Часть I 5 страница

И наконец, последняя сокровенная мысль Дзэами состоит в том, что ни при каких условиях актер не должен прекращать трудиться, «прерывать путь». Вспоминается горькая судьба самого Дзэами, который, утратив авторитет при сёгунском дворе, вынужден был скитаться с труппой по деревням, а потом был сослан на остров Садо.

Последний фрагмент дает дальнейшее развитие мысли о благоденствии. Центральным здесь является афоризм: «Возрастание благоденствия заложено в склонности к пути». Дзэами подчеркивает, что под благоденствием он в первую очередь подразумевает счастливое творчество, находящее отклик у зрителей, которое естественным образом приносит материальное благополучие. Это положение Дзэами приложимо ко всякой человеческой деятельности и потому может считаться всеобъемлющим. Заключительный абзац тесно связан с самым началом части, которая таким образом получает обрамляющую структуру.

[186] Это настроение Дзэами перекликается с настроением трактата Мусэки исси, написанного по поводу смерти любимого сына. Японский комментатор Асадзи Носэ вспоминает хокку Басе, которое точно передает подобное настроение: «Моим путем//идущего не вижу// — вот осень жизни» (Коно мити я// ику хито наси ни//аки но курэъ (см. коммент. Асадзи Носэ, с. 144).

[187] Не самолюбиво (ватакуси-наку). — Асадзи Носэ объясняет это выражение как «с сердцем, не ощущающим своего я» — муси-но кокоро о мотэ (с. 143). Кадзума Кавасэ переводит это выражение на современный японский язык как «отбросить своекорыстие и заниматься, не щадя самого себя» — сисин га накэрэби иссёкэнмэй яру.

[188]...его добродетелей (соно току). — Иероглиф току разъясняется через кудоку («доброе дело») или через кудоку сэйка («добрые дела и успех») — см. коммент. Сэнъити Хисамацу и Минору Нисио, с. 373, и коммент. Акира Омотэ и Сюити Като, с. 42. В буддийской литературе току (quna) кроме обычного понятия нравственности, добродетели включает религиозное понятие добра. В буддизме различают явленное добро (юродзэн) и неизлиянное добро (муродзэн), или абсолютное добро (дзэттайдзэн). Первое — это добрые дела, совершаемые в мире сансары, которые приносят благо миру. Абсолютное добро присутствует в сфере сатори, где не действует закон причинности; это святое добро, высшая справедливость (см.: Мидзуно Когэн. Основополагающие знания буддийской терминологии, с. 101). Дзэами употребляет в этой фразе, слово току в значении и высшего добра, и житейского добра одновременно. Актер, самозабвенно преданный искусству, всецело погрузившийся в постижение своего пути, не может не достичь успеха, славы и не может не выйти из мира сансары, не приблизиться к абсолютному добру, т. е. к просветленному владению искусством.

[189]...посвящают чрез сердце в сердце (кокоро ёри кокоро ни цутаэру). — Это выражение перекликается с известными во времена Дзэами словами ис& син-дэнсин с тем же значением. Кстати, в современном японском языке выражение иссиндэнсин означает «телепатия».

[190] На русский язык название трактата переводилось как «Книга о цветке» (Л. Д. Гришелева) и «О преемственности цветка» (Т. П. Григорьева). На английском языке название трактата звучит как «The Instructions of Flower» или «The book of Flower». По-французски оно переведено «De la Transmission de la Fleur de L' Interpretation». Все эти переводы имеют право на существование. Мы остановились на «предании», полагая, что в этом слове есть тот глубокий оттенок, который исключает мысль о чисто внешнем вос-приемстве. Как видим, проблема перевода сводится тут к тому, как истолковать слово дэн.

[191] Васю и Гасю — сокращенные названия провинций Ямато и Оми.

[192]...изысканная манера.— Здесь употреблено слово какари. Это понятие встречается в предыдущих частях в синонимичных значениях. В части I, раздел «Семь лет», — в значении «манера игры» («...нужно положиться на непринужденную манеру игры, исходящую от ребенка, и предоставить ему делать все по движению сердца»). В значении «прелесть, привлекательность» — в части I, раздел «С 17—18 лет», «...да и внешность становится угловатой, а потому теряет свою прелесть». В части II, раздел «Женщина», введено выражение онна-какари — «женское обличье», что близко к понятию «образ». Употребляется это слово и в начале части VI, где встречаем выражение ооката но какари — «величественная манера». Согласно японским комментаторам, во всех перечисленных случаях какари несет в себе оттенок значения «изысканный, изящный». Сэнъити Хисамацу и Минору Нисио переводят какари как «красота манеры» (фудзэй-но би, с. 373). Акира Омотэ и Сюити Като объясняют это слово как «динамическая красота, приводящая в гармонию пение и танец» (кабу о югосаеэта дотэкина би, с. 42). Асадзи Носэ трактует его как понятие, соединяющее в себе стиль и манеру. По его мнению, это «прелесть стиля и манер» (фуси фудзэй но уцукусиса, том I, с. 146). А Кадзума Кавасэ предлагает понимать какари как «прекрасное сценическое настроение» (уцущеий бутай но дзёсю, с. 142). Ясно, что все комментаторы при толковании слова подчеркивают основное качество, заключенное в этом понятии, — красоту, прелесть образа.

[193]...все число мономанэ (монокадзу). — Имеется в виду максимально широкое овладение репертуаром. Слово мономанэ употреблено здесь в своем стариннейшем значении «пьеса», как, скажем, и в части IV, где говорится о 66 мономанэ, т. е. о 66 пьесах, разыгранных некогда в императорском дворце.

[194]...словесная острота пьесы (гири). — Составлено из двух иероглифов: ги/кото, моно — в эпистолярном стиле «вещь, дело» и ри/кимэ, одно из архаических значений которого — «строение обряда». Это слово предлагается понимать либо как «сюжет» в целом, либо как «словесная острота пьесы». Кад-зума Кавасэ переводит просто как «сюжет» — судзидатэ (с. 142). Асадзи Носэ соглашается с ним, понимает аналогично, но переводит «нить повествования» — судзимити (с. 146). Мы останавливаемся на втором толковании, ибо сюжет сам по себе не может служить отличительной особенностью пьес. В пользу выбранного нами толкования говорит употребление слова и в последующих главах «Предания» и в других трактатах. Под «словесной остротой пьесы» Дзэами понимал наличие остродраматических кусков, написанных сильным и прекрасным слогом.

[195] Актеров этой провинции отличало особенно мастерское исполнение ролей демонов и богов, требовавших силы и ловкости. Историки театра Но считают, что Канъами владел виртуознейшими трюками на уровне актеров позднего театра Кабуки.

[196] Обе пьесы принадлежат кисти Канъами. Первоначальный текст претерпел значительные изменения из-за позднейших переделок. Названия также были изменены. В настоящее время они известны под названиями «Сидзука из Есино» и «Хякуман».

[197] Дэнгаку — «полевые игры», т. е. деревенские обрядовые пляски, связанные с посадкой риса. В эпоху Камакура появились профессиональные исполнители дэнгаку, и это искусство постепенно развилось в красочные песен-но-танцевальные представления. Когда родилась драма Но, актеры дэнгаку стали исполнять ее наряду с актерами трупп саругаку и сами сочиняли пьесы Но.

[198] Иттю — известный актер дэнгаку, выступавший в период Намбокутё. Дзэами вслед за отцом высоко ставил искусство этого актера. Его имя он упоминает в трактате Саругаку данги в числе имен прародителей своего искусства. Здесь он повторяет слова отца 6 том, что Иттю «является учителем нашего стиля».

[199]...в десяти обличьях (дзиттэй). — Это понятие пришло в трактаты Дзэами из поэтических теорий. Число «десять» здесь, как и в теории стихосложения, выражает полноту мастерства, его всеобъемлющее свойство.

[200]...все то, что не подлежит упущению (морэну токоро). — Имеется в виду многообразие стилей (дзиттэй) и «чарующий цветок» (омосироки хана).

[201]...в подобном [поиске] куфу (коно куфу). — В данном контексте под словом «подобный» (коно) Дзэами подразумевает достаточно узкое задание для актера: это сосредоточенное созерцательное размышление над тем, как заставить наслаждаться спектаклем всякого зрителя — от простолюдина До знатного, от горожанина до селянина (см., например, коммент. Акира Омотэ и Сюити Като, с. 44: «поиск того, как заставить наслаждаться всякого зрителя» — субэтэ но канкяку о тоносимасэру куфу).

[202]...истинная цель подобного рода умений... (коно тасинами но хонъи). — Эта фраза трактуется в лексическом отношении весьма разнообразно, и камнем преткновения служат тут оба слова — и тасинами и хонъи. Акира Омотэ и Сюити Като предлагают такой интерпретирующий перевод этого словосочетания: «основное направление занятий с целью достижения пределов совершенства во всяком цветке» (иссэцу но хана о кивамэру тамэ но кэйко но хондо) — с. 44. Слово тасинами понимается ими как «занятия, упражнения», а слово хонъи — как «основное направление». Кадзума Кавасэ переводит эту фразу на современный язык так: «метод подобных занятий (кою кэйко но яриката) — с. 144. У него тасинами также означает «занятия», а хонъи он понимает как «метод». Сэнъити Хисамацу» Минору Нисио трактуют фразу как «основной смысл поиска» (куфу но хонрайтэки ариката), т. е. тасинами у них синонимично куфу — «поиску», а хонъи означает «смысл» — с. 375. Асадзи Носэ интепретирует тасинами так: «познание до конца упражнений, волевого поиска и сосредоточенного размышления» (рэмма то куфу коан о цукусу кото) — с. 152. А хонъи переведено у него как «главная цель» (хонси). Мы переводим тасинами как «умение», ибо это наиболее общее понятие, обнимающее, на наш взгляд, все названные трактовки, тем более что такой перевод не противоречит всему предыдущему повествованию и наиболее приближен к подлиннику. В этом убеждает и употребление слова самим Дзэами на предыдущих страницах трактата.

[203]...образцы стиля своего собственного цеха... (вага футэй но катаги). — В этой фразе два слова нуждаются в комментарии. Во-первых, слово вага («свой, личный»), которое у Дзэами в данном контексте подразумевает не индивидуальный стиль отдельного исполнителя, а стиль, выработанный определенным актерским цехом. Одни комментаторы склонны понимать под ним только одну труппу Юсаки, созданную Канъами (см. коммент. Акира Омотэ и Сюити Като, с. 44). Другие толкуют вага как стиль актеров: всей провинции Ямато (Асадзи Носэ, с. 154). Возможность толковать вага не как личный стиль, но как стиль школы проистекает из слова катаги, употребленного в этой, же фразе. Оно означает «модель, образец, основа», а более широко — «традиция». Было бы совершенно не в духе времени трактовать его применительно к отдельной личности. Само слово катаги переведено на современный язык как «образец» (Кадзума Кгваеэ, с. 144; Асадзи Носэ, с. 154; Сэнъити Хиса-мацу и Минору Нисио, с. 375) либо как «основа» (кихон) — Акира Омота и Сюити Като, с. 44.

[204] Слабый ситэ (ёваки ситэ) — эпитет, прилагаемый к актеру без хорошей «школьной» выучки, который не имеет внутренней уверенности в себе и потому внушает опасения. Ему противоположен «сильный ситэ» (цуёки ситэ).

[205] Дзэами цитирует в сокращенном варианте следующую фразу из части III трактата: «Состояние неутрачиваемого цветка возможно познать после того, как — начиная с семи лет и далее — очень хорошо, чрез сердечную глубину постигнешь все наставления о занятиях, согласных с течением возраста, усвоишь все виды мономанэ, исчерпаешь все умения и достигнешь пределов в [волевом поиске] куфу».

[206] Тайные принципы (хиги). — В некоторых текстах вместо хиги встречается слово сиги («мои личные принципы»), например в собрании Каронсю но-гакуронсю (с. 376). Того Есида издает текст со словом хиги, считая иероглиф си ошибкой переписчика, ибо рукописные варианты обоих иероглифов трудноотличимы. В большинстве современных изданий предлагается слово хиги. Что же это за «тайные принципы»? Каковы были условия бытования текста, стоявшего под такой рубрикой? Асадзи Носэ пишет: «О каком бы трактате того времени ни приходилось думать, трактате, обозначенном как „тайная книга преданий", следует признать, что подобное их название все еще не исследовано и не раскрыто с полной ясностью. Прежде всего неясно, давалось ли это название с тем, чтобы подчеркнуть исключительно устную передачу слова или нет. Что это слово хиги предписывало актеру по отношению к тем „тайнам", которые перед ним открывались, как он должен был их передавать?» (с. 158).

[207] Возрастание, долгого благоденствия (дзюфуку дзоте). — Выражение, переведенное нами буквально, употребляется здесь трижды и с разными оттенками смысла. В первом случае оно означает возрастание счастья» (ко-фуку о масу и). Кадзума Кавасэ понимает эту фразу как «возрастание счастья людей» (дзинсэй кофуку дзоте, с. 145), т. е. в самом общем значении: сама существование искусства Но, подобно религиозному ритуалу, благостно отражается на жизни — делает ее счастливой и долгой. И речь не только о зрителях Но, обо всех людях вообще. В следующем предложении выражение дзюфуку энтё — «продление долгого благоденствия» синонимично выражению карэй энтё — «продление жизни до глубокой старости». А далее выражение дзюфуку дзоте подразумевает «возрастание долгого благоденствия» уже для самих актеров, их экономическое преуспеяние.

[208] Здесь есть, однако, над чем поразмыслить (сикарэ домо котони косицу ари). — В этой фразе слово котони считается ошибкой переписчика, и его предлагают читать как кокони — «здесь». Слово косицу, в старояпонском языке обыкновенно означающее «правило, обычай», предлагается понимать как синоним слов коророэ и куфу (см. коммент. Акира Омотэ и Сюити Като, с. 45). Тогда фраза звучит по-японски так: Сикарэдомо кокони кокороэ ари — и может иметь вариант перевода, предложенный нами. В возможности такого перевода убеждает и интерпретирующий перевод этой фразы на современный японский язык у Кавасэ Кадзума: «Есть, однако, над чем поразмыслить с точки зрения практической касательно способности производить впечатление на высоких и низких» (Кэрэдомо дзёгэ ни кандо о атаэту тою кото ни цуйтэ кэйкэндзё кангаубэки кото га ару», с. 145).

[209] Новоначальность (сёсин) — слово часто встречается в трактате. Первый раз — в части I, в разделе «24—25 лет», где оно и прокомментировано (см. коммент. 4). Все выражение — «не предать забвению свою новоначальность»— переводится и комментируется следующим образом: «не забывай время тех навыков, когда был новичком» (сёсин дэ атта токи но кото о васу-рэнайдэ — Кадзума Кавасэ, с. 146), или: «нести в себе в полной мере цветок всех прошлых лет со времен неофитства» [сёсин ирай но нэннэн кёрай но хана о дзюбун ни ми ни моттэ — Асадзи Носэ, с. 160).

[210] Ситэ возрастающего благоденствия (дзюфуку дзоте но ситэ). — Имеется в виду актер очень высокой выучки, способный с годами наращивать и укреплять свою известность и творческое благополучие.

[211] О цветке (хана) и семени (танэ) см. последнюю беседу в части III и коммент. 5. Здесь Дзэами хочет подчеркнуть, что поиск куфу является источником рождения новых форм выражения в искусстве актера.

[212] В значении «судьба» Дзэами употребляет буддийское понятие инга (букв, «причина и следствие»), которым обозначается закон причинности. В бытовом языке оно значит «судьба» (как «следствие») или «грехи» (как «причина»). Комментаторы Сэнъити Хисамацу и Минору Нисио утверждают, что Дзэами употребляет это слово здесь и в последней части трактата как буддийский термин в значении «закон причинности» (инга но дори, с. 377). Такого же мнения и Акира Омотэ с Сюити Като (с. 46). Кадзума Кавасэ считает, что Дзэами прибегают к понятию инга в качестве обиходного слова и переводит его как «судьба» (мэгуриавасэ, с. 146). Асадзи Носэ утверждает, что, по его мнению, в слово инга Дзэами вкладывает представление о движении и изменении общественных и художественных настроений людей и подразумевает вообще все, что легко поддается переменам (с. 163). Нам думается, что, исходя из стиля всего трактата, наиболее естественно было бы воспринимать слово во всем объеме его значений, многозначно, а лексическим эквивалентом в нашем отрывке выбрать слово «судьба», поскольку контекст — не отвлеченное философское рассуждение, но житейская конкретика.

[213] Здесь подразумевается столица Киото.

[214] Обобщающая фраза, подводящая итог всем рассуждениям части V. Кадзума Кавасэ интерпретирует ее так: «Необходимо погружаться в занятия с мыслью, что движение по пути искусства при максимальной честности и уравновешенности становится источником, в котором распускается чудесный цветок разнообразных и прекрасных талантов актера пред лицом публики» (с. 147).

[215] Дата и печать имеются в единственном из старинных списков трактата, который известен под названием Собон. Иероглифы дзэа печати обозначают сокращение имени Дзэами. 9-й год Оэй —1402 г.