Протограф II—V редакций 2 страница

Словом, аргументация Сергеевича является, как мы видим, совершенно неубедительной.

Наоборот, изучение рукописной традиции позво­ляет нам доказать правильность мнения о том, что протограф II—V редакций Русской Правды состоял из двух частей — «Устава Ярослава» («Суд Ярославль Володимерича») и «Устава Владимира Всеволодовича».

Мы можем привести ряд следующих доказательств в пользу правильности этого взгляда.

1. Прежде всего необходимо учесть, что древней­ший список II редакции находился, как мы это устано­вили, в сборнике Мерило Праведное, откуда он был взят составителями Кормчих. В сборник Мерило Пра­ведное Русская Правда вошла в составе Сборника 30 глав, причем Устав Ярослава составлял гл. 28-ю. а Устав Владимира — гл. 29-ю. Эта особая нумера-

'В. И. С е р г е е в и ч, Лекции и исследования, стр. 00.

180

¹ В. II. С en г l- е и и ч.. Лекции и исследования, стр. 0(3.

is/

ция иногда усваивалась двум частям Пространной Правды даже и тогда, когда она входила уже в состав Кормчей, т. е. когда переписчики должны давно забыть, что Устав Ярослава и Устав Владимира составляли каждый особое литературное целое в Мериле Праведном.

Например в Кормчих Новгород ско-Софийского вида Устав Ярослава написан под главой 90, а Устав Владимира («А се уставил Володимер Князь») под гла­вой 91 (так было в Соловецком II, Архивском I, Егоровском I, Царского I и др.).

Во многих рукописях Устав Владимира Мономаха из прочих частей Русской Правды выделялся путем написания заглавия вязью и притом такой же вязью, как и заголовки Устава Ярослава («Суд Ярославль Володимерича»). Что русские книжники и составители Кормчих сознавали, что Устав Ярослава и Устав Вла­димира Мономаха ранее представляли два разных юри­дических памятника, которые только впоследствии механически объединились, очень хорошо обнаружи­вается при изучении состава так называемой Году-новской Кормчей XVI в., где Русская Правда была разделена на два памятника, причем текст первого был списан в другом месте, нежели текст второго.

Очень характерно, что в Годуновской Кормчей (Годуновский II список) Устав Владимира Всеволо­довича написан ранее, нежели «Устав Ярославль Вла-димерича». Первый памятник под главой 126 помещен на лл. 468—472, а второй под главой 151 на лл. 504—507.

Наряду с так называемой Годуновской Кормчей подобное разъединение двух частей Русской Правды мы наблюдаем и в Киево-Печерском II списке, где Ус­тав Владимира был написан также ранее, нежели дру­гой список Русской Правды. Так, Устав Владимира был помещен на лл. 650 об. — 655 об., а Устав Яро­слава на лл. 692—700.

Имелись Кормчие, в которые помещался текст только одного Устава. Такой Кормчей является Кор­мчая ИМ, собрания Барсова № 155.

Далее, до нас дошли следы сборников, в которых Устав Владимира составлял первую статью. Устава

182

Ярослава в этих сборниках не было. Следы подоб­ного сборника сохранились в Кормчей 1493 г. ПБ. Соловецкого собрания. Здесь, с одной стороны, был воспроизведен Устав великого князя Ярослава, имев­ший свою нумерацию (29 глав), а. с другой сто­роны, сборник, названный в свое время нами Сборником 105 глав, первой статьей которого был Устав князя Вла­димира, а последней «Устав великого князя Яросла­ва о мостех».

Имеются рукописи, в которых Устав Ярослава от­делялся от Устава Владимира Всеволодовича пустыми страницами. Так, в Троицком I списке Устав Владимира Всеволодовича начинался не на 337 листе, как можно было ожидать, а через лист — на л. 338.

Одним из свидетельств раздельного существования Устава Ярослава и Устава Владимира являются списки III редакции (так называемый Карамзинский список). Как известно, перед началом статей, входивших в состав Устава Владимира Всеволодовича, там имеется при­писка об исчислении прибылей от скота и посева. Как было указано, некоторые исследователи усвоили этой приписке название «статьи о резах». хотя ни о каких резах ни в заглавиях этих статей, ни в их тексте ни­чего не говорится. Несомненно, эта приписка не имеет никакого отношения к тексту Русской Правды и, в частности, к той статье Устава Ярослава, к которой она примыкает. Мы считаем, что наличие этой приписки можно объяснить только тем, что некий досужий ма­тематик того времени воспользовался неисписанными листами в рукописи, содержавшей только так называе­мый Устав Ярослава, т. е. первую часть Пространной Правды, и написал на них свои математические уп­ражнения. Этим еще раз подтверждается факт существо­вания рукописей, содержавших только один Устав

Ярослава.

2. Вторым моментом, указывающим на существова­ние Устава Ярослава и Устава Владимира как отдель­ных литературных целых, — разное содержание этих двух памятников. В то время как Устав князя Ярослава содержит главным образом нормы уголовного или уго­ловно-процессуального характера, в Уставе Владимира

183

Мономаха очень много материала, относящегося к той области права, которую условно можно назвать граж­данским правом (статья об ограничении взимания ре-зов, статья о «банкротстве», статья о закупах, статьи о наследстве, опеке, статьи о холопах и т. д.).

Из общего количества 51 статьи Устава Ярослава только пять статей касались гражданского права. В Уставе же Владимира из общего числа 68 статей 32 статьи не относятся к уголовному или уголовно-про­цессуальному праву. Словом, нормы Устава Владимира Мономаха знаменуют тот отрезок времени в истории Киевского государства, когда необходимо было дать ответ на те общественно-экономические процессы, ко­торые там происходили в связи с дальнейшим углубле­нием феодальных отношений.

3. Далее о том, что мы имеем два разных памятника— Устав Ярослава й Устав Владимира — свидетельствует разный стиль этих частей Пространной Правды. В то время как для Устава Ярослава характерна короткая, отрывистая норма, в Уставе Владимира наблюдается подробная формулировка правовых норм. Очень часто выявляются при формулировке правовых норм дидак­тические элементы, которые характерны для «Поучения Владимира Мономаха» (например, «Но како начнеть от лета платити тако же платить, зане же пагуба от бога есть»; «аже господин бьеть закупа про дело, то без вины есть; биеть ли не смыся, пьян, а без вины, то, яко же в свободней платежь, тако же и в закупе»; «А кто па-кощами конь порежет»; «а истый товар воротить им, а прикуп ему себе, зане кормил и почаловался» и т. д.).

4. Сопоставление постановлений Устава Ярослава с Уставом Владимира Мономаха показывает, что во втором уставе отменялись постановления пер­вого. Если бы Устав Ярослава и Устав Владимира Мо­номаха входили в состав единого систематически состав­ленного кодекса, мы не могли наблюдать нахождения в этом кодексе двух разных постановлений. В частности, в Уставе Ярослава за убийство холопа устанавливается взыскание в 5 гривен, а в Уставе Владимира Мономаха взыскивался урок в пользу владельца и 12 гривен про-

дажи (в пользу князя). По Уставу Ярослава холопов князь продажей не казнит; их господин должен платить двойное вознаграждение пострадавшему «за обиду». По Уставу Владимира за кражу холопом коня его гос­подин платит две гривны пострадавшему, что противо­речит общей норме Устава Ярослава.

5. Имеет большое значение также тот факт, что вторая часть др< внейших списков называлась Уставом Владимира Моно. iaxa. Когда в Правде приводятся пос­тановления того 1 ли иного князя (Ярослава, Изяслава), то они не называется Уставом. Устав— это не отдель­ная статья и не отдельный комплекс статей, а закон­ченный юридический памятник (например, уставами назывались церковные Уставы Владимира. Ярослава,

Всеволода).

Все эти соображения доказывают нам, что протограф II—V редакций состоял из двух самостоятельных час­тей — Устава Ярослава и Устава Владимира Всеволо­довича, которые с течением времени, когда было уже совсем забыто их самостоятельное существование, были объединены, подобно тому, как с текстом Русской Прав­ды был объединен Устав князя Ярослава о мостех, за­тем даже значительная часть Закона Судного людем.

Устав Ярослава и Устав Владимира знаменуют очень важные моменты в развитии русского права и, в част­ности, в развитии текста Русской Правды.

184

W

^ ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ПРОТОГРАФ I РЕДАКЦИИ (КРАТКИЙ ПРАВДЫ)

4 /

|Г(Ъ § 1. Историографический обзор

Как известно I редакция (Краткая) Правды дошла' до нас в гораздо меньшем количестве списков, нежели Пространная. Число списков, которое было известно при подготовке издания Русской Правды Академией наук УССР, было двенадцать; при подготовке издания Академией наук СССР это число увеличилось до сем­надцати. Эти списки настолько мало отличались друг от друга, что никому до сих пор не приходило в голову делить их на какие-либо редакции или виды.

Но вопрос о тексте протографа данной редакции все же был предметом суждения в специальной лите­ратуре. Наиболее подробно коснулся вопроса о взаимо­отношении списков I редакции (Краткой Правды) и, следовательно, вопроса о близости того или иного спис­ка к протографу данной редакции Н. А. Максимейко. Он пришел к выводу, что первоначальный текст про­тографа Краткой Правды был отражен лучше всего в Академическом, а не в Археографическом списке. По его мнению. Академический список наиболее близко и точно воспроизводит аутентический текст Русской Правды ¹.

Среди работ, посвященных изучению текста Крат­кой Правды, надо указать на статью Г. Л. Гейерманса «Татищевские списки Русской Правды»². В этой статье

¹ Н. А. Максимейко, Опыт критического исследова­ния Русской Правды, вып. I, Харьков, 1914, стр. 207.

^а Проблемы источниковедения, Сб. третий, М, — Л-, 1940, стр. 171.

1№

дается исчерпывающий анализ тем спискам Краткой Правды, которые были использованы для своей работы Татищевым.

М. Н. Тихомиров высказал ряд соображений по вопросу о протографе I редакции (Краткой Правды) в своем исследовании. На основании сообщения Татищева о списке, находившемся в Ростовской летописи, он при­ходит к выводу, что дополнительные статьи этого спис­ка являются позднейшими дополнениями к первона­чальному тексту.

Касаясь взаимоотношений между Археографическим и Академическим списками, М. Н. Тихомиров приходит к выводу о независимом происхождении их от общего про­тографа. По его мнению, отличия Археографического списка от Академического заключаются в том, что Ар­хеографический список более вольно передавал текст своего оригинала языком, более понятным для чита­теля XV в., нежели Академический список ^г.

Касается вопроса о протографе I редакции (Крат­кой Правды) и М. Д. Приселков в своей статье «Задачи и пути дальнейшего изучения «Русской Правды»². В частности, он указывает, на каких основаниях и прин­ципах надо приступить к восстановлению текста про­тографа этой редакции.

Одним из важных моментов в деле изучения спис­ков Краткой Правды и их взаимоотношений со списками Пространной является статья акад. С. П. Обнорского «Русская Правда в краткой редакции» ³. В этом очерке был дан исчерпывающий филологический анализ спис­кам Краткой Правды, который дает возможность ре­шить окончательно основные вопросы их истории.

§ 2. Взаимоотношение списков

В дошедших до нас списках I редакции (Краткой Правды) должна быть выделена значительная часть

¹ М. Н. Тихомиров, Исследование, стр. 41—43.

^ЯМ. Д. Приселков, Задачи и пути дальнейшего изу­чения «Русской Правды», Исторические записки Академии наук СССР, т. 16, М., 1945.

³ С. П. Обнорский, Очерки по истории литератур­ного языка старшего периода, АН СССР, 1946 г.

187

так называемых Татищевских списков, т. е. тех спис­ков, над которыми работал Татищев, подготавливая свое издание Русской Правды. Для того чтобы уяс­нить взаимоотношение всех других списков данной редакции, необходимо обратить внимание в первую очередь, именно на эти списки, как списки, скопиро­ванные в первой половине XVIII в.

Этим Татищевским спискам посвящена, как было указано, особая статья Г. Л. Гейерманса «Татищевские списки Русской Правды», представляющая собой образец глубокого археографического исследования. Едва ли кто в дальнейшем в состоянии будет поколе­бать его конечные выводы. По поводу этих списков Г. Л. Гейерманс выделяет следующие «Татищевские списки»: Татищевский I (АН, 16. 14. 9), Татищевский II (ИИ, № 434 —бывш. АН СССР, 32.6. 16), Во-ронцовский (ИИ, собрания Воронцовых, № 118), Мясниковский (ПБ, F II 9), Погодинский (ПБ, собра­ния Погодина, № 1838), Карамзинский (ПБ, F II, 118) и три неразысканных: АН № 1779 (инв.), Псковской Археографической комиссии № 25 и так называемый Эрмитажный № 79 (по новой нумерации № 44). Кроме этих девяти списков надо еще указать на спи­сок Ростовской летописи, варианты которого были отмечены Татищевым при издании текста Русской Правды.

Г. Л. Гейерманс установил, что Воронцовский, Мя­сниковский, Погодинский и Карамзинский списки яв­ляются копиями Татищевского I списка, а Татищевский II список содержит тот же текст Русской Правды с ого­воренными Татищевым добавлениями, заимствован­ными из Ростовской летописи.

Г. Л. Гейерманс установил интересный факт, именно, что перевод текста Русской Правды и примечания к нему в списке Татищевском II сделаны совершенно не­зависимо от перевода и примечаний Татищевского I списка. Этот факт позволяет установить существование двух редакций труда Татищева: к первой редакции следует отнести список Татищевский I и указанные ко­пии его, а ко второй — список Татищевский П.

Г. Л. Гейерманс установил и другой интересный факт. Оказывается, снятые с Татищевского списка копии являются далеко неподтвержденными; их сли­чение с Татищевским I списком дает возможность ус­тановить известную последовательность в работе Та­тищева над первой редакцией. Копии, представленные Воронцовским, Мясниковским и Погодинским спи­сками, были сняты после первого исправления I списка, сделанного рукою Татищева. А копия, пред­ставленная Карамзинский списком, — после второго его исправления. Отсюда Карамзинский список предста­вляет собою копию окончательного текста первой ре­дакции Татищевских списков.

Г. Л. Гейерманс в результате анализа Татищевских списков приходит к выводу, что Татищев, после того как поработал над комментированием текста Русской Правды, в результате чего появилась первая редакция, вернулся к этой работе, дополнив текст Ростовской летописью, написав новый перевод и снабдив новыми примечаниями и с новым «предъизвещением».

В дальнейшем Г. Л. Гейерманс убедительно дока­зывает, что текст Русской Правды «в Собрании Законов древних русских» взят Татищевым из списка 1738 г., который в свою очередь скопирован с Академического I летописи или, что то же, со списка «Сенатской Архивы». Список 1738 г. был помещен в рукописи Новгородской 1 летописи, которая находилась в Прусской Государ­ственной библиотеке в Берлине в собрании Меермана, где она значилась под № 1987.

Тексты как I, так и II Татищевского списка были изданы в т. II Правды Русской *.

Но Татищев, кроме указанных списков в своем из­дании Русской Правды, привел варианты из списка, находившегося в Ростовской летописи. Эти варианты следующие.

1. В статье 17 (по Татищеву, в ст. 16): «Оть холопъ ударит свободна мужа, а бежитъ в хоромы, а господин

¹ Правда Русская, • ч:! Л. Академии наук СССР, 1947 г., т. П., стр. 821—831.

188

189

начнетъ не давати, то холопа п о я т и, да платить господин его 12 гривен», слово п о я т и заменено сло­вами не яти.

2. В статье 30 (31) Акад. (По Татищеву, в ст. 25): «Оже крадетъ любо конь, любо волъ, оли клтлъ, да аче будетъ единъ кралъ, то гривну и 30 резан за обиду; оли будеть их 18, то по той же гривнеипо ЗОрезанъплатити мужеви», в Ростовском списке увеличено наказание — «положено с каждого по 3 гривны и 30 резанъ».

3. В Ростовском списке имелась дополнительная статья (к ст. 37(38)—по Татищеву, ст. 32): «Оже убиенъ тать, а подымутъ ноги во дворе, ино убитъ; оли поды-мутъ ноги за вороты, толи платити в нем».

Татищев в отношении так называемого Покона вир­ного (ст. 41(42) — по Татищеву, ст. 34) написал: «Сиа статия так темна, что числа денег поденных не мог с седмичными сроднить. Мню, нечто проронено или спи-сывателями повреждено ив двух манускри­птах весьма разно (курсив наш)». В ли­тературе никем не был поставлен вопрос о том, что эти варианты Ростовского списка отражают первоначаль­ный текст I редакции. Напротив того, указывается на связь первых двух вариантов Ростовской летописи с Пространной Правдой, т. е. о позднейшем их возни­кновении. Указывается, что дополнение к ст. 37(38) Акад. говорит о настолько редком случае, что едва ли оно могло быть предметом законодательной нормы. Ве­роятно, это добавление к тексту сделано переписчи­ком в целях более точного и наглядного выяснения понятия о том, что значит «убит во дворе на месте кражи»¹.

Вне всякого сомнения, все эти особенности Ростов­ского списка говорят о позднейшем появлении текста Краткой Правды, которое было сделано переписчиком этого списка.

Обратимся к анализу взаимоотношений другиз: списков I редакции. Здесь мы имеем дело с двумя спи-

сками середины XV в. Академическим I и Археогра­фическим I и тремя списками XVIII в.(АН 31. 7. 31, ПБ, F IV, № 233 собрания Толстого, № 351, БЛ, Ру-мянцевского собрания, № 248, ИМ, 1402(34). Все эти списки находятся в Новгородской I летописи.

Обратимся первоначально к взаимоотношению двух древнейших списков — Академическому I и Архео­графическому I. И здесь нетрудно установить наиболь­шую близость к первоначальному тексту Академиче­ского списка, т. е. правильности мнения Н. А. Максимей­ко, М. Н. Тихомирова и др. Разночтения Археографи­ческого списка в отношении Академического могут быть, как общее правило, сведены к опискам, ошибкам, пропускам, к попыткам осмысления древнего текста или к поновлению языка *.

Доб. Асе есть Правда Русская (1, 1), мъстЬтьвм. мьстить(!, 1), любо ем. или (1, 1), любо ем. или (1, 1), чада ем. чаду (1, 1), доб. ли (1, 1), либо ем. любо (1, 1), купцЪ ем. купчина (1, 1), или ем. любо (1, 1), никоего ем. никотораго (1, 2), а ем. аще (1, 2), онъ ем. ли (1, 2), доб. ино (1, 2), личьцю ем. л4тцю (2, 2), доб. томоу (2, 3), вынез ем. вынем (2, 4), рукоять ем. рукоятью (2, 4), грйвн-Ь ем. гривн-Ь (2, 4), гривны ем. гривенъ (2, 5), а ем. или (2, 6), чадь ем. чада (2, 6), пръстъ ем. персть (2, 7), кои ем. который (2, 7), rptBHt ем. гривн-Ь (2, 8), вынем ем. вынезь (2, 9), тьи нет (2, 9), либо ем. любо (3, 10), аще ем. или (3, 10), любо ем. или (3, 10), аще нет (3, 11), или ем. ли (3, 11), познаеть ем. познають (3, 11), изимати ем. изымати (3, 11), поидеть ем. поддеть (3, 12), оружье ем. оруж1е (3, 13), или ем. любо (3, 13), а нет (3, 13), кде ем. где (3, 14), друзи ем. друзе (4, 15), начьнеть ем. почнеть (4, 15), мужа ем. человека (4, 10), будя ем. будеть (4, 15), будеть нет (4, 15), поняти ем. пояти (4, 16), доб. и (4, 16), видоци ем. видоц* (4, 16), убйжить ел. бт> жить (4, 17), осподинъ ем. госпгдинъ (4, 17), за него господинъвл. господинъзань (4, 17), тим ем. тым (4, 16), копие ем. копье (4, 18), ли ем. любо (4, 18), заплатит* ем. заплатити (5, 18), Микифор ем. Микыфор (5), огнищанинь вм. огнищанина (5, 19), убийцы ем. убШцы (5, 19), княже вм. княжи (5, 19), Аще ем. А (5, 20), же вм. иже (5, 20), ищоть вм. изыщуть (5, 20), вйрнйй вм. вири (5, 20), А иже вм. А же (5, 21), клит ем. клеть (5, 21), коровьи вм. коровь (5, 21), татб* вм. татьбы (5, 21), за вм. в (5, 21), той ем. то (5, 21), во ел. в (5, 16), у стада старый ем. старый у стада (5, 23), гр^вн* ем. гривнй (5, 24), княжи ем. княже (5, 24), смердьи ем. смерде и (5, 25), той нет (6, 27), смерд! и ем. смердйи (6, 27), Аще ем. А оже (7, 28), или ем. любо (6, 28), платит ел. пла-

Н. А. Максимейко, Опыт, стр. 217. 190

¹ См. Руська правда, К, 1935 г, стр. 1—10.

191

тити (1, 28), доб. ли (7, 29), же нет (7, 29), или ем. любо (7, 29), или ем. любо (7, 30), тридесять ем. 30 (7, 30), три нет (7, 30), пла-титЬ ем. платити (7, 30), княжи ем. княж* (7, 31), борт* ем. бор­ти (7, 31), издерутьвл/. изудруть (7, 31), огнищанине вм.гнещанин'Ь (7, 32), тиуниц* ем. тивуниц/6 (7, 32), мечниц* ем. мечници (7, 32), Аще кто ем. А иже (7, 33), межю ем. межоу (7, 33), сопретесь ем. перетес (7, 33), Аще ли ем. А (8, 34), голуби ем. голуб-Ь (8, 35), утки ем. утки (8, 35), оже нет (8, 36), доб. ли (8, 37), или ем. лю­бо (8, 37), кл4т6 ем. клйть (8, 37), доб. и есть (8, 37), пакы ем. ли (8, 37), сице ем. а (8, 38), оже нет (8, 37), доб. его (8, 37), свя­зана ем. связан (8, 37), доб. а (8, 37), А хто ем. Оже(8, 38), крадеть ем. крадуть (8, 38), девять ем. 9(8, 38), любо ем. или (8, 38), свинью ем. свинью (8, 39), овцю ем. овьцу (9, 39), покон ем. поклон (9, 41), недилю ем. неделю (9, 41), полоть ем. полот (9, 41), в трите же нет (9, 41), доб. а (9, 41), сыры нет (9, 41), из ясти ем. ясти (9, 41), сыпатии ем. сути (9, 41), конь ем: роть (9, 41), переди ем. перед (9, 41), рыбами ем. рьбами (9, 41), и ясти ем. из ясти (10, 41), сберуть ем. збреуть (10, 41), сей ем. се (10, 42), мостьникомъ ем. мостников (10, 42), доб. ли (10, 42).

Акад. С. П. Обнорский в результате тщательного лингвистического анализа Академического и Археогра­фического списков приходит к выводу, что в Акаде­мическом списке наблюдается более слабый налет южнославянского влияния, меньший слой позднего вкрапления диалектизмов, отдельные архаизмы в чертах морфологического строя, более первоначальный характер отдельных экземпляров лексики, сохранение в большей чистоте первоначального синтаксического строя. Все это свидетельствует о большей архаичности, о большей близости к протографу Академического списка по срав­нению со списком Археографическим ¹.

Имеются, однако, в Археографическом списке такие чтения, которые говорят об отражении древнего текста, например, мужа ем. человека, покон ем. поклон, ог­нищанине ем. гнищанине. Однако таких чтений в Ар­хеографическом списке, как в этом не трудно убедиться, весьма мало.

Наличие подобного рода разночтений в Археогра­фическом списке говорит о том, что и Академический и Археографический списки произошли независимо друг от друга от одного общего им протографа.

¹ С. П. Обнорский, Очерки, стр. 29—30.

Акад. С. П. Обнорский высказал следующие сообра­жения об этом протографе, исходя из тщательного лин­гвистического анализа Академического и Археогра­фического списков Краткой Правды.

Он полагает, что время составления протографа приблизительно относится к периоду от второй поло­вины XII по XIII в., причем составление протографа так же, как и составление обоих списков, принадле­жало Новгородской территории. С. П. Обнорский от­мечает, что протограф Академического и Археогра­фического списков был теснейшим образом связан с первичным оригиналом памятника, однако по дан­ным языка трудно сказать, была ли эта связь связью списка с непосредственным своим оригиналом или их отделял промежуток — список или списки¹.

Что касается списков Русской Правды, находящихся в рукописях XVIII в., то эти списки (Толстовский, Ува-ровский и Воронцовский) являлись копиями Акаде­мического списка, поскольку ни одно наиболее серьез­ное разночтение Археографического списка ими не воспроизводится.

Изучая текст даже и того списка, который является наиболее близким к протографу Краткой Правды, т. е. Академического, нетрудно отметить, что и этот список при вписании его в текст летописи подвергся, не­сомненно, некоторым изменениям. Что подобного рода изменения текста памятников, взятых из юридиче­ских сборников и вписываемых в летописи, являются обычными, показывает текст церковного Устава князя Владимира и церковного же устава князя Ярослава, вписанный в летопись Переяславля Суздаль­ского.

Исследователи указали на конкретные примеры со­кращения текста, в результате чего возникают труд­ности для понимания некоторых статей ².

¹ С. П. Обнорский, Очерки, стр. 30.

² М. Д. П р и с е л к о в, Задачи и пути изучения «Русской
Правды», стр. 244—247.

Среди этих статей надо указать на ст. б — «Оже ли сутнеть роукоу, и отпадеть роука, любо оусохнеть, то 40 гривен; аще боудеть нога цела или начнеть хра-мати, тогда чада смиряти». Таким же испорченным вследствие возможного пропуска отдельных слов или даже предложений является ст. 14 о своде. Вполне возможно, " что и ст. 1 дошла до нас в переработанном виде.

§ 3. Вопрос о взаимоотношении I редакции

(Краткой Правды) и протографа II—Vредакций

(Пространной Правды)

Вопрос о взаимоотношении I редакции (Краткой Правды) и протографа II—V редакций (Пространной Правды) был предметом обсуждения в литературе.

Как общее правило, иссл едователи счи тают, что К£ ашаяиргшда возникла Р^^^тшЛ^ОЩ^Ш^^ НдЗтеЩвТТо^зЖк^ зывать взгля; дъстда

перед Краткой,. Зтивзгляды^пазаил„-акад*Л...И.-Собо­
левский в статье < < Д_Ве, редакоди:, £ усс^айЛЗравды> > ³, в
которой старался доказать, ЧТО Пространная Правда
является источником К£ аткоЙ; __Вг1дрлш, акад........ Собо­
левский сделал; ог₉ЬорккС1ЩоЬщшш ^Правда,..кото-
рай'тюслужила источником для^ Краткой, имела в тек­
сте отличия от; Щрот1" нной.' Правды, д о н а с 'до­
шедшей.. ' " ~

Кроме соображений лингвистического порядка, акад. Соболевский указывает также и на то, что неко­торые места Краткой не имеют смысла. Так, он считает

¹Г. А. Розенкампф, Обозрение Кормчей книги в ис­торическом виде, СПБ, 1839, стр. 121.

² Д. Д у б е н с к и й, Об Ярославской Правде XI в. (Чте­ния общ. ист. и древн. Росс, 1846, № 2, стр. 3—5, 18—21).

⁸ А. И. С о б о л е в с к и й, Две редакции Русской Прав-

?? ' 17—22^{СТ В ЧеСТЬ ГР}' ^П' ^С' ^УваР°^вой' ^М" ¹⁹¹⁶'

194

таким местом фразу: «тогда чада смирять» (см. ст. 6 Ак).

.Акад. Карский поптШ^^^^^Ш^^М^Л^

во пр^сТТГв^ту УггШ между Краткой П равдой и

Пространной. По его мЖнию7 1< рат Ши^" Тёкст мог осно­вы ваГтъ£ Т1? 0|Гц в Ней Ших ^зттПТх^оделаШЫХ е ще~Ши

сыно^БжпШшааБш:: жр:: мггШтТс Х" и -рез'улТт атом

извлечения из кодифицированного после Влади

Монемаха'свда^'то^

вала уставам этого кня^^п^вившимся ужевТ^иёвской

области-'¹. '" " ".. " " ".............. '" " " '.........

Однако взгляды акад. Соболевского и акад. Кар-.

науке.

Лингвистические данные, на которые они опира­ются, не могут иметь решающего значения. Древнейшие списки Краткой Правды — Академический и Археогра­фический— находятся в памятниках XV в. Естественно, что на тексте этих списков могли отразиться элементы позднейшего языка. Изучая варианты^.Прос транной П равды и в о собенш)^ ^.еж^„4ЖШт^нЬТТШв-' ды, легко установить, что даже юридические ^термины

Доводы лингвистики и при доказательстве позднеТг^-шего происхождения Краткой Правды могли 61Гиметь значениГ^олькТтад элемей№-Я^" 1(«д8^^

npOTOrr^^^^^UB^jaiMCKJffi^^Ti^^^ir^

Не имеют значения и указания названных ученых о том, что якобы некоторые места Краткой Прав­ды не имеют смысла. Соболевский и Карский — лингвисты, и, конечно, они не в состоянии бы­ли с надлежащей глубиной разобраться в истории русского права XI—XII вв. Им, конечно, многие нормы права этого времени могли показаться не име­ющими смысла. Но даже и то действительно трудное для понимания место «тогда чада смирять» в результате удачного толкования этого места П. И. Люблинским и

¹ Г. ф. Карский, Русская Правда по древнейшему списку, стр. 9.

195

А. Е. Пресняковым сделалось более или менее ясным. Историкам права совершенно понятны все нормы и все институты Краткой Правды ¹. Но яка д. Срболев- ский и ^акад. Каращй, ^& С£ йЩЯ*~Ш~л Роднейшем

пгд^СуожденииЗР^я1, ^кд^й. ⁿ.P^aR^^hrj. ^nfin" " 4 р" Л»ппр₀-
co_Bj_J^j> |3£ |^^ доводы—утрачивают,

убедихедьность.

М. Н. Тихомиров справедливо отметил, что Собо­левский оставил без всякого рассмотрения вопрос о том, каким образом позднейший редактор, сокраща­вший какой-то неизвестный извод Пространной Правды, не сделал ни одного анахронизма, хотя такими анахронизмами нередко изобилуют позднейшие списки Пространной Правды. Не указал Соболевский также и на то, чем объясняется большая полнота и исправность ряда статей Краткой редакции Правды по сравнению с Пространной. Соболевский оставил без рассмотре­ния вопрос, какие причины вызвали появление Краткой редакции, малопонятной и неясной, когда уже существовали списки Пространной Правды².