Петушки. Перрон

А потом, конечно, все заклубилось. Если вы скажете,

что то был туман, я, пожалуй, и соглашусь - да, как будто

туман. А если вы скажете

- нет, то не туман, то пламень и лед - попеременно то лед, то

пламень - я вам на это скажу: пожалуй что и да, лед и пламень,

то есть сначала стынет кровь, стынет, а как застынет, тут же

начинает кипеть и, вскипев, застывает снова.

" Это лихорадка, - подумал я. - этот жаркий туман повсюду -

от лихорадки, потому что сам я в ознобе, а повсюду жаркий

туман". А из тумана выходит кто-то очень знакомый, Ахиллес не

Ахиллес, но очень знакомый. О! Теперь узнал: это понтийский

царь Митридат. Весь в соплях измазан, а в руках - ножик...

- Митридат, это ты, что ли? - мне было так тяжело, что

говорил я почти беззвучно. - это ты, что ли, Митридат?

- Я, - ответил понтийский царь Митридат.

- А измазан весь почему?

- А у меня всегда так. Как полнолуние - так сопли текут...

- А в другие дни не текут?

- Бывает, что и текут. Но уж не так, как в полнолуние.

- И ты что же, совсем их не утираешь? - я перешел почти на

шепот.

- не утираешь?

- Да как сказать? Случается, что и утираю, только ведь

разве в полнолуние их утрешь? Не столько утрешь, сколько

размажешь. Ведь у каждого свой вкус - один любит распускать

сопли, другой утирать, третий размазывать. А в полнолуние...

Я прервал его:

- Красиво ты говоришь, Митридат, только зачем у тебя ножик

в руках?..

- Как зачем?.. Да резать тебя - вот зачем!.. Спросил тоже:

зачем!.. Резать, конечно...

И как он переменился сразу: все говорил мирно, а тут

ощерился, почернел - и куда только сопли девались? - и еще

захохотал сверх всего! Потом опять ощерился, потом опять

захохотал!

Озноб забил меня снова: " Что ты, Митридат, что ты! " -

шептал я или кричал, не знаю, - " Убери нож, убери, зачем?.." А

он уже ничего не слышал и замахивался, в него словно тысяча

почерневших бесов вселились... " Изувер! " и тут мне пронзило

левый бок, и я тихонько застонал, потому что не было во мне

силы даже рукою защититься от ножика... " Перестань, Митридат,

перестань..."

Но тут мне пронзило правый бок, потом опять левый, потом

опять правый - я успевал только бессильно взвизгивать, - и я

забился от боли по всему перрону. И проснулся в судорогах.

Вокруг - ничего, кроме ветра, тьмы и собачьего холода. " что со

мной и где я? Почему это дождь моросит? Боже..."

И опять уснул. И опять началось все то же: и озноб, и жар,

и лихоманка; а оттуда, издали, где туман, выплыли двое этих

верзил со скульптуры Мухиной - рабочий с молотом и крестьянка с

серпом, и приблизились ко мне вплотную, и ухмыльнулись оба. И

рабочий ударил меня молотом по голове, а потом крестьянка -

серпом по яйцам. Я закричал - наверно, вслух закричал - и снова

проснулся, на этот раз даже в конвульсиях, потому что теперь

уже все во мне содрогалось - и лицо, и одежда, и душа, и мысли.

О, эта боль! О, этот холод собачий! О, невозможность! Если

каждая пятница моя будет и впредь такой, как сегодняшная, - я

удавлюсь в один из четвергов!.. Таких ли судорог я ждал от

тебя, Петушки? Пока я добирался до тебя, кто зарезал твоих

птичек и вытоптал твой жасмин?.. Царица небесная, я - в

Петушках!..

" Ничего, ничего, Ерофеев... Талифа куми, как сказал

спаситель, то есть - встань и иди. Я знаю, я знаю, ты

раздавлен, всеми членами и всею душой, и на перроне мокро и

пусто, и никто тебя не встретил, и никто никогда не встретит. А

все-таки встань и иди. Попробуй... А чемоданчик твой, боже, где

твой чемоданчик с гостинцами?.. Два стакана орехов для

мальчика, конфеты " василек" и пустая посуда... Где чемоданчик?

Кто и зачем его украл - ведь там же были гостинцы!.. А

посмотри, посмотри есть ли деньги, может, есть хоть немножко!..

Да, да, немножко есть, совсем чуть-чуть; но что они теперь -

деньги?.. О, эфемерность! О, тщета! О, гнуснейшее, позорнейшее

время в жизни моего народа - время от закрытия магазинов до

рассвета!.."

" Ничего, ничего, Ерофеев... Талифа куми, как сказала твоя

царица, когда ты лежал во гробе, - то есть встань, оботри

пальто, почисти штаны, отряхнись и иди. Попробуй хоть шага два,

а дальше будет легче. Что ни дальше - то легче. Ты же сам

говорил больному мальчику: " раз - два - туфли - одень - ка -

как - ти - бе - не - стыд - на - спать..." Самое главное - уйти

от рельсов, здесь вечно ходят поезда, из Москвы в Петушки, из

Петушков в Москву. Уйди от рельсов. Сейчас ты все узнаешь, и

почему нигде ни души - узнаешь, и почему она не встретила, и

все узнаешь... Иди, Веничка, иди."