Старый городъ Кремль. 4 страница

Богомольные и благочестивые помыслы осѣ нили и воинство вел. князя на Окѣ. Вспоминали великую помощь издревле Крѣ пкой Заступницы стольнаго города Владиміра и всей Суздальской, а нынѣ уже Московской Земли, Владимірской иконы Богоматери, и въ зтихъ помыслахъ вел. князь прислалъ митрополиту сказать свое богомольное рѣ шеніе, что было бы святымъ дѣ ломъ принести изъ Владимiра чудотворную икону для спасенія новаго Владимірскаго же стольнаго города Москвы.

По общему совѣ ту съ братьями вел. князя, митрополить благословилъ это дѣ ло и отправилъ во Владиміръ за иконою особое священническое посольство.

Въ самый день Успенія Богородицы городъ Владиміръ далеко проводилъ икону съ великими слезами и рыданіями, лишаясь святого " утѣ шенія и заступления и скорыя помощи и надежи".

А городъ Москва, весь городъ, все множество безчисленное народа, съ радостными слезами встрѣ тилъ икону 26 августа далеко на Кучковѣ полѣ, возсылая усердныя мольбы, да будетъ Владычица Богородица теплою Заступницею и скорою Помощницею и Покровомъ городу Москвѣ.

Тамерланъ слишкомъ двѣ недѣ ли стоялъ на своемъ мѣ стѣ, не подаваясь " ни сѣ мо, ни онамо", ни туда, ни сюда, и потомъ вдругъ побѣ жалъ безъ оглядки назадъ въ свои степи, именно въ тотъ самый день и въ тотъ часъ, когда въ Москвѣ происходила торжественная встрѣ ча чудотворной Владимірской иконы, о чемъ свидѣ тельствовали нѣ которые вѣ стники, находившіеся въ его станѣ.

Въ Москвѣ стали потомъ разсказывать, что въ тотъ день онъ видѣ лъ страшный сонъ -- гору высокую, а съ горы идутъ къ нему святители съ златыми жезлами въ рукахъ, претяще ему зѣ ло, и тутъ же внезапно онъ видитъ на воздухѣ жену въ багряныхъ ризахъ со множествомъ воинства " претяще ему лютѣ ". Проснувшись въ ужасѣ, онъ тотчасъ повелѣ лъ всей своей силѣ немедля возвращаться домой, откуда приходилъ.

Съ той поры чудотворная икона, поставленная въ Успенскомъ соборѣ въ среду мѣ стныхъ иконъ на десной сторонѣ отъ св. дверей царскихъ, стала историческимъ знаменіемъ Москвы, какъ она была такимъ же святымъ знаменемъ и стараго стольнаго города Владиміра. Ея перенесеніе въ полнотѣ выразило въ религіозномъ движенiи всенароднаго сознания ту истину, что отнынѣ Москва становится стольнымъ городомъ не одного Московскаго Княжества, но стольнымъ городомъ и всѣ хъ другихъ Княжествъ, стольнымъ городомъ всей Русской Земли.

Чудотворная икона своимъ переселеніемъ въ Москву освятила политическую твердыню города.

Отъ Тохтамыша до пришествія Тамерлана прошло ровно 13 лѣ тъ (1382--1395) и вотъ опять еще ровно черезъ 13 лѣ тъ отъ прихода Тамерлана по повелѣ нію царя Булата подъ Москвою явился въ 1408 г. новый Татаринъ, Едигей, со множествомъ войска, съ Ордынскими царевичами и прочими князьями. Это было въ зимнюю пору, 1 декабря, какъ случилось и первоначальное Батыево нашествіе. Москва не ожидала такой зимней грозы. Татаринъ устроилъ свой станъ въ селѣ Коломенскомъ и распустилъ полки на грабежъ по всѣ мъ городамъ Московскаго Княжества, приказавъ и Тверскому князю идти къ Москвѣ " съ пушками, тюфяками, самострѣ лами, со всѣ ми сосудами градобойными", чтобы до основанія разбить и разорить городъ Москву. Однако Тверской князь, соблюдая договоры съ Московскимъ, по отзыву лѣ тописца, сотворилъ премудро, вышелъ съ малою дружиною да отъ Клина и воротился назадъ, угождая и нашимъ и вашимъ, и Москвѣ и Едигею.

Почти всѣ обстоятельства повторились, какъ было въ приходъ Тохтамыша. Вел. князь, услыхавъ объ опасности, ушелъ къ Костромѣ собирать ратныхъ. Въ осаду сѣ лъ Храбрый Владиміръ Андреевичъ съ племянниками, а съ нимъ многое множество тмочисленно сбѣ жавшагося со всѣ хъ сторонъ народа, " ради твердости града", ради каменныхъ его стѣ нъ. Опять былъ выжженъ посадъ вокругъ города самими посадскими. Хорошо помня Тохтамышевъ разгромъ, всѣ были въ великомъ страхѣ и отчаяніи и попрежнему, надѣ ясь только на милосердіе Божіе, молились и постились. А Едигей собирался и зимовать подъ городомъ, пока не возьметъ и не разорить его. Готовя свирѣ пую осаду, ожидая Тверской помощи, Едигей пока не приступалъ къ городу, а стоялъ все время въ Коломенскомъ, цѣ лыя три недѣ ли. Но милосердіемъ божiимъ и молитвами Чуд. Петра грозныя обстоятельства перемѣ нились. Въ то самое время въ самой Ордѣ настала усобица и по повелѣ нію царя Едигей долженъ былъ немедленно возвратиться съ полками въ Орду. Тая отъ осажденныхъ это обстоятельство, Едигей запросилъ у нихъ, что если дадутъ ему окупъ, тогда онъ и уйдетъ отъ города. Для осажденныхъ это было Божіе помилованіе. Они собрали казну и отдали Татарину, вѣ роятно по его запросу, 3000 р.

20 декабря, на память преставленія св. Чуд. Петра, Едигей. стоявши подъ городомъ цѣ лый мѣ сяцъ, ушелъ со всѣ ми своими силами, везя за собою награбленное добро и ведя плѣ нныхъ тысячами. Жалостно было видѣ тъ, говоритъ лѣ тописецъ, и достойно многихъ слезъ, какъ одинъ Татаринъ велъ по 40 человѣ къ плѣ нныхъ, крѣ пко привязанпыхъ гуськомъ другъ къ другу.

Но еще жалостнѣ е было разгадывать, какъ это нашествіе по всѣ мъ видимостямъ было устроено крамолою Московскаго боярства противъ вел. князя, т.-е. противъ коренной Московской идеи тѣ снаго государственнаго единенія. Московская область по этой крамолѣ была опустошена Едигеевыми полками отъ Рязанскихъ предѣ ловъ до Галича и Бѣ лоозера, " бысть тогда во всей Русской Землѣ всѣ мъ христіаномъ туга велика и плачъ неутѣ шимъ и рыданіе и кричаніе, вся бо Земля плѣ нена бысть"...

Какъ упомянуто, Едигей ушелъ оть города 20 декабря, наканунѣ празднованія св. Петру митрополиту въ память его преставленія. Благочистивые москвичи не могли не видѣ ть этой особенной благодати Божіей, избавившей ихъ отъ конечной бѣ ды именно молитвами Святого Чудотворца, еще при жизни своей превозлюбившаго Москву паче всѣ хъ другихъ городовъ и съ того времени во всѣ хъ Московскихъ дѣ лахъ и бѣ дствіяхъ подававшаго городу молебное заступленіе и охраненіе. Въ Московской исторіи не мало было случаевъ, гдѣ чудесная таинственная помощь святителя Петра съ очевидностью подтверждала и укрѣ пляла эту искреннюю вѣ ру Московскаго народа.

Какъ великій Христовъ мученикъ Димитрій, замѣ чаеть лѣ тописецъ, избавлялъ многажды градъ свой Солунь отъ нашествія Срацинъ, такъ и сему граду Москвѣ и людямъ, въ немъ живущимъ, далъ Богъ Чуднаго Святителя, могущаго заступати и спасати отъ преходящихъ золъ.

Едигей съ дороги прислалъ великому князю письмо--замѣ чательнѣ йшій памятникъ, ярко рисующій тогдашнія внутреннія дѣ ла Москвы, именно отношенія прежде столько славнаго Московскаго боярства, всегда единодушнаго, а теперь раздѣ лившагося въ своихъ интересахъ на двѣ стороны, по той причинѣ, что стала дѣ литься на части и Великокняжеская семья. Старые бояре негодовали на молодыхъ любимцевъ вел. князя, занявшихъ передовыя мѣ ста на его лавкахъ.

Татаринъ съ большимъ выговоромъ писалъ, что въ Москвѣ теперь дѣ лается не такъ, какъ было прежде. " Спросилъ бы тыобъ этомъ, писалъ онъ вел. князю, своихъ старыхъ бояръ, какое добро Ордѣ было при нихъ. Добрые были нравы, и добрыя дѣ ла, и добрая дума была къ Ордѣ. А нынче ты старыхъ не слушаешь. Съ молодыми засѣ лъ и изъ ихъ думы, изъ ихъ совѣ та и изъ ихъ слова не выступаешь. Вотъ уже третій царь сидитъ въ Ордѣ на царствѣ, а ты ни къ которому не бывалъ, ни сына, ни брата, ни старѣ йшихъ бояръ не присылалъ. Доброе ли дѣ ло ты такъ дѣ лаешь? Надъ такимъ улусомъ старѣ йшій ты Великій Князь, а всѣ дѣ ла твои не добры. Впередъ того не дѣ лай. Собралъ бы ты старѣ йшихъ бояръ и старцевъ Земскихъ и думалъ бы съ ними добрую думу о старой пошлинѣ, чтобы твоимъ крестьянамъ въ твоей державѣ не погибнуть до конца".

При этомъ Едигей наименовалъ нѣ которыхъ бояръ, кого слѣ довало слушаться и которые по всему вѣ роятію заявляли въ Ордѣ свои жалобы на новые порядки. Это были бояре Илья Ивановичъ, Петръ Константиновичъ, Иванъ Никитичъ.

Здѣ сь скрывался уже зародышъ будущихъ смуть и усобицъ, выпадавшихъ на долю несчастнаго сына Вас. Дм., Василья Васильевича Темнаго, противъ котораго и дѣ йствовали нѣ которые изъ упомянутыхъ Едигеемъ бояръ.

Началась ивъ Москвѣ, какъ бывало въ Кіевѣ, домашняя усобица дяди съ племянникомъ, а потомъ племянника съ двоюродными братьями. Началась она въ тотъ же день, какъ померъ вел. князь Василій Дмитріевичъ, и продолжалась съ мирными перерывами, съ переходомъ побѣ ды или пораженія то на ту, то на другую сторону, въ теченіи цѣ лыхъ 27 лѣ тъ (1425--1452). Въ то же время и татары не спали и внезапными набѣ гами на Москву грозно напоминали свое разбойное владычество.

Во время этой усобицы, въ 1439 году, въ пятницу, 3 іюля, внезапно пришелъ къ Москвѣ Ордынскій царь Махметъ. Гонимый отъ Орды своимъ братомъ, онъ пришелъ на Русь и поселился въ Бѣ левѣ. Вел. князь выслаль на него большую рать, предводимую двумя Юрьевичами. Рать сначала одолѣ ла Татаръ, а потомъ была побита. Мстя такую встрѣ чу, Махметъ появился у стѣ нъ города. Вел. князь не успѣ лъ собрать войско и удалился на Волгу, а въ городѣ въ осаду посадилъ князя Юрья Патрикѣ евича съ безчисленнымъ множествомъ народа. Царь пожегъ посады, стоялъ подъ городомъ 10 дней, взять его не могъ и ушелъ домой, опустошивъ по пути Коломну.

Въ 1445 г. тотъ же Махметъ, теперь царь Казанскій, съ двумя сыновьями, побуждаемый Дм. Шемякою, сталъ опять воевать изъ Нижняго къ Мурому. Вел. князь вышелъ противъ него. Услыхавши объ этомъ, царь воротился въ Нижній, но потомъ выслалъ на вел. князя своихъ двухъ сыновей. Вел. князь снова долженъ былъ идти въ походъ на этотъ разъ съ малымъ числомъ войска, вслѣ дствіе чего и случился несчастный бой подъ Суздалемъ, у Ефимьева монастыря, на которомъ самъ вел. князь попался въ плѣ нъ, потому что бился добрѣ мужественно, весь былъ израненъ. Это случилось въ среду 7 іюля. Татары привели его въ монастырь, сняли съ него кресты-тѣ льники и послали ихъ въ Москву къ матери вел. князя, Софьѣ, и къ его женѣ, Марьѣ.

Татаринъ Ачисанъ привезъ эти кресты; плачъ великіи и многое рыданіе разнеслось по всему городу. Въ страхѣ Москвичи сѣ ли въ осаду, ожидая и къ Москвѣ скораго прихода Татаръ. Попрежнему въ городъ собралось множество и изъ другихъ городовъ, кого только застала здѣ сь недобрая вѣ сть.

Къ этому несчастію присоединилось еще другое. Ровно черезъ недѣ лю по плѣ неніи вел. князя, въ среду же, 14 іюля, въ ночь загорѣ лось внутри города (Кремля) и выгорѣ ло дерево все, такъ что и церкви каменныя распались, и стѣ ны каменныя упали во многихъ мѣ стахъ. Людей погорѣ ло великое множество, потому что здѣ сь огонь, а изъ заградія боялись Татаръ и никто не зналъ куда дѣ ваться. Казны многія выгорѣ ли и всякаго товара безчисленно. Вел. княгини и съ дѣ тьми, въ числѣ которыхъ былъ и пятилѣ тнiй Иванъ Васил., а также и съ боярами своими успѣ ли уйти къ Ростову. Горожане остались опять, какъ овцы безъ пастыря, въ великомъ волненіи и страхѣ; какъ и при Тохтамышѣ, чернь попрежнему завладѣ ла положеніемъ и стала укрѣ плять городъ, сколько было возможно, начавъ устроивать городовыя ворота. " А кто хотѣ лъ бѣ жать изъ города, тѣ хъ стали хватать, бить, ковать". Такимъ порядкомъ и утихло волненіе. Всѣ сообща начали городъ крѣ пить и всякій пристрой готовить. Шемяка тор-жествовалъ, тѣ мъ болѣ е, что царь прислалъ къ нему своего посла съ радостною вѣ стью, что вел. князь плѣ ненъ. Шемяка отпустилъ посла со всѣ мъ лихомъ на вел. князя, чтобы не быть ему на Великомъ Княженіи.

Но Татары руководились не политикою, а жадною корыстью и потому, гдѣ надѣ ялись больше получить, тамъ и продавали свое слово и свое обѣ щаніе, лишь было бы выгоднѣ е. Такъ случилось и теперь. На Покровъ Богородицы, 1 октября, царь, дошелъ уже Курмышля, отпустилъ вел. князя, утвердивъ его крестнымъ цѣ лованіемъ, что дастъ за себя окупъ сколько можетъ больше.

Въ Москвѣ въ тотъ же самый день, въ 6 часовъ ночи, люди слышали рѣ дкое явленіе: " потрясеся градъ Москва, Кремлъ и посадъ весь, и храмы поколебались. Спящіе не слыхали, но не спавшіе въ большомъ страхѣ ожидали, что пришелъ конецъ міра".

На радость своей семьѣ и всему городу вел. князь возвратился въ Москву 17 ноября и, такъ какъ городъ еще не обстроился послѣ пожара, остановился во дворѣ своей матери, Софьи, за городомъ на Ваганковѣ, а потомъ уже перешелъ въ городъ на новый дворъ князя Юрья Патрикѣ евича.

Въ 1451 г. внезапно появился подъ Москвою Ордынскій царевичъ Мазовша. По всему вѣ роятію и въ это время Москва содержала въ степяхъ особыхъ сторожей-вѣ стниковъ изъ тѣ хъ же Татаръ, получавшихъ, конечно, щедрыя награды за надобныя вѣ сти. Такимъ путемъ была получена въ Москвѣ вѣ сть и о царевичѣ Мазовшѣ. Вел. князь, не успѣ въ собраться ратными, все-таки пошелъ къ Коломнѣ навстрѣ чу Татарину, предполагая, что онъ еще далеко, а онъ уже приближался къ Окѣ. Вел. князь поспѣ шно воротился въ Москву, дабы укрѣ пить городъ въ осаду, а небольшой свой полкъ отпустилъ съ княземъ Иваномъ Звенигородскимъ на Оку, чтобы замедлить Татарамъ переправу черезь рѣ ку. Князь Звенигородскій разсудилъ однако также уйти къ Москвѣ, конечно, другою дорогою отъ вел. князя. Татары пришли къ берегу, ожидая встрѣ тить московскую рать, и никого не встрѣ тили, кругомъ все было пусто. Спокойно переправившись, они быстро устремились къ Москвѣ и съ восходомъ солнца явились подъ городомъ въ пятницу, 2 іюля, на праздникъ Положенія Ризы Прч. Богородицы. Въ одинъ часъ они зажгли всѣ посады, а сами со всѣ хъ сторонъ начали приступать къ городу. Вел. князь Василій посадилъ въ городѣ матерь свою, вел. княгиню Софью, да сына своего Юрья и множество бояръ и дѣ тей боярскихъ, а прежде всего отца своего, митроп. Іону, и Ростовскаго архіепископа Ефрема со всѣ мъ священническимъ и иноческимъ чиномъ и со множествомъ народа. Самъ онъ съ сыномъ Иваномъ по обычаю удалился къ Волгѣ собирать ратныхъ, а свою княгиню съ меньшими дѣ тьми отправилъ въ Угличъ.

При пожарѣ посадовъ огонь со всѣ хъ сторонъ объялъ весь городъ. Была при этомъ и великая засуха. Загорались и храмы, отъ дыма нельзя было и прозрѣ ть, а къ городу, ко всѣ мъ воротамъ и гдѣ не было крѣ пости каменной, приступали Татары. Горожане не знали, что дѣ лать; настало отчаянное сокрушеніе и скорбь. Молились къ Пр. Богородицѣ, крѣ пкой Помощницѣ и Молебницѣ, " ея же празднику приспѣ вшу".

Когда посады погорѣ ли, люди вздохнули свободно отъ великой огненной истомы и дыма и стали на вылазкахъ отбивать Татаръ. Наступилъ вечеръ; въ сумеркахъ Татары отступили. А граждане, ожидая на утро приступа, начали поспѣ шно пристрой градной готовить, пушки, пищали, самострѣ лы, оружіе всякое и щиты, луки и стрѣ лы. Но ожиданія гражданъ оказались напрасными. Взошло солнце и никого не было видно подъ городомъ. Горожане стали выходить, осматривали мѣ ста и нигдѣ никого не находили. Послали вѣ стниковъ въ Татарскіе станы и узнали, что вся Татарщина исчезла, оставивъ на мѣ стахъ все тяжелое отъ мѣ ди и желѣ за и много другого разнаго товара. Народъ прозвалъ этотъ набѣ гъ скорою Татарщиною, --въ какой день пришла, въ тотъ же день и прочь побѣ жала. И съ какимъ усердіемъ помолились люди, благодаря Господа и Пресв. Матерь Его и Чудотворцевъ за это изумительное спасеніе города. Митрополитъ Іона въ ознаменованіе этого событія въ построенной имъ полатѣ основалъ себѣ домовый храмъ въ имя Положенія Ризы Пр. Богородицы, который потомъ былъ выстроенъ особо у юго-западнаго угла Успенскаго собора, существующій и донынѣ.

Черезъ 8 лѣ тъ (1459 г.) тѣ же Татары Седи-Ахматовой Орды похвалились опять идти на Русь и, конечно, разгромить Москву. На берегу ихъ встрѣ тилъ сынъ вел. князя Иванъ Васил. со многими силами и не перепустилъ ихъ черезъ рѣ ку, такъ отбилъ ихъ отъ берега, что они безъ оглядки побѣ жали. Побѣ да была славная, почему митрополитъ Іона и этотъ набѣ гъ ознаменовалъради Татарской похвальбы постройкою небольшой каменной церкви во имя Похвалы Богородицы, пристроенной къ алтарю Успенскаго собора возлѣ южной двери.

Извѣ стно, какь потомъ окончились Ордынскія нашествія въ 1480 г., когда пришедшій на р. Угру царь Ахматъ постыдно побѣ жалъ отъ Московской рати, которая съ такимъ же стыдомъ побѣ жала въ то же время и отъ его полковъ. " Дивное чудо тогда совершилось", замѣ чаетъ лѣ тописецъ. " Едини отъ другихъ бѣ жаху, а никто не гнался. И тако избави Богъ и Пречистая Русскую Землю отъ поганыхъ".

Цѣ лыя сто лѣ тъ прошло отъ Мамаева побоища до этого чуднаго обоюднаго бѣ гства, и мы видѣ ли, сколько разъ послѣ Тохтамыша Москва въ отчаяніи ждала своей погибели отъ этихъ нашествій; но миловалъ Богь и городъ оставался попрежнему нерушимою твердынею и въ своихъ каменныхъ стѣ нахъ, и главное въ народномъ стремленіи свивать крѣ пче и хранить твердо это гнѣ здо Русскаго единенія.

Какъ видѣ ли, народъ послѣ каждаго разгрома Московскаго посада снова покрывалъ опустошенныя мѣ стности тысячами жилыхъ дворовъ, то-есть снова неутомимо гнѣ здился вокругъ каменныхъ стѣ нъ города.

Но отъ времени постройки этихъ стѣ нъ (въ 1367 г.) протекло почти цѣ лое столѣ тіе, въ теченіи котораго городъ, постоянно испытывая неизобразимыя бѣ дствія или отъ Татарскихъ нашествій, или оть домашней усобицы, или отъ мора, голода, не упоминая о пожарахъ, не могъ собраться съ силами и средствами для должнаго своего устройства соотвѣ тственно политическому единодержавному своему росту, быстро развивавшемуся наперекоръ всѣ мъ затрудненіямъ и препонамъ.

Столѣ тняя бѣ дность города явственнѣ е всего выразилась въ незначительности и маломъ количествѣ каменныхъ построекъ. Лѣ тописцы заботливо упоминали о такихъ постройкахъ, какъ о рѣ дкостяхъ, выходящихъ изъ ряду обычныхъ деревянныхъ строеній.

Еще до постройки каменныхъ стѣ нъ, какъ упомянуто, митрополитъ Алексѣ й въ основаніе своего монастыря (Чудова) построилъ въ 1366 году небольшой каменный храмъ во имя Чуда Арх. Михаила.

Вь 1393 г. вел. княгиня Евдокія, вдова Донскаго, соорудила у своихъ хоромъ каменную церковь Рождества Богородицы на мѣ стѣ, гдѣ прежде стояла малая деревянная церквица Воскрешеніе Лазарево, которая при новой церкви была устроена предѣ ломъ близъ алтаря съ южной стороны. Вел. княгиня богато украсила свой храмъ иконами, многоцѣ нными пеленами и всякими церковными узорочьями, а также и стѣ нописью.

Само собою разумѣ ется, что Великокняжескій дворецъ послѣ каждаго разгрома или пожара немедленно приводился въ надлежащее устройство и при накопленіи средствъ украшался и новыми зданіями, но все-таки деревянными. Вѣ роятно, около того же времени, какъ вел. княгиня Евдокія строила храмъ Рождества Богородицы у своихъ хоромъ, съ западной стороны дворца, ея сынъ, вел. князь Василій Дмит., съ восточной стороны дворца построилъ каменную церковь Благовѣ щенія, за которою въ 1404 г. поставилъ даже вельми чудные часы и съ луною, стоившіе болѣ е полутораста рублей, а потомъ въ 1405 г. украсилъ новый храмъ стѣ нописью. Часы своимъ устройствомъ произвели такое внушительное впечатлѣ ніе, что лѣ тописецъ нашелъ необходимымъ описать ихъ въ подробности. " Въ лѣ то 6912 (1404) князь Великій замысли часникъ и постави е на своеиъ дворѣ за церковью за Св. Благовѣ щеньемъ. Сій же часникъ наречется часомѣ рье; на всякій же часъ ударяетъ молотомъ въ колоколъ, размѣ ряя и разсчитая часы мощныя и дневныя; не бо человѣ къ ударяше, но человѣ ковидно, самозвонно и самодвижно, страннолѣ пно нѣ како створено есть человѣ ческою хитростью, преизмечтано и преухищрено. Мастеръ же и художникъ сему бѣ яше нѣ который чернецъ, ижо отъ Святыя Горы пришедый, родомъ Сербинъ, именемъ Лазарь; цѣ на же сему бѣ яше вящьше полувтораста рублевъ".

Незадолго до своей кончины вел. княгиня Евдокія основала себѣ дѣ вичій монастырь возлѣ Фроловскихъ воротъ у самой стѣ ны города и въ 1407 г. заложила въ немъ церковь Вознесенія, въ которой, еще только застроенной, и была погребена. Храмъ этотъ сооружался болѣ е 60 лѣ тъ. Совершала его и вел. княгиня Софья Витовтовна и довела стѣ ны и своды только по кольцо, гдѣ верху быти, но верху не сведе. Постройка съ горемъ пополамъ была окончена уже въ 1467 г. вел. княгинею Марьею, вдовою Василья Темнаго. Существующій донынѣ храмъ Вознесенія, по свидѣ телству Арсенія, архіеп. Елассонскаго, построенъ при царѣ Ѳ едорѣ Ивановичѣ.

Такимъ же образомъ строилась и церковь Успенія въ Симоновомъ монастырѣ. Она была освящена 1 октября 1404 г., по первомъ основаніи ея въ 26 лѣ то.

Все это служитъ достаточнымъ свидѣ тельствомъ, какія затрудненія въ средствахъ переживалъ городъ въ это бѣ дственное столѣ тіе.

Въ 1411 г. Ростовскій епископъ Григорій построилъ въ Дорогомиловѣ на своемъ дворѣ каменную церковь Благовѣ щенія.

Въ 1450 г. Владиміръ Ховринъ заложилъ на своемъ дворѣ церковь каменную Воздвиженія, на мѣ стѣ первыя церкви, каменной же, что распалась въ пожаръ 1445 г.

Въ тотъ же годъ митрополитъ Іона заложилъ на своемъ дворѣ полату каменную, а въ ней потомъ, какъ упомянуто, устроилъ домовую церковь Положенія Ризы Пресв. Богородицы.

Въ 1458 г. построена въ Кремлѣ на Симоновскомъ подворьѣ церковь Введенія съ полатою.

Въ 1459 г. пристроенъ небольшой предѣ лъ у южныхъ вратъ Успенскаго собора во имя Похвалы Богородицы.

Въ 1460 г. построена на Троицкомъ подворьѣ въ Кремлѣ церковь Богоявленія.

Въ 1461 г. построена въ Кремлѣ же у Боровицкихъ воротъ церковь Рождества Іоанна Предтечи.

Въ 1462 г. была поновлена стѣ на городная отъ Свибловы стрѣ льницы до Боровицкихъ воротъ каменемъ, предстательствомь Вас. Дмитр. Ермолина (Из в. А. Н. т. VIII, кн. 4, стр. 77).

Въ духовной сел. князя Василія Темнаго 1462 г. упомянута каменная церковь Егорья на посадѣ (Георгіевскій монастырь). По случаю пожара въ 1472 г. упомянута церковь Богоявленіе каменное, чудное, какъ его именовали (Богоявленскій монастырь).

Вотъ всѣ каменныя постройки въ теченіи столѣ тія, о которыхъ упоминаютъ лѣ тописцы.

Можетъ быть, встрѣ тятся и еще свидѣ тельства о такихъ постройкахъ, но и они не послужатъ опроверженіемъ той истины, что городъ цѣ лое столѣ тіе не обладалъ достаточнымъ богатствомъ для своего устройства.

Однако и въ это небогатое устройствомъ города время въ Москвѣ стали процвѣ тать нѣ которыя художества, въ особенности иконописное и стѣ нописное, насажденныя еще при митрополитѣ Ѳ еогностѣ и къ началу XV ст. достигшія полнаго расцвѣ та съ именемъ Русскаго мастера Андрея Рублева и подъ руководствомъ и учительствомъ иконника гречина-философа Ѳ еофана.

Въ 1394--5 году онъ съ Симеономъ Чернымъ и учениками росписалъ церковь Рождества Богородицы у хоромъ вел. княгини: въ 1399 г. соборъ Архангельскій; въ 1405 была росписана Благовѣ щенская церковь на Великокняжескомъ дворѣ, а въ 1408 г. соборъ во Владимірѣ мастерами Даніиломъ иконникомъ и Андреемъ Рублевымъ.

Очень любопытно и то обстоятельство, что Новгородъ и Псковъ, при своемъ богатствѣ и при постоянныхъ сношеніяхъ съ Нѣ мцами, не успѣ ли водворить у себя надобныя художества и по нуждѣ обращались все-таки въ Москву. Псковскій лѣ тописецъ разсказываетъ такой случай. Въ 1420 г. Псковичи наняли мастеровъ Ѳ едора и дружину его " побивати церковь Св. Троицы свинцомъ, и не обрѣ тоша Псковичи такова мастера во Псковѣ, ни въ Новѣ городѣ, кому лити свинчатыя доски. Къ Нѣ мцемъ посылали въ Юрьевъ, поганіи не даша мастера. И пріѣ халъ мастеръ изъ Москвы отъ Фотія митрополита и научилъ Ѳ едора мастера Св. Троицы, а самъ потомъ отъѣ халъ на Москву. И тако побита бысть Св. Троица Августа во 2 день и даша мастеромъ 44 руб.".

Мы упоминали, что въ 1342 г. Московскій же мастеръ Борисъ лилъ колокола для Новгорода.

Въ то время всѣ такія художества и ремесла сосредоточивались у Божьяго храма и главнымъ образомъ во дворѣ митрополита подъ защитою тѣ хъ льготь, какія были даны митрополиту огъ Ордынскихъ царей. Извѣ стно, что всѣ церковные люди, состоявшіе въ вѣ домствѣ митрополіи, были освобождены отъ всякихъ даней и пошлинъ, а къ церковнымъ людямъ принадлежали и ремесленники, писцы, каменные здатели, древодѣ лы и иные мастера, каковы ни буди, какъ упоминалось въ царскихъ ярлыкахъ-грамотахъ.

Очень понятно, что при этихъ льготахъ подъ крыло митрополичьяго вѣ домства собиралось все сколько-нибудь выдающееся достоинствомъ своего мастерства, и такимъ образомъ митрополичій дворъ становился доброю школою для всякаго художества и ремесла на церковную потребность.

Къ концу ХV ст. миновали тяжкія испытанія Московской политической твердыни, миновали годы всяческихъ бѣ дствій, длившіеся цѣ лое столѣ тіе.

Настало время Государя Ивана III, совсѣ мъ другое время, какое было при Иванѣ I, при великомъ князѣ, Иванѣ Даниловичѣ Калитѣ.

Но и въ это другое время Московская Исторія собственно города или его устройства въ точности повторила тѣ же основы городскихъ событій, какими ознаменовалось время Ивана Калиты. Его праправнукъ Иванъ III Васильевичъ неотмѣ нно шествуетъ въ устройствѣ города по стопамъ своего знаменитаго прапрадѣ да. Твердое основаніе Московскому первенству среди другихъ Княжествъ при Калитѣ было положено въ построеніи въ Москвѣ перваго каменнаго соборнаго храма во имя Успенія Богородицы, который собственными руками заложилъ первосвятитель всея Руси св. Петръ митрополитъ, вскорѣ почившій и погребенный въ недостроенномъ еще храмѣ. Вскорѣ послѣ того за Москвою уже навѣ ки утвердилось и Великое Княженіе, то-есть великокняжеское старшинство въ Русской Землѣ.

Божій храмъ на самомъ дѣ лѣ являлся какъ бы основнымъ камнемъ для созданія народнаго государственнаго единства. Прошло около полутораста лѣ тъ, и это единство въ полной мѣ рѣ укрѣ пилось въ сознаніи самого народа, какъ о томъ краснорѣ чиво засвидѣ тельствовала вся исторія Шемякиной смуты. Здравый смыслъ, здравый разсудокъ народа, не покидавшій его оть древняго времени, восторжествовалъ. Единеніе, единство жизненныхъ и всякихъ другихъ силъ, гдѣ бы оно ни возрождалось, отъ малаго до великаго, повсюду и всегда является созидающею міровою силою въ противоположность всякой розни, которая въ свой чередъ является вездѣ и всегда міровою силою разложенія и гніенія и слѣ д. неминуемой гибели и смерти. Хорошо понималъ и хорошо чувствовалъ жизненное дѣ йствіе этихъ міровыхъ законовъ именно здравый смыслъ народа. А потому народное единеніе, политическое единодержавіе уже существовало въ народныхъ умахъ гораздо прежде, чѣ мъ началъ свои подвиги въ этомъ направленіи самъ единодержецъ или государь самодержецъ вел. князь. Ему оставалось только идти за общимъ направленіемъ народныхъ умовъ. Такъ и шелъ праправнукъ Калиты, Третій по имени Иванъ (Васильевичъ).

Великимъ, сильнѣ йшимъ дѣ ятелемъ раздробленной древней Руси, сильнѣ йшимъ дѣ ятелемъ именно ея раздробленія, былъ Новгородъ Великій. Живя на далекомъ краю Русской Земли, онъ и въ это время очень помогалъ политическому разъединенію Земли и самъ хотѣ лъ уйти къ Польскому королю Казиміру, то-есть хотѣ лъ бороться съ единодержавіемъ Москвы при помощи Литвы, какъ нѣ когда боролась съ Москвою не совсѣ мъ счастливая Тверь.

Московское единодержавіе не могло оставить эту Новгородскую попытку безъ должнаго напоминанія, что Новгородская великая область искони составляетъ неотъемлемый край Русской Земли и не можетъ отдѣ ляться отъ нея въ Литовскую сторону. Дѣ ло началось ратнымъ походомъ на Новгородъ, порѣ шившимъ въ битвѣ на р. Шелонѣ, что замыслы разносить на части Русскую Землю теперь никогда уже не останутся безнаказанными. Это случилось въ лѣ тнюю пору 1471 года, когда митрополитъ Филиппъ сталъ усердно помышлять о постройкѣ новаго каменнаго соборнаго храма въ Москвѣ, ибо старый, построенный Калитою, отъ древности и отъ многихъ пожаровъ грозилъ уже разрушеніемъ, своды его уже были подкрѣ плены, подперты древами толстыми. А за годъ передъ тѣ мъ (1470 г.) послѣ пожара, отъ котораго въ городѣ осталось всего 3 двора, разрушился совсѣ мъ и застѣ нный предѣ лъ собора во имя Поклоненія Веригь Апостола Петра. Теперь святитель Филиппъ прежде всего началъ собирать казну для новой постройки: " Сотвори тягиню велику со всѣ хъ поповъ и монастырей сбирати серебро на церковное созданіе сильно, а бояре и гости своею волею давали отъ своего имѣ нія. По всей своей митрополіи онъ посылалъ съ добромъ (разнымъ товаромъ) Преч. Богородицы торговати (продавать), чтобы что прибыло церкви Божіей въ подможеніе".