ВВЕДЕНИЕ. История духовных управлений мусульман России начинается с Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС)

История духовных управлений мусульман России начинается с Оренбургского магометанского духовного собрания (ОМДС), которое для мусульман европейской части России и Сибири является ключом к пониманию формирования современной российской уммы на этих огромных пространствах. Эта тема до сих пор не привлекала особого внимания историков. Формирование нации и государственности в глазах большинства ученых-позитивистов XIX и XX веков было гораздо актуальнее истории государственно-религиозного учреждения в форме ограниченной религиозной автономии. Да и само обозначение конфессиональной общины – миллет – в тюркских языках стало переводиться как светская нация (nation). Только джадиды в 1910–1920-е гг. пытались понять роль ОМДС для формирования татарской нации, да и то, скорее, потому, что их кумир Ш. Марджани стремился стать муфтием. Потом ОМДС стали рассматривать как один из мелких винтиков машины самодержавия, накладывая реалии второй половины XIX – начала XX веков на все время существования муфтията. Его влияние трудно определить и потому, что до сих пор отсутствует сколько-нибудь целостная история мусульманской общины Волго-Уральского региона в XVIII – начале XX вв.

Оренбургское магометанское духовное собрание (Уфимское духовное магометанского закона собрание, с 1796 г. – Оренбургское, в 1846–1917 гг. – ОМДС) – государственно-религиозное учреждение в форме ограниченной религиозной автономии (миллета).

ОМДС было единственным органом, объединявшим всех мусульман Внутренней России и Сибири. 22 сентября 1788 г. был принят именной указ императрицы Екатерины II «Об определении мулл и прочих духовных чинов магометанского закона и об учреждении в Уфе духовного собрания для заведывания всеми духовными чинами того закона, в России пребывающими». При этом основное место уделялось их лояльности Российскому государству («люди, в верности надежные...»). В этот же день по именному указу Сената ахун Каргалы М. Хусаинов стал муфтием всех мусульман России, «…исключая Таврическую область».

Открытие ОМДС состоялось 4 декабря 1789 г. в Уфе. В 1796–1802 гг. оно находилось в Оренбурге. ОМДС было учреждено с целью контроля над мусульманским духовенством, кадровый состав которого полностью определялся государством, и для дальнейшего использования официальных исламских институтов в проведении российской политики среди мусульманского населения как внутри империи, так и за ее пределами, прежде всего – в Средней Азии и Казахстане. ОМДС было коллегиальным органом, деятельностью которого руководили председатель (муфтий) и три заседателя (казыи-кадии). Ш. Марджани сравнивал коллегии ОМДС с Шейх-уль-Исламами и кадиями Румелии и Анатолии в Оттоманской империи и системой устройства мусульманского духовенства Крыма. В отличие от России в Оттоманской империи немусульманские миллеты пользовались правом самостоятельного избрания главы национальной церкви. Российской особенностью являлся и институт указов о назначении на должности духовных лиц.

Указами Правительствующего Сената было установлено, что дела в ОМДС решаются простым большинством голосов, а личные решения муфтиев не имеют силы и не должны приниматься к исполнению.

На протяжении XIX столетия правительство решало вопрос об избрании или назначении муфтия. В 1817 г. Александр I подписал указ об образовании Министерства духовных дел, в котором было определено, что муфтий должен избираться мусульманским обществом. Данное положение вошло и в утвержденный Николаем I в 1836 г. Устав Департамента духовных дел иностранных исповеданий. Однако эти законодательные акты не исполнялись и муфтии назначались на должность императором по представлению министра внутренних дел. Только в сентябре 1889 г. Государственный совет внес соответствующие изменения в законодательство и обычная практика обрела силу закона. Казыи ОМДС избирались мусульманским духовенством Казанской губернии; после 1889 г. – назначались Министерством внутренних дел по представлению муфтия.

ОМДС было высшей инстанцией духовного суда с распорядительными (назначение духовного лица для разбирательства) и контролирующими (отмена решения духовного лица и вынесение окончательного постановления) функциями. В правоприменительной практике оно руководствовалось своеобразным синтезом норм шариата в варианте суннитского ханафитского мазхаба и общероссийского законодательства. Издание фетв муфтием и казыями протекало под наблюдением губернской администрации и Министерства внутренних дел. Под давлением властей ОМДС принимало постановления, запрещавшие религиозным служителям применение тех положений шариата, которые противоречили законам Российского государства. Классическим был случай откладывания похорон на три дня для выяснения причин смерти покойного в связи с эпидемией холеры в 1831 г.

ОМДС, по формулировке Ш. Марджани, были поручены следующие вопросы: «…давать мусульманам подчиненного им округа фетвы о верности или ошибочности деяний в религиозных делах; принятие экзаменов у лиц, назначаемых на должности выполняющих обязанности по Шариату, ахунов, мухтасибов, мударрисов, хатыбов, имамов и муэдзинов в вопросах науки, практики и морали; выдача разрешений на строительство и ремонт мечетей; раздел имущества мусульман (мирас), заключение браков (никах) и разводов (талак) по Шариату». ОМДС не обладало централизованной системой образования и не выступало сторонником идей джадидизма, но в ряде циркуляров приветствовало преподавание светских предметов и русского языка. В конце XIX – начале XX вв. при ОМДС начали проводиться совещания по проблемам образования. В 1912 г. в ведении ОМДС находилось более 4, 5 млн. прихожан, проживавших в 32 губерниях, 5771 приход и 12341 духовное лицо.

ОМДС не имело четкой структуры и отделений на местах. Проекты создания органов среднего звена – губернских мухтасибатов – отвергались властями. ОМДС стремилось выйти из-под опеки Оренбургского, а затем и Уфимского губернского правлений, превратиться в автономную общероссийскую организацию. В 1780–1850-е гг. ОМДС выступало инструментом интеграции казахов в структуры российской администрации, и муфтии были улемами. После Крымской войны 1853–1856 гг. ОМДС было запрещено вмешиваться в дела казахов, и муфтиями стали назначаться светские лица. В 1860-е гг. проект реформ Ш. Марджани, направленный на создание местных отделений и централизованной системы мусульманского образования, был отвергнут. Обер-прокурор Синода К. Победоносцев и миссионер Н. Ильминский добились неназначения Ш. Марджани на пост муфтия. Правительство выступило против всех реформаторских инициатив, и к концу XIX в. появились проекты закрытия ОМДС и создания на его месте нескольких духовных управлений. Поддержка ОМДС различных действий правительства зачастую, особенно после революции 1905–1907 гг., приводила к стремлению национальной элиты взять ОМДС под свой контроль. Это стремление усилилось после назначения в 1915 г. муфтием М. Баязитова, подвергнутого бойкоту татарской элитой.

Великий улем и будущий муфтий Риза Фахретдин(ов) в 1902 г. в книге «Исламнэр хакында хокумэт тэдбирлэре»^[1] («Правительственные распоряжения, касающиеся мусульман») критиковал ОМДС прежде всего за чрезмерное усердие в защите интересов государства. Фахретдинов сформулировал три основные задачи, обусловившие возникновение ОМДС:

1. привить любовь к России восточному Исламу;

2. оставить без силы не имеющих официального статуса улемов, оказавшихся под скипетром России;

3. превратить Ислам на берегах Волги и Урала в официальную религию и распространить везде мектебе и медресе.

В 1906 г. Риза Фахретдин покинул пост казыя, который он занимал с 1891 г., так как муфтият не был реформирован в соответствии с требованиями всероссийских мусульманских съездов, поэтому его выводы несколько резковаты. Но принципиально и в порядке важности они были верны. Поэтому в своем анализе мы последуем за его выводами.

1. Привитие любви к России восточному Исламу.

На протяжении всего XVIII в. Россия вела наступление на мусульманский мир по трем направлениям: в Причерноморье, на Кавказе и в казахских степях. Основные военные ресурсы были брошены против Османской империи и Крымского ханства, которое было присоединено к России в 1783 г. Россия способствовала эмиграции мусульман из степей юга Украины и предгорий Кавказа, но изгнание мусульман с Крымского полуострова было равносильно его превращению в пустыню. Поэтому власти создали Таврическое магометанское духовное собрание по образцу системы миллетов. Крупнейший немецкий специалист по этносам Российской империи Андреас Каппелер указывает на параллели между Российской и Османской империями в традиции прагматичного отношения к другим культурам и религиям. А мы добавим: и в копировании институтов.

В 1788 г. мусульманское сообщество европейской России и Сибири было выделено Российским государством в форму Духовного собрания, близкую к миллету. «Миллет – это форма церковного и религиозного самоуправления, применяющая обычное право, особенно по отношению таких факторов личного статуса, как брак, развод и наследование»^[2].

Система миллетов являлась основной формой существования немусульманских конфессиональных общин в рамках мусульманских государств. Она была сформирована еще в X веке и регулировалась нормами Шариата. По ней мусульманский владыка обладал всей полнотой власти над территорией страны, ее военной организацией и налоговой системой. Одновременно халиф являлся главой единой мусульманской общины – уммы. Немусульманские общины, верящие в единого Бога, образовывали миллеты и имели право самостоятельно выбирать своего главу, который затем утверждался халифом. В функции патриарха, например болгарского, армянского, сербского или греческого, входили вопросы внутрицерковной жизни, образование детей-мирян, вопросы церковного права. Патриарх считался единственным законным представителем миллета перед всеми органами власти. Миллет обладал недвижимым имуществом, включающим в себя здания мест богослужения и поклонения, образовательные и благотворительные учреждения. За немусульманскими общинами признавался такой вид недвижимой собственности, как вакфы, то есть собственность, доходы с которой направлялись на религиозные и благотворительные цели.

Ш. Марджани сравнивал коллегии ОМДС с шейх-уль-исламами и кадиями Румелии и Анатолии в Оттоманской империи и системой устройства мусульманского духовенства Крыма. Однако в отличие от России в Оттоманской империи немусульманские миллеты пользовались правом самостоятельного избрания главы национальной церкви. Российской особенностью являлся и институт указов о назначении на должности духовных лиц, получаемый в ОМДС. В отличие от назначаемого на уровне епархии православного духовенства, имамы избирались приходами, но могли занять свою должность только с санкции губернского правления. Тем самым «указных мулл» обычно называют «духовенством», хотя в отличие от христианского духовенства они не были выделены в отдельное сословие, и в большинстве своем были крестьянами. В качестве поощрения ахуны могли получить статус тархана, а после «великих реформ» 1860–1870-х гг. быть приписаны к сословию потомственных почетных граждан.

До создания муфтиятов Россия не имела возможности заявить о своей политике признания исламских институтов. Екатерина II прекрасно понимала, что проникновение силой оружия должно подкрепляться инструментами политики, торговли и законодательством. Если в плодородных районах Причерноморья уже тогда курс был взят на массовую славянскую колонизацию, то для других регионов было принято решение об умиротворении местных мусульман. Поэтому первые муфтии ОМДС беспрестанно вели переговоры с казахскими правителями, участвовали в российских миссиях на Северном Кавказе и по делам туркмен. В те годы от мусульман окраин России, прежде всего казахов, требовалось стабильное признание светской власти российских императоров, а духовной – оренбургских муфтиев. Основным противовесом выступал османский султан и халиф – светский и религиозный глава мусульманского мира в одном лице (часть мусульман России еще в начале прошлого века именно в нем видела своего законного правителя). В качестве других вариантов правителей выступали бухарские, кокандские и хивинские ханы и муфтии, а для казахов – также и китайские императоры.

Для мусульман России было жизненно важным прекращение бесконечных восстаний и мятежей, которые сотрясали огромное пространство Евразии с падения Золотой Орды. Новая евразийская империя в лице России завоевывала былые территории улуса Джучи и также стремилась к внутреннему спокойствию, расцвету экономики, к гарантии прав веротерпимости и собственности. Указ Святейшего Синода о веротерпимости (Tolerance Act) 1773 г. открыл дорогу для стабильности в регионе, которая в основном сохранилась до 1917 г. Оренбургские муфтии и духовенство ОМДС, торговцы Казани и Каргалы обеспечили проникновение в степи русских законов, капиталов, языка. Муфтии сделали многое для воспитания казахской элиты, лояльной к Российскому государству. Эта роль ОМДС была утрачена лишь в 1850-е гг., когда в годы Крымской войны начался поход русской армии вдоль Сырдарьи на юг Казахстана, завершившийся присоединением всей Центральной Азии в 1880-е гг.

2. Ликвидация влияния не имеющих официального статуса улемов, оказавшихся под скипетром России.

Русские исследователи неоднократно отмечали приспособленность сущности мусульманского учения для потребностей простого народа и выборность мулл в отличие от православного духовенства. Мулле принадлежало бесспорное духовное лидерство в общине как самому образованному человеку, учителю, судье и лекарю. Поэтому именно контроль над ранее свободным духовенством и должен был обеспечить контроль над духовной жизнью мусульманских общин и всего татарского народа. В указе об образовании ОМДС основное место уделялось лояльности мулл к Российскому государству: «люди, в верности надежные...». Ахун Каргалы М. Хусаинов стал муфтием именно потому, что на протяжении многих лет оказывал значительные услуги государству.

ОМДС противостояли абызы, не признававшие указов и духовной власти муфтия. Абызы, или абыз-агайлар (вероятно, от арабского «хафиз» – «знающий Коран наизусть»), были участниками общественно-религиозного движения среди мусульман Волго-Уральского региона во 2-й половине XVI–XVIII вв. После падения Казанского ханства в 1552 г. абызами называли даже неграмотных людей, немного сведущих в основах веры и знающих некоторые аяты Корана.

После организации ОМДС абызы оказались в состоянии конфликта с указным духовенством. Они критиковали продажность духовенства, бухарскую систему образования, преданность властям «указных» имамов. Однако муфтият стал победителем. Если вначале ряд назначенцев М. Хусаина были вынуждены покинуть свои мечети (например, на Нижегородской ярмарке под нажимом ишана Хабибуллы аль-Уруви (Оруви), то потом все ключевые назначения стали безоговорочной прерогативой муфтия. Напомним, что назначение на должность имама происходило по принципу двух ключей: указа от ОМДС и санкции губернского правления. Вскоре эти две инстанции наладили взаимодействие. Дело доходило до того, что в 1910-х гг. выпускники казанских медресе «Мухаммадия» и «Апанаевское» фактически уже не могли стать имамами. Естественно, что медресе не договорившихся с муфтием мударрисов (педагогов) теряло своих шакирдов (учеников). Придя же к признанному ОМДС имаму, шакирды практически не могли покинуть медресе, так как потом их шанс получить указ стал минимален. Поэтому в начале XIX века происходит постепенная локализация движения абызов в периферийных районах (мишарских и Приуралье) и его частичная трансформация в ишанизм. Движение абызов привлекало такие яркие личности среди улемов, как Габдуррахим Утыз-Имяни, Таджетдин Ялчыгул, вечных шакирдов, оппозиционно настроенных к «указному» духовенству. К середине XIX века в результате консолидации структуры ОМДС и становления системы национального религиозного образования движение абызов сошло на нет.