Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Электронная библиотека научной литературы по гуманитарным 31 страница






Рассмотрим переход политики неолиберальной левой в политику неолиберальной правой. Неолиберальная левая заключает союз ме­жду государственной политикой и капиталом, причем политика соз­дает рыночную форму общества и обязана компенсировать порождае­мые ею проблемы (растущее социальное неравенство, безработицу, эксклюзию). Эта левая политика «третьего пути» осуществляется, таким образом, под лозунгом «больше государства», а не «меньше государства», однако «больше государства» в интересах капитала и «меньше государства» в интересах граждан и гражданского обще­ства. Поскольку неолиберальная левая не стремится к политике пе­редела власти в пользу стороны капитала, во всяком случае, мирится с ней, растут бедность и неуверенность, а с ними также потенциалы


УЛЬРИХ БЕК. ВЛАСТЬ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗМА

недовольства и конфликтов. Отсюда возникает необходимость утвер­ждать закон и порядок. В этом смысле именно политика неолибераль­ной левой, которая возлагает на экономику центральную роль во вла­стной метаигре, переходит в политику law-and-order 9 неолибераль­ной правой, которая с помощью полицейских и военных методов все чаще вторгается в различные сферы общества для продвижения не­олиберализации экономики, общества и государства. В этой (неволь­ной) совместной игре между неолиберальной левой и неолибераль­ной правой кристаллизуется скрытое до сих пор противоречие между демократией и глобализирующим капитализмом — «свобода или капи­тализм» [Beck / Willms 2000]. Это справедливо как для внутригосударст­венных, так и для межгосударственных отношений.

В межгосударственных отношениях принцип национального го­сударства легитимирует растущее глобальное неравенство. Он явля­ется режимом эксклюзии, который — в мировом масштабе — предос­тавляет привилегии меньшинству и ущемляет большинство. Сторона капитала использует механизмы национального государства двояко: во-первых, чтобы захватить и закрепить свою власть над ресурсами; во-вторых, чтобы проистекающие отсюда мировые противоречия ме­жду богатыми и бедными легитимировать в предустановленной ирре-левантности и ирреальности 10.

правопорядка (англ.).

Центральный момент состоит в следующем: внутригосударственные и межгосу­дарственные поляризации накладываются друг на друга и взаимопроникают, так что за старыми институциональными фасадами во всемирную внутреннюю политику — в рамках определенных национальных контекстов — закладывают­ся характерные противоречия и мины замедленного действия. Считается, что для проведения различия между разными формами принципа «как…, так и» надо разработать логику инклюзивного различения. Иными словами, принцип «как…, так и» также нуждается в четких различениях, чтобы его как таковой можно было распознавать и верифицировать или фальсифицировать. В этом смысле то, что в этой книге называется космополитическим режимом, можно определить через двойную политизацию «не»: не-инклюзия в политическую цен­тральную инстанцию, не-эксклюзия в национальном. Связанные с этим под­рывающие границы, пересекающие границы, размазывающие границы дина­мики можно тогда определить поточнее: специфический для определенной области плюрализм, плюральный компромисс, иерархически упорядочен­ный плюрализм, неструктурированную плюральность, ограничение альтер­натив, ликвидацию границ или синтез, секвенциализацию и рефлексивный децизионизм. Эти понятийные формы «как…, так и» разрабатывал в рамках


ГЛАВА vii. КТО ВЫИГРЫВАЕТ? О ТРАНСФОРМАЦИИ ПОНЯТИЯ И ФОРМ…

Контрвласть космополитической левой

Что касается шансов на успех космополитической левой, то из преды­дущей аргументации можно вывести два тезиса.

1. Вопрос, кто выигрывает, является принципиально открытым. Эта открытость есть существенный признак Второго модерна.

2. Прежние успехи космополитической левой учат, что они могут быть достигнуты исключительно в союзах — с государством и против него, с представителями капитала и против них.

Лишь расширенное понятие политики, которое включает акторы и сферы глобальной и национальной субполитики, позволяет прово­дить адекватный политологический анализ политических динамик и поляризаций.

В пользу этой гипотезы говорят конкретные примеры. Так, космо­политические движения и группировки якобы затормозили неудер­жимое ускорение дерегулированной глобализации в начале 1990-х гг. [Broad / Cavanagh 2000, 197ff.]. Например, давление гражданских дви­жений в сша, оказываемое с целью внедрения в торговые соглаше­ния языка охраны труда и защиты окружающей среды, привело к тому, что консенсус в американском Конгрессе для заключения новых тор­говых соглашений был существенно затруднен. Поэтому в ноябре 1997 г. президент Клинтон не смог защититься от давления граждан­ского движения, когда большинство в Конгрессе отказали ему в пол­номочиях на быстрое заключение торговых соглашений.

Другой пример. В конце 1995 г. правительства Севера попыта­лись расширить власть Всемирной торговой организации с помо­щью «Multilateral Agreement on Investment 11» (mai). Срыв его приня­тия, поддержанный гражданским движением в странах третьего мира, явился успехом инициативы Севера, обусловленным не в последнюю очередь тем, что эта инициатива включала правительства Юга и тем самым смогла мобилизовать крупную транснациональную коалицию.

области особого исследования «рефлексивной модернизации», главным обра­зом, Кристоф Лау в сотрудничестве с другими учеными на примере научных и технико-социологических постановок вопросов и исследовательских про­ектов; но их вполне можно приложить к другим тематическим полям, особен­но к отношениям между национальным и космополитическим подходами (см. в связи с этим: Sonderforschungsbereich 536 «Refl exive Modernisierung», Antrag auf Finanzierung fü r die Jahre 2002 folgende, Das Forschungsprogramm, Mü nchen

2002, S. 13-66).

Многостороннего соглашения по инвестированию (англ.).


УЛЬРИХ БЕК. ВЛАСТЬ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗМА

Причины успеха космополитической левой можно исследовать и на тот предмет, как ей удалось и удается (по крайней мере в своих инициативах) закрепить права рабочих и экологические нормы в эко­номических обязательствах и в общих торговых соглашениях. «Фонду International Labor Rights Fund и другим движениям, сколотившим альянсы с американским Конгрессом и профсоюзами, а также право­защитными движениями в соответствующих странах третьего мира, удалось повлиять на американское законодательство таким образом, что в обязательном порядке была установлена связь между американ­ской торговлей и инвестиционными привилегиями с другими стра­нами и обязательством соблюдать права рабочих» (202). Тут пришлось преодолевать решительное сопротивление затронутой этим отрасли промышленности. Если положить в основу намеченную в предыдущих главах теорию, то можно сделать некоторые выводы о том, как уси­лить контрвласть космополитической левой.

1. Связывание воедино. Важным условием успеха было бы то, что космо­политической левой удалось конституировать себя внутри и вовне как национального и глобального участника метаигры мировой политики. «Реальной» космополитической левой, вообще говоря, вовсе не суще­ствует, поскольку она распадается на миллионы инициатив или неви­димо для внешнего наблюдателя активно действует в образе отдель­ных личностей за известными партийно-политическими рыночными продуктами, если только космополитическая левая не создает и не де-финирует себя как таковую. Внутреннее многообразие (программы, языки, отдельные цели, а также политические тактики и стратегии) создает непреодолимые препятствия на пути подобного рефлексив­ного самодефинирования. Но так не должно быть. Программный вы­вод: признание многообразия может пониматься и трактоваться как организационное единство. Однако для этого необходимо, чтобы та­кое многообразие уже не считалось недостатком, но принималось и практиковалось как сущностный и идентификационный признак нового космополитизма. В этом смысле космополитической левой следовало бы прежде всего самой практиковать ценности космополи­тического общества, за которые она борется на политической арене.

2. Союзы и конфронтации. Космополитическая левая сможет обрести свое лицо и добиться влияния только в той мере, в какой ей удастся раскрыть транснациональные пространства действия и власти. Это означает, что даже малые движения (малые — по числу участников и борцов в национальном контексте) при образовании сетей за гра-


ГЛАВА vii. КТО ВЫИГРЫВАЕТ? О ТРАНСФОРМАЦИИ ПОНЯТИЯ И ФОРМ…

ницами национальных государств, производственных секторов и коо­перативных акторов могут привлечь существенное международное внимание и максимально увеличить свои шансы на успех. Одновре­менно необходимо позиционировать эту транснациональную власть в противоборстве и союзе политических сил. Так, движению, которое стилизует и изолирует само себя как внепарламентскую и внегосудар-ственную инициативу, уготована утрата собственной власти. Чистое антидвижение против государства или капитала обречено на безвла­стие. И наоборот: в той мере, в какой партии государственных ак­торов или капитала открываются для космополитического подхода, космополитическая левая обретает характерный облик и силу для самоутверждения. Успешной может быть только стратегия, которая включает, а не исключает государство и капитал.

3. Самокритика. Космополитическая левая не может проповедовать какую-нибудь идеологию, как и всеобщую любовь к людям или чело­вечеству. Она должна обезоруживать с помощью аргументов. Именно в этом могла бы заключаться сила ее убеждения. Тот, кто не только говорит в свою пользу, но сам докладывает о том, что говорит про­тив него, пробуждает любопытство и доверие, повышает восприим­чивость к реальным противоречиям, выявление которых составляет достоинство космополитического взгляда.

6. В поисках утраченного воображения

Для того чтобы прояснить лежащее в основе данной книги космо­политическое понимание Новой критической теории, имеет смысл провести различие между двумя формами критики и самокритики — негативной (само)критикой и позитивной (само)критикой (табл. 12). Негативная критика имеет национальный подход и национальную ак­сиоматику, причем как политической науки, так и политического дей­ствия. В случае позитивной критики речь, напротив, идет о развитии и обосновании или легитимации космополитического подхода, т. е. космополитических polity и policy. Применительно к этой смене под­хода нужно проводить различие между уровнем политической науки и уровнем политического действия. Речь, таким образом, идет о двух взаимодополняющих действиях: критике национального подхода, т. е. негативной критике; и обосновании и развитии космополитического подхода, т. е. позитивной критике.

Взаимодополняемость, комплементарность — это эвфемизм для оп­ределенной зависимости: позитивная критика предполагает наличие


УЛЬРИХ БЕК. ВЛАСТЬ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗМА

негативной. Но есть еще одно обстоятельство: только космополити­ческое воображение вдохновляет негативную и позитивную критику, а также самокритику политики и политической науки. С социологиче­ской точки зрения, оба вида критики оправдывают свое существова­ние прежде всего отказом от фикций национального подхода, прису­щей космополитическому подходу, большей близостью к реальности, а также связанными с этим выгодами для акторов. Как мы показали, космополитический подход открывает государствам возможность действия, которую национальный подход закрывает. Политически, однако, это оценивается абсолютно по-другому, поскольку смена ори­ентации вынуждает к радикальным сдвигам интересов и конфликт­ных моделей.

Что предлагает в этой связи самокритика Новой критической тео­рии? Это можно пояснить на примере негативной критики. В той мере, в какой она действенна, обесцениваются ключевые обоснова­ния национальной парадигмы. Отсюда возникает вопрос о полити­ческих издержках негативной критики. Кто принимает решения о же­лательности, направлении и времени «транснациональных реформ» существующего до сих пор национального строя? Национальные пар­тии? национальные парламенты? МВФ? Европейская комиссия? Ас­самблея ООН? страны «семерки»?

Почему некоторые правительства смиряются с этим?

Существует ли скрытый консенсус ведущих государств, которому все вынуждены покориться?

Имеются ли соответствующие гегемонистские механизмы или все это совершается по модели метатрансформации за спиной акторов как непредусмотренные последствия стратегических взаимозависи­мостей их действий?

Есть ли какой-то смысл в этих ответах?

Самокритически ориентированная Новая критическая теория ста­вит вопрос о деформациях и опасностях, возникающих вместе с ус­пешной критикой национального подхода.

Какое понятие политики имеется в виду?

Если заострить высказывание, политика (понимаемая не как приклад­ная идеология, не как искусство перебиваться ни шатко, ни валко) играет в теории лишь академическую, «украшательскую» роль. На­против: политика и политическая теория, политические понятия соотносятся друг с другом как раз конститутивно. Это справедливо как для национального подхода, так и для космополитического, хотя


ГЛАВА vii. КТО ВЫИГРЫВАЕТ? О ТРАНСФОРМАЦИИ ПОНЯТИЯ И ФОРМ…

Таблица 12. Виды критики и самокритики Новой критической теории в космополи­тическом аспекте

 

  Негативная: критика национального подхода Позитивная: обоснование и развитие космополитиче­ского подхода
Политическая наука Критика методологии национализма 12 Развитие методоло­гии космополитиз­ма; вопрос о дилемме космополитизма 13
Политическое действие Анализы самоустранения национальной политики из сферы власти; вопрос о политических издерж­ках критики национальной политики 14; критика аль­тернатив национальному государству (этническое, неолиберальное и трансна­циональное государство-над­смотрщик) 15 Шансы космополитиче­ского обновления госу­дарственности 16; вопрос о теневых сторонах космо­политизма 17

и с обратным знаком. Как национальный подход — а не структурные принуждения — закрывает доступ к властным возможностям мировой политики, так космополитический подход открывает дорогу к ним.

Можно сформулировать нечто вроде основного закона новой по­литики и политической теории: изменение реальности предполагает из­менение подхода. Политика состоит и возникает из толкования ею ис­торической ситуации. Космополитическая социология, если она ме­тодически практикует смену горизонтов, может, пожалуй, играть роль политического eye-opener 18.

См. в этой связи гл. i, разд. 9, 10, 11; гл. ii; гл. vii, разд. 1 и 2, а также следующий текст.

См. гл. i, iii, iv, v, vi, viii.

См. гл. v; гл. vi, разд. 1 и 2.

См. гл. vii, разд. 4.

См. гл. i, разд. 4 и 8; гл. v; гл. vii, разд. 5.

См. гл. iii, разд. 13; гл. vii; особенно гл. viii.

 

разоблачения, развенчания (англ.).


УЛЬРИХ БЕК. ВЛАСТЬ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗМА

Какой смысл мы вкладываем в понятие теории?

Понимание теории в критической теории реагирует на смену интел­лектуального климата. Чарлз Райт Миллз полемизирует в книге «The Sociological Imagination» (1959) одновременно с «Большой теорией» Парсонса и «бездушным эмпиризмом» Лазарсфельда в современной социологии. До сих пор эта атака поражает своей неординарностью. Подумать только, ведь он критикует блестящие достижения находив­шейся на подъеме науки социологии во имя утраченного воображе­ния, а не более совершенной науки!

Речь о космополитическом подходе принимает эту критику и вме­сте с тем придает ей характерный поворот: nation-state imagination 19 должно быть подвергнуто творческой деструкции, чтобы стало воз­можным cosmopolitan imagination 20. Без этой болезненной, конфликт­ной смены подхода именно науке кризиса и трансформации со всей ее приобретенной профессиональностью и утонченными методами гро­зит слепота в отношении радикальности трансформации, потрясаю­щей мир 21. Вспомним Макса Вебера: самокритическая Новая крити­ческая теория в космополитическом аспекте необходима и возможна, чтобы вернуть «вечную молодость» социальным наукам.

«Во все новых образах и красках возникают проблемы культуры, волнующие людей; зыбкими остаются границы того, что в вечном и бесконечном потоке индивидуальных явлений обретает для нас смысл и значение, становится «историческим индивидуумом». Меня­ются мыслительные связи, в рамках которых «исторический индиви­дуум» рассматривается и постигается научно. Отправные точки наук о культуре будут и в будущем меняться до тех пор, пока китайское око­стенение духовной жизни не станет общим уделом людей и не отучит их задавать вопросы всегда одинаково неисчерпаемой жизни» [ Weber 1988, 184] 22.

«Есть науки, которым дарована вечная молодость; к ним относятся все исторические дисциплины, перед ними в вечном движении куль­туры все время возникают новые проблемы. Для них главную задачу составляют преходящий характер всех идеально-типических конст-

национально-государственное воображение (англ.).

космополитическое воображение (англ.).

Полемика с авторами критической теории есть отдельная задача, которая здесь не ставится.

Вебер М. Избранные произведения / пер. М. И. Левиной. М., 1990. С. 383. — Прим. перев.


ГЛАВА vii. КТО ВЫИГРЫВАЕТ? О ТРАНСФОРМАЦИИ ПОНЯТИЯ И ФОРМ…

рукций и вместе с тем постоянная неизбежность создания новых» [Ebd., 206] 23.

Возвратится ли с Новой критической теорией Большая теория? Нет.

Она обратится также против моды на антитеорию, которая в обоб­щенном постмодерне избегает обобщений, как чумы. Одновременно она критикует объективизм общественной структуры, обрезающий и отрицающий контингентность (например, в духе Толкотта Пар-сонса). Этот объективизм отличается тем, что как бы маргинализи-рует контингентность. Она приспосабливается к понятийно годной мере внутри заданных категорий. Подобные тотализирующие поня­тия и теории общества национально-государственного толка методо­логия космополитизма отвергает, при этом ссылаясь на Макса Вебера: «For Weber, history issues a harder lesson. It is never simply a story about ourselves, but rather a record of differences, contingencies, unanticipated consequences and paradox meanings 24» [Scaff 1989, 63]; (цит. по: Palonen 1998, 102).

23 Там же. С. 406. — Прим. перев.

24 Согласно Веберу, история преподает более трудный урок. Она является не про­сто рассказом о нас самих, а скорее регистрацией различий, контингентностей, непредвиденных последствий и парадоксальных смыслов (англ.).


Глава VIII

Маленькая надгробная речь у колыбели космополитической эпохи 1

Великие идеи европейского модерна — национализм, коммунизм, со­циализм, а также неолиберализм — исчерпали себя. Следующей вели­кой идеей мог бы стать самокритичный космополитизм, если бы эту ис­конную традицию модерна удалось открыть для вызовов xxi века.

Для этой цели, однако, необходимо обосновать грезы о космопо­литическом обновлении политического и государственности, исходя из кошмара, таящегося в этих грезах. После такого столетия, каким был хх век, в котором, как сформулировал Брехт в одном своем по­этическом произведении, стих стал преступлением, поскольку заклю­чает в себе молчание о великом множестве злодеяний; после такого столетия злую, яростную, насквозь фальшивую фразу: «Кто говорит о “человечестве” — лжет» — нужно сделать основным методическим ключом в обсуждении непредвиденных побочных последствий кос­мополитического режима еще до его осуществления.

В эпоху побочных последствий не может быть триумфального обоснования того или иного, есть только мучительный путь критики, максимально возможной критики собственного утверждения. Так обязана действовать Новая самокритическая теория. Теперь, в конце книги, применим этот методический принцип следующим образом.

На первом этапе мы будем защищать идею космополитизма от гру­бейшего непонимания, поместив ее в поле соперничающих описаний глобализма, универсализма, мультикультурализма.

В данной главе я использовал следующую литературу: Archibugi / Held / Kö hler (1995); Arndt (1845); Assheuer / Perger (2000); Beck 2001; Beetham 1995, 1999; Boyarin / Boyarin (1993); Butler / Laclau / Zizek (2000); Brunetiè r (1895); Brunkhorst / Kö hler / Lutz-Bachmann (1999); Benhabib 1992; Cheah / Robbins 1998; Connolly 1995; Coulman 1990; Cwerne 2000; Dworkin 1986; Fak 199 5; Forsythe 2000; Habermas 1996, 1998, 2001; Harvey 2000; Held 2000, a, b; Horstmann 1976; Linklater 1998, a, b; Nujibaum 1996; Ottmann 2001; McCarthy 1999; Kuper 2000; Waldron 2000.


ГЛАВА viii. МАЛЕНЬКАЯ НАДГРОБНАЯ РЕЧЬ…

На втором этапе развернем в противоположном направлении он­тологический пессимизм Европы, превратив его в поразительную ги­потезу позитивной диалектики Просвещения на повороте к глобаль­ной эпохе, — ненадежный, непостоянный дух космополитизма, сти­рающий границы и смешивающий их, торжествует над нападками своих врагов с силой, сметающей все различения.

На третьем этапе эту прямую противоположность господствующим в настоящее время чаяниям, а именно победу космополитического ре­жима (т. е. признание многообразия прав человека, гражданского об­щества и всего доброго и прекрасного), надо будет обосновать, ис­ходя из ее теневых сторон. Мы применим, несколько модифициро­вав, фразу Жан-Поля Сартра «Ад — это мы» к космополитической эпохе. Мы постараемся вдуматься, погрузиться в космополитическое миросозерцание — для большинства совершенно утопическое (читай: слепое к реальности) — и вдохнуть его air empesté 2, чтобы, как обе­щано, выдохнуть маленькую надгробную речь у колыбели космополитиче­ской эпохи.

1. КОРНИ И КРЫЛЬЯ. КОСМОПОЛИТИЗМ В СООТНОСИТЕЛЬНЫХ РАМКАХ СОПЕРНИЧАЮЩИХ РАЗЛИЧЕНИЙ

Существует ли более точная, более невероятная сказка о Золушке в ис­тории философии, чем то, что последует далее? Разумеется, нет. Кос­мополитизм, исконно цивилизационная философия, древняя, как само политическое мышление, должен в начале третьего тысячеле­тия выйти победителем из вавилонского смешения политических по­нятий и отношений. Никогда еще утверждение «Я знаю, что ничего не знаю» не было столь верным диагнозом эпохи, как сегодня.

Что только ни ставили в вину космополитизму, что только ни при­липало к его ризам! Каких только упреков, насмешек и издевательств ни приходилось ему сносить! «Тот, у кого дома все благополучно, или тот, кому дома уже не нравится, или тот, у кого нет родины, — стань космополитом, а став им, держись подальше от своего отечества! Все­общий гражданин — как всеобщий друг, это ничейный друг». Исклю­чение другого по национальному признаку считалось универсальным образцом для дружбы! У кого нет национального чувства, тот «холо­ден как снег». Его мораль — отсутствие корней; отречение от своего происхождения возводится им в моральный принцип. Так Эрнст-Мо-риц Арндт [Arndt 1845, 376] чернил отсутствие связи с народом у космо-

2 заразный воздух, отравленную атмосферу (франц.).


УЛЬРИХ БЕК. ВЛАСТЬ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗМА

политов: «Они становятся всеобщим народом, всеобщими людьми — тем, что окрестили хвастливым именем космополитов; но они, с по­добной путаницей в головах и слабым чувством своеобычности, идут прямиком к тому, чтобы сделаться такими всеобщими людьми, как те, которых называют рабами и иудеями».

Не менее остроумно выразился Жозеф де Местр: «В мире не суще­ствует человека. В своей жизни я видел французов, итальянцев, рус­ских и т. д. Благодаря Монтескьё я даже знаю, что можно быть персом, но что касается человека, я заявляю, что своей жизни я его не встре­чал». «Только из любви к парадоксам», — подсмеивается над этой под­ростковой шуткой хвастливого грансеньора Фердинанд Брюнетьер [Brunetiè re 1895: 636]. Записной католик де Местр как раз в тот день по­забыл, что «Рим знает только христиан», а «не итальянцев и францу­зов, китайцев и аннамитов» 3.

Представление, приходящее людям в голову при упоминании слов «космополит» и «космополитизм», соответствует образу врага, кото­рый породил и внушил национализм в период своего расцвета. По­этому так важно выяснить, чем разнится речь о космополитизме от нередко не отличимой по значению речи об американизации, нео ли­беральном глобализме, универсализме или мультикультурализме.

Универсализм и космополитизм

Космополитический вопрос таков: как ты относишься к инаковости другого? Ответ, кажется, лежит на поверхности: космополитизм ее признает, а американизация и неолиберальный глобализм отрицают. Ответ поспешный, с ним надо разобраться. Во всех странах поднима­ется волна критики в адрес западной модернизации. Критики, пре­жде всего это голоса постколониализма, выясняют, как в европейский универсализм встроены различные конструкции, как европейский че­ловек относится к своим культурно иным. Истоки проблемы далеко в прошлом. Открытие «человечества» как эмпирически доступной со­циальной единицы исторически совпало с открытием дикарей. Едва только прогресс навигационного искусства, а с ним и всемирная тор­говля посулили res publica mundana 4 (Bodin), как genus humanum 5 был разделен согласно антитезе «одинаковый — равноценный», «отли-

Де Местр цитируется по Брюнетьеру; эти цитаты критиков космополитизма

взяты из книги Петера Коульмаса [Coulmas 1990, 421f.]. всемирную республику (лат.). род человеческий (лат.).


ГЛАВА viii. МАЛЕНЬКАЯ НАДГРОБНАЯ РЕЧЬ…

чающийся — неполноценный». В этом смысле можно, как показывает Тейво Тейвайнен, проследить параллель между конференцией в Валь-ядолиде в 1550 г., где дебатировался вопрос, в какой степени индейцы отличаются от европейцев и поэтому неполноценны, и сегодняшней политикой МВФ [Teivainen 1999, 84-116].

Тогда столкнулись две точки зрения, олицетворяемые филосо-фом-аристотеликом Хуаном Гинесом де Сепульведа и священником-доминиканцем Бартоломе де Лас Касасом. Философ-аристотелик ут­верждал, что естественным состоянием человечества является ие­рархичность, доминиканский священник — что равенство. Ясно, что философ подчеркивал различия между испанцами и индейцами. Для него решающим было то, что индейцы ходят нагими, приносят че­ловеческие жертвы, незнакомы с использованием лошадей и ослов и ничего не знают о деньгах и христианской религии. Так философ расчленил род человеческий на народы, живущие в одно время, но стоящие на разных ступенях культурного развития. Различие было для него равнозначно неполноценности. Он делал вывод: во-первых, если смотреть из цивилизованной Европы на варварскую Америку, оказы­вается, что человек есть бог человека. Во-вторых, как воспитательная задача, выводится необходимость подчинения и эксплуатации.

Доминиканец защищал права индейцев. Они поразительным об­разом подобны европейцам, доказывал священник. Они воплощают идеалы христианской религии, не знающей различия в цвете кожи и происхождении. Индейцы весьма дружелюбны и скромны, уважают нормы межчеловеческих отношений, семейные ценности, свои тра­диции и поэтому более, чем многие другие нации в мире, подготов­лены для того, чтобы внимать слову Божьему и на практике осущест­влять Его Истину. Для христианского священника сущность индейца ничем не отличалась от сущности европейца и тем самым была ничуть не менее полноценной.

Часто подчеркивалась прогрессивность доминиканца и критикова­лись ранние проявления расизма у аристотелика. Но космополитиче­ский подход выделяет, как самое интересное, общность обеих позиций, причем в двух отношениях: ни одна из антитез у колыбели европей­ской цивилизации не допускает, что индейцы и отличаются, и равно­ценны. Кроме того, обе позиции ложно утверждали универсальный масштаб ценностей, который логически непреложно превращает раз­личия в превосходство и неполноценность. Ведь в случае доброго че­ловека, христианина Лас Касаса также неоспоримо, что равенство индейцев он принимал только потому, что они были способны при­знать универсальную истину христианства. Варвар может быть кре-


УЛЬРИХ БЕК. ВЛАСТЬ В ЭПОХУ ГЛОБАЛИЗМА

щен, может стать причастным к универсальной истине христианства. На современном языке развивающиеся страны, способные модерни­зировать традиционные общества, могут в крещении рыночной эко­номики и демократии обрести спасение, даруемое западным универ­сализмом.

Речь идет о двух формах господства: как универсализм различности и неполноценности, так и универсализм аналогичности и равенства оправдывают, как показывает история, применение физического на­силия. Христианская перспектива обращения, западная миссия, кото­рая еще существует под лозунгами модернизации и политики разви­тия, оправдывает господство с воспитательной целью. Это педагогиче­ское измерение господства витало перед глазами у Грамши, когда он писал, что любое отношение господства непременно нуждается для своего оправдания в воспитательном начале и что это имеет место не только внутри наций и цивилизаций, но и между ними. Мишель Фуко называет это ритуалами истины. Они возникли из обязанности нормализовать истину, отрицать инаковость других и делать их кон-вертитами, т. е. обращенными в универсальную истину, обладателями которой являются Европа, США (короче, Запад).


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.015 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал