Электронная библиотека научной литературы по гуманитарным 37 страница

Spaces of Identity and Modes of Knowledgey/Bntish Journal of Sociology 51,

S. 37-58. Thomhnson J. (1999): Globalization and Culture, Cambridge (Mass.): Polity Press. Tilly G. (1993): Die europä ische Revolution, Mü nchen: Beck.

ЛИТЕРАТУРА

Tilly С. (1998): Durable Inequality, Berkeley: University of California Press.

Toff er A. (1990): Powershift, New York: Bantam.

Toynbee A. (1958): Gang der Weltgeschichte, Band 2, Kulturen im Ü bergang, Zü rich:

Europa-Verlag. Trotha von T. (2000): Die Zukunft liegt in Afrika. Vom Zerfall des Staates, von der

Vorherrschaft der konzentrischen Ordnung und vom Aufstieg der ParaStaatlic

hkeit//Leviathan 28 / 2. Tshiyembe M. (2000): Vom Postkolionalen Staat zum Multinationenstaat ^ Le Monde

diplomatique, September 2000. Urry J. (2000): Sociology Beyond Societies, London / New York: Routledge. Van der Pijl K. (1998): Transnational Classes and International Relations, London / New

York: Routledge. Vmer J. (1950): The Customs Union Issue, New York: Carnegie Endowment for

International Peace. Vincent J. (Hg.) (2002): The Anthropology of Politics, Oxford: Blackwell. Voigt S. (1999): Exploiting Constitutional Change, Cheltenham: Edward Elgar. Waddington J. (Hg.) (1999): Globalization and Patterns of Labour Resistance, London:

Mansell. Wade R. (1996): Globalization and its Limits: Reports of the Death of the National

Economy are Greatly Exaggerated// Ber b er S. / Dore R (Hg.): National Diversity

and Global Capitalism, Ithaca: Cornell University Press, S. 60-88. Wapner P. K. / Ruiz L. E. J. (Hg.) (2000): Principled World Politics, Oxford: Rowman

and Littlefi eld. Waldron J. (2000): What is Cosmopolitan? //The Journal of Political Philosophy 8,

S. 227-243. Walker, R. (1994): Social Movements / World Politics, Millennium 23 / 3, S. 669-

700. Walker R. (2000): Both Globalization and Sovereignty/⁷ Wapner P. K. / Ruiz L. E. J.

(Hg.), S. 23-34. Wallerstein I. (1991): Unthinking Social Science. The Limits of Nineteenth-Century

Paradigms, Cambridge (Mass.): Polity Press. Walzer M. (1977): Just and Unjust Wars, New York: Basic Books. Walzer M. (1983): Spheres of Justice, New York, Basic Books. Wapner P. / Ruiz L. E. J. (2000): Greenpeace and Political Globalism // Lechner P. / Boli

J. (Hg.). Weber M. (1923): Wirtschaftsgeschichte. Abriß der universalen Sozial- und

Wirtschaftsgeschichte, in den nachgelassenen Vorlesungen, Hg. von Hellmann,

S. / Papyi, M., Mü nchen / Leipzig: Duncker & Humblot. Weber M. (1972): Wirtschaft und Gesellschaft, Tü bingen: Mohr. Weber M. (1988): Gesammelte Aufsä tze zur Sozial- und Wirtschaftsgeschichte,

Tü bingen.

УЛЬРИХ БЕК. ВЛАСТЬ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗМА

Weiss L. (1998): The Myth of the Powerless State. Governing the Economy in a Global

Era, Cambridge (Mass.). Weiss T G. (2000): Governance, Good Governance and Global Governance:

Conceptual and Actual Challenges/ZThird World Quarterly 21 / 5, S. 795-814. Welfard R / Starkey R (Hg.) (1966): Business and the Environment, London: Earthscan

Publications. Welskopp T. (1998): Die Sozialgeschichte der Vä tery/Geschichte und Gesellschaft

24, S. 173-198. Whitaker R (1999): The End of Privacy. How Total Surveillance is Becominga Reality,

New York: The New Press. Wichterich C. (2000): The Globalized Women: Reports from a Future of In-equality

London: ZEd. Wiener J. (1999): Globalization and the Harmonization of Law,

London: Pinter. Wiesenthal H. (1999): Die Globalisierung als Epochenbruch — Maximaldimensionen

eines Nicht-Nullsummen-Spiels// Sc A»K'< fo G / Trinczek R (Hg.): Globalisierung —

Ö konomische und soziale Herausforderung am Ende des 20. Jahrhunderts, Son-

derband 13 der Sozialen Welt 1999. Willke H. (1992): Die Ironie des Staates, Frankfurt / M.: Suhrkamp. Willms J. (2001): Die deutsche Krankheit, Mü nchen: Hanser. Willms J. (2002): Glasperlenspieler: Frankreichs groß e Lebenslü ge/ZSü ddeutsche

Zeitung vom 7.5., S. 13. Wobbe T. (2000): Weltgesellschaft, Bielefeld: transcript Verlag. Wolf E. R. (2002): Pacing Power — Old Insights, New Questions // Vincent J.,

S. 222-233. Wolf K. D. (1999): Die Neue Staatsrä son — zwischenstaatliche Kooperation als

Demokratieproblem in der Weltgesellschaft, Baden-Baden: Nomos. Wolf M. (2000): Why This Hatred of the Market? //Lechner F. / Boli J. (Hg.), S. 9-12. Wood A. (1994): North-South Trade, Employment and Inequality, Oxford: Clarendon

Press. Woods L. T. (1993): Nongovernmental Organizations and the United Nations System:

Refl ecting Upon the Earth Summit Experience/ZInternational Studies Notes

18 / 1, S. 10. World Bank (1999): Global Economic Prospects, Internet Ed. World Bank (2000):

World Development Indicators, Washington D. C. World Bank (2000, a): World Development Report 2000 / 2001, New York: oup. World Trade Organization (2000): Annual Report (2000), Genf. Yearley S. (1996): Sociology — Environmentalism — Globalization, London: Sage. Yoshikazu S. (2000): An Alternative to Global Marketization// Pieterse J. N. (Hg.),

S. 98-116. Young O. (1986): International Regimes. Toward a New Theory of Institutions/''World

Politics xxxix (1), S. 105-122.

ЛИТЕРАТУРА

Young О. (1994): International Governance. Protecting the Environment m a Stateless

Society, Ithaca: Cornell University Press. Yongs G (1999): International Relations in a Global Age, Cambridge (Mass.): Polity

Press. Ziltener P. (1999): Strukturwandel der europä ischen Integration. Die Europä ische

Union und die Verä nderung von Staatlichkeit, Mü nster: Westfä lisches

Dampfboot. Zolo D. (1997): Cosmopolis: Prospects for World Government, Cambridge (Mass.):

Polity Press. Zü rn M. (1998, a): Regieren jenseits des Nationalstaates. Globalisierung und

Denationalisierung als Chance, Frankfurt / M.: Suhrkamp. Zü rn M. (1998, b): Schwarz-Rot-Grü n-Braun: Reaktionsweisen auf Denationalisieru

ng// Beck U. (Hg.) (1998, a), S. 297-331. Zü rn M. / Walter. G. / Dreher S. / Beisheim M. (2000): Postnationale Politik? Ü ber den

Umgang mit den Denationalisierungs-Herausforderungen Internet, Klimawandel

und Migration, m: Zeitschrift fü r Internationale Beziehung 2, S. 297-331. Zü rn M. / Wolf D. (2000): Europarecht und internationale Regime//Grande E. u. a.

(Hg.): Wie problemlö sungsfä hig ist die eu? Baden-Baden: Nomos, S. 113-140. Zü rn M. / Zysman J. (1996): The Myth of a «Global» Economy: Enduring National

Foundations and Emerging Regional Realities, New Political Economy 1 / 3,

S. 157-184.

Вторая великая трансформация: политические и экономические основания нашего времени

Публикуя книгу Ульриха Бека «Власть и ее оппоненты в эпоху глобали­зации. Новая всемирно-политическая экономия», издательство «Про­гресс-Традиция» и издательский дом «Территория будущего» продол­жают знакомить читателя с одним из известных немецких исследова­телей, чьи книги и статьи переведены на многие языки. Выход в свет данной монографии имеет большое значение, поскольку именно в ней Бек дает целостную картину социальных сдвигов нашего времени.

Публикуемое произведение — первая часть трилогии. В ней обсужда­ется, каким образом национально-интернациональные формы и пра­вила «легитимного господства» (Макс Вебер) разрушаются и заново переписываются в процессе глобальной силовой игры между мобиль­ным капиталом, государствами и социальными движениями. Книга отвечает также на вопрос, как «морально, интеллектуально и поли­тически приготовиться к встрече < …> правопопулистских перемен», нарастающих с ростом социальных проблем глобального масштаба — изменением климата, разрушением окружающей среды, многочислен­ными рисками, миграцией, непредвиденными или негативными след­ствиями генной инженерии и технологических инноваций. Автор уве­рен, что, «когда мировое внутриполитическое пространство власти будет концептуально и политически освоено вне старых категорий национального и интернационального, откроются < …> перспективы космополитического обновления политики и государства». Он ищет новую методологию, которая позволит это осуществить, и называет ее «критической теорией с космополитической целью». Но не будем спешить с выводами, ибо космополитизм понимается Беком совсем не так, как его обычно трактуют. В данной книге космополитизму уде­лено большое внимание и как методологии исследования, предпола­гающей признание инаковости другого, и как политической страте­гии, которая отказывается быть эгоистичной: в условиях взаимозави­симости стран и народов все, что происходит где-то далеко, влияет на остальную часть мира, в том числе и на Запад.

Вторая книга трилогии, которая пока не завершена, будет на­звана, как сообщает автор, «Космополитический взгляд, или Мир —

В. Г. ФЕДОТОВА, Н. Н. ФЕДОТОВА

это война». Третья книга трилогии подготавливается Беком совме­стно с Эдгардом Гранде под заголовком «Космополитическая Европа». Сквозная тема трилогии — соотношение национального и космополи­тического. Сквозная тема издаваемой здесь ее части — государствен­ные стратегии между ренационализацией и транснационализацией, обнаруживаемые критической теорией, которую предлагает Бек, со­единяя воедино стратегии государства, капитала, становящегося гло­бального гражданского общества и его социальных движений на ны­нешнем этапе глобальных трансформаций.

Задачи данной книги, таким образом, чрезвычайно амбициозны в хорошем смысле этого слова. Они включают осознание настоящего посредством его сравнения с прошлым и прогнозирование предпо­лагаемого будущего. Сознавая нелинейность социальных процессов в ходе всеобщих трансформаций, Бек не анализирует возможных сце­нариев будущего, а говорит преимущественно о желательном. Каким станет будущее, зависит от способности посмотреть сегодня на обще­ство иначе, считает он. В 1800 г. классик немецкой философии Фихте в работе «Замкнутое торговое государство» писал, что в замкнутом торговом государстве нет свободы, но есть порядок. В «разомкнутом» (открытом) торговом государстве есть свобода, но нет порядка. Созда­ется непрерывно качающийся «маятник» преобладания либо свободы, либо порядка. Как изменить ситуацию? Фихте сказал тогда: «Надо по­мыслить общество иначе». Сегодня Бек, рассматривая «маятник» но­вой эпохи «национальное» — «глобальное», по существу, также при­зывает изменить взгляд на общество, сетку категорий, сквозь призму которых мы смотрим на него. Сутью же нового взгляда Бека является отказ от «методологического национализма», ограничивающего понимание общества его национально-государственными границами и рассматриваю­щего государство в национальной изоляции, и переход к «методологическому космополитизму», позволяющему говорить о человеческом обществе в целом, о связи локального общества со всем человечеством и всеми обществами, от­рицания либерального толкования Запада как центра (Бек - критик неоли­берализма, признающий важность интереса и внимания ко всем странам и народам Земли). При этом «методологический космополитизм» Бек рас­пространяет и на государства, нуждающиеся сегодня в сознательном осмыс­лении своей глобальной роли, глобальной связи с другими государствами и не­государственными акторами глобальной политики.

Работа Бека велика по объему и весьма сложна по построению. В ней рассматривается много тем и проблем. Для российского чита­теля она особенно интересна своей конструктивистской направлен­ностью, осмыслением глобализации, экономического господства, но-

ВТОРАЯ ВЕЛИКАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ

вых форм эксплуатации, раскрытием сути потребительского обще­ства и предположением о появлении новых социальных движений, которые подорвут его основы, описанием перспектив мультикуль-турализма и перспектив Вестфальской системы национальных госу­дарств, новой трактовкой космополитизма.

Книги такого масштаба сегодня редки — слишком велик риск ге­нерализаций, концептуальных построений и теорий будущего мега-тренда из-за высокой скорости изменений, происходящих как в ка­ждой отдельной стране, так и в мире в целом, и возможности смены траекторий развития событий. На наших глазах некоторые выдаю­щиеся гипотезы потерпели поражение. Так случилось с социологией знания Штарнбергской группы (Германия), утверждавшей, что фун­даментальные исследования завершены и начался переход к форми­рованию теорий только под влиянием внешних целей (экономиче­ских, медицинских, военных, экологических и пр.). Неоправданно сбрасывались со счетов учения и ученые, стоящие по ту сторону двух радикальных идеологий — коммунизма и неолиберализма. Как пи­шет Дж. Арриги, «есть поучительная ирония в том, что с исчезно­вением социалистического лагеря и наступлением либеральной геге­монии 1990-х гг. броделевские исследования оказались сданы в запас­ники. В интеллектуальных запасниках тогда оказались и коммунист Грамши, и христианский социалист Поланьи, и даже пессимистиче­ский австрийский консерватор Шумпетер. Все они оказались излиш­ними в эпоху полной и окончательной победы капитализма < …>. Рас­пад одной идеологической ортодоксии привел к бурной колонизации интеллектуального пространства ортодоксией противоположного знака» 1. Но вскоре подобное произошло и с концепцией «конца ис­тории» Фрэнсиса Фукуямы. Хотя глобализация явилась победой ли­берализма в мировом масштабе, конца истории не наступило. Мно­гие народы Азии, Латинской Америки, напротив, только начали ста­новиться субъектами истории. Неудачные реформы в России 90-х и приход к власти «неоконов» (неоконсерваторов) в США приоста­новили качание маятника идеологических крайностей коммунизма и неолиберализма.

Называемые Арриги фигуры стали возвращаться, и даже с триум­фом. Некоторые концепции, мало замеченные в момент их появле­ния и недостаточно известные долгие годы спустя, получают вторую жизнь. Вышедшая в 1944 г. книга Карла Поланьи «Великая трансфор­мация. Политические и экономические истоки нашего времени» 2 ста­новится все более и более актуальной. Индекс ее цитируемости се­годня невероятно высок, хотя совсем недавно мало кто о ней знал.

В. Г. ФЕДОТОВА, Н. Н. ФЕДОТОВА

Ниже мы проследим связь произведения Бека с этой книгой, на кото­рую указывает он сам.

Фернан Бродель, Антонио Грамши, Йозеф Шумпетер приобрели актуальность. Возник интерес к концепции политического у Карла Шмитта, тоже забытого и даже политически скомпрометированного.

Появились исследователи, стоящие по ту сторону конфронтации коммунизма и неолиберализма и пытающиеся найти новые объяс­нения и новые идеологии. Среди них — Ульрих Бек. Он работает не только как ученый, им предпринимается попытка создания новой идеоло­гии за пределами национализма, коммунизма, социализма, неолиберализма, перспективы которой ему видятся в идеологии космополитизма.

Долголетие концепций зависит не только от того, насколько точно они схватили свою эпоху, прошлое или предвидели будущее, от поли­тических обстоятельств их времени и их последующих изменений, но еще и от факторов, относящихся к особенностям философских или на­учных сообществ. Макс Вебер и Эмиль Дюркгейм, живя в одно и то же время, игнорировали друг друга. Их разделяли мировоззренческие позиции и исследовательские программы — культурцентристская у Ве-бера, объяснявшего развитие капитализма из протестантской этики, и натуралистическая у Дюркгейма, по мнению которого разделение труда было источником «органической солидарности» обществ, имев­ших специализацию труда, трактовавшуюся им как причина форми­рования своего рода специализированных органов социума. Орга­ническая солидарность по сути является организмической, капита­листические общества становятся целостными организмами. Один из социологов жил в протестантской стране, другой — в католиче­ской. Но есть и какие-то тайные пружины взаимного невосприятия этими выдающимися исследователями друг друга. Р. Коллинз, предло­жив концепцию философских сетей, или «социологии философий» (что распространяется, на наш взгляд, и на науку, особенно на ее се­годняшней междисциплинарной фазе развития), отмечал: «У нас нет способа узнать, о ком (если о ком-либо вообще) будут помнить как о выдающейся или второстепенной фигуре. Такова уж природа прост­ранства интеллектуального внимания. Оно внутренне образовано по­током конфликтов и перегруппировок через поколения, а наша зна­чимость как мельчайших человеческих узелков в этой долговремен­ной сети производится не нами самими, но процессами резонанса, превращающими некоторые имена в символы того, что произошло в памятных поворотных пунктах этого потока» 3.

Ульрих Бек — профессор Мюнхенского университета. Но его про­фессиональная самоидентификация как социолога не совсем точна.

ВТОРАЯ ВЕЛИКАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ

Он относится к социальным теоретикам междисциплинарного плана, в значительной мере является социальным философом. В Германии, представленной миру такими крупными философами, как Карл-Отто Апель и Юрген Хабермас, Бек мог получить признание при взаимо­действии с ними и при опоре на них. Однако из книги в книгу состав­ляемый им в предисловиях список немецких исследователей, повли­явших на его деятельность, включает Ральфа Дарендорфа и ряд непо­средственно связанных с Беком немецких коллег. О Хабермасе имеется следующее упоминание в Предисловии к данной книге: «Последним в ряду (названных Беком ученых, повлиявших на его деятельность. — Авт.) по порядку, но не по значению нашел время обговорить со мной ранний вариант (данной книги. — Авт.) Юрген Хабермас». Имеется еще несколько упоминаний о Хабермасе. Но и при этом не возникает впе­чатления, что Бека и Хабермаса связывают тесные научные взаимоот­ношения, что было бы возможно и по роду их деятельности (Бек — тео­ретик-социолог, Хабермас — социальный философ), и по сходству их теоретических интересов. Не имея возможности понять личные при­чины этого, упомяну возможные поколенческие различия; не исклю­чено, что повлияло также различие в статусе: Хабермас был уже мас­титым исследователем в то время, когда Бек только начинал входить в науку. Признавая продолжение эпохи современности (модерна), два эти исследователя расходятся в своем понимании возможностей космо­политизма и по ряду трактовок поздней современности.

Бек обращается преимущественно к англосаксонской традиции. Его идею рефлексивной модернизации поддерживают Энтони Гидденс, Скотт Лэш, с которыми он совместно публикует книгу, он общается с Дэвидом Хелдом, Стэнли Коэном и многими другими английскими и американскими исследователями, вводящими его работы в круг анг­лоязычной научной литературы, читаемой во всем мире. Несомненны и даже более успешны англосаксонские связи Хабермаса, и количество переводов его произведений на английский язык превосходит коли­чество изданий Бека за границей. Хабермас преподавал в сша, участ­вовал в многочисленных международных конгрессах. Но при этом он остается выдающимся немецким философом, в то время как Бек без­условно перешагнул национальные границы и внес свой вклад в анг­лосаксонскую социально-философскую и социологическую традицию, живя в Германии и являясь немцем. В опыте такой биографии космопо­литические элементы его картины мира приобретают доминирующее значение. Однако его противостояние неолиберализму меняет сложив­шийся взгляд на космополитизм как признание универсальности и при­емлемости для всех западных ценностей и западного образа жизни.

В. Г. ФЕДОТОВА, Н. Н. ФЕДОТОВА

Труды Ульриха Бека в России

Ульрих Бек принадлежит к числу ученых, в творчестве которых име­ется сильный кумулятивный элемент — накопление результатов, веду­щих к новому знанию. Его нельзя упрекнуть в повторах, ибо всякий раз повторяющиеся сюжеты и темы наращиваются новыми объяснениями и помещением проблемы в новые контексты. Поэтому представляется важным осветить идеи его предыдущих работ, изданных в России, ибо в новой книге просматривается их роль в осмыслении глобального процесса и его воздействия на локальные трансформации.

Бек хорошо известен российскому читателю. В 1994 г. его статья «От индустриального общества к обществу риска», изданная на За­паде в 1992 г., была опубликована в журнале «Thesis» под редакцией А. В. Полетаева и И. М. Савельевой. Бек показывал здесь, что анализ риска — это не только проблема безопасности технологий, экологиче­ская проблема, но и задача социальных теоретиков. Он ставил целью объединение усилий ученых, политиков и практиков в достижении предсказуемой безопасности перед лицом открытого и неопределен­ного будущего. Показывая, что риски могут перерасти в опасные уг­розы, Бек критиковал «организованную безответственность» в отно­шении атомных, химических, генетических и экологических угроз.

Идеи этой статьи конкретизировали теоретические положения уже вышедшей в Германии книги Бека «Общество риска. На пути к другому модерну» (1986), переведенной и опубликованной изда­тельством «Прогресс-Традиция» в 2000 г. Данная книга представляла совершенно новый взгляд на происходящие в мире процессы, вер­нее, даже предугадывала их. Ее публикация в России через четыр­надцать лет после выхода в Германии отвечала скорости созрева­ния тенденций, о которых писал автор. Здесь были применены со­циология науки и социология знания, а также политическая теория знания в качестве инструментов анализа рисков. Автор выдвигал концепцию индивидуализации неравенств, приближения к концу традиционных для индустриальной эпохи отношений больших со­циальных групп (классов, слоев), дестандартизации наемного труда. Тема индивидуализации и «перехода индивида в наше время к со­стоянию социотехнического субъекта» позже получает новый им­пульс развития 4.

Показывая закат эпохи модерна, Бек тем не менее не провозгла­шал его конца. Он придерживался мысли о незавершенности модерна и писал о появлении его новой фазы — Второго модерна как следствия нового типа модернизации — «рефлексивной модернизации».

ВТОРАЯ ВЕЛИКАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ

Это понимание противостоит постмодернизму и конкурирует с ним. В интервью «Журналу социологии и социальной антропологии» Бек говорит: «Мы < …> переживаем — и это так захватывает меня — смену общественных и социально-научных парадигм внутри модерна, кото­рая принуждает нас к развитию новых понятий, а также новых обще­ственных и политических институтов, к поиску подобающих ответов на эти вызовы. И < …> “постмодерн” не справляется с этим < …> тео­рии и теоретики постмодерна бросают нас на произвол судьбы < …>. Теория Второго модерна делает вопреки этому возможной неносталь­гическую критику общественно-индустриального национально-госу­дарственного модерна под углом зрения будущего» 5. Поясним, что в английском языке есть несколько слов, имеющих значение «совре­менный» — «contemporary», «present-day», «мodern». Первые два слова синонимичны и означают «происходящий в настоящее время», «се­годняшний». Слово «modern» имеет другое значение. В обыденной речи это «современный» в смысле «передовой, отвечающий сего­дняшнему времени». Но оно же стало термином теории модерниза­ции. Здесь его смысл состоит в том, чтобы подчеркнуть соответствие Новому времени, обозначить тем самым определенную историческую эпоху. Она называется «эпохой модерна», или — если хотят выразить это совсем по-русски — «эпохой современности». Этот термин также используется, чтобы выделить те общества, которые прошли успеш­ную модернизацию, став «обществами модерна», или «современными обществами», в отличие от «традиционных обществ», не прошедших модернизации.

В разлом эпохи модерна прорывалось общество риска, ответом на который являлась «рефлексивная модернизация», критичная по от­ношению к индустриализации, на которую перестают смотреть как на непреходящую традицию. Вместе с детрадиционализацией инду­стриально-общественных основ разрушается монизм представлений об основе общества как распределении богатства, дополняя эти пред­ставления логикой распределения страха, сопутствующей нараста­нию рисков. Но нередко эпоха рефлексивной модернизации рождает у тех, кто не является ее участником, состояние аномии — ценностного кризиса или путаницы ценностей, т. е. предполагает не менее тяже­лый этап перехода от предшествующего состояния к отличающемуся от того, которое было при прежней догоняющей модернизации. Со­гласно теории рефлексивной модернизации, сегодняшний более об­разованный и расширивший свои познавательные способности ин­дивид более осторожен в применении знания, считая это возмож­ностью, к которой надо отнестись критически как в целом, так и на

В. Г. ФЕДОТОВА, Н. Н. ФЕДОТОВА

каждом шаге реализации новых идей. В прежней «простой модерни­зации», как называет ее Лэш, т. е. модернизации, открытой Просве­щением, наука была основой легитимации модернизационных про­цессов, а индивид рассматривался как сложившийся, «ставший», как кирпичик, из которого строится здание общества. В период «реф­лексивной модернизации» сегодняшнего дня индивид теряет свои прежние свойства завершенности, является становящимся, научные средства и возможности не выступают как единственный источник легитимации развития и подвергаются при своем применении кри­тической рефлексии. Многовариантность развития и отсутствие мо­нополии на истину становятся нормой. Простому онаучиванию ин­дустриальной эпохи противопоставляется рефлексивное онаучива­ние, т. е. критическое осмысление осуществляемых с помощью науки процессов, включая модернизацию, технологические инновации. Эта идея Бека стала затем предметом его совместного с Гидденсом и Лэ-шем исследования.

Бек вводит очень важное различие между конститутивными и ре­гулятивными принципами организации общественного порядка. Пер­вые — это принципы, создающие большой диапазон поведенческих норм, вторые — регулирующие правила, нормы, сокращающие воз­можности выбора. Институты «рефлексивной современности» — пре­имущественно конститутивные, первой современности — преимуще­ственно регулятивные. Исходя их этого, в новой, «рефлексивной современ­ности» преобладает неравенство не столько в форме эксплуатации, как в первой, сколько в форме игнорирования властью и богатым слоем значитель­ной части населения, для характеристики которой автор вводит термин «бразилизация». Бразилия — образец этого нового вида эксплуатации.

В 2001 г. российский читатель познакомился с книгой Бека «Что такое глобализация? Ошибки глобализма — ответы на глобализацию». Книга отставала от оригинального немецкого издания всего на не­сколько лет, и идеи известного социолога, уже вызвавшие в России большой интерес, снова были встречены с исключительным внима­нием. Особенностью этой работы было то, что Бек интересовался глобализацией с социологической, а не с экономической точки зре­ния, четко реагируя на уже высказанные в этой области идеи А. Аппа-дураи, З. Баумана, И. Уоллерстайна, М. Олброу, Р. Робертсона, Д. Хелда. Эти ученые известны преимущественно теориями культуры обществ, вступающих в глобализацию, в которых давалось объяснение соотно­шению глобального и локального.

Бек намечает здесь болевую точку глобализации, которая стано­вится предметом всесторонних размышлений: «Функционирующая

ВТОРАЯ ВЕЛИКАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ

в глобальных масштабах экономика подрывает основы национальной экономики и национальных государств. Тем самым открывается путь субполитизации совершенно нового размаха и с непредсказуемыми последствиями. Речь идет о том, чтобы в новом раунде борьбы эле­гантно отодвинуть старого противника по имени “труд” на запасный путь истории; но также — и прежде всего — о том, чтобы одновременно заявить о расторжении договора с “идеальным совокупным капитализ­мом”, как Маркс называл государство; т. е. чтобы избавиться от пут труда и государства, как они сложились в xix и xx веках» 6. Здесь на повестку дня вступает тема космополитизма, которой в значительной мере по­священа книга «Власть и ее оппоненты в эпоху глобализации».

Отдельные фрагменты новой монографии, представленные в виде статей, публиковались в российских журналах и появлялись на ин­тернет-сайтах. В 2003 г. «Журнал социологии и социальной антропо­логии» печатает статью «Космополитическое общество и его враги», в которой отдельные положения публикуемой книги получили четкое и гибкое выражение. В данной монографии многие из них даны в не­сколько более радикальных формулировках.

В 2004 г. журнал «Россия в глобальном мире» напечатал статью «Творческое саморазрушение мирового порядка», где под творческими автор понимал разрушения, приводящие к созиданию нового, и это новое затрагивало иное понимание национального государства. Этот пункт его концепции получил развитие в рассматриваемой нами книге в качестве сценарного прогноза, существующего наряду с другими, о возможности космополитического взгляда на развитие политики и перспективу формирования «космополитического государства».