнообразными остатками организмов, облик которых уже более или менее привычен для нас. Здесь начинают встречаться обычные для всего фанерозоя остатки губок, моллюсков, брахипод и других организмов. Непривычно только их размеры (первые миллиметры)».

Из этих цитат вытекает однозначный вывод. Вначале и сразу появляется большое разнообразие живых организмов, потом их количество уменьшается, доходит до очень никого уровня или вообще исчезают. Затем в какой-то момент вдруг стремительно появляются новые многочисленные и разнообразные формы организмов; новая система биологических организмов резко отличается от предыдущей системы. Потом вновь количество форм уменьшается и в определенный период опять происходит выброс огромного количества новых организмов. Выходит, что новая система выстраивается заново. Система создается из самых разнообразных и многочисленных организмов, которые имеют гармонические взаимоотношения. Если организм переходит или перебрасывается в другую пространственность взаимоотношений – гармония системы нарушается, начинается ее перекос: одни организмы начнут бурно увеличивать свое количество, другие исчезать. Наступает кризис. Он разрешается созданием новой системы.

Появление скелетных организмов – ученые это событие называют «скелетной революцией». Они объясняют, что обзавестись твердым скелетом – дело «прибыльное», но весьма «капиталоемкое», требующее от организмов больших «первоначальных вложений» по энергии и веществу; поэтому строить скелет способны лишь существа с достаточно высоким уровнем энергетического обмена, каковой возможен лишь начиная с некоторого уровня содержания на планете свободного кислорода. На границе венда и кембрия произошло событие, важность которого палеонтологи осознали лишь в самое последнее время: в составе докембрийского зоопланктона возникли достаточно эффективные фильтраторы, формировавшие фекальные пеллеты. Единичные фекальные пеллеты были известны и раньше (еще в протерозое), однако именно начало кембрия – это время массового их распространения в морских отложениях. Следствием этого (вроде бы малозначительного) события стал целый каскад экосистемных перестроек. Уменьшение мутности воды привело к резкому расширению фотической зоны и росту продуктивности экосистем. Расширение же эпиталассы привело к разрушению жесткой температурной стратификации и некоторому обогащению кислородом нижележащих водных слоев. Органика (вместе с неорганическими частичками) стала поступать на морское дно в концентрированном, «упакованном» виде – в пеллетах. Начиная с этого момента в системе возникает положительная обратная связь: природная фауна, в свою очередь, начинает очищать воду от органической и минеральной взвеси; количество кислорода в итоге опять возрастает; это позволяет еще дальше наращивать разнообразие живых организмов и т.д. Содержание свободного кислорода в океанах достигает той пороговой отметки, начиная с которой становится «экономически оправданным» обзаводиться такой дорогостоящей «высокой технологией», как минеральный скелет. Эта возможность немедленно и одновременно реализуется самыми разными группами животных – от простейших (радиолярии и фораминиферы) и губок до членистоногих и моллюсков, а также растениями (известковые водоросли). Начинается «скелетная революция» в собственном смысле. По словам А.Ю. Розанова химический состав этих скелетов, возникающих в самом начале кембрия, настолько разнообразен, что почти полностью исчерпывает все те варианты, которые будут затем возникать на протяжении всего фанерозоя.

Здесь возникает ключевой вопрос: кто способен строить скелет? Сам организм это не может делать. Организм может строить только следующий организм, где осуществляет свои пространственные циклические движения. Ни животные, ни растения не обзаводятся «высокими технологиями», чтобы изменить себя, превратить в некое совершенство. У них обратная задача – сохранение самих себя, своих мест обитаний, через которые они живут. Да, существа выстраивают новые организмы, в том числе и скелетные, если подошли к этому уровню развития, овладели этой технологией. Эти существа не видоизменяют старый организм, а создают новую биологическую систему – это их следующее жизненное пространство. Скелетные организмы выстроены существами в определенный период эволюции, когда способствовали геохимические процессы, ведь новые организмы выходят из него. Но главное здесь, каков уровень развития существ, на что они способны. Объяснять появление скелетных организмов связано только с увеличением содержания свободного (как здесь понимать, ведь кислород постоянно находится в циклическом движении), это будет не совсем правильно. По словам палеонтологов, содержание кислорода неоднократно поднималось, Но почему-то скелетные организмы не возникали – значит, главное в другом: способны ли создавать существа скелетные организмы. Если говорить о количестве свободного кислорода, тут далеко не все ясно. В одно время огромные пространства (места) занимали цианобактериальные маты, с их потрясающими по совершенству балансом в производстве и потреблении органики (сколько выделяли кислорода, столько же потребляли). Затем они значительно сократились, их место занимают сообщества водорослей (главным образом нитчатых), которые включены в свои циклические обороты кислорода. Следующие биологические образования тоже системны: сколько потребляют кислорода, столько же и выделяют. При образовании новой биологической системы существа включают в оборот кислород столько, сколько необходимо для новой системы. Сами существа не могут увеличивать количество свободного кислорода, они только берут его из геохимических циклов Земли. Земля сама хозяйка этим циклам. Поэтому биомасса бесконечно не растет. Количество постоянно перемещающего кислорода и других важнейших химических компонентов ограничен. Новые биологические организмы могут занять место ушедших. Об этом говорит палеонтологическая летопись. Фитопланктонный кризис погубил все огромное разнообразие акритарх, уцелели немногие; в упадок пришли и бентоносные сообщества прокариот-строматолитообразователей. Как говорят палеонтологи, чтобы началось развитие, сообщества должны разрушиться и смениться на положительную связь. Т.е., чтобы новая система появилась, старая должна потесниться и дать место новой. Кризис сообществ (системы биологических организмов) как-то связывается с прохождением геохимического цикла Земли. Не совсем ясно, если произошел фитопланктоннвй кризис и других организмов, которые выделяли кислород, как в этом случае могло происходить увеличение содержания свободного кислорода, чтобы потом началась «скелетная революция». Может, произошло так: организмы с избытком переполнили атмосферу кислородом (сделали перекос: СО2 дефицит – О2 избыток, наступает фитопланктонный кризис; возможно ученые правы, кто отстаивал эту точку зрения, причину кризиса), сделали огромный запас и ушли (возможно, что фитопланктон «выели» консументы следующего размерного класса «циклоп», но главный факт остается; фитопланктон значительно уменьшился – кто же вырабатывал кислород?). Но хватит ли этого запаса для «скелетной революции» и будет ли кислород ждать этого часа, находясь в подвешенном состоянии? Нет, не будет - кислород постоянно находится в циклическом движении, постоянно взаимодействует и выполняет огромную работу. А также непонятно, если наступает кризис, старая система разрушается, исчезает, как в таком случае могут организмы перестраиваться, видоизменяться; как может появиться совершенно другая система биологических организмов?

Создание систем биологических организмов происходит целенаправленно, постепенно, поэтапно между которыми большие промежутки времени. Палеонтологи утверждают, что число бесскелетных форм в кембрийской фауне даже больше, чем в вендский и это служит сильным доводом в пользу того, что в кембрии не появляется вдруг, как по мановению волшебной палочки, некая принципиально новая – «скелетная» - фауна (так иногда полагали прежде), а одеваетсся скелетом та фауна, что уже существует, - заключают они. По другому эволюция и не проходит – она не может, если даже «наконец содержание свободного кислорода в океанах достигает пороговой отметки» (т.е. возникнет возможность) и она «оденет» всю старую фауну в скелет. Бесскелетные организмы не могут вдруг сами по себе «одеваться» в скелет. Скелетный организм – это совершенно иная организация, конструкция, она может создаться только заново. Поэтому новая система занимает свое место, а бесскелетные остаются на своих, т.к. не могут превращаться в скелетные. Например, переход на новый этап развития – эукариотный, прокариоты не исчезли, на этой основе наши организмы, а также животных и растений держатся. Почему не появилась сразу новая скелетная фауна, это, скорее всего, процесс не простой, требующий немало времени и определенного уровня развития тех, кто это создавал, хотя химический состав скелетов они создали в самом начале кембрия, настолько разнообразным, которые почти полностью будет повторяться (использоваться) на протяжении всего фанерозоя.

Мир первых скелетных организмов, скелетных организмов, сложившийся в начале кембрия (немакит-далдынсский ярус), был крайне своеобразен и в чистом виде просуществовал очень недолго, лишь до середины этого периода, хотя отдельные его представители дожили до середины ордовика, говорит учебник по палеонтологии и продолжает, что в это время уже существовали достаточно многочисленные животные, имевшие раковины (моллюски и брахиоподы) и жилые трубки (сабеллидиты, хиолиты); разнообразнейшие мелкие зубчики (конодонты) и многие другие загадочные кембрийские организмы. Основу тогдашних экосистем составляли водоросли, строившие небольшие известковые постройки – биогермы, чрезвычайно любопытная (как считалось, вымершая) группа организмов – археоциаты. Природа их долго вызывали споры (неясно было даже, животные это или растения, или вообще отдельное царство), однако в последнее время почти все исследователи согласны с тем, что следует относить к губкам. Они считались вымершими в середине кембрия, но недавно в Тихом океане была найдена странная глубоководная губка Vacletia, оказавшаяся по рассмотрении дожившим до наших дней археоциатом и пополнившая собой галерею «живых ископаемых» (вроде кистеперой рыбы или гинкго). Губки занимают совершенно обособленное положение в системе животного царства и могут быть противопоставлены всем остальным многоклеточным животным. (Все это говорит, что эволюция проходит по-иному как ее сегодня представляют. Прим. авт.). Вся геологическая история археоциат (появление, расцвет – около 300 родов, упадок и вымирание) укладывается в крохотный по геологическим меркам интервал в 15-20 млн. лет. Уже во второй половине кембрия эта процветавшая в начале периода группа исчезает, «как с белых яблонь дым», и при этом на смену ей не приходит никто, т.е. конкурентное вытеснение здесь предположить трудно. (Это тоже говорит о том, что эта система биологических организмов была создана изначально, а не путем каких-либо преобразования организмов. Они пришли и ушли, и только через определенное время появилась другая система биологических организмов. Быстрое их исчезновение можно объяснить тем, что у них мало было ограничений в своем размножении и они сами себя «выели». Прим. авт.).