Предпосылки образования V редакции

Анализ источников редакции дает нам возможность установить следующие факты.

1. В этой редакции содержится пять русских ста­тей, не входивших в состав протографа Пространной Правды. В этих статьях говорится о новых составах

¹ М. Н. Тихомиров, Исследование, стр. 146.

² Т а м ж е, стр. 147.

³ Б. А. Рыбак о в (Указ, соч., стр. 149) и Л. В. Ч е-
р е и п п и (Русские феодальные архивы XIV—XV вв., М.—Л.,
1943, стр. 254) настаивают на принадлежности Устава князю
Ярославу Всеволодовичу (1228—1230 гг.).

102

103

преступлений (о бесчестии, о повреждении копья, щита, топора), о некоторых новых нормах обязатель­ственного права.

2. К материалу Русской Правды присоединены почти все статьи Закона Судного людем. В основном эти статьи касаются уголовного права. Норм, посвя­щенных другим разделам права, сравнительно мало. Такими разделами являются разделы, посвященные семейному праву: разводу (ст. ст. 144—146), наслед­ственному праву (ст. ст. 184—190), правовому поло­жению рабов (ст. ст. 129, 130, 134, 137, 143, 172, 174), процессу (ст. ст. 115, 116, 126—128, 131, 147). Имеются несколько статей, относящихся к духовенству (попам) (ст. ст. 152, 163. 164).

Среди норм, посвященных уголовному праву, наи­большее число посвящено имущественным преступле­ниям (ст. ст. 123—125, 132, 135. 136. 138—142, 150, 153, 154, 156—160, 175). Далее идут статьи, от­носящиеся к преступлениям против половой нрав­ственности и семьи (ст. ст. 109—114. 117—122. 144— 146, 165, 167, 168, 170). к преступлениям против чести и телесной неприкосновенности (ст. ст. 161, 171).

Сопоставляя нормы Закона Судного людем с нор­мами Русской Правды, очень легко установить, что они регулируют, как общее правило, новые отношения: касаются таких сторон семейного или гражданского права или таких составов преступления, которые не нашли своего отражения в памятниках Киевской Руси.

Характерной чертой всех этих норм, взятых из Закона Судного людем, является то, что в них отра­жается более высокий уровень общественно-экономи­ческого развития, нежели это можно выявить на осно­вании анализа статей Русской Правды, и несравненно большая степень классовых противоречий, которая в особенности выявилась в жесткой уголовной репрес­сии.

По многим статьям Закона Судного людем уста­навливалась смертная казнь, болезненные и члено-вредитсльные наказания. Рецепция норм Закона Суд-

ного людем предопределялась дальнейшим развитием феодальных отношений, ростом гражданского оборота и ростом классовых противоречий в отдельных русских землях. Все эти элементы общественно-экономического развития наиболее ярко стали проявляться в В. Нов­городе, который в XI11—XV вв. сделался самым крупным общественно-экономическим центром. Имен­но, в В. Новгороде и возник Сборник, включавший наряду с русскими статьями и Закон Судный людем.

Нетрудно уяснить, в какой среде могла возник­нуть V редакция. Это, несомненно, церковная среда. Русская Правда не касалась преступлений против семьи и половой нравственности. Не затрагивала она и вопросов, относящихся к духовенству. Статьи Закона Судного людем как раз давали ответ на многие вопросы, интересующие церковный суд.

£ 5. Вопрос о времени и месте происхождения V редакции

Нами было установлено, что наиболее близким к первоначальному подлиннику списком юридического сборника, в_составе которого сформировалась V редак­ция Русской Правды, был сборник, составляющий приложение к Новгородской I летописи ИИ, собрания Археографической комиссии, № 240.

Новгородская I летопись по Археографическому списку датируется серединой XV в.

Но нет сомнения в том, что юридический сборник, в составе которого и образовалась V редакция, дол­жен был возникнуть гораздо раньше. Дело в том, что он получил в XV в. распространение не только в В. Новгороде, но и в Западной Руси (летопись Авра-амки). Но прежде чем быть присоединенным к лето­писи, данный юридический сборник, как это было указано, существовал в качестве совершенно само­стоятельного целого, о чем говорит особое оглавление и разбивка на главы.

Щ

103

Словом, имеются данные отнести его происхожде­ние, а следовательно, и V редакцию Русской Правды, если не к концу XIV в., то к началу XV в.

Что касается места возникновения V редакции, то здесь никаких затруднений не возникает: как в юридическом сборнике, в составе которого возникла

V редакция, так и в составе самой V редакции были помещены типично новгородские.памятники- Устав князя Ярослава о мостех и Устав князя Всеволода («А се рукописание князя Всеволода»). Наличие этих памятников говорит о новгородском происхождении

V редакции.

W

^ ГЛАВА ЧЕТВЕРГ А Я

IV РЕДАКЦИЯ
£ \ § 1. Пушкинский список

^И^писки этой редакции, равно как и списки III и V редакций, возникли в составе юридического сбор­ника, объединившего кроме русских статей (церков­ных княжеских уставов и Русской Правды) Закон Судный людем. Основной особенностью списков этой редакции являлось то, что к тексту Русской Правды присоединено особое предисловие, взятое из слова Василия Великого о судиях и клеветах. К этой редак­ции относятся два списка: 1) Пушкинский и 2) Троиц­кий IV, которые отличаются друг от друга: а) тем, что в Троицком IV предисловие дано в несколько сокра­щенном виде и б) тем, что в этом списке отсутствует статья «О коне» (ст. 75) и последняя статья—«О копьи».

В истории текста Русской Правды списки IV редак­ции как бы подготавливают переход к V редакции, которая, как было только что указано, характеризует­ся непосредственным присоединением текста Закона Судного людем, к материалу Русской Правды.

Сопоставляя оба эти списка IV редакции, не­трудно притти к выводу, что Пушкинский список является наиболее удаленным от протографа этой редакции, так как он содержит много описок, про­пусков слов и прочих дефектов и отступлений по сравнению с Троицким IV списком.

Приведем наиболее важные ¹.

местпти ем. мьстити (24, 33), отчю ем. отцю (24, 35), хтовл/. кто (24, 42), Перениг ем. ПерепЪгъ (24, 07), боевника ем. головника

¹ Руська Правда, К., 1935, стр. 23—39.

107

(24, 80), дЪкую ем. дикую (24, 86), явленъ ем. явлено (25, 21), купи ем. тиоунъ (25, 75), а не ударить, то гривна кун. Оже кто кого оударить нет (20, 55), то ем. томоу (26, 72), вылизу ем. выстоупять (27, 20), личс ем. лечебное (27, 28), заклюти ем. за-клпчють (27, 45), то ити нет (28, II), боудеть ли их много, то всимъ но 30 коунъ пет (29, 29), за свинью 5 кунъ.за порося ногата, за овцю 5 коунъ нет, (29, 58), Моннслава ем. Мирослава (30, 85), иза ем. или (31, 40), бижить ем.. бйжить (31, 70), без ума ел. не смысля (32, 44), но оже не будет(ь) свободного, то по ноужп нет (33, 2), вылизуть ем. вылъзоут(ь) (33, 11), вару ем. то­вару (34, 16), жела ем. села (34, 28), зорьскую ем. морскоую (34, 47), бойную ем. набойную (34, 49), за жеравль 30 коунъ нет (34, 71) потъ ем. потокъ (34, 83), именптип ем. иметь (35, 14), доб. О желт» (35, 70), дъчному ем. дъцьскому (35, 33), беза-жю ем. без дети (35, 58), безадници ем. задниц* боярствй и о людст'Ьи (35, 68), в боярстъп дроужннт, нет (35, 72) а оу своих дЪтии взяти чясть нет (36, 11), боудоут(ь) ли дъти, то что первой жены, то то возмоуть дЬтн матери своей, любо си на женоу боу­деть возложил нет (36, 20), отделить ем. отдЪла (36, 47), кунием. коунЬ (36, 53). От виры 9 коунъ, а метелникоу 9 вЪкошь, а от борт­ной земли 30 коун, а метелникоу 9 въкошь, а от бортной земли 30 коун, а метелникоу 12 въкшн, а от ролейной земли такоже, а осво-боднвше челядин 9 коун, а метелникоу 9 въкошь.а от иных ото всих тяжь комоу помогоут(ь) по 4куны, а метелникоу 6 въкошь. Асе оуроци ротит> и нет (37, 77). А се третьее холопство: тиуньство без рядоу или прнвяжеть ключ (ь) к собъ; с рядомь ли, то како ся бо-удет (ь) рядил на том же и стоит(ь) нет (38, 17), Аще оупустить и гоня, собЬ емоу пагоуба нет (38, 63), то господину выкоупати и алн лишитися его: в-Ьдая ли боудеть дал пет (38, 76).

Но считать список Троицкий IV протографом Пушкинского списка нельзя. Многие особенности последнего списка нельзя объяснить развитием текста первого. Так, в Пушкинском списке предисловие к Русской Правде несколько обширнее, нежели в Троицком IV. Характерно также, что в середине текста Пушкинского списка помещена статья о коне.

В литературе вопрос о времени и месте происхожде­ния Пушкинского списка поставлен только М. Н. Тихо­мировым. По его мнению, Пушкинский список — новгородского происхождения и восходит к концу XIV в. Такое решение вопроса о времени и месте происхождения Пушкинского списка имеет серьезные основания. В самом деле, в Пушкинском юридическом сборнике, в котором помещен данный список, помещена

такая типично-новгородская статья, как Устав князя Ярослава о мостех.

Далее, в Пушкинском списке имеется большое число новгородских особенностей в языке, в частно­сти, постоянная замена «ц> > — «ч», «t» — «и» и т. д.

Единственное сомнение вызывает факт нахождения в Пушкинском юридическом сборнике договора Смо­ленского князя Мстислава с немцами 1229 г. В самом деле, почему новгородскому составителю этого сбор­ника пришло в голову включить в его состав не договор В. Новгорода с немцами (а их было большое коли­чество), а договор Смоленской земли, которая не входила в его политическую орбиту? На основании того, что в Пушкинском сборнике помещена смолен­ская статья, можно было бы с большим вероятием настаивать на смоленском его происхождении и на смоленском происхождении списка Русской Правды. Но тогда представляется непонятным, зачем смолен­ский составитель Пушкинского сборника включил в состав его такой типичный новгородский памятник, как Устав князя Ярослава о мостех? Это противоречие можно решить только на основании предположения, что договор князя Мстислава перерос областное свое значение и стал отображать международное поло­жение всех русских земель среди немецких госу­дарств.

Что же касается времени происхождения Пушкин­ского списка, то нам кажется вполне возможно определять его временем происхождения Пушкин­ского сборника. До нас не дошло ни одного списка Русской Правды, который мог бы быть сочтен про­тографом Пушкинского списка или, наоборот, Пуш­кинский список мог бы быть признан его протогра­фом. Пушкинский список является списком-уникумом, подобно Синодальному списку. Все его особенности выявились в момент переписки текста Русской Правды в Пушкинский сборник. А если это так, то время его происхождения определяется временем происхож­дения всего Пушкинского сборника. Это время, как было указано, в исторической литературе определи-

108

5 — 5214

109

лось по-разному. Нам думается, что наиболее правиль­ным будет отнесение происхождения Пушкинского сборника ко второй половине XIV в.

£ 2. Троицкий IV список

Вторым видом данной редакции является Троицкий IV список, т. е. список из сборника БЛ, Троицкого собрания № 765, конца XV в., который подобно Пуш­кинскому, является списком-уникумом; он не был воспроизведен в другой какой-либо рукописи. В исто­рической литературе вопрос об его происхождении наиболее подробно затронут был М. Н. Тихомировым '. По мнению М. Н. Тихомирова, текст Троицкого IV списка сложился путем слияния и взаимной проверки, по крайней мере, двух источников, а может быть и трех источников — Троицкого I, Археологического и Мясниковского списков, причем основным является текст протографа Археографического и Пушкинского изводов.

Время возникновения текста Правды типа Троиц­кого IV списка определяется, по мнению М. Н. Тихо­мирова, с большим трудом. Но поскольку Троицкий IV список написан в начале XV века и предполагает более ранний протограф без перепутанных листов, то происхождение этого протографа должно быть отне­сено на конец XIV в. Что касается места происхожде­ния данного списка, то оно, по мнению М. Н. Тихо­мирова, определяется характером тех источников, которыми пользовался его составитель. Такими источ­никами являются Археографический II список V редакции, Устав омостех, т. е. памятники, возникшие в Новгороде. Словом, М. Н. Тихомиров настаивает на том, что Троицкий IV список является прямой и при­том сознательной компиляцией ряда более древних текстов Русской Правды.

¹ М. Н. Тихомиров, Исследование, стр. 172 и ел.

110

С таким положением мы согласиться не можем. Те примеры, которые были приведены М. Н. Тихоми­ровым в качестве доказательства явной и сознатель­ной компилятивности Троицкого IV списка, — не убедительны. Во-первых, их слишком мало (всего три примера: об обиде закупа и о посечении вереи в перевесе). Далее, ML H. Тихомирову надо было еще доказать, что Археографический II и Мясниковский списки послужили источником для Троицкого IV, а не наоборот. А главное, выясняется, что приведенный М. Н. Тихомировым текст, якобы доказывающий нали­чие прямой и сознательной компиляции редактора Троицкого IV, на самом деле характеризует и текст III редакции (так называемых Карамзинских списков).