Утиный фонтан

В маленьком парке на берегу Дуная, неподалёку от Старого моста, есть фонтан, который жители Братиславы называют «Утиным». Скульптор изобразил трёх весёлых ребят. Они ловят уток среди больших камней. Первый стоит на самом верху, в руках у него бьётся утка, хлопает его крыльями по лицу, вот-вот вырвется на свободу. Его друзья смеются, что-то кричат ему, один впопыхах споткнулся и распластался по земле. Фигуры из чёрной бронзы неподвижны – и в то же время полны жизни, движения. Что же это за сила, которая сумела остановить и навеки запечатлеть мгновение?

Вот что рассказывает легенда о возникновении Утиного фонтана:

В те времена, когда жители Братиславы ещё держали у себя во дворе коров, коз и свиней, гусей, уток и кур, многие ребята волей-неволей становились пастухами. Кто пас коров на Кухайде, кто через Козьи ворота выгонял коз на окрестные зелёные склоны. А вот Мишко Тримай и его верные друзья Ферко и Лацко пасли уток.

Дело это нехитрое. Утки плещутся себе на мелководье у берега, полощут клювы в воде, вылавливая всякую мелкую водяную живность. А пастушкам раздолье: разведут костёр, станут кукурузу печь, вопят от радости, когда зёрнышки выстреливают. А ещё катаются на самодельных качелях на вербе, играют в салки, прятки…

Но вот когда этим уткам вздумается выплыть с мелководья на волну, когда с торжествующим кряканьем они отправляются в путешествие вниз по реке – вот тогда ребятам приходится туго. Потому что утка – она же дура, уплывёт, забьётся куда-нибудь в камыши – и пиши пропало. Это не собака, которая всегда найдёт дорогу домой.

Именно такая история случилась однажды в жаркий летний день. Глупые утки выплыли на стремнину и с гордым видом пустились вниз по Дунаю. Напрасно Мишко кричал, напрасно Ферко и Лацко улюлюкали и шлёпали палкой по воде, утки уносились по течению словно быстрые лодочки. Кто знает, куда бы их занесло, если бы вдруг не вынырнул перед ними человек в зелёном кафтане, с волосами до плеч, и не захлопал звонко в ладоши, словно камнем о камень ударил. И тут же утки метнулись к берегу, сломя голову припустили к ребятам на суше. А этот человек шагает за ними. Из воды вышел, а сухой, только с рукавов вода капает. Зелёный кафтан, штаны тоже зелёные, полосатые, в сапоги заправленные.

Ребята сразу всё поняли, испугались: это же водяной!

А тот смотрит на них спокойно и даже вроде усмехается.

- Спа-спасибо вам, дяденька, - первым сумел вымолвить Мишко Тримай.

- Не за что, - махнул рукой водяной. – А зовут меня Зеленяк, или «дядя Зеленяк», если хотите. Можно мне тут с вами посидеть?

- Садитесь, пожалуйста, - Мишко подвинулся, - дяденька… дяденька Зеленяк.

Утки плещутся на отмели, окунают головы в воду. А мальчишки угощают гостя печёной кукурузой.

- Вкусно, - говорит водяной, перебрасывая початок из руки в руку, - только больно уж горячо.

Он кладёт початок на камень и достаёт из кармана три сахарные дудочки.

- В них можно свистеть, пока они не растают во рту, - и он протягивает каждому по дудочке. – Они из самого лучшего дунайского сахара.

Так водяной подружился с тремя весёлыми ребятами. Если утки норовили уплыть вниз по течению, он всегда приходил на помощь ребятам, а часто и просто так подходил.

При виде его дети радостно вопили, топали босыми ногами, ходили на руках. Каким только штукам он их ни научил. И понимать рыбий язык, и танцевать смешной танец водяных, и играть в дунайские прятки.

- Дядя Зеленяк, а как оно там, внизу, выглядит? – спрашивает раз Мишко.

- Где «там»?

- Ну, в Дунае. На дунайском дне.

- Ну, как… вообще-то неплохо, - без особого воодушевления начал водяной. – Ветер там не дует, солнце не печёт, мороз не щиплет, нигде ни пылинки…

- А что-нибудь занятное есть у вас там? – не унимается Мишко.

Водяной задумчиво выпячивает толстые губы: что бы там могло быть интересного для ребят?

- Ну как же, вспомнил! – обрадовался он. – У дорожек там рыбы танцуют. А перед пещерой чёрный судак с алебардой стоит.

- Почему с алебардой? Он что, солдат?

- Вроде этого, он там на страже стоит.

- А что он сторожит?

- О, это тайна! Хотя, какая там тайна, если её каждая рыбёшка знает! А по мне, так у вас здесь куда больше интересного, - сказал он.

- У нас? – удивились ребята. – А что ж у нас тут интересного?

- Ну, как ветер в листве шуршит, как пыль поднимается на дороге, как солнце припекает – хотя, на мой вкус, оно слишком жжёт. Как от мороза плетни потрескивают, как белая зима Дунай льдом покрывает. Как возчики пробуют переехать по льду на другой берег, как все радуются, когда это им удаётся. А ещё мне, ребята, нравится, как вы играете и как вопите от радости, увидев меня. Вот это мне больше всего нравится.

Мишко пренебрежительно фыркнул:

- Да разве можно это сравнивать с судаком, который стоит на страже с алебардой на плече? Вот бы кого увидать!

- Да, это было бы здорово! – вздохнул Лацко.

- Нельзя, - покачал головой дядя Зеленяк.

- Почему нельзя? Вы нам покажете судака с алебардой, а мы вам за это покажем, где бакланы гнёзда вьют, - пообещал Ферко.

Задумался водяной. Не то чтоб он хотел узнать, где гнездится баклан, это он и без них знал. Он думал, как бы ему порадовать своих друзей. Доставить кому-то радость – значит, доставить радость и себе самому. Да только вот запрещено это, строго-настрого запрещено… А! Может, сойдёт разок…

- Ну ладно, пошли.

Он завёл ребят в густые, высокие камыши, наклонился к самой воде и прошептал волшебные слова:

- Сексамент, откройся!

Он произнёс их так тихо, что двое младших ничего не услышали. Зато Мишко расслышал, у него ведь слух был как у совы.

Вода зашумела, словно шёлк зашелестел, расступилась и объявилась перед ними дорожка, усыпанная искристым песком.

Шагают ребята по дорожке, удивляются, глядят вокруг, не наглядятся. Прямо у дорожки пляшут-вьются невиданные рыбы, длинные плавники развеваются как белые вуали. И сама дорожка вьётся, петляет, а далеко, в самом её конце, зачернелось отверстие, что-то вроде входа в пещеру. Тёмные стены просвечивают золотыми прожилками, а где-то в глубине переливается золотое сияние.

«Так вот как золото выглядит!» - ахнул Мишко. В жизни он золота не видал, а тут узнал сразу. «Поглядеть бы на него поближе!» - Подбежал к пещере, но тут дорогу ему преградила алебарда.

У входа в пещеру стоял чёрный судак, строгий-престрогий, взгляд острый – как ножом режет.

- Ты что, Зеленяк, забыл, что сюда людям ходу нет? – вскинулся он на водяного. – Не знаешь разве, что хранится в этой пещере?

- Как же не знать? – отвечал пристыженный водяной. – Известно что, дунайский золотой клад!

- А разве ты не знаешь, что люди по золоту с ума сходят?

- Как же не знать? Так то люди, а это ведь ещё дети малые!

- А разве дети – не люди? – прогремел судак, и пещера эхом откликнулась на его слова.

- Люди-то они люди, но это мои друзья, и уж больно им хотелось увидеть тебя с твоей алебардой. Ну я и решил доставить им эту радость.

- Говоришь о радости, а приготовил им погибель. Нельзя им теперь возвращаться на землю.

- Как это нельзя? – ужаснулся Зеленяк. – Это почему же? Ведь они больше сюда не придут, они не знают волшебного слова…

Судак посмотрел на мальчиков. Они глядели на него с таким восторгом, что взгляд его невольно смягчился.

- Не знают, говоришь? – повторил он. – Ну, их счастье! А тебе всё равно не миновать дунайского суда. Ну-ка, брысь отсюда, чтоб я вас больше не видел!

И он замахнулся на ребят алебардой.

Они оглянуться не успели, как снова оказались на берегу Дуная, невозмутимо катившего свои мутные волны. Как будто им всё это приснилось.

- Ребята, а что я вам скажу! – притянул к себе своих друзей Мишко. – Ведь я эти слова услышал.

- Какие ещё слова?

- Те самые, которыми дядя Зеленяк открывает Дунай. Я их хорошо расслышал, а вот сейчас, хоть убей, не могу вспомнить.

А неподалёку, на чёрной скале, сидела огромная старая жаба, спокон веков сторожившая дунайский берег. Выпучила жаба глаза, раздула щёки и прохрипела на своём жабьем языке:

- Кто эти слова произнесет, и кто их услышит, пусть станет камнем, бре-ке-ке!

И снова глаза закрыла.

Прошло несколько дней, а дядя Зеленяк всё не показывался. Что такое? Никогда с ним такого не бывало.

- Может, заболел, - говорит Ферко.

- А может, наказали его из-за нас, - говорит Лацко. – Может, его под замок посадили.

- Ребята, нужно ему помочь! – загорелся Ферко. – Прийти и сказать чёрному судаку: «Не трогайте дядю Зеленяка! Мы никому и не пикнем о том, что у вас видели».

- Если б я только вспомнил те слова! – Мишко постучал себя по лбу. – Вот чувствую, что они у меня на кончике языка, а вспомнить не могу.

Дело шло к вечеру, небо над Братиславским замком было охвачено золотым пожаром. Пора домой, а утки ни в какую. Глупые птицы, никак не запомнят, когда пора возвращаться домой. Стали ребята ловить их среди камней. Главное дело поймать утку-вожака, а уж остальные пойдут за ней. На самом верхнем камне Мишко поймал утку, она бьётся у него в руках, хлопает его крыльями по лицу, а он даже не замечает этого. Ведь в эту самую минуту…

- Ура, ребята, вспомнил! – радостно выкрикнул он. – Сексамент, откройся!

Не успел он и рта закрыть, как тут же превратился в статую. Вместе с ним стали чёрным камнем Лацко и Ферко, и утки, за которыми они гонялись. Сбылось проклятие чёрной жабы, сторожившей дунайский берег. Только вода весело плескалась вокруг окаменевших фигур: дунайская вода, которая давно всё знает, но никому не выдаёт ни свои, ни чужие тайны.

А водяного Зеленяка с тех пор никто из людей не видал, поэтому не известно, что с ним сталось.

Такая вот есть легенда об Утином фонтане. Если вы ещё не видели его, загляните в маленький парк неподалёку от старого дунайского моста и полюбуйтесь им.