О СМОГе написано очень много. И все-таки когда он возник, кто был инициатором?

— О СМОГе я сам написал довольно много. Другие — тоже писали, да только изрядно врали. Всю правду о СМОГе знаю сейчас только я один. Когда-нибудь, возможно, напишу новые книги о нашем содружестве. Осенью 1964 года я подружился с Леонидом Губановым. Идея — создать содружество талантливых молодых поэтов и прозаиков — была моей. Губанов — придумал слово СМОГ. Оно стало знаком времени, паролем, девизом целого поколения. Начало СМОГа — январь и февраль 1965 года. Все тогда происходило стремительно и шло по нарастающей — бурное общение, чтения стихов, преследования. Власти вовсю старались изничтожить нас на корню и считали, что СМОГ разгромлен. Но он выжил, был — с нами, в наших писаниях, остался — навсегда. Для меня было неприемлемым стремление некоторых сомнительных деятелей втащить СМОГ в политику. СМОГ — это литература. Совершенно прав Евгений Рейн, давно уже сказавший, что СМОГ — это некий довесок ко мне, а я был всегда сам по себе. Какой-то критик в журнальной рецензии на мою книгу «СМОГ» написал, что другой легенды у меня нет и не будет. Это не так. Я сам — легенда. Слава Богу, живая легенда, — так принято нынче говорить обо мне. Моя жизнь годами, десятилетиями была чудовищно сложной и просто невероятной, никакому Бенвенуто Челлини такое и не снилось. В шестидесятых мою судьбу резко изменил СМОГ — и мне, посреди гонений, травли, жестокости и зла, жизненных сложностей, официального запрета на издания, когда все возможности существовать нормально оказались для меня закрыты, пришлось учиться выживать. Сейчас появляются сведения, что в том, что меня и моих товарищей не печатали, виновны не только всесильные власти и соответствующие службы, но и тогдашние кумиры-шестидесятники, обращавшиеся в нужные инстанции, чтобы устранить конкурентов. Допускаю, что такое вполне могло быть. В семидесятых я бездомничал, семь с половиной лет скитался по стране. На родине меня не печатали. Публикации стихов порой появлялись только на Западе. Тексты мои широко расходились в самиздате. Я работал в экспедициях, грузчиком, дворником. Всего не перечислишь. Видывал и пережил такое, чего и врагу не пожелаешь. Событий, приключений, фантасмагорических ситуаций, мучений, голода, безденежья, рискованных поступков, одиночества, отчаяния, предательств, страданий, разочарований, надежд, обретений, открытий, прозрений, упорства, стойкости — было вдосталь. Я вовсе не сгущаю краски. Все это — явь. Драматическая, трагическая, жестокая, суровая, — но, тем не менее, и светлая, вдохновенная, радостная, прекрасная. Несмотря на все сложности, я постоянно работал. Некоторых в нашей среде, в андеграунде, это озадачивало и удивляло. Но только работа — панацея от всех бед. Чудом, наверное, я выжил. Поэтому считаю своим долгом написать о былой эпохе и людях этой эпохи. Что и делаю.