я группа: феномены «промежуточные» между псевдо- и психическими галлюцинациями, собственно психические галлю­цинации, идеомоторные психические галлюцинации

Основными признаками собственно психических галлюцина­ций (наряду с безусловно непомраченным сознанием) можно считать: обязательную интрапроекцию галлюцинаторного образа, обязательное наличие чувства сделанности при его возникнове­нии и отсутствие сенсорной окраски феномена.

Ранее мы говорили о том, что, по мере утраты чувственности галлюцинаторных переживаний, нарастает степень их интимной связи с патологически нарушенным мыслительным процессом до полного с ним слияния. Эта формула приложима к феноме­нам 12-й группы еще в большей степени, чем к псевдогаллюци­нациям (11-я группа).

Таким образом, классификационная шкала галлюцинаций заканчивается феноменами, которые трудно, иногда невозмож­но разграничить с мыслью больного. Однако это не «обычная» мысль, а мысль, объективированная в отношении «я» больного, ощущаемая им как «чуждая» (И. С. Сумбаев, 1958), «сделан­ная». Иными словами, речь идет о феномене, представляющем собой проявление идеаторного автоматизма, но обладающем также рядом " признаков галлюцинаций, что дает право вклю­чить его в общую классификацию галлюцинаций и, вместе с тем, выделить из группы псевдогаллюцинаций.

Разграничивать указанные феномены склонны не все авторы. Например, такие крупные психиатры, как В. П. Сербский (1906), В. А. Гиляров­ский (1938), О. Бинсвангер (1908) не видят существенной разницы между психическими и псевдогаллюцинациями. Наоборот, Л. Л. Рохлин (1971), М. Г. Гулямов (1968) категорически их разграничивают. В. X. Кан­динский (1952) отличием психических и псевдогаллюцинаций считает «вы­сокую чувственную определенность и законченность образа» при последних.

В соответствии с предлагаемой нами классификацией, соб­ственно психические галлюцинации можно рассматривать в ка­честве феномена, возникающего вслед за псевдогаллюцинация­ми при дальнейшем развитии патологического процесса. Этот феномен представляет еще большую, нежели псевдогаллюцина­ции, степень " патологии интеллектуальной деятельности челове­ка – его мышления.

Известным клиническим подтверждением смежности псевдо­галлюцинаций и психических галлюцинаций может служить на­личие между ними переходных, промежуточных феноменов.

Промежуточные между псевдо- и психическими галлюцина­циями феномены характеризуются тем, что, еще не полностью утратив сенсорную окраску, они обладают уже всеми остальны­ми признаками психических галлюцинаций (обязательными интрапроекцией, чувством сделанности, феноменологической и те­матической связью с мыслью больного). К этим феноменам от­носятся: «звучание мыслей», «эхо мысли», «мысленный диалог», «отнятые» и «вложенные» мысли, «сделанные мысли», «намысленные слова» и т. п.

Звучащие мысли – это повторение собственным или чужим голосом мыслей больного, а также, по выражению боль­ных, «непонятным образом озвученные собственные мысли».

В. П. Сербский (1906) называет «двойным мышлением» воспринимае­мое больным повторение «голосами» его мыслей или оспаривание их, или предсказание. О. Бинсвангер (1908) сообщает об ощущении «звучания мысли», при котором внутри головы «слышится» (чувственно) повторение мысли, иногда опережая мысль, иногда одновременно, иногда после нее.

191. Больной Л. Б., 50 лет.

Диагноз: шизофрения, приступообразно-прогредиентная форма.

Болен около 17 лет. После 1 и 3 приступов наступали ремиссии. Начи­ная с 4 приступа, течение непрерывное, безремиссионное, с обострениями.

В статусе: расстройство мышления, склонность к паралогичным построе­ниям. Почти с самого начала заболевания больной «слышит» идущий из «мозга» мужской голос. Он похож на собственный. Вместе с тем в нем имеются «чужие оттенки» и, кроме того, он дает советы, приказывает. Боль­ной в одних случаях отождествляет голос с собственной мыслью, считает, что звучит мысль или «голос» повторяет мысль, а в других – воспринимает его как чуждый, посторонний. В момент галлюцинирования критика отсут­ствует вплоть до полного подчинения «голосу», иногда имеются критические сомнения.

«Звучать» или «отдаваться эхом» может не только собствен­ная мысль больного, но также «вложенная», «навязанная», «чу­жая», то есть объективированная, в отношении «я» больного, мысль.

Феномен «звучания мыслей» детально анализирует С.М. Корсунский (1936). Он пишет о том, что звучание мысли, как нарушение нормального автоматизма, облегчается при развитии деперсонализации, оно «локализуется во внутреннем поле сознания» и всегда имеет звуковой компонент. Звуча­щие мысли имеют следующие особенности:

а) они «экранируются», не выводятся вовне и не входят извне, а замыка­ются в больном;

б) в них детерминируется единство звуков, звучания и мышления, то есть, звучащая мысль представлена в качестве «неразрывного единства двух систем, как форма и содержание единого процесса, как определение себя в самом себе». Больные расценивают явление звучания мыслей как «субъек­тивное» или как «объективное». В первом случае больной полагает, что зву­чание его мысли слышит только он -и приходится уточнять, действительно ли мысль «звучит», то есть действительно ли имеется сенсорный фактор. Во втором случае – наличие сенсорного фактора сомнений не вызывает, так как, по мнению больного, его мысли звучат настолько громко, что их слы­шат все окружающие.

192. Больная С. Ж., 24 года.

Диагноз: шизофрения, параноидная форма.

Больна более лет.

В статусе: вяловата, замкнута, не может разобраться в собственных пе­реживаниях. Отмечает невозможность «додумать до конца» какую-либо мысль, несобранность, рассеянность. Считает, что окружающие проявляют к ней повышенный интерес и даже следят за ней. Этот интерес к ней объясняет громким звучанием ее мыслей. Утверждает, что звучание ее мыслей слышат все окружающие. Спрашивает у врача: «Разве Вы не слышите?». Находясь среди людей, громко, по многу раз произносит какую-либо фразу для того, чтобы «заглушить» звучание мысли.и чтобы окружающие не слышали ее.

Психические галлюцинации по своему существу всегда фено­мены расстройства мышления – сложной интегративной мыс­лительной деятельности. От галлюцинаций, отнесенных нами к «промежуточным феноменам», они отличаются только отсут­ствием какого-либо сенсорного оттенка. Это те же «чужие», «вложенные», «насильственные» мысли, «фразы, слова», но они не звучат. В ряде случаев больные не уверены, сопровождаются ли переживаемые ими явления каким-либо слышанием. По-ви­димому, и здесь имеет место множество вариантов перехода от «звучащих» промежуточных психических галлюцинаций к пол­ностью «беззвучным» собственно психическим галлюцинациям.

Приведенные соображения, по-существу, продолжают мысль. В. А. Гиляровского (1949) об иерархии галлюцинаторных фено­менов. Эта иерархия выражена в виде постепенного слияния галлюцинаций с расстроенным мышлением при одновременном стирании сенсорного элемента.

Анализируя различные проявления феномена «звучания мысли», можно без труда проследить этот постепенный переход от отчетливого «звучания» к намеку на звук, «отзвуку» и затем к полному отсутствию звучания.

193. Больная Д. О., 28 лет. -

Диагноз: шизофрения, параноидная форма.

Больна в течение 10 лет.-;

В статусе: высказывает бред одержимости " – в ее сердце и голову все­лилось множество чертей, главный у них сатана. Ведут себя черти тихо. Больная знает о них по собственным мыслям. Мысли эти принадлежат боль­ной, но появляются в голове без какого-либо ее участия, неожиданно, на­сильственно. Больная говорит: «Как будто кто-то заставляет думать мои мозги. Сначала появляется тихая мысль, а затем она начинает звучать ка­ким-то отзвуком. Наверно, другим это не слышно, а слышно только мне, ина­че я слышала бы ушами. Устраивают все это, вероятно, черти». Считает, что грешна, и поэтому ей гореть в аду. От бога она отреклась. Заявляет, что спасти ее может только могила. Грех свой видит в том, что все ей без­различно и никого из близких она не любит.

«Звучащие» мысли феноменологически отличаются от «пов­торяющихся» мыслей. Сенсорно окрашенное повторение мыслей бывает галлюцинаторным, псевдогаллюцинаторным (с внутрен­ней или внешней локализацией голоса) и относящимся к психи­ческим галлюцинациям (парасенсорным).

«Повторение» мысли может предшествовать, сопутствовать или отставать по времени от собственных мыслей больного и чужих, но возникающих в мозге больного.

Больные часто не могут разобраться, принадлежит ли на­сильственно возникшая мысль им или она надумана кем-то и вложена в их голову, звучит она или не звучит. Однако в боль­шинстве случаев в высказываниях больных фигурирует поня­тие «голос», несмотря на то, что звучание этого «голоса» кате­горически отрицается.

В. X. Кандинский (1952), так же как ряд других авторов, подчерки­вает, что в информации больного слова «слышу в голове» или «в голове го­ворит чей-то голос» часто применяются для определения объективированной по отношению к больному чужой мысли, а не для оценки звукового впечат­ления, обычно.получаемого от голоса собеседника.

194. Больной Т. Г., 22 года.

Диагноз: шизофрения, параноидная форма.

Болен около 3 лет.

В статусе: малодоступен, не критичен, вял, апатичен. Отмечает, что его собственные мысли повторяются внутри головы «беззвучным» голосом. Упо­требляя слово «голос», вместе с тем неуверенно утверждает, что слышания как будто нет, «мысли не звучат» и «голос» их повторяет беззвучно. При повторных обследованиях на вопрос о наличии «звучания мысли и голоса» от­вечает по-разному.

Степень сенсорности насильственно возникающей в голове мысли не имеет какой-либо закономерной зависимости от сте­пени чуждости или сделанности этой мысли. Так, сенсорно «озву­ченными» могут быть в равной степени насильственно возникаю­щие собственные и «вложенные» мысли.

195. Больной В. В., 20 лет..; -". Диагноз: шизофрения, параноидная форма... -Заболел в 12 лет.

В статусе: беседует неохотно, инертен, вял. Говорит о плохом настрое­нии. Высказывания больного не сопровождаются какой-либо эмоциональной окраской. Симптомы апатии превалируют над депрессивными. Отмечает, что у него часто непроизвольно, насильственно возникает несколько «параллель­ных» мыслей, «наслаивающихся друг на друга». Это его мысли, но думают-ся они не по его веле. Одновременно в голове иногда возникают «оклики» по имени: «Ваня» или «Иван». Оклики эти какие-то беззвучные, «кажущие­ся». «Вроде мысли, но это не мысль, потому что оклики чужие, будто зовет дедушка или бабушка».

Психические галлюцинации в отдельных случаях наблюда­ются одновременно с псевдогаллюцинациями, чаще вербаль­ными, также могут быть императивными, дающими советы, комментирующими поведение больного. Такие психические гал­люцинации всегда сопровождаются наиболее выраженными чув­ствами чуждости и сделанности..

196. Больной Г. Б., 21 год. Диагноз: шизофрения, параноидная форма. Болен с 13–14 лет.

В статусе: достаточно доступен. По существу отвечает на вопросы. Эмо­ционально вял. Рассказывает, что в его голове уже несколько лет времена­ми слышится мужской голос. Звучит он громко, ясно, разборчиво. Бывает обычно сердитым, иногда приказывает: «ложись спать, выйди на улицу». Иногда произносит какие-то отдельные слова. Кому принадлежит «голос», больной не знает, привык к нему и подчиняется не всегда.

Сравнительно недавно в голове стали возникать беззвучные «чужие фра­зы и слова, вроде как кто-то вкладывает их в голову». При этом ощущает постороннее, чуждое, враждебное влияние. Чуждые слова и фразы «подска­зывают» ритуальные действия: прыгать на одном месте, по пять раз пово­рачивать голову вправо и влево, в определенном порядке умываться и т. д. Ритуалы навязчивы, тягостны для больного. Противостоять подсказкам «вло­женных молчаливых слов и фраз» больной не может.

Больные, переживающие психические галлюцинации, четко различают собственные произвольные мысли, собственные, но не произвольные мысли, насильственные мысли и чужие, «сде­ланные», посторонние мысли. Указанные различия особенно убе­дительно проявляются при феномене насильственных мыслен­ных диалогов.

197. Больная П. Ж., 38 лет.

Диагноз: шизофрения, параноидная форма.

В статусе: выраженные нарушения мышления – наплывы мыслей, «от­чуждение мыслей» (странное ощущение, будто мысли больной ей не принад­лежат). Все эти переживания очень тягостны, навязчивы, неприятны. Осо­бенно неотступны, тягостны «мысленные диалоги», которые больная «ведет со своим другом». Диалог состоит в том, что она обращается мысленно к со­беседнику, задает ему вопросы и получает «мысленные ответы». При этом совершенно определенно различает свои мьссленные обращения, принадле­жащие ей, произвольные, и ответы – насильственные, чуждые, неожиданные для больной по содержанию, ей не принадлежащие. Не понимает, как это получается. Боится подобных диалогов, тяготится ими. Во время «мыслен­ного диалога» телом чувствует присутствие собеседника рядом с собой. Бес­покоят неприятные запахи, которые идут откуда-то со стороны.

Галлюцинации, отличающиеся всеми свойствами «психиче­ских», могут возникать по механизму функциональных.

Такие функциональные психические галлюцинации описывает И. А. Ма­каренко (1977), назвавшая их «функциональными психическими автоматиз­мами». По ее наблюдениям, словесное повторение, мысленные диалоги, зву­чание мыслей, вкладывание мыслей, эхо мыслей, открытость мыслей могут возникать в интрапроекции при появлении посторонних шумов и звуков.

Подобные феномены наблюдали и мы.

Речедвигательные психические галлюцинации занимают осо­бое место среди всех других психопатологических образований, рассматриваемых в 12-й классификационной группе. В прежних своих работах мы относили речедвигательные феномены, харак­теризующиеся насильственностью, чуждостью, сделанностью и другим, к псевдогаллюцинациям. Однлко дальнейшие наблюде­ния заставили нас перевести эти феномены в разряд психичес­ких галлюцинаций, поскольку они имеют лишь парасенсорную, а не чувственную сенсорную характеристику. Сложность клиниче­ской оценки речедвигательных феноменов обусловлена много­образием их видов и вариантов. Поэтому в психиатрической ли­тературе употребляется немало различных терминов, обозна­чающих иногда тождественные, а нередко принципиально отли­чающиеся друг от друга феномены, объединенные Ж. С е г л а -сом (1883) под общим названием «психомоторные вербаль­ные», или «речедвигательные» галлюцинации.

К числу таких терминов относятся: «действительное» и «внутреннее», не­произвольное говорение (В. X. Кандинский, 1885), «психомоторные сло­весные галлюцинации» (Ж. Сеглас, 1888), «галлюциноз мышечного чув­ства» (Э_ Крепел ин, 1898), «рефлекторные кинестетические галлюцинации» (А. Крамер, 1889), «иллюзии мышечного чувства» (С. С. Корсаков.

1913), «кинестетические галлюцинации» (Е. Б л е й л е р, 1920), «галлюцинои-ды мышечномго чувства» (В. П. Осипов, 1923), «речедвигательные автома­тизмы» (Л. «Л. Рохлин) и др.

Идентичные речедвигательныае феномены одни авторы относят к галлю­цинациям, другие – к псевдогаллюцинациям, наконец, третьи – к авто­матизмам.

В. X. К «а нд и нс к и й (1952 ) отличает «внутреннее говорение» психиче­ски больных ют псевдогаллюцинаций. В монографии «О псевдогаллюцинаци­ях» мы читаем: «Не должно смешпивать с «внутренним слышанием» «внутрен­нее говорение» самих больных. При этом говорении больные не имеют ника­кого субъективного возбуждения в кортикальной слуховой сфере, но лишь чувствуют более или менее насильственный двигательный импульс к крича-нию, к произнесению тех или других слов, фраз, целых монологов или диалогов».

В жалобах больных «... на то, что их языком говорят невидимые пре­следователи.....», автор монографии! различает два рода явлений: убеждение в замене собственных мыслей больных чужими (которые они вынуждены выска­зывать) и насильственное говорение. В свою очередь «насильственное гово-~ рение» он разделяет на «действительное», выражающееся в насильственном, часто импульсивном произнесении слов вслух, и «внутреннее говорение», ко­торое, «... будучи тесно связано с насильственным мышлением», фактически и-теоретически противоположно с внутренним слышанием больных, т. е. с псевдогаллюцинациями вслух. Далее В. X. Кандинский (1952) подчеркивает: «... нельзя буквально в одно и тсэ же время внутренно говорить и внутренне» слышать, и клинические наблюдения прямо показывают, что хотя оба эти явления могут замечаться у одного и того же больного, но не иначе, как в разное время». «При внутреннем говорении больных почти всегда суще­ствует возбукдение в чисто интеллектуальной сфере сознательного и бессоз­нательного пр едставления...».

В резюме к монографии недвусмысленно указывается: «Внутреннее го­ворение» сам их больных, как вообще все случаи насильственной иннервации центрального аппарата речи, не принадлежит ни к галлюцинациям (Байар-же), ни к псевдогаллюцинациям и должно быть резко отличаемо от «внут­реннего (псевдогаллюцинаторного Э слышания больных».

В. X. Кандинский, не причис-ляя действительное и внутреннее говорение к псевдогаллюцинациям, отмечает все же четыре весьма существенных при­знака этих явлений: их «автоматичность», наейльственность, наличие чувства внешнего, враждебного воздействия и нередкое сочетание (без совпадения во времени) < со слуховыми галлюцинациями.

Следовательно, речедвигателыные феномены, в понимании В. X. Кандин­ского, суть и деомоторные автоматизмы (т. е. моторный компонент синдрома психического автоматизма). В понимании ряда других авторов (в частности, Ж. Сегласа, 1888), их можно от-нести к особым галлюцинациям, выражаю­щим идеаторные и моторные проявления того же синдрома психического ав­томатизма (Кандинского–Клерам: бо).

Предлож-ениое Ж. Сегласом (1888) через несколько лет после немецко­го издания монографии «О псевд, огаллюцинациях» разделение речедвигатель­ных феноменов немногим (как отмечает В. А. Гиляровский (1949), и другие авторы), отличается от приведенной выше систематики В. X. Кандинского.

Так, речедвигательные галлю щинации, проявляющиеся в насильственной импульсивной речи (Ж- Сеглас, 1888), соответствуют «действительному го­ворению» В. X. Кандинского. «Внутреннее говорение» В. X. Кандинского – это простые речедвигательные галлюцинации Сегласа (то есть чистые вербально-моторные галлюцинации, при которых иамеет место кажущееся «ощу­щение произношения слов»).

Промежуточное, по Сегласу, положение зашимают речедвигательные гал­люцинации, при которых имеются соответствующие образу слова, движения в речедвигательном аппарате. В. П. Сербск ий (1906) критикует теорию Сегласа, не «идя различий изучаемого феном«ена с псевдогаллюцинациями. К ряду галлюцинаторных речедвигательные фехномены относят В. А. Г и л я-р о в с к и й, С. С. Корсаков, В. П. Осипе «о в, А. В. Снежневский.

С. С. Корсаков (1913) считает, что в; понимании Сегласа слуховые псевдогаллюцинации (так же, как речедвигате, лшьные) могут быть рассматри­ваемы, как «беспредметные ощущения из области чувственной, сопровождаю­щие процессы движения», почему и заслуживают название двигательных гал­люцинаций. И далее: «В самом деле, беззвучныяе, «чужие» слова, ощущаемые внутри, можно рассматривать как галлюцинацикэ или иллюзию того ощущения, которое сопровождает внутренний образ слова, а ложное ощущение говоре­ния можно рассматривать как иллюзию мышоечного чувства, локализирую­щуюся в области мускулов, участвующих в ппроизношении слов. Вообще, псевдогаллюцинации как зрения, так и слуха суть иллюзии общего чувства, именно – иллюзии тех ощущений, которые сошровождают процессы мышле­ния (соединенного по большей части с особыгмн мускульным ощущением, со­ответствующим акту внимания) и центробежннле процессы душевной жизн-и (стремление мьгсли выразиться в двигательного акте, т. е. в слове, жесте, мимических движениях)». „

В. П. Осипов (1923), признавая речедвиг~а? ельные псевдогаллюцинации («галлюциноиды мышечного чувства»), замечаетг, что подобные идеомоторные феномены встречаются в других областях, напроимер, в письме. В. А. Гиля­ровский (1938) относит к словесным кинест~етическим галлюцинациям пе­реживания, при которых больной «объективи роует в языке, во рту, глотке двигательные импульсы, необходимые для прож знесения слов». А. В. Снеж­невский (1958, 1968) к псевдогаллюцинация им относит все кинестетические и, в частности, речедвигательные галлюцинации!. Отнесение к псевдогаллюци­нациям указанных феноменов, как полагает А. Эй (1973), правомерно пото­му, что они сопровождаются чувством посторооннего, чуждого, насильствен­ного влияния.

Таким образом, В. X. Кандинский ж большинство авторов от­мечают, что для речедвигательных фешоменов характерны: ав­томатичность и насильственность, ощу: щение постороннего воз­действия (включающее чувство чуждости) и ложное ощущение произнесения слов.

Если к этому добавить вытекающеое из перечисленных при­знаков наличие ксенопатической проеьщии и стремление боль­ных анализировать происходящее с ни ниш, то отнесение речедви­гательных обманов к числу галлюцин аций окажется вполне обоснованным.

Однако минимальное участие или пюлное отсутствие сенсор­ного компонента («парасенсорный характер») сближает" рече­двигательные галлюцинации с феноме ном психических галлю­цинаций. Поэтому правомерно названиве «речедвигательные пси­хические галлюцинации».

Сказанным обусловлено то, что в 112-ю классификационную группу мы включаем речедвигательные (психомоторные) феномены, характеристику которых впервые дал В. X. Кандинский (хотя и не относил их к псевдогаллюцинациям), в отличие от идеомоторных галлюцинозов, описанных А. Крамером (9-я группа).

В. Л. Брагинский (1975), учитывая степень выраженности критериев насильственности, чуждости и др., разделяет идео­моторные психические галлюцинации на пять типов. Согласно этому разделению, вполне соответствующему нашим взглядам, существуют следующие ва. рианты речедвигательных идеомотор ных психических галлюцинаций, которые характеризуются:

а) чувством непроизвольности:, слабо выраженным чувством насильственности и чуждости, наличием лишь бредовых пред­положений – 1-й тип (набл. 198);

б) выраженными чувствами насильствен ности, чуждости и сделанности, но с активным стремлением противодействовать внешнему воздействию и наличием чувства возможности тако-

го противодействия – 2-й тип (набл. 199);

в) особенно выраженным чувством чуждости, бредовым по­ниманием сущности происходящего и исключением какого-либо противодействия – 3-й тип (набл. 200);

г) выраженным чувством сделанности, полным отчуждением речевой деятельности, изменением самосознания, полной утра­той собственной активности, бредом овладения – 4-й тип (набл. 201);

д) вербальными импульсами, неожиданными для больных, бредовой трактовкой, чуватвом овладения, идеаторной и мотор­ной автоматичностью – 5-й тип (набл. 202).

Речедвигательные психеические галлюцинации первого типа чаще наблюдаются на начальном этапе развития процесса пси­хического автоматизма. И1х можно считать «переходными» к собственно психическим галлюцинациям феноменами.

198. Больной Д. Г., 29 лет.

Диагноз: шизофрения, параноидная форма.

Болен менее года.

В статусе: недостаточно доступен, не может разобраться в собственных переживаниях, ипохондричен, боится «сойти с ума». Выявляются идеаторные автоматизмы в виде тягостных для больного приступов, сопровождающихся наплывом навязчивых, насильственных мыслей, от которых он никак не мо­жет освободиться. Во время наплыва мыслей всегда испытывает «как-то свя­занную с мыслями» ноющую, дергающую боль в. языке, хотя ощущение ка­кого-либо движения языка отсутствует. Подозревает чье-то враждебное воз­действие, но бредовой убежден: ности и намека на какой-либо бредовой сю­жет нет.

Речедвигательные психические галлюцинации первого типа, по-видимому, при дальнейшем развитии заболевания могут трансформироваться, постепенно усложняясь.

При галлюцинациях второго типа не только увеличивается степень чувства насильственности, сделанности речедвигательных психических галлюцинаций, их бредового оформления, но имеется также усиление моторного компонента, большая его локализованность и смысловая содержательность.

199. Больная А. Я., 28 лет.

Диагноз: шизофрения, параноидная форма.

Больна не менее 6 лет.

В статусе: подозрительна, не вполне доступна, склонна к образованию навязчивостей и ритуалов, а также идей отнош е: ния и особого значения: слу­чайно услышанное слово, междометие или жеслг,.мимику всегда трактует па-ралогично и по-бредовому. Заметив, например., чгго врач протянул палец к столу, спрашивает, что это означает, как это следует понимать, зачем этот намек; прислушиваясь к случайному постукив.а нию по столу, говорит, что она морзянку не понимает и не знает, что передается, хотя догадывается.

Такие пословицы, как «шила в мешке не утаишь», «не в свои сани не садись», принимает на свой счет. Заявляет: «Ра. я: ничего не сделала, чтобы таить. А я занималась всегда своим делом». Неохотно рассказывает о том, что внутри головы, в центре мозга у нее образуется сочетание двух букв «з» и «к», которое она «слышит». При этом подчеркивает, что восприятие букв не мысленное, а звуковое, но отрицает, что произ носитих «голос». Услышав сочетание букв в голове, затем чувствует, что > се язык пытается автомати­чески произносить эти буквы.

Догадывается, что буквы означают слова «з а.ключенный» и «криводушие». Предполагает, что этими словами кто-то неизшестным способом предсказы­вает ей возможное заключение и объясняет егсо причину. Пытается с этими мыслями бороться, так же как с навязчивости ми, доказывает себе, иногда успешно, а иногда безуспешно, что подобные: мысли необоснованны.

Беседа на другие темы выявляет сохранность памяти и аналитических способностей. В частности, больная довольно тонко анализирует имевшие место 4. года назад идеи отравления и эпизодически возникающие наплывы мыслей.

Появление речедвигательных психических галлюцинаций третьего типа не всегда свидетельствует о непрерывном тече­нии болезни. Наоборот, иногда стойкое бредовое понимание ощу­щений, соответствующих речедвигательному феномену, указыва­ет на остроту обычно повторного после р-емиссии приступа.

200. Больная 3. Г., 36 лет.

Диагноз: шизофрения, приступообразно-прогр& диентная форма.

В 22 года и в 30 лет отмечались кратковременные болезненные пережи­вания с идеями околдования и особого значения..

Последний приступ болезни начался остро месяца 3 назад. В больницу поступила в состоянии психомоторного беспокоойства. В отделений в одной больной узнала свою свекровь, но больная былга. некрасивая и горбатая, а свекровь высокая и статная. Убеждена все же, ч то это была свекровь, ко­торая «потом куда-то исчезла». На потолке среди множества пятен и мазков видит различные фигуры, например, фигуру погла с бородой в мантии, руки с острой косой и т. п.,

Иногда ощущает, что она «раздваивается» геа добрую и злую.ведьму. Не может понять и объяснить, как это происходит. Рассказывает, что временами ощущает разговор с ней лечащего врача или какюто-то неизвестного мужчины. Предполагает, что это тот же врач, который леч и.л ее 20 лет назад. Разговор состоит в мысленном диалоге: она мысленно задает вопросы и получает мысленные ответы или, наоборот, отвечает на вопросы «собеседника». Чет­ко различает свои мысли и мысли мнимого собеседника, т. е. объективиро­ванные в отношении «я» больной. Мысленные слова, принадлежащие «собе­седнику», переходят на ее язык. Четко это ощуцщ-ает по волнообразному движению языка.. Бывает очень неприятно, но полагает, что «наверное так на­до, раз это делают врачи».

Иногда непроизвольно повторяет вслух «своим языком те мысли, кото­рые перешли на него из головы». Мысленные диалоги и переход мысли на язык всегда беззвучны. При абсолютной некритично»сти к психическим, в частности, решедвигательным, галлюцинациям проявляет достаточную» критику к иллюзорным восприятиям; иногда трактует их по-бредовому. Кроме бреда «влияния и вюздействия на нее врачей», высказывает стойкий бред «колдов­ского воздействия». Весь персонал и всех больных делит на колдунов и добрых людей.

Одновременно с наличием в структуре галлюцинатарно-па-раноидного синдрома у больных, переживающих речедвигатель-. ные психические галлюцинации третьего и последующих типов, всегда отмечаются обычные (только идеаторные) психические галлюцинации.

В случаях, при которых выявляются полное отчуждение ре-„чезои деятельности и бред овладения, ощущаемое больными внешнее воздействие, влияние носит враждебный, злонамерен­ный характер.

201. Болкная У. О., 48 лет.

Диагноз: шизофрения, параноидная (форма.

Больна с 22 лет. Стационировалась неоднократно.

Проявляет общественно-опасныетенденции: считая, что соседи за ней следят и причиняют ей вред, сначала писала на Них.экалобы, а загем стала совершать нападения.

В статусе: полагает, что с ней поддерживается мысленная связь «через космос». Кроме того, периодически ощуидает внутри головы мысленные разго­воры ее мужа. Эти разговоры ведутся от первого лица (мужа) и выража­ются в виде беззвучной мысли. Сообщает, что муж только что приказал ей: «Говори пока сама с профессором, пот сом буду говорить я». Он не только вкладывает ей свои мысли в голову, но руководит е> е мыслями, ее языком, всем телом и всеми органами, заставляет язык двигаться, как при произнесе­нии ругательств. Этим он ее лечит, то есть относится к ней не враждебно, а доброжелательно. Никогда никакого звучания мыслей внутри головы или слуховых обм: анов не было. Иногда муж показывает ей на стене р азличные картинки. На них фигуры людей, слона,, Прометея. Картинки часто меняют­ся, но изображения на них статичны, неподвижны. При закрывании глаз пе­рестает видеть картинки, может от них отвернуться.

Никаких элементов критики не прюявляет. Все происходящее с ней воспринимает бредовым образом.

В качестве иллюстрации пятого типа речедвигательных пси­хических галлюцинаций приведем наблюдение, сделаннюе сов­местно с В. Л. Брагинским.

202. Большой Б. Г., 41 год.

Диагноз: шизофрения, параноидная сформа.

Болен, по-видимому, с 12–13 лет, под наблюдением психиатров состоит с 28 лет, многократно стационировался в психиатрические больницы.

В статусе: полагает, что на него оказывает влияние группа людей, кото­рые с помощью машин «издеваются над. ним и природой»; в течение 30 лет «не дают дышать одним легким, вызывают видимость изнутри, создают ис­кусственное воображение, проводниковое микроскопическое телевидение, пока­зывают пейзацки, отдельные сцены, людей, соединяют по звуку с другими людьми». Слькшит «голоса», раздающиеся внутри головы. «Голоса» угрожают больному, комментируют его мысли, намерения:, поступки. «Себя называют Богом Всевышним, создавшим солнце и людей (ч: ерненьких, беленьких, тол­стеньких)». Утверждает, что работу по совершенствованию мира он обязан продолжить. Его деятельность направлена на возвращение природе «есте­ства». Внешний облик и имя, которое он носит, случайны, а сущность – «не­преходящая жизнь».

Убежден, что врачи мешают ему говорить, «оероежимают речь». Чувствует, что говорит «с принуждением». Во время.беседы внезапно переходит на высказывания, отличающиеся от обычной речи ускоренным темпом, разор­ванностью. Удается понять отдельные слова: «хр истое..., нужно..., отстаньте...».

В других случаях неожиданно произносит фэразу, не относящуюся к предыдущему- разговору, неизменным по тембру ил тональности голосом. За­тем со злобным выражением лица говорит, поверн ув голову в сторону: «иди от меня, дух христовый, поганый, проводниковый». В подобных случаях ня-стаивает на том, что почти не слышит сказанного им: «пережимают, отклю­чают звук».

Наблюдение 202 завершает иллюстрацию речедвигательных психических галлюцинаций и все описание психических галлю­цинаций Байарже.