Новая газета», №26, 1999 г.

В двухместном купе спального вагона поезда Санкт-Петер­бург - Москва сидели и разговаривали два человека интеллигент­ной наружности. Беседа, затянувшаяся за полночь, протекала в спокойном, дружелюбном тоне, как и положено беседе двух ум­ных, уверенных в себе людей.

Тот, что постарше (на вид ему было лет пятьдесят), помешивая ложечкой сахар в стакане с чаем, смотрел на собеседника с нескры­ваемым любопытством.

- Все это очень интересно. Признаться, я никогда не сталки­вался с подобными интерпретациями социальных процессов, но... Вы знаете, что я пытаюсь понять в ходе всего разговора? Я пытаюсь вычислить, кто вы по профессии и какое у вас образование. С одной стороны, вы типичный гуманитарий, скорее всего, историк. Хотя не исключаю, что вы философ или социолог. С другой сторо­ны, знания в области физики, которыми вы постоянно оперируете, показывают, что вы давно оставили позади уровень средней школы. А ваши ссылки на биологические законы, которыми вы обосновы­ваете социальные процессы, заставляют меня серьезно задумывать­ся над вопросом: «А кто же мы такие?» Разумные существа или жи­вотные, повинующиеся природным инстинктам, облеченным в форму сознания?

Его собеседник рассмеялся. На вид ему было лет сорок. В от­личие от своего флегматичного соседа, он отчаянно жестикулиро­вал. Его мимика свидетельствовала об эмоциональности характера, но внимательный взгляд холодных глаз выдавал с головой натуру, не соответствующую манерам.

- Вы знаете, Александр Петрович, ваши слова напомнили мне одно высказывание Рассела: «Люди считаются разумными су­ществами. Всю жизнь я ищу доказательства этому». Но я не соби­раюсь ничего скрывать, поскольку уже много лет главным моим принципом в общении с людьми является открытость. Я ужасно не люблю, когда кому-то во мне что-то неясно. Это создает массу не­удобств. Что касается образования, то оно у меня военное, другими словами, никакое.

- Ну, голубчик, - улыбнулся в свою очередь тот, кого назва­ли Александром Петровичем, - вы меня обижаете. Я ведь тоже бывший офицер.

- Офицер не может быть бывшим. Он либо есть, либо его ни­когда не было, - также улыбаясь, сказал собеседник.

- Интересная мысль, Андрей Иванович. Я ее обязательно за­помню. Но скажите, а чем вы занимаетесь? Где работаете?

- В настоящее время нигде. Всего месяц назад вернулся из-заграницы и пока еще не устроился.

- А чем занимались?

- Был заместителем директора одной консалтинговой фирмы.

- Долго там проработали?

- Достаточно. Семь лет.

- Солидный срок. То есть вы уехали в девяносто первом?

- Совершенно верно. И за эти годы ни разу не был дома. Да­же отпуск проводил за рубежом.

- Интересно, интересно. И чем намерены заняться?

- Пока не знаю. Присматриваюсь. Уезжал ведь из одной стра­ны, а приехал совсем в другую. Другая политика. Другая экономи­ка. А главное, совсем другая психология населения.

- Понимаю, понимаю, - задумчиво сказал Александр Петро­вич. - Знаете что, дружище, вот вам моя визитка. - Он вынул из нагрудного кармана перо и написал на карточке номер домашнего телефона. - Я бы с удовольствием продолжил наше случайное зна­комство. Думаю, что смогу в будущем оказаться вам полезным.
А сейчас давайте спать. Не хочу, чтобы завтра вы были не в форме.

Андрей Иванович весело рассмеялся и ничего не ответил.

На следующее утро случайные попутчики распрощались на перроне Ленинградского вокзала. Андрей Иванович пошел к мет­ро, а Александр Петрович вышел на площадь, где его ожидала серая «Волга», за рулем которой сидел одетый в дорогой костюм молодой человек лет двадцати пяти.

- Привет, - бросил Александр Петрович, усаживаясь на зад­нем сиденье. - Что новенького?

- Все в порядке, шеф, - очень лапидарно ответил молодой человек и включил зажигание.

Это означало, что все поручения, отданные депутатом Госу­дарственной Думы Александром Петровичем Бирюковым перед отъездом в Питер, выполнены. Машина выехала на Садовое коль­цо и пристроилась к колонне автотранспорта в правом ряду.

Бирюков расслабился, как он всегда делал перед важным раз­говором. Его не покидали впечатления, которые он получил, обща­ясь несколько часов со случайным попутчиком по купе. И дело бы­ло не только в том, что собеседник оригинально комментировал происходящие социальные процессы. Мало ли на свете ненормаль­ных, объясняющих насморк президента той или иной страны вол­новыми процессами в околоземном космическом пространстве? Дело было в том, что Александр Петрович страдал бессонницей и уже несколько лет фактически не спал по ночам, а лишь погру­жался в какое-то непонятное дремотное состояние, время от време­ни выныривая из него и бодрствуя по полчаса, но затем опять по­гружался в дремоту. Лекарства, в огромных количествах прописы­ваемые ему невропатологами, оказывали на него такое же лечебное воздействие, как вода из крана. Ежедневные прогулки перед сном и прочие мероприятия, рекомендуемые врачами, также не помогали. И хотя все это не особенно влияло на физическое состояние, каждую ночь Александр Петрович воспринимал как суровое нака­зание Божие.

Но минувшей ночью в поезде произошло нечто неожиданное. Как только Бирюков лег и сомкнул веки, он словно провалился в темную яму. Сон был настолько крепким, что он проснулся толь­ко в семь утра, когда проводница принялась немилосердно коло­тить в дверь и кричать, что до Москвы осталось десять минут пути. Андрей Иванович, уже умывшийся и гладко выбритый, сидел на своей полке и смотрел в окно.

Когда «Волга» остановилась, Александр Петрович вынул за­писную книжку и железнодорожный билет, на котором был запи­сан номер домашнего телефона его попутчика, переписал его, а сам билет отдал водителю.

- Выясни, кто проживает по адресу, где установлен этот теле­фон и собери всю возможную информацию. Дело срочное, - сам не зная почему, добавил он.

- Несколько дней понадобится. Какие источники можно за­действовать? - спросил молодой человек.

- Все, - кратко бросил Бирюков.

Он вылез из машины и направился к старинному трехэтажно­му особняку, на дверях которого висела бронзовая табличка с над­писью: «ООО «Фемида»» и изображением древнегреческой богини с весами и завязанными глазами. Охранники, видимо, знали Алек­сандра Петровича в лицо, поскольку никак не отреагировали на его приход. Бирюков поднялся по красивой лестнице из дуба на второй этаж и прошел в комнату, где в креслах за круглым столом, покры­тым зеленой суконной скатертью, сидели еще четыре человека.

При появлении Александра Петровича присутствующие изоб­разили на лицах улыбки. Бирюков сел в одно из пустующих кресел и обвел всех приветливым взглядом.

- Сразу же скажу, что съездил очень удачно. Объекты воздей­ствия в Петербурге фактически стягиваются в единый кулак, и с начала года «паутина» сильно окрепла, - заговорил он тихим голосом. - «Паук» считает, что банк данных и количество агентов позволяют начать формирование команд особого воздействия.

- А каково мнение Кардинала? - спросил человек лет пяти­десяти с глубоким шрамом на лбу.

- Кстати, почему он не пришел?

- Николай Иванович вчера уехал в командировку. Будет толь­ко через неделю, - ответил сидевший напротив здоровяк в свитере и темных очках.

- Жаль. Очень жаль. Он мне как раз сейчас очень нужен, -пробормотал Александр Петрович. - Итак, господа, я лично озна­комился с банком данных. Компромат имеется почти на всю пи­терскую верхушку, и мы можем приступать к особой обработке. Ду­маю, что скоро наша партия приобретет немало бессознательных членов, стоящих высоко на социальной лестнице.

- Я прошу прощения, друзья, - заговорил седой мужчина, сидевший рядом с Бирюковым. - Я в Совете человек новый, по­этому мне кое-что непонятно. В нашем министерстве я не сумею вам назвать ни одного из моих коллег, замов министра, на кого бы не имелось компромата. В МВД и ФСБ, я думаю, есть материал и похлеще того, что я передал в наш банк данных. Но коллеги зна­ют об этом и ничуть не беспокоятся. И они абсолютно правы. При существующем режиме это им ничем не грозит. О сотнях мил­лионов долларов, что лежат за рубежом на счетах уважаемых лю­дей, начиная от замминистра и заканчивая президентом, пишут все газеты. Реакции нет ни от прокуроров, ни от населения. Сло­вом, всем этим компроматом можно подтереться. Вы уж простите меня за вульгаризм.

Человек со шрамом понимающе посмотрел на замминистра и таким же тихим голосом, как у Александра Петровича, объяснил:

- Для этого и созданы команды специального воздействия, дружище. В их задачу входит не увольнение чиновника с работы или доведение его до суда, а подчинение его нам.

- Вульгарный шантаж?

- Ничего общего. Попозже Кардинал разъяснит вам суть спе­циального воздействия, схемы которого разработаны в его лабора­тории. Примитивно, это комплекс спецмероприятий, в результате которых у человека появляется сильный страх. Он боится, но при этом не знает, кого или чего именно. Этот страх постоянно подо­гревается, и человек все время находится в специфическом состоя­нии, необходимом для работы с ним. Ведь довольно дискомфортно бояться двадцать четыре часа в сутки.

- Вычтите шесть-восемь часов на сон, - ехидно вставил зам­министра.

- Во время сна он испытывает особый страх, - сказал Александр Петрович. - Когда возвращается председатель?

- В понедельник. - Человек со шрамом достал сигарету, щелкнул зажигалкой и с наслаждением затянулся. - На Совете он намерен представить на утверждение стратегию действий на бли­жайшие два года.

- Решение не принимать участие в выборах окончательное? -поинтересовался Александр Петрович.

- Да, - ответил здоровяк. - Кардинал сумел доказать нам всем, что «светиться» на выборах нельзя. Результаты ясны, но все параметры работы противника в ходе выборов мы сумеем снять и без «засветки».

- Кстати, - снова заговорил человек со шрамом, - ко мне поступила информация, что служба Коржа развернула несколько десятков фальшивых избирательных пунктов.

- Коммуняки знают? - спросил замминистра.

- Знают, но виду не подают.

- Ну да! Боятся отстрела. А может, надеются, что это не помо­жет Беспальчику. Больно уж велик был разрыв.

- На этот случай есть избирком, - веско сказал человек со шра­мом. - Как говорил товарищ Сталин, «неважно, как проголосуют, важно, как подсчитают». После выборов председателя ЦИК можно либо шлепнуть, либо послом куда-нибудь отправить. Надолго.

- Но это все лирика. Наша главная задача - определить, как Третья фракция будет действовать в новых условиях. Хотя я не ис­ключаю, что через два года будет одна тактика, а через четыре -другая.

По конфиденциальной информации, поступившей к нам из Рима, Андрей Костин изложил итальянцам подробную схему финансиро­вания предвыборной кампании Бориса Ельцина летом 1996 года. Он также сообщил об участии Татьяны Дьяченко, Бориса Березов­ского и Анатолия Чубайса в использовании грязных предвыборных денег, которые им поставлял Национальный резервный банк (Ле­бедев) через Внешэкономбанк (Костин) и целый ряд аффилиро­ванных фирм в различных оффшорных зонах. То есть миллионные суммы отмывались через сложную цепочку подставных компаний, обналичивались и направлялись на предвыборную агитацию.