Старый городъ Кремль. 2 страница

Выраженное приведенными выше словами Новгородскаго лѣ тописца сочувствіе къ тогдашней Москвѣ со стороны Новгорода основывалось на заслугахъ вел. князя Юрья Дан., оказанныхъ имъ вольному городу и на ратномъ полѣ съ Нѣ мцами, и въ мирныхъ переговорахъ со Шведами, и постройкою Орѣ шка, а главное оно основывалось на давней непріязни Новгорода къ Тверскимъ князьямъ, вслѣ дствіе чего и отчаянная борьба Москвы съ Тверью происходила собственно изъ-за Новгорода. Боролся съ Тверью Новгородъ, и Московскій князь въ сущности былъ только подручникомъ вольнаго города, главнымъ его воеводою.

Какъ упомянуто, святитель Петръ не дожилъ до совершенія заложеннаго имъ соборнаго каменнаго храма. Совсѣ мъ оконченный постройкою, храмъ былъ освященъ уже въ 1327 году 4-го, а по другимъ лѣ тописямъ 14 августа, наканунѣ празднованія Успенія Богородицы, что вѣ роятнѣ е. Освященіе совершилъ тотъ же Ростовскій епископъ Прохоръ.

Около того же времени въ Твери произошло побіеніе Татаръ и грознаго посла Шевкала -- событіе несчастное и роковое для Тверскаго княжества и рѣ шительное для возвышенія Москвы, такъ какъ съ этого времени Великое Княженіе, т.-е. старѣ йшинство надъ всею Русскою Землею, уже навѣ ки утвердилось въ ея рукахъ. Это старѣ йшинство въ то же время утвердилось и въ церковномъ Управленіи. Преемникомъ митрополита Петра былъ поставленъ въ Царьградѣ Ѳ еогностъ, родомъ Грекъ, который, придя на святительскій Русскій престолъ Кіевскій, а теперь, по мѣ стопребыванію митрополитовъ, Владимірскій, остался въ Москвѣ у Пречистой Богородицы Успенія и у Чудотворцева гроба Петрова, сѣ вши на его кафедральномъ соборномъ мѣ стѣ и поселившись въ его митрополичьемъ дворѣ.

И новый святитель благословилъ Московское дѣ ло и несомнѣ нно имѣ лъ не малое вліяніе на политику новаго Московскаго вел. князя Ивана Даниловича, какъ и на воспитаніе и поученіе боярской среды въ интересахъ крѣ пкаго единенія, чего неуклонно требовала сама Церковь.

Само собою разумѣ ется, какъ замѣ чаетъ и лѣ тописецъ, это поселеніе въ Москвѣ первосвятителя всея Руси, церковнаго властодержца, не было по сердцу другимъ князьямъ, особенно тѣ мъ, кто простиралъ свои права на владычество и старѣ йшинство въ Русской Землѣ {Ник. 139. Инымъ княземъ многимъ немного сладостно было, что градъ Москва митрополита имяше въ себѣ живуща.}.

Пріѣ здъ на жительство въ Москву митрополита изъ Грековъ, кромѣ политическаго весьма сильнаго значенія, былъ не менѣ е важнымъ событіемъ и въ культурномъ отношеніи. Ѳ еогностъ водворилъ въ Москвѣ греческое художество иконописное, а вмѣ стѣ съ нимъ несомнеѣ нно и другія художества, служившія церковному благолѣ пію.

Съ этого времени Москва не только строила каменные храмы, но и богато украшала ихъ иконами я стѣ нописаніемъ и различною кузнью изъ дорогихъ и недорогихъ металловъ.

Въ 1329 г. вел. кн. Иванъ Данил., возвратившись изъ похода на Псковъ, то-есть порѣ шивъ трудное Псковское дѣ ло съ бѣ глецомъ Александромъ Мих. Тверскимъ безъ пролитія крови, въ память этого событія 21 мая заложилъ новую вторую каменную церковь въ Москвѣ во имя Іоанна Лѣ ствичника, которому празднуютъ 30 марта. Храмъ былъ построенъ въ три мѣ сяца, такъ что 1 сентября онъ былъ уже освященъ. По всему вѣ роятію, этотъ небольшой храмъ былъ воздвигнутъ по обѣ ту, быть можетъ, въ благодареніе Господу за мирное и во всѣ хъ отношеніяхъ благополучное окончаніе всѣ хъ затрудненій по дѣ лу съ Тверскимъ бѣ глецомъ.

Вѣ сть о погибели въ Твери Шевкала, царева племянника, привела Царя Узбека въ неописанную великую ярость, рыкаше аки левъ на Тверскихъ князей. Онъ тотчасъ же послалъ за Московскимъ княземъ Иваномъ Дан., которому и пришлось быть водителемъ многихъ Татарскихъ полковъ, опустошившихъ въ наказаніе всю Тверскую область.

Александръ побѣ жалъ изъ Твери сначала въ Новгородъ, но тамъ его не приняли и онъ удалился въ надежное убѣ жище для всѣ хъ изгнанниковъ, къ Псковичамъ.

Послѣ татарскаго разгрома Тверскаго княжества Московскій Иванъ Даниловичъ и Тверской Константинъ Михайловичъ и даже Новгородскій посолъ отправились въ Орду ожидать распоряженія, кому быть Великимъ княземъ. Царь отдалъ В. Княженіе Московскому Ивану Данил., а Тверское--Константину и вмѣ стѣ съ тѣ мъ повелѣ лъ отыскать и доставить въ Орду бѣ глеца Александра. Иванъ Даниловичъ и Новгородцы послали къ Александру пословъ съ повелѣ ніемъ Царя идти въ Орду.

Но бѣ глецъ за охраною Псковичей не послушалъ этого повелѣ нія и не пошелъ въ Орду. Чтобы исполнить царево повелѣ ніе, грозившее въ противномъ случаѣ новымъ опустошеніемъ уже всей Земли, оставалось идти на Псковъ ратнымъ походомъ, для чего и собралась теперь вся Земля, и Суздальская, и Новгородская, и двинулась въ походъ въ сопутствіи самого митрополита Ѳ еогноста. А это явно обозначало, что кровавой междоусобной битвы не случится. Предводительствуя полками, Иванъ Даниловичъ прибылъ въ Новгородъ 26 марта, т.-е. за три дня до празднованія Іоанну Лѣ ствичнику.

Въ Новгородѣ и рѣ шено было тотчасъ идти на Псковъ, но мирнымъ путемъ. Извѣ стно, что митрополитъ Ѳ еогностъ побѣ дилъ упрямыхъ, но великодушныхъ Псковичей и Александра Мих. церковною клятвою. Александръ ушелъ въ Литву, а Псковичи заключили миръ съ вел. княземъ.

Такимъ образомъ, и повелѣ ніе Царя было исполнено, и Тверской князь остался живъ и невредимъ.

Въ нравственномъ отношеніи дѣ ло было въ великой степени трудное и тяжкое. Немудрено, что въ тягостныхъ помышленіяхъ о жгучихъ затрудненіяхъ этого событія припоминалась многострадальная Лѣ ствица св. Іоанна, написанная и изображенная для спасенія отъ грѣ ховныхъ бѣ дъ, окружающихъ человѣ ка, освобождавшая оть этихъ бѣ дъ по степенямъ восхожденія къ желанному спасенію, какъ все и происходило въ препирательствахъ съ Псковичами.

Немудрено, что, достигнувъ такого спасеннаго освобожденія изъ надвинувшихся очень опасныхъ для Русской Земли и лично для вел. князя затруднительныхъ обстоятельствъ, Иванъ Даниловичъ въ благодареніе Господу далъ обѣ тъ увѣ ковѣ чить это событіе построеніемъ храма въ честь Іоанна Лѣ ствичника.

Нѣ которые предполагають, что храмъ могъ быть построенъ въ честь тезоименитства второго сына Калиты, Ивана Иван., который, однако, родился еще въ 1326 году и потому теперь, въ 1329 г., спустя три года, едва ли представлялся какой-либо поводъ увѣ ковѣ чить его тезоименитство. {По изслѣ дованию почтеннаго археолога нумизмата А. В. Ор ѣ шникова ангелъ Ивана Даниловича былъ Іоаннъ Предтеча, а его сына Ивана Ивановича-- св. Іоаннъ, патріархъ Іерусалимскій, которые святые изображены на ихъ печатяхъ при ихъ грамотахъ (Матер. къ Русской Сфрагистикѣ. М., 1903 г., стр. 15, 19).}

Подтвержденіемъ тому, что обѣ тный храмъ Іоанна Лѣ ствичника явился памятникомъ упомянутаго Псковскаго похода, можетъ служить и другой небольшой, но также обѣ тный и также каменный третій храмъ, пристроенный къ Успенскому соборному храму съ сѣ верной стороны, возлѣ гробницы Петра митрополита, въ честь спаденія веритъ св. апостола Петра и поклоненія имъ, т.-е. въ честь освобожденія апостола и отъ веритъ, и отъ темницы. Едва ли возможно сомнѣ ваться, что и этотъ храмъ былъ основанъ въ благодареніе Господу по поводу спаденія тяжкихъ затрудненій по дѣ лу съ Псковичами о бѣ глецѣ Тверскомъ Александрѣ, вообще по поводу умиротворенія возникавшей вражды, готовившей страшный гнѣ въ со стороны Ордынскаго царя {Такъ объясняль постройку обоихъ храмовъ еще Путеводитель къ Древностямъ и Достопамятностямъ Московскимъ (М., 1792, ч. I, стр. 17), говоря, " что постройка совершилась въ засвидѣ тельствованіе Всевышнему благодаренія за усмиреніе города Пскова".}.

Этотъ третій храмь былъ заложенъ того же (1329) года 13 августа (въ то время, когда второй храмъ уже оканчивался строеніемъ) и совершенъ 14 октября, т.-е. черезъ два мѣ сяца послѣ основанія. Малое время, употребленное на постройку обоихъ храмовъ, указываетъ съ одной стороны на малый размѣ ръ ихъ строенія, а съ другой, именно, на тѣ обстоятельства, какъ въ старину вообще строились обѣ тные храмы: деревянные, напр., строились обыденкою, т.-е. въ одинъ день, и такъ прозывались обыденными, а каменные, при болѣ е затруднительнымъ сооруженіи, въ два-три мѣ сяца.

Если не самые храмы, то ихъ мѣ ста и съ ихъ же именованіями сохраняются и до сихъ поръ. Церковь Іоанна Лѣ ствичника впослѣ дствіи была устроена колокольнею для всѣ хъ соборовъ, почему и обозначалась выраженіемъ, что подъ колоколы и прозывалась Иваномъ Святымъ. Затѣ мъ при Годуновѣ на ея мѣ стѣ выстроена высокая колокольня Иванъ Великій, въ основаніи которой въ нижнемъ ярусѣ, и помѣ щенъ престолъ Іоанна Лѣ ствичника. Церковь спаденіе веригъ составила въ новопостроенномъ въ 1479 г. Успенскомъ соборѣ предѣ лъ с. Петра Апостола.

Въ томъ же достопамятномъ для Москвы 1329 году послѣ постройки двухъ упомянутыхъ обѣ тныхъ храмовъ возникла у Ивана Данил. мысль и о постройкѣ четвертаго каменнаго храма возлѣ своего двора во имя Спаса Преображенія, вмѣ сто обветшавшей, быть можетъ, деревянной церкви Спаса на Бору, въ которой еще въ 1319 г. временно пребывали мощи убіеннаго въ Ордѣ Тверскаго вел. князя Михаила. Новый храмъ былъ заложенъ въ томъ же году (1329), а по другимъ свидѣ тельствамъ 10 мая 1330 года по благословенію митрополита Ѳ еогноста, къ которому вел. князь за этимъ благословеніемъ посылалъ даже въ Кіевъ, гдѣ тогда пребывалъ владыка. Прилагаемъ здѣ сь старинный видъ этой церкви Спаса Преображенія или Спаса на Бору.

Вмѣ стѣ съ постройкою храма здѣ сь былъ тогда же основанъ и знатный монастырь со степенью архимандріи.

При церкви Спаса и прежде существовалъ монастырь, по всему вѣ роятію, самый древнѣ йшій изъ всѣ хъ монастырей Москвы, такъ какъ онъ находился возлѣ первоначальнаго ея городка вблизи первой ея церкви Рождества Іоанна Предтечи, и былъ построенъ въ самомъ Кремлевскомъ бору.

Позднія преданія отъ древнихъ старцевъ разсказывали, что первоначально этотъ монастырь былъ устроенъ за Москвою-рѣ кою съ небольшимъ верстахъ въ 4-хъ отъ Кремля еще отцомъ Ивана Даниловича, Даніиломъ Александровичелъ, у церкви св. Даніила, имъ же поставленной во имя своего тезоименитства, и что Иванъ Даниловичъ въ этомъ 1330 году перевелъ Даниловскую архимандрію въ Кремль.

Однако Даниловскій монастырь остался монастыремъ же на своемъ прежнемъ мѣ стѣ и преданіе, по всему вѣ роятію, относило перемѣ щеніе монастыря къ перемѣ щенію въ Кремль Даниловскаго архимандрита и избранной братіи.

Любомудрія желатель и иноческаго житія ревнитель Иванъ Даниловичъ избралъ въ архимандриты отца Іоанна, " мужа сановитаго и словеснаго и любомудраго сказателя книгамъ, и учительнаго божественныхъ писаній". Само собою разумѣ ется, что монастырь, находившійся вблизи Великокняжескаго двора, былъ надѣ ленъ значительными вкладами, имѣ ніями и различными льготами.

Учрежденіе монастыря возлѣ своихъ хоромъ и водвореніе въ немъ архимандрита, разумнаго и словеснаго сказателя книгамъ, показывало, что Иванъ Даниловичъ высоко цѣ нилъ книжное ученіе и любилъ бесѣ довать съ книжными людьми. Существенное значеніе монастыря въ нашей древности зяключалось именно въ просвѣ тительномъ его вліяніи на тогдашнее общество. Въ своемъ родѣ монастырь являлся академіей или вообще школой, гдѣ можно было услышать многое отъ добраго церковнаго ученія на пользу доброй жизни и душевнаго спасенія. Поэтому учрежденіе монастыря въ стѣ нахъ Кремля равнялось въ извѣ стномъ смыслѣ учрежденію просвѣ тительнаго училища.

Спустя съ небольшимъ два года, въ 1333 г., Иванъ Дан. заложилъ новую, уже пятую, каменную церковъ во имя Михаила Архангела на набережной сторонѣ тогдашней площади Кремля, вѣ роятно на мѣ стѣ древней деревянной, которая могла быть построена еще Московскимъ княземъ Михаиломъ Ярославичемъ Хоробритомъ, братомъ Невскаго (т 1248).

Новый каменный храмъ былъ въ то же лѣ то и оконченъ и освященъ 20 сентября митрополитомъ Ѳ еогностомъ. Этотъ храмъ воздвигнутъ Иваномъ Даниловичемъ не безъ мысли о вѣ чномъ упокоеніи въ его стѣ нахъ и самому его строителю. Послѣ его кончины онъ и послужилъ общею усыпальницею для Московскаго княжескаго рода, какъ и Спасскій монастырскій храмъ послужилъ въ то же время усыпальницею для великихъ княгинь.

Въ Архангельскомъ храмѣ первымъ былъ погребенъ самъ его создатель Иванъ Даниловичъ, а въ Спасскомъ--первою его супруга Елена, скончавшаяся въ 1332 году и погребенная марта 4.

Такимъ образомъ въ теченіи четырехъ лѣ тъ (1329--1333) въ Великокняжеской Москвѣ было построено четыре каменныхъ храма (въ томъ числѣ одинъ предѣ льный) и каждый изъ нихъ строился въ одно лѣ то не болѣ е четырехъ мѣ сяцевъ.

Одно это обстоятельство даетъ уже свидѣ тельство, что храмы были не велики и образцомъ ихъ можетъ служить существующій до сихъ поръ храмъ Спаса на Бору, нынѣ во дворѣ Новаго дворца, о которомъ хотя и есть свидѣ тельство Лѣ тописи, что онъ вновь построенъ въ 1527 г. и съ предѣ лами, но, по всему вѣ роятію, это свидѣ тельство относится только къ постройкѣ предѣ ловъ съ южной его стороны, главный же храмъ по своимъ очень малымъ" размѣ рамъ напоминаетъ первоначальную постройку при Иванѣ Даниловичѣ Калитѣ.

Всѣ такія постройки обнаруживали значительную бѣ дность Московскаго князя и вообще бѣ дность всего населенія Суздальской Земли, столько разъ опустошенной Татарскими нашествіями изъ конца въ конецъ. Теперь уже не было возможности вел. князю создавать такіе храмы, какъ былъ воздвигнутъ при Андреѣ Боголюбскомъ въ маленькомъ же Владимірѣ великолѣ пный дивный Успенскій Соборъ.

Въ Твери, успѣ вшей обогатиться раньше, чѣ мъ Москва, каменный храмъ во имя Спаса заложенъ еще въ 1280 г. и окончень въ 1290 г., а въ 1292 г. украшенъ стѣ нописью. Судя по употребленному времени на его постройку, это былъ храмъ болѣ е обширный, чѣ мъ даже Московскій соборный храмъ Успенія, Москва съ малыми средствами могла строить изъ камня только малые храмы, которые оставались ея украшеніемъ почти цѣ лыя полтораста лѣ тъ.

Но кромѣ упомянутыхъ каменныхъ храмовъ, въ городѣ Кремлѣ не мало было храмовъ деревянныхъ, о количествѣ которыхъ мы узнаемъ изъ лѣ тописныхъ извѣ стій о пожарахъ.

Какъ только Москва стала устроиваться твердымъ гнѣ здомъ, такъ и начались пожары, происходившіе и отъ несчастныхъ случаевъ, и, вѣ роятно, также и отъ злодѣ йскихъ поджоговъ. Въ теченіи 13 лѣ тъ случилось четыре большихъ пожара, о чемъ, какъ бы съ недоумѣ ніемъ и намекомъ, отчего они могли происходить, замѣ тилъ и лѣ тописецъ. Первый пожаръ случился 3 мая 1331 г., при чемъ лѣ тописецъ впервые наименовалъ: погорѣ лъ городъ Кремникъ, Кремль. Второй пожаръ былъ въ 1335 г. Третій -- въ 1337 г. іюня 13, когда сгорѣ ло 18 церквей, а Новгородскій лѣ тописецъ къ этому присовокупляетъ, что тогда вся Москва погорѣ ла, послѣ чего случился сильный дождь, такъ что все спрятанное въ погребахъ или вынесенное на площадяхъ, " все потопло что было гдѣ выношено отъ пожара".

Это свидѣ тельство любопытно въ томъ отношеніи, что, стало быть, Новгородцы были свои люди въ Москвѣ и заносили въ свою лѣ топись даже такія обстоятельства, о которыхъ другія лѣ тописи совсѣ мъ не упоминаютъ. Второй пожаръ Москвы, случившійся въ 1335 г., записанъ только въ одной Новгородской лѣ тописи {" Того же лѣ та, по грѣ хомъ нашимъ, бысть пожаръ въ Руси: погорѣ лъ городъ Москва, Вологда, Витебскъ и Юрьевъ Нѣ мецкій весь погорѣ лъ". Это вмѣ стѣ съ тѣ мъ указываетъ, какъ торговые люди хорошо знали, что дѣ лалось во всѣ хъ городахъ, куда заходили ихъ неутомимые торги.}.

Четвертый большой пожаръ случился черезъ два-три года послѣ кончины Ивана Даниловича, при его сынѣ Симеонѣ, 31 мая 1343 г., когда также погорѣ лъ весь городъ, однѣ хъ церквей сгорѣ ло 28, по другимъ свидѣ тельствамъ только 18.

Число церквей должно указывать и на численность городского населенія, которое, кромѣ Великокняжескаго двора, состояло главнымъ образомъ изъ сословія дружины и богатыхъ гостей-купцовъ, имѣ вшихъ какъ тѣ, такъ и другіе значительные достатки и потому строившихъ и на своихъ дворахъ особые домовые храмы. Одинъ изъ такихъ храмовъ, какъ увидимъ, оставался въ Кремлѣ до послѣ днихъ годовъ ХVІІІ ст., именно Воздвиженіе во дворѣ Головиныхъ.

Что касается пожаровъ, то необходимо припомнить, что они бывали особенно часты въ тѣ годы, когда политическая сила Москвы обнаруживала свое неуклонное возрастаніе, конечно, всегда сопровождаемое обидами и насиліемъ для тѣ хъ, кто не хотѣ лъ идти по слѣ дамъ московской политики, крѣ пко державшей въ своихъ рукахъ идею государственнаго единенія. Очень замѣ тно, что пожары, это періодическое выжиганіе Москвы, совершались въ извѣ стныхъ случаяхъ изъ ненависти и мести.

У оскорбленныхъ и обездоленныхъ людей, какихъ не мало могло явиться при первомъ усиленіи Москвы, пожаръ былъ единственнымъ самымъ удобнѣ йшимъ средствомъ нанести обидчику и насильнику желанное возмездіе. Вотъ почему періодическіе пожары при первоначальномъ устройствѣ города Москвы въ княженіе Ивана Калиты, а потомъ въ государствованіе Ивана Третьяго, когда происходило еще болѣ е сильное и болѣ е богатое переустройство города, ряды такихъ пожаровъ невольно останавливаютъ вниманіе изслѣ дователя и заставляють отыскивать, раскрывать ихъ причины въ тѣ хъ обидахъ, какими особенно было богато время Ивана Третьяго. Горѣ ла Москва и отъ воли Божіей, и отъ воли обиженныхъ ею людей и по правдѣ, и по неправдѣ.

Заботливо устроивая свой родной городъ и утвердивъ въ немъ каменными храмами вѣ ковѣ чныя мѣ ста и донынѣ существующихъ главнѣ йшихъ зданій Кремля, Иванъ Калита года за два, по другимъ свидѣ тельствамъ за 4 мѣ сяца, до своей кончины, 25 ноября 1339 г., заложилъ градъ Москву дубовый, который былъ срубленъ тою зимою и оконченъ великимъ постомъ 1340 г., когда 31 марта послѣ довала и кончина строителя { П. С. Л. ПИ, 79 и Никон.; Кар. IV, пр. 318. По другимъ лѣ тописямъ онъ скончался въ то же число 1341 г. П. С. Л. I, 230. Княжилъ 18 лѣ тъ, слѣ д. съ 1323 г., когда Юрій Дан. ушелъ на погибель въ Орду (П. С. Л. V, 222).}.

Поздніе лѣ тописцы къ этому присовокупляютъ: " Такоже и посады въ ней (въ Москвѣ) украсивъ и слободы, и всѣ мъ утверди" {Описаніе Рукоп. Сборниковъ Имп. Публ. Библ., Бычкова I, 154.}.

При постройкѣ Новаго дворца и его отдѣ льныхъ апартаментовъ со стороны рѣ чки Неглинной были найдены остатки упомянутыхъ дубовыхъ стѣ нъ, состоявшіе изъ большихъ дубовыхъ деревъ, толщиною въ отрубѣ почти въ аршинъ, наполовину уже истлѣ вшихъ и лежавшихъ въ землѣ на протяженіи болѣ е семи саженъ (22 арш.) и въ разстояніи отъ стѣ ны Кремля на три слишкомъ сажени {Описаніе Новаго Императорскаго дворца въ Кремлѣ Московскомъ, А. Вельтманъ. М., 1851 г., стр. V.}.

Какое пространство занималъ этотъ дубовый Кремникъ, на это мы не встрѣ тили свидѣ тельствъ ни въ лѣ тописяхъ, ни въ другихъ письменныхъ памятникахъ. Но по нѣ которымъ указаніямъ можемъ съ вѣ роятностью предполагать, что его предѣ льная линія съ восточной стороны на ровной площади доходила до Малаго (Николаевскаго) дворца со включеніемъ мѣ стности самаго дворца и Чудова монастыря. При обновленіи дворца въ 1874 году ва его дворѣ, по направленію къ его воротамъ, подъ слоями жилаго мусора материкъ оказывался на глубинѣ отъ 9 и до 13 арш., что явно свидѣ тельствовало, что здѣ сь въ древнее время проходилъ глубокій ровъ, направлявшійся къ Москвѣ -рѣ кѣ подъ гору на Подолъ вблизи существующей церкви Константина и Елены, гдѣ на Подолѣ и въ ХVІІ ст. пролегала особая улица между старинными боярскими дворами и стоявшими тамъ церквами. Въ то время одна изъ этихъ церквей во имя Рождества Богородицы обозначалась что на Трубѣ, слѣ д. стояла какъ можно полагать надъ древнимъ рвомъ, который потомъ былъ обдѣ ланъ трубою для стока съ площади весеннихъ и дождевыхъ водъ. Эта труба проходила и подъ Кремлевскою стѣ ною къ Москвѣ -рѣ кѣ.

Съ западной, то-есть съ С. 3. стороны, по теченію Неглинной, межа дубоваго города оканчивалась у грота въ Александровскомъ саду или съ внутренней стороны у главныхъ воротъ Арсенала, противъ улицы Никитской. Именно эта Никитская улица, не имѣ ющая теперь своего продолженія въ Кремль, должна указывать, что нѣ когда она служила большою дорогою отъ Волока-Ламскаго, откуда шелъ торговый путь изъ Новгорода къ древнему Москворѣ цкому торговому пристанищу, въ первое время существовавшему еще на Подолѣ самаго Кремля, почему и дорога пролегала возлѣ восточной стѣ ны Кремника.

Съ южной стороны по теченію Москвы-рѣ ки дубовый городъ оканчивалъ свою межу надъ упомянутымъ рвомъ или трубою XVII ст., противъ которыхъ направлялась изъ Замоскворѣ чья также нѣ когда большая дорога Ордынская, превратившаяся въ улицу Большую Ордынку. Эта дорога подходила къ берегу рѣ ки прямо противъ низменной подольной части Кремля, гдѣ стоитъ церковь Константина и Елены и гдѣ, какъ упомянуто, существовало древнѣ йшее торговое пристанище Москвы, передвинувшееся впослѣ дствіи къ теперешнему Москворѣ цкому мосту.

Со стороны теперешнихъ Никольскихъ воротъ или отъ С. Востока стѣ на дубоваго Кремника направлялась черезъ Арсеналъ къ Чудову монастырю и Малому дворцу, гдѣ, какъ упомянуто, открыты были слѣ ды древняго рва. Предположительно таковъ былъ объемъ дубоваго города Москвы.

Иванъ Калита въ теченіи своего не особенно долговременнаго княженія настолько успѣ лъ устроить городъ Москву въ ея строительныхъ частяхъ, что его наслѣ дникамъ оставалось продолжать его дѣ ло уже только съ художественной стороны, какъ это и было выполнено его сыномъ Симеономъ Гордымъ. Повидимому, послѣ дній пожаръ, истребившій не то 18, не то 28 церквей, не распространился на новые каменные храмы, или же не повредилъ ихъ значительно, потому что на другой же годъ (1344) эти каменные храмы не только были обновлены, но ихъ стали украшать и стѣ нописаніемъ.

Иконописному художеству въ Москвѣ начало могъ положить еще митрополитъ Петръ, самъ хорошо знавшій это художество оставившій въ Успенскомъ соборѣ икону Богоматери своего письма, именуемую Петровскою, которая, какъ великая святыня Москвы, въ ознаменованіе святой охраны, всегда выносилась въ крестныхъ ходахъ вокругъ города.

Но главнымъ насадителемъ иконописнаго художества въ Москвѣ былъ преемникъ св. Петра, митрополитъ Ѳ еогностъ. При немъ, несомнѣ нно по его призыву, появились въ Москвѣ Греческіе иконописцы, которые своимъ мастерствомъ и основали въ Москвѣ знаменитую впослѣ дствіи школу этого художества, послужившую образцомъ даже и для послѣ дующихъ вѣ ковъ. Греческіе мастера въ 1344 г. украсили стѣ нописью, подписали митрополичью соборную церковь Успенія, окончивъ работу въ одно лѣ то. А вел. князь Симеонъ Иван. тоже повелѣ лъ росписать у своего двора церковь Архангела Михаила, несомнѣ нно въ память своего отца, въ ней погребеннаго. Этотъ храмъ росписывали Русскіе иконники, старѣ йшинами и начальниками у которыхъ были Захарій, Деонисій, Іосифь и Николай. Въто лѣ то эти мастера не успѣ ли докончить стѣ нописанія, " и половины не подписаша", по случаю обширности храма и мелкаго письма.

Въ слѣ дующемъ 1345 г. и вел. княгиня Анастасія (Августа, Литовка), супруга вел. князя Симеона, также пожелала украсить стѣ нописью монастырскую церковь Спаса на Бору, гдѣ въ тотъ родъ по кончинѣ своей и была погребена. И здѣ сь работали Русскіе же мастера, у которыхъ старѣ йшинами были Гойтанъ { Гойтанъ почему-то названъ Карамзинымъ (IV, 172) иностранцемъ. Къ этому г. Иловайскій (II, 39) прибавилъ, что " судя по имени, едва лине былъ этотъ Гойтанъ выходцемъ изъ юго-западной Руси, можетъ быть, привезенный или вызванный оттуда первою супругою Симеона Литовско-Русскою княжною. И самый Петръ митрополитъ, родомъ Волынецъ, искусный въ иконномъ письмѣ, покровительствовалъ развитiю этого искусства въ Москвѣ и призыву мастеровъ изъ юго-западной Руси". Карамзину, повидимому, имя Гойтанъ доказалось иностраннымъ, а оно давнее Русское слово, означающее снурокъ, на которомъ носили кресты тѣ льники, стало быть, это было только простое прозвище иконописца. По назначенію и усердію супруги Симеона онъ росписывалъ церковь Спаса въ качествѣ старѣ йшины, при чемъ названъ ученикомъ Грековъ, а главное Русскимъ родомъ (Ник. III, 181. Кар. IV, пр. 372).}, Семенъ и Иванъ, ученики Грековъ, какъ обозначилъ ихъ лѣ тописецъ.

Затѣ мъ было приступлено къ стѣ нописанію и въ церкви Іоанна Лѣ ствичника. Работы во всѣ хъ, этихъ церквахъ были окончены уже въ 1346 г.

Но зарождавшаяся Москва водворила у себя не одно иконописное художество, она завела у себя и колокольное литье. Въ этомъ 1346 г. вел. князь Симеонъ съ братьями Иваномъ и Андреемъ, значитъ на общій братскій счетъ, слили три колокола большихъ и два меньшихъ. Лилъ ихъ мастеръ Борисъ Римлянинъ, который еще въ 1342 г. уже слилъ колоколъ великій (вседневный) въ Новгородѣ къ св. Софіи по повелѣ нію владыки Новгородскаго Василія, призвавшаго для этого дѣ ла мастеровъ изъ Москвы и во главѣ ихъ упомянутаго Бориса, человѣ ка добра (по мастерству), замѣ чаетъ лѣ тописецъ. Русское имя Борисъ обнаруживаетъ, что Римлянинъ былъ уже православнымъ.

Такимъ образомъ и богатый и знатный Новгородъ, процвѣ тавшій торговлею, воспользовался художествомъ колокольнаго литья все-таки изъ Москвы, успѣ вшей начать самостоятельную независимую работу и на этомъ поприщѣ народнаго развитія.

Художники Греки появились въ ней съ митрополитомъ Ѳ еогностомъ, который самъ былъ родомъ Грекъ и несомнѣ нно призвалъ къ своему двору мастеровъ различныхъ художествъ, какихъ недоставало въ Русской странѣ.

Художники Итальянцы появились въ Москвѣ по случаю торговыхъ сношеній съ южными Черноморскими краями, особенно съ Сурожемъ и съ Генуэзскою Кафою, съ тамошнимъ богатымъ торгомъ. О прибывшихъ въ Москву гостяхъ - Сурожанахъ лѣ тописцы упоминаютъ подъ 1356 г. Но по всему вѣ роятію и раньше этого года Генуэзскіе торговцы уже хорошо знали дорогу въ Москву, такъ какъ сѣ верный торгъ, направлявшійся прежде, до XIII ст., на Кіевъ по Днѣ пру, теперь измѣ нилъ это направленіе и шелъ уже черезъ Москву по Дону, чему еще до нашествія Татаръ очень способствовали именно тѣ же Итальянскіе генуэзскіе торги, сосредоточившіе свои дѣ ла въ устьяхъ Дона и въ Крымскихъ городахъ Сурожѣ и Кафѣ. Сурожцы въ качествѣ Итальянскихъ торговцевъ упоминаются въ 1288 г. по случаю кончины Волынскаго князя Владиміра Васильковича, когда по немъ во Владимірѣ Волынскомъ плакали Нѣ мцы, Сурожцы, Новгородцы и Жидове.

Надо вообще замѣ тить, что первая Москва, какъ только начала свое историческое поприще, по счастливымъ обстоятельствамъ торговаго и именно итальянскаго движенія въ нашихъ южныхъ краяхъ, успѣ ла привлечь къ себѣ, повидимому, особую колонію Итальянскихъ торговцевъ, которые подъ именемъ Сурожанъ вмѣ стѣ съ Русскими заняли очень видное и вліятельное положеніе во внутреннихъ дѣ лахъ Великокняжеской столицы и впослѣ дствіи много способствовали ея сношеніямъ и связямъ съ Итальянскою, Фряжскою Европою. Къ концу XV вѣ ка эти связи завершились весьма важнымь событіемъ -- бракосочетаніемъ Іоанна III съ Софьею Палеологъ, устроеннымъ непосредственно одними Итальянцами и еще съ большею силою водворившемъ въ Москвѣ Фряжское вліяніе не только въ политикѣ, но главнымъ образомъ въ области разнаго рода художествъ.

Однако участь Русскаго художническаго развитія въ теченіи всей нашей древней Исторіи была очень бѣ дственна, постоянно встрѣ чая неодолимыя препоны въ нашемъ же древнемъ коснѣ ніи, которое цѣ лые вѣ ка заставляло насъ обитать въ деревяннъіхъ городахъ, молиться въ деревянныхъ храмахъ, благо дремучіе и непроходимые лѣ са доставляли дешевыя средства для скорѣ йшаго устройства жилищъ и укрѣ пленія городовъ. А дерево постоянно съѣ далъ вольный огонь безъ остатка. Съ деревомъ погибало все, и богатое, и бѣ дное въ обстановкѣ быта. Цѣ лыя столѣ тія надъ Русскою землею изъ конца въ конецъ ходилъ неустанно Божій батогъ, Божій бичъ съ страшнымъ именемъ пожара.