Братиславский колокол

У каждого колокола свой голос – жители древней Братиславы хорошо это знали. У одного колокола голос звонкий – как радостный возглас разносится он в воздухе. Другой колокол звучит гулко и мрачно, как гром над водами. Один колокол звучит как серебряные бубенцы, иной плачет как обиженное дитя. Из всех многочисленных братиславских колоколов легче всего узнать большой колокол с башни над ратушей. Когда бы ни раздался его мощный, задумчивый голос, люди невольно останавливаются, прислушиваются. «Он как будто стучится прямо в сердце, - думают они. – Или, может, он взывает к совести…?»

В доме неподалёку от Лауринских ворот жил когда-то колокольный мастер Фабиан с молодой женой Идой. Каждый вечер он спешил домой из своей литейной мастерской, расположенной на берегу Дуная. Ещё бы, ведь дома ждала и не могла дождаться его молодая жена. Она очень страдала от одиночества. Правда, для хорошей хозяйки всегда найдётся работа по дому, но ей было одиноко и во время работы. Её весёлый, живой характер был создан для общества.

Мастер Фабиан был знаток своего дела, и в работе у него недостатка не было. Заказы поступали к нему отовсюду. И городской магистрат не один раз заказывал ему колокола. Обычно его вызывали в ратушу, чтобы договориться об очередной работе.

Поэтому он немало удивился, когда однажды в двери его дома лично постучался сам братиславский бургомистр.

- Шёл мимо, - объяснил он мастеру, - дай, думаю, загляну, спрошу, как обстоят дела с колоколом для Михальской башни. Сам знаешь, башня без колокола – всё равно, что человек без голоса.

- Колокол будет готов в срок, - с учтивым поклоном отвечал мастер Фабиан. – Прошу, проходи в дом, раз уж ты почтил нас своим посещением – выпей у нас бокал вина.

Он усадил бургомистра за стол.

Пани Ида была счастлива. Она поспешила принести из подвала кувшин самого лучшего вина. Разливая вино по бокалам, она едва не пролила его, настолько её выбило из колеи присутствие почётного гостя.

- За твою красоту, пани Ида! – поднял бокал бургомистр, не в силах оторвать взгляд от её лица, но тут же спохватился и добавил: - И за успех в твоём деле, мастер Фабиан.

А когда они выпили, бургомистр добавил:

- Ты можешь гордиться своим мужем, пани Ида, о нём уже идёт слава, как о лучшем колокольном мастере в наших краях.

Вместо ответа Ида радостно засмеялась, и бургомистр решил, что это и есть самый очаровательный ответ. Он был весьма неравнодушен к женской красоте, и это обстоятельство не раз огорчало его почтенную супругу. Что поделаешь, у всех свои слабости – ну, а у пана бургомистра была именно такая слабость. Правда, он старался скрыть от мастера Фабиана, насколько он очарован его молодой женой, но в голове у пана бургомистра уже зрел хитроумный план…

Прошло не так уж много времени, мастер Фабиан только-только успел передать магистрату заказанный колокол – и опять бургомистр наведался в его дом.

- Я пришёл поблагодарить тебя за отменную работу, мастер Фабиан. Городской совет чрезвычайно доволен твоим колоколом. Какой звучный, приятный голос!

Однако при этом он глядел на пани Иду, поэтому было не совсем ясно, говорит ли он о колоколе или о ней.

- А потому мы решили – и я рад подчеркнуть, что это была моя идея (тут он благосклонно взглянул на мастера) – итак, мы решили поручить тебе куда более ответственное дело: отлить большой колокол для ратуши. Ведь колокола, которые у нас есть, малы и слабы, ими только за упокой звонить. А добрый колокол – он много значит: он и о радости возвещает, и о беде, и о больших событиях, он и людей созывает. Такому городу, как наш, подобает колокол, который было бы слышно за три мили. Так вот, мастер Фабиан, именно такой колокол мы и заказываем тебе: чтобы в нижней своей части он был не меньше, чем в три обхвата…

Тут бургомистр из вежливости сделал паузу, так как пани Ида вскрикнула от восторга.

- А высота…

- А высотой он, значит, будет около восьми футов, - со знанием дела отозвался мастер.

Этот почётный заказ преисполнил его гордостью, но он не выказывал своих чувств. Литьё колоколов – ремесло, требующее терпения и самообладания. Такой большой колокол ему ещё не приходилось отливать – что из того? Он прошёл хорошую школу у чешских мастеров, да и собственный его опыт кой-чего стоит.

- Работа предстоит немалая, - говорит он как бы про себя.

- Ну и что ж? Возьмёшь ещё одного помощника! – сказала пани Ида.

«Какой он добрый, этот господин бургомистр, - думала она. – Сразу видно, что замечательный человек. И до чего любезен! Он держится со мной, как с дворянкой! Очень, очень приятный господин – и совсем ещё не старый… Как идёт ему эта золотая нагрудная цепь! И какой у него роскошный перстень! В первый раз в жизни вижу такой огромный изумруд!»

И она одарила господина бургомистра лучистым взглядом голубых глаз.

Мастер Фабиан принялся за новый, такой почётный, заказ. С утра до вечера он трудился в мастерской, лишь в обед давал себе и подмастерьям короткую передышку. Времени у него было в обрез, первый удар большого колокола должен прозвучать во время выборов нового городского совета. Плохо, что магистрат принял это решение так поздно. Шуточное ли дело – отлить огромный колокол, да ещё в такой короткий срок! С одной формовкой сколько предстоит работы. В яме нужно сплести каркас из проволоки и заполнить его особой глиной, чтобы получилась гладкая форма, не только строго соответствующая форме будущего колокола, но и достаточно прочная, чтобы выдержать напор расплавленного металла. И это ещё далеко не всё. Самое главное – угадать верный состав звонкого металла…

Домой мастер приходит поздно, смертельно усталый. Хорошо ещё, что жена не попрекает его, не пилит за то, что он думает о колоколе больше, чем о ней (и это ведь чистая правда). Впрочем, жена и сама то и дело спрашивает, как продвигается работа над колоколом. И вообще она сильно изменилась. Пожалуй, надо бы поразмыслить над этим, поговорить с женой по душам.

Но на размышления не было времени, работа поглощала все его мысли, всё его время. Как только на заре стража отпирала городские ворота, мастер первым выходил из города, и возвращался в город последним.

Однажды на рассвете, проходя мимо караулки у городских ворот, он услышал смех и обрывки солдатского разговора:

- …от зари до зари копошится в своей мастерской…

- А тем временем в его дом стучится знатный гость, ха-ха-ха!

- Да уж, известное дело, красивая жена – чистое несчастье!

Мастер Фабиан молча прошёл мимо, словно ничего и не случилось, только черты лица его вдруг застыли.

В мастерской на берегу Дуная уже орудовали оба подмастерья: прикрывали готовую форму досками, чтобы кто-нибудь не свалился в неё ненароком. Рядом с большой печью уже лежали заготовленные слитки меди и обломки старого колокола, сегодня начнётся плавка. Если всё пойдёт как надо, завтра к вечеру расплав будет готов.

В полдень мастер вдруг переоделся и, не говоря ни слова, ушёл из мастерской.

Недостойно пробираться по-воровски в собственный дом. Но этого никак не избежать, если человек хочет подтвердить или опровергнуть недоброе подозрение.

Когда мастер Фабиан неожиданно открыл дверь в комнату, пани Ида со слабым криком бросилась к зеркалу и стала приводить в порядок причёску, а бургомистр поспешил повесить на шею свою золотую цепь.

- Как хорошо, что ты пришёл вовремя, - не растерялась пани Ида. – Видишь, пан бургомистр ищет тебя.

- Добрый день, мастер Фабиан, - собрался с духом и бургомистр. – Я пришёл узнать, как продвигается работа над большим колоколом. Весь магистрат ждёт его не дождётся.

- Работа идёт хорошо, - спокойно отвечал Фабиан. – Сегодня приступаем к плавке. Я как раз собирался в ратушу сказать, что нам нужно ещё не меньше двух фунтов серебра – и не позже завтрашнего дня.

- Я доложу об этом городскому совету, - охотно согласился бургомистр. – И постараюсь, чтобы твоя просьба была выполнена.

Он простился и вышел. Вскоре его шаги затихли в глубине двора.

Пани Ида воодушевлённо щебетала о чём-то, пожалуй, даже слишком воодушевленно, но мастер не слушал её. Он шагнул к ней, схватил её за руки выше локтей и впился взглядом в её голубые глаза.

- Как давно ты меня с ним обманываешь?

Она испуганно заморгала, её зрачки расширились от страха.

- Что… что это тебе пришло в голову? – заикаясь, выговорила она.

- У домов есть глаза, уши и языки. Я всё уже знаю, не знаю только, когда это началось.

От ужаса глаза пани Иды стали ещё голубее.

- Когда?

Его взгляд был тёмен, а руки – как железные тиски.

Заикаясь и всхлипывая, она стала рассказывать, как ей было тяжело, ведь бургомистр грозился оставить мастера Фабиана без работы. А она бургомистра совсем не любит, и никогда не любила, единственный мужчина, которому принадлежала её любовь – это он, её дорогой Фабиан. Она глядела на него сквозь слёзы и даже такая, заплаканная, всё ещё была хороша.

- Ну что ж, здесь мне делать больше нечего! – презрительно сказал Фабиан, оттолкнув жену.

Эту ночь Фабиан провёл в мастерской вместе с подмастерьями, поочерёдно они дежурили у плавильной печи, поддерживая в ней огонь. Фабиан твёрдо решил навсегда покинуть этот город, навлекший на него такой позор. Но колокол он докончит, ведь это самый большой колокол в его жизни. И он заплатил за него своим счастьем. Колокол останется здесь, как память о нём. Пусть звучит вечным упрёком, пусть обвиняет обидчиков своим могучим голосом…

Всю ночь, всё утро мастер и подмастерья возились у печи, чумазые как черти, то и дело поглядывая на жидкий металл, клокотавший в печи. Пора бы уже прибыть серебру из магистрата, сейчас самое время бросить его в расплав.

В полдень подмастерья ушли обедать, Фабиан остался у печи один. Именно тогда в мастерской появился бургомистр. Дружелюбно протянул руку, словно между ними не произошло ровным счётом ничего. А если и произошло, мастер Фабиан об этом не догадывается. А если и догадывается, то подымать шум не станет. Ведь куда лучше быть другом бургомистра, чем его врагом.

- А вот и обещанное серебро. – Бургомистр достал увесистый кошель. – Уломал я всё-таки господ сенаторов.

Одну за другой он стал бросать в огненный металл пригоршни серебряных монет.

- Ради этого колокола я на всё готов! – возбуждённо говорил бургомистр. – Этот новый братиславский колокол, мастер Фабиан, будет нашим общим детищем. Я подал идею, я настоял на ней, а ты осуществляешь её. Ты да я – мы оба неразрывно и навсегда связаны с этим новым колоколом.

В глазах у мастера потемнело, в висках застучала кровь.

- Связаны, говоришь? – прохрипел он. – Навсегда? Ну что ж, будь по-твоему!...

… В мастерскую вернулись подмастерья, а к вечеру Фабиан пробил отверстие в днище печи, и расплавленный металл с грохотом хлынул по желобу в форму.

Новый колокол обошёлся магистрату дешевле, чем ожидалось: мастер Фабиан так и не пришёл получать свои четыре фунта серебра, полагавшихся ему за работу. Никто не знал, куда он подевался. Ещё удивительнее было, что бургомистр тоже куда-то исчез. Не мог же он отправиться в путешествие за день до выборов в городской совет!

Жена бургомистра плакала и клялась, что ни в какое путешествие её муж не собирался, что с ним непременно случилось какое-то несчастье. Бедняжка тронулась с горя. Например, она утверждала, что явственно слышит в звоне нового колокола голос своего мужа. Она даже поднималась на звонницу над ратушей, чтобы увидеть этот колокол. Пусть попробуют ей объяснить, кричала она, как попал в колокол изумруд из перстня её мужа! Этот зелёный глазок, выступающий из стенки колокола – ведь это изумруд из перстня, который она сама подарила своему супругу в день их свадьбы!

Но кто мог ответить ей на это? Разве что пани Ида… она-то догадывалась кой о чём, но предпочитала помалкивать.

Мощный, задумчивый голос был у большого колокола, сработанного мастером Фабианом. Его печальный звон разносился поверх улиц и крыш города, над окрестными виноградниками, полями, лесами. Люди невольно останавливались, прислушиваясь. «Он словно стучится прямо в сердце, - думали они. – Или, может, он взывает к совести?»