Интерсубъективный характер повседневного знания и его импликация 7 страница

Сказанное ведет к практическим выводам. Многое сделано, но еще больше предстоит сделать, чтобы подготовить возвращающегося домой ветерана к необходимости прилаживания к дому. Равно необходимо подготовить к его приходу и домашнюю группу. Через прессу и радио следует им разъяснять, что человек, которого они ждут, уже не тот, другой, и даже не такой, каким его воображают. Повернуть пропагандистскую машину в противоположном направлении, разрушить псевдотипы батальной жизни и жизни солдата вообще и заменить их на правду — непростая задача. Но необходимо уничтожить прославление сомнительного голливудского героизма и нарисовать реалистическую картину того, как эти люди думают и чувствуют, — картину не менее достойную и взывающую к памяти. Поначалу не только Родина покажет возвращающемуся домой незнакомое лицо, но и он покажется странным тем, кто его ждет. И те, и другие должны быть мудры.

Николаев В.Г. Феноменологическая социология[549]

Феноменологическая социология сложилась как особое направление в теоретической социологии в середине ХХ века. В центре ее внимания находились такие фундаментальные вопросы социальной науки, как условия существования общества, природа социальной реальности, основные механизмы социального объединения индивидов и координации их действий, роль знания и символов в организации человеческого поведения, и т. д. Предметом первостепенного интереса для феноменологической социологии стал повседневный мир, в котором люди живут и взаимодействуют друг с другом. Это направление можно с полным правом отнести к теоретической микросоциологии: в нем выносится на передний план процессуальная сторона общества, а макросоциальные структуры рассматриваются как эпифеномены, берущие начало в микросоциальных процессах повседневного межиндивидуального взаимодействия.

Основные темы феноменологической социологии, ее аналитический аппарат и сам ее язык сложились на базе феноменологии Э. Гуссерля; также немалое влияние на нее оказали идеи М. Вебера, А. Бергсона, М. Шелера, Дж. Г. Мида, У. Джемса и в некоторой степени Т. Парсонса. Признанный родоначальник данного научного направления — австрийский философ и социолог Альфред Шюц (1899-1959), работавший до 1939 г. в Австрии, а впоследствии в США. В работах Шюца были намечены общие контуры феноменологического анализа общества и разработана вполне завершенная программа феноменологически ориентированной социологии. Дальнейшее развитие идеи Шюца получили в работах таких видных социологов второй половины века, как П. Бергер, Т. Лукман, А. Сикурел, Г. Гарфинкель, Х. Сакс и др.

Решающее значение для формирования исследовательского поля феноменологической социологии имели идеи немецкого философа Эдмунда Гуссерля (1859-1938). Одним из ключевых мотивов в размышлениях Гуссерля была констатация глубокого кризиса европейской цивилизации, наиболее обстоятельно выраженная в его поздних работах “Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология” и “Кризис европейского человечества”. По Гуссерлю, в европейской культуре, находящейся под главенствующим влиянием науки, реализовался особый вариант рационализма, поставивший саму эту культуру на грань катастрофы. Симптомы этого кризиса: впадение философии в скепсис, иррационализм и мистицизм; утверждение духа относительности в науке и перенос его в обыденное миросозерцание людей; крушение веры в разум; кризис ценностей и идеалов, утративших свои абсолютные основания; торжество морального релятивизма и т. д. Истоки этого кризиса Гуссерль усматривал в особенностях исторического развития западной науки, которая отказалась от всех вопросов, относящихся к ведению метафизики, в своем стремлении выработать средства познания реальных объектов фактически подменила их идеальными объектами (т. е. подменила истинное, человеческое бытие абстрактными понятиями, которые стали в итоге пониматься как истинная объективная реальность) и тем самым выключила человека из научной (объективной) картины мира. Потерявшая свои смысловые основания наука, формируя дух европейской цивилизации, лишает саму ее смыслового фундамента. Таким образом, суть этого общего культурного кризиса состоит, по мнению философа, в утрате жизненного смысла существования, и ответственность за это несет западная наука. Как писал сам Гуссерль, влияние науки на мировоззрение современного человека “влечет за собой равнодушное отстранение от вопросов, действительно решающих для всего человечества. Наука, понятая лишь как эмпирическая наука, формирует лишь сугубо эмпирически-ориентированных людей... Наука... ничего не может сказать нам о наших жизненных нуждах. Она в принципе исключает вопросы, наиболее животрепещущие для человека, брошенного на произвол судьбы в наше злосчастное время судьбоносных преобразований, а именно вопросы о смысле или бессмысленности всего человеческого существования ”[550]. Поэтому, считает Гуссерль, необходимо радикально реформировать науку, дабы вернуть ей утраченную смысловую связь с жизненным миром человека. Решить эту задачу, по его замыслу, должна была феноменология.

Феноменология как философская дисциплина, изучающая феномены человеческого сознания, должна была описать сами эти феномены (т. е. мир, каким он дан человеческому сознанию) и деятельность сознания, в которой эти данности конструируются. Такое описание, по мнению Гуссерля, должно было показать, как на основе обыденного потока переживаний (мира естественной, или наивной установки) конструируются научные понятия (мир научной, или теоретической установки) и, более того, как сам этот мир естественной установки (или жизненный мир как феноменальная реальность) конструируется деятельностью единичного сознающего эго. Главный метод феноменологического анализа Гуссерль назвал феноменологической, или трансцендентальной редукцией (“эпохе”, “подвешиванием”, “заключением в скобки”). Эта операция представляла собой радикальную версию принципа “методического сомнения” Декарта и состояла в мысленном “подвешивании” веры в существование объективных коррелятов данностей сознания. Последовательное “подвешивание” мира научной установки, а далее и мира естественной установки (мира, каким он дан нам в нашем обыденном опыте) — т. е., по выражению Гуссерля, полное “выключение мира из игры” — должно было в итоге привести к выделению чистых структур единичного трансцендентального эго. Осуществление этого проекта до конца должно было заложить необходимую основу для искомой реформы наук: знание роли чистых структур индивидуального сознания в конструировании мира естественной установки и роли конструктов обыденного сознания в конструировании мира научной установки должно было позволить правильно и с полной ясностью реконструировать на базе “первой философии” основные эйдетические (или умозрительные) науки и сделать последние смысловой основой всех практических наук, пользующихся сложившимися методами. В таком случае была бы восстановлена необходимая смысловая связь научного знания с реальными нуждами и запросами человека.

Однако на пути поиска предельных структур единичного эго Гуссерль столкнулся с существенным затруднением, побудившим его в поздние годы жизни серьезно переориентировать свои исследования: этим затруднением была проблема другого Я. Со всей отчетливостью выявилась невозможность описать конструирование мира естественной установки через активность единичного эго. В творчестве позднего Гуссерля на передний план выходит идея о том, что этот мир — жизненный мир — имеет не субъективное, а интерсубъективное происхождение, конструируется не единичным эго, а множественными эго (“сообществом монад”), иначе говоря, что он по самой своей природе социален. Размышления Гуссерля на эту тему, представленные в его поздних работах (“Картезианские размышления”, “Философия как строгая наука”, “Начала геометрии”), дали важный толчок становлению и развитию феноменологической социологии, создателем и наиболее ярким пропагандистом которой стал ученик и последователь Гуссерля А. Шюц.

Одной из главных задач новой дисциплины Шюц считал философское обоснование социальных наук на базе феноменологии, т. е. создание своего рода “эйдетической” социологии. Первая такая попытка была предпринята им в книге “Смысловая структура социального мира” (1932), очень тепло встреченной Гуссерлем. Дальнейшая разработка этой проблематики была продолжена уже в Соединенных Штатах, куда Шюц эмигрировал, скрываясь от нацизма. За время работы в Америке Шюц опубликовал многочисленные очерки по проблемам социальной феноменологии и феноменологической социологии (“Феноменология и социальные науки”, 1940; “Теория интерсубъективности Шелера и общий тезис альтер эго”, 1942; “Проблема рациональности социального мира”, 1943; “О множественных реальностях”, 1945; “Хорошо информированный гражданин”, 1946; “Выбор проектов действия”, 1951; “Обыденная и научная интерпретация человеческого действия”, 1953; “Формирование понятий и теории в социальных науках”, 1954; “Символ, реальность и общество”, 1955; и др.), а также две большие работы — “Размышления о проблеме релевантности” (опубл. в 1967 г.) и “Структуры жизненного мира” (совм. с Т. Лукманом, опубл. в 1973 г.).

Шюц считал, что феноменология способна дать социальным наукам прочные методологические основания и сыграть важную роль в прояснении смысла используемых ими научных понятий и методов. Однако этим задачи феноменологической социологии не ограничивались. Она, кроме того, могла и должна была описать те “несущие конструкции” социального мира, которые производятся и воспроизводятся в повседневных социальных взаимодействиях. Многие работы Шюца содержат такое описание. И наконец, феноменологическая социология могла претендовать на статус альтернативного метода конкретного социологического анализа; примером применения феноменологического метода к анализу конкретных социальных ситуаций служат очерки Шюца “Посторонний” (1944) и “Возвращающийся домой” (1945).

Главным предметом изучения в феноменологической социологии является жизненный мир как особая реальность, в которой человек живет, действует и взаимодействует с другими.