Купавна - 33-й километр

и включительно по девятую - размягчаюсь. Настолько

размягчаюсь, что от десятой смежаю глаза, так же неодолимо. И

что же я по наивности думал? Я думал: надо заставить себя

волевым усилием преодолеть дремоту и выпить одиннадцатую дозу -

тогда, может быть, начнется рецидив возмужания? Но нет, не

тут-то было. Никаких рецидивов, я пробовал.

Я бился над этой загадкой три года подряд, ежедневно

бился, но все-таки ежедневно после десятой засыпал.

А ведь все раскрылось так просто! Оказывается, если вы уже

выпили пятую, вам надо и шестую, и седьмую, и восьмую, и

девятую выпить сразу, одним махом - но выпить идеально, то есть

выпить только в воображении. Другими словами, вам надо одним

волевым усилием, одним махом - не выпить ни шестой, ни седьмой,

ни восьмой, ни девятой.

А выдержав паузу, приступить непосредственно к десятой, и

точно так же, как девятую симфонию Антонина Дворжака,

фактически девятую, условно называют пятой, точно так же и вы:

условно назовите десятой свою шестую - и будьте уверены -

теперь вы уже будете беспрепятственно мужать и мужать, от самой

шестой (десятой) до самой двадцать восьмой (тридцать второй),

то есть, мужать до того предела, за которым следуют безумие и

свинство.

Нет, честное слово, я презираю поколение, идущее вслед за

нами. Оно внушает мне отвращение и ужас. Максим Горький песен о

них не споет, нечего и думать. Я не говорю, что мы в их годы

волокли с собой целый груз святынь. Боже упаси! - святынь у нас

было совсем чуть-чуть, но зато сколько вещей, на которые нам

было не наплевать. А вот им - на все наплевать.

Почему бы им не заняться вот чем: я в их годы пил с

большими антрактами - попью-попью - перестану, попью-попью -

опять перестану. Я не вправе судить поэтому, одушевленнее ли

утренняя депрессия, если делается ежедневной привычкой, то

есть, если с шестнадцати лет пить по четыреста пятьдесят грамм

в семь часов пополудни. Конечно, если бы мне вернуть мои годы и

начать жизнь сначала, я, конечно, попробовал бы - но ведь

они-то! Они!

Да только ли это? А сколько неизвестности таят в себе

другие сферы человеческой жизни! Вот представьте себе, к

примеру: один день с утра до вечера вы пьете исключительно

белую водку, и ничего больше, а на другой день - исключительно

красные вина. В первый день вы к полуночи становитесь как

одержимый. Вы к полуночи такой пламенный, что через вас девушки

могут прыгать в ночь на Ивана Купалу. И ясное дело, они

все-таки допрыгаются, если вы с утра до ночи пили исключительно

белую водку.

А если вы с утра до ночи пили только крепленые красные

вина? Да девушки через вас и прыгать не станут в ночь на Ивана

Купалу. Даже наоборот, сядет девушка в ночь на Ивана Купалу, а

вы через нее и перепрыгнуть не сумеете, не то что другое чего.

Конечно, при условии, что вы с утра до вечера пили только

красное!..

Да, да! А сколько захватывающего сулят эксперименты в узко

специальных областях! Ну, например, икота. Мой глупый земляк

Солоухин зовет вас в лес соленые рыжики собирать. Да плюньте вы

ему в его соленые рыжики! Давайте лучше займемся икотой, то

есть, исследованием пьяной икоты в ее математическом аспекте...

- Помилуйте! - кричат мне со всех сторон. - да неужели же

на свете, кроме этого, нет ничего такого, что могло бы...!

- Вот именно: нет! - кричу я во все стороны! - Нет ничего,

кроме этого! Нет ничего такого, что могло бы! Я не дурак, я

понимаю, есть еще на свете психиатрия, есть внегалактическая

астрономия, все это так!

Но ведь все это - не наше, все это нам навязали Петр

Великий и Дмитрий Кибальчич, а ведь наше призвание совсем не

здесь, наше призвание совсем в другой стороне! В этой самой

стороне, куда я вас приведу, если вы не станете упираться! Вы

скажете: " призвание это гнусно и ложно". А я вам скажу, я вам

снова повторяю: " нет ложных призваний, надо уважать всякое

призвание".

И тьфу на вас, наконец! Лучше оставьте янкам

внегалактическую астрономию, а немцам психиатрию. Пусть всякая

сволота вроде испанцев идет на свою корриду смотреть, пусть

подлец-африканец строит свою ассуанскую плотину, пусть строит,

подлец, все равно ее ветром сдует, пусть подавится Италия своим

дурацким бель-канто, пусть!..

А мы, повторяю, займемся икотой.