Глава 13. — Ничего? – негромко спрашиваю я Поттера, так, чтобы сильно рот не открывать – разыгравшаяся метель ослепляет и вымораживает мозги

— Ничего? – негромко спрашиваю я Поттера, так, чтобы сильно рот не открывать – разыгравшаяся метель ослепляет и вымораживает мозги. – Никакой зацепки?

Посиневший Поттер может только мотать головой. Обледеневшая метла рыскает в воздухе, порой совершая кульбиты, пережить которые способен только ловец со стажем. Наши заклинания не выявляют присутствия Уизли и Кэри ни в Лондоне, ни в окрестностях. Одну за другой мы сканируем мелкие деревушки, пока подчиненные Поттера обшаривают кустик за кустиком всю остальную Британию – шрамоголовый сказал, значит, надо выполнять. Я впервые видел Поттера не просто злым, а разъяренным: складывалось впечатление, что от него начнут отлетать искры, как от каленого железа – и мне это очень не понравилось. Сейчас мне реально кажется, что все наши годы взаимной ненависти это так, мелкая подковерная грызня. Когда Поттер чуть не придушил одного из его подчиненных за то, что тот недостаточно внимательно осмотрел одну из высоток на окраине, я поневоле проникся уважением. Хотя, злись Поттер так на Волдеморта, мы избавились бы от змеелицего очень давно… Ну да ладно, кто старое помянет…

— Знаешь, — Поттер клацает зубами от холода, — мне кажется, Рон постоянно перемещается, или покинул пределы Англии. Мои заклинания способны обнаружить черную кошку в темной комнате, даже если ее там нет.

— Кэри после болезни не оправилась! – распаляюсь я. – Если с ней что-то случится, хоть одно осложнение, я же из него душу выну!

— Не сомневаюсь, — вторит мне Поттер. – Я подержу тебе пальто, если ты не возражаешь.

Поттер осекается на полуслове и выхватывает палочку, всматриваясь подслеповатыми глазами в залепленных снегом очках в бурю.

-Где-то здесь колдуют, — медленно выговаривает Поттер, и я тоже хватаюсь за палочку. – Смотри в оба. Не хватало еще с метлы свалиться.

Мы напряженно смотрим в беснующийся снег, но, в конце концов, переводим дух: в мою руку ласково тыкается серебристая выдра – Патронус Гермионы. Машинально глажу ее сверкающую спинку – выдра изрекает:

— Гарри, Драко, немедленно возвращайтесь в «Нору»! Джинни рожает!

Поттер ни секунды не задерживается, и я аппарирую вслед за ним – все равно в одиночку я ничего не увижу, да и пальцы на ногах уже подмерзают. Как бы я ни любил методы лечения Гермионы, все же перспектива остаться без пальцев меня не прельщает.

В «Норе» непривычно пусто – никого из Уизли нет. Даже странно, куда они могли все деться… Где-то наверху отчаянно кричит женщина – такого утробного крика я еще не слышал никогда. Визглетта она, а не Уизлетта…

Не успеваем мы взобраться вверх по лестнице, как валимся вниз, считая ступени – волна магии сносит нас с ног. Пульсация силы идет от комнаты, откуда раздается пронзительный крик мелкой Уизли и быстрое бормотание Гермионы – сплошная латынь, я даже не понимаю, что она говорит.

Еще одна мощная волна и я снова на полу, а вот Поттер с упорством оленя – ох, не зря у него такой Патронус! – рвется наверх. Латынь становится еще неразборчивей, Гермиона охает, проглатывает слоги, но упорно выговаривает сложные длинные фразы.

— Джинни! – Поттер все-таки распахивает дверь, и его снова чуть не уносит волна магии. – Что происходит? Где все?

— Гарри, не подходи близко! – Гермиона напряженно всматривается под широкую юбку Уизли. – Ребенок лежит неправильно, она напугана, медики не хотят приходить, говорят, что их размажет по стенке.

— У нее никогда не было таких выбросов!

— Сейчас ее магию подпитывает сила детей, — Гермиона снова водит палочкой над животом Уизли, пока та снова кричит.

— Детей? – у Поттера лицо аж сереет. – Как – детей?

— Ты дурень, Гарри Поттер! – раздраженно произносит Гермиона, отрываясь от изучения большого живота. – У нее близнецы, мальчишки! Вы что, в Мунго не ходили?

Мысленно ахаю – вот это Поттер! Двойня, мальчишки – мои аплодисменты, шрамоголовый!

Уизлетта снова кричит, зеленея, и в руках Гермионы оказывается первый сморщенный красный младенец. Она наскоро обтирает его, обрезает Секо пуповину и, завернув в полотенце, передает счастливому папаше. Еще полчаса мучений – и второй мальчишка видит свет, захлебываясь ревом.

— Поздравляю, — я хлопаю Поттера по плечу, не заметив, что он сжал губы так, что те почти исчезли с его лица. – Как назовешь? Ты смотри, вылитая мать…

— Да, — негромко произносит Поттер. – Кроме того факта, что они оба мулаты.

Гермиона виновато смотрит на нас, пытается что-то сказать, но Поттер одним взглядом пресекает ее попытки. Он внимательно смотрит на испуганную, виноватую Джинни и спрашивает:

— Я ничего не сделаю, Джин. Не выгоню тебя, приму близнецов, только скажи мне – почему ты скрывала, что беременна от Дина?

— Гарри… — ее глаза наполняются слезами. – Гарри, я… Прости меня, я дура! Я не люблю его, это была ошибка! Он… Он спас меня как-то от Кэрроу, пока тебя не было в Хогвартсе, принял Круцио на себя. Я бы еще одного не выдержала, Гарри! Это был долг Жизни, а я не смогла бы избавиться от беременности, я не смогла бы, я…

Поттер молча покачивает уснувших мальчишек, пока Гермиона, стараясь не глядеть на них обоих, торопливо обтирает Уизли мокрым полотенцем. Чувствую, что назревает гроза – слишком недобро посматривает Поттер на жену. Но уйти я все равно не смог бы – мне слишком любопытно, чем дело кончится.

— Неужели я, — тихо начинает Поттер, — настолько хреновый муж, настолько хреновый отец, что моя жена решила, что я от нее откажусь? Молчи, я тебя прошу, молчи. Не оправдывайся. Дину я голову оторву, ублюдку – использовать долги Войны таким способом… Мразь! Перестань плакать, Джин. Я все равно не смог бы уйти, даже если бы не любил тебя – они мои, понимаешь? Пусть и с шоколадной кожей. Мои Ричи и Лео.

— Ты же хотел Джеймс или Альбус? – сквозь слезы улыбается Уизли, глядя, как отец разглядывает лица «своих» ребятишек.

— Хм… Думаю, Альбус, — Поттер вздергивает брови, — немного неуместное имя по отношению к темнокожему малышу. А Джеймсом я не хочу называть, сама понимаешь, почему. Чем тебе не нравятся Ричард и Леонардо?

— Всем, — Уизли едва улыбается. – Всем нравятся. Ричи и Лео. Отлично. Мне надо поговорить со всеми вами, теперь у меня развязаны руки, и будет не страшно, если я умру – дети родились.

— Ты сейчас вообще о чем? – вклинивается Гермиона. – Разрывов нет, все в порядке, в гроб тебе еще рано!

— На мне магический контракт, Герми, — слабо улыбается Джинни. – Рон заставил меня подписать его и принять Фиделиус. Они угрожали мне, что убьют моих малышей вместе со мной, если я выдам их. Герми, Рон сошел с ума, у него бзик – он всех женщин считает шлюхами. А уж моя беременность его доконала. Не волнуйся, с Кэри должно быть все в порядке – когда он планировал похищение, он намеревался всего лишь откорректировать память девочки так, чтобы она не помнила ни тебя, ни Драко.

— Да я ему ноги вырву… — начинаю я, но Гермиона выразительным жестом заставляет меня заткнуться.

— Вот почему вы не могли найти их – Фиделиус мешал, — Уизлетта слабо смеется. – Но Ронни облажался – он думал, я никогда не расскажу Гарри о том, кто отец близнецов. Если со мной что-нибудь случится…

Гермиона молча показывает на лицо Джинни. Огромные фурункулы расцветают все быстрее, образовывая ясно читаемое слово на лбу: «ШЛЮХА».

— Все же Рон тупой, — обреченно говорит Гермиона, одним взмахом палочки ликвидируя последствия нарушения Контракта. – Неужели он не думал, что та, кто создал заклинание, не сможет его отменить?

— Кажется, Ричи хочет есть… Ой, и Лео проснулся. Джинни, корми мальчишек, а то весь дом всплесками разнесут, — хмыкает Поттер, передавая близнецов матери.

— Они прячутся в пригороде, в маленьком домишке на север от Доханны, — я узнаю название деревни – мы как раз над ней летали, когда прилетел Патронус. – Я, Джиневра Уизли, открываю Тайну Хранителя по доброй воле и в ясном сознании.

Формула отречения от Фиделиуса прозвучала. Я порываюсь мчаться на выручку дочери, но Уизлетта меня опережает, произнося:

— Вокруг дома много сигнальных заклинаний, они даже на снег реагируют. Не думай, что снимешь их сам – это уровень аврора. Гарри, заклинания тяжело будет снять даже тебе. Постарайся.

— Ты сказала – они, — подмечает Гермиона. – Рон не один?

— Панси Паркинсон. У них тоже контракт.

Поттер выволакивает меня за дверь и шипит на ухо. Я киваю: конечно, так и поступлю…

…

— Мама, дай свое кольцо, — я врываюсь в спальню матери, которая мирно беседует с портретом отца, глядя на него любяще и нежно.

Когда мать, догадавшись, отдает мне свое обручальное кольцо, я закрываю дверь и прямо в коридоре бухаюсь на колени перед ничего не понимающей Гермионой:

— Не так я хотел это сделать, — выдыхаю я, глядя на нее снизу вверх. – И не сейчас, но все же. Гермиона Джин Грейнджер, согласна ли ты выйти за меня замуж и войти в мой Род на равных со мной правах?

«Прими кольцо, прими кольцо», — гипнотизирую я ее. – «Так я смогу защитить тебя, если не вернусь…»

— Да, — выдыхает Гермиона, обнимая меня. – Да, да…

Подхватываю любимую, теперь уже невесту, на руки и несу в спальню – не знаю, последний ли раз мы с ней вместе, но не стоит терять момент…

Через два часа прилетает Патронус Поттера. Я вскакиваю, быстро одеваюсь и целую спящую Гермиону в ушко – моя девочка умаялась от моей ненасытности.

«Если будет сын, назови его Скорпиусом», — пишу я в воздухе над ней и аппарирую.

Я обязан, я должен вернуться к ней.

В конце концов, вдруг она распустит всех домовиков, пока меня не будет? Она же Грейнджер…

«Малфой. Уже Малфой», — вспоминаю я, и мое сердце теплеет.