Глава 29. Почему Иов умер счастливым

Почему Иов умер счастливым

После описания трагедии и скорби, яростных споров, ко­смического Пари, проигранного и выигранного, у истории Иова почти счастливый конец — Иов в идеальной безмятеж­ности развлекает пра-пра-праправнуков. Книга дает тща­тельное описание восстановленных богатств: 14.000 овец, 6000 верблюдов, 1000 ослиц и 10 новых детей.

Такой счастливый конец обескураживает некоторых чи­тателей, таких, как Илия Визель (Лауреат Нобелевской пре­мии).! Для него Иов был героем, борцом с несправедливо­стями Бога. Все же, говорит Визель, Иов уступил. Он не должен был дать Богу возможность так легко отделаться от него. Никакое количество новых богатств не могло срав­ниться со страданиями, которые пережил Иов. Как же быть с теми 10 детьми, которые умерли? Никакой родитель ни на минуту не поверит, что шумная ватага детей сотрет боль Иова о тех, которых он потерял.

Позволим Иову говорить за себя. Вот что он сказал по­сле величественной речи Бога из бури:

«Так я говорил о том, чего не разумел,

о делах чудных для меня, которых я не знал...

Я слышал о Тебе слухом уха;

теперь же мои глаза видят Тебя;

Поэтому я отрекаюсь

и раскаиваюсь в прахе и пепле».

Очевидно, то, что я назвал «не ответом» Бога, полностью удовлетворило Иова. С другой стороны, некоторые читате­ли указывают на счастливый конец, как на окончательный ответ на разочарование в Боге. Видите, говорят они, Бог всегда высвобождает своих людей из напастей и бед. Он восстановил здоровье и богатства Иова. Он сделает то же самое для нас, если мы научимся верить Ему, как Иов. Эти читатели упускают, однако, одну важную деталь: Иов произнес слова покаяния до того, как все его потери были возмещены. Он все еще сидел на развалинах, обнаженный и покрытый струпьями, но именно тогда он научился вос­хвалять Бога. Изменилось только одно: Бог дал Иову воз­можность взглянуть на общую картину — картину мира.

У меня есть подозрение, что Бог мог сказать что угодно — мог прочитать из любого справочника — и произвел бы на Иова тот же ошеломляющий эффект. Сказанное Им не бы­ло особенно важным по сравнению с фактом Его появле­ния. Бог красочно ответил на самый важный для Иова воп­рос: «Есть здесь кто-нибудь?» Как только Иову удалось взглянуть на невидимый мир, все насущные вопросы посте­пенно исчезли.

По мнению Бога, комфорт Иова — как бы резко это ни прозвучало - был не важен по сравнению с космическими вопросами, поставленными на карту. Настоящая битва за­кончилась, когда Иов отказался отвергнуть Бога, вынудив сатану проиграть Пари. После той жестокой победы Бог поспешил осыпать Иова добрыми дарами. Боль? Я легко могу с ней справиться. Дети? Верблюды и волы? Нет про­блем. Конечно, я желаю тебе счастливой, богатой и наполненной жизни! Но, Иов, ты должен понять, что на карту было поставлено гораздо больше, чем счастье.

Из двух миров

Мой друг Ричард, который по-прежнему обращается к Иову как самой честной части Библии, по-своему реаги­рует на заключение книги. Он находит его почти неумест­ным. «Бог явился Иову лично, и я счастлив за него. Об этом я тоже просил Бога долгие годы. Но если Бог не пришел ко мне, как может Иов помочь в моих усилиях?»

Я считаю, что Ричард указал на важную границу веры. В определенном смысле наши дни на земле напоминают жизнь Иова до того, как Бог явился ему в буре. Мы тоже окружены уловками и слухами, и некоторые из них напра­влены против всесильного, любящего Бога. Мы тоже, не­сомненно, должны развивать веру.

Ричард лежал ничком на деревянном полу своего дома, умоляя Бога явить ему Себя, поставив всю свою веру в зави­симость от желания Бога войти в видимый мир, как Бог сде­лал это для Иова. Ричард проиграл эту азартную игру. Откро­венно скажу, я сомневаюсь, что Бог чувствует «обязательст­во» доказывать Свое присутствие таким образом. Он много раз делал это в Ветхом Завете и в завершение явил Себя в Иисусе. Каких еще воплощений мы требуем от Него?

Я скажу с осторожностью: не является ли иногда горя­чее, настойчивое желание чуда — даже физического изле­чения — проявлением отсутствия веры, а не ее полноты?

Молитвы, подобные молитве Ричарда, могут ставить определенные условия для Бога. Страстно желая чудодей­ственного разрешения проблемы, не ставим ли мы нашу преданность Богу в зависимость от того, явится Он нам или нет?

Если мы будем требовать от Бога видимых доказа­тельств, мы можем обречь себя на постоянное разочаро­вание. Истинная вера не пытается манипулировать Богом ради исполнения нашей воли. Она обязывает нас следо­вать Его воле. В поисках примеров истинной веры из Библии я с удивлением отметил, что только нескольким святым удалось испытать такую же волнующую встречу с Богом, как Иову. Остальные отвечали на скрытность Бога не требованием, чтобы Он явил себя, но верили Ему несмотря на то, что Он оставался невидимым. В 11 главе Послания к евреям многозначительно отмечается, что ги­ганты веры «не получили обетовании, а только издали ви­дели их и радовались».

Мы, люди, интуитивно считаем видимый мир «реаль­ным», а невидимый мир — «нереальным», но Библия при­зывает почти к обратному. Через веру невидимый мир все больше приобретает очертание реального мира и опреде­ляет курс нашей жизни в видимом мире. «Живите для Бога, который невидим, а не для людей», — говорил Иисус о невидимом мире, или Царстве Небесном.

Однажды апостол Павел прямо затронул вопрос о разо­чаровании в Боге. Он сказал коринфянам, что, несмотря на невероятные сложности, он не «унывал». «Но если и разрушается внешний наш человек, то наш внутренний обновляется со дня на день. Ибо временная легкая скорбь производит для нас в безмерном преизбытке вечное богат­ство славы: мы смотрим не на видимое, а на невидимое. Ибо видимое кратковременно, а невидимое вечно».

Вкус будущего

Павел испытывал лишения и умер мучеником, все же ощущая свою награду. Иов испытывал лишения, но полу­чил прекрасную награду при жизни. Так чего же можем мы ожидать от Бога? Пожалуй, лучше всего рассматривать фи­нал книги Иова не как проект того, что случится с нами в этой жизни, но как знак того, что несет нам будущее. Книга является сладким, утоляющим голод символом, раз­решением проблемы разочарования в Боге, дающим воз­можность вкусить настоящее.

В одном Илия Визель прав: удовольствия, которые ис­пытал Иов в старости, не компенсировали испытанных им ранее утрат. Даже Иов, прожив счастливо до конца дней, умер, передавая новый виток горя и боли своим потомкам. Самой непростительной ошибкой было бы считать, что Бог согласен приспособиться к этому трагическому, не­справедливому миру.

Некоторые люди возлагают всю свою веру на чудо, как будто оно способно ликвидировать разочарование в Боге. Этого не произойдет. Если бы я заполнил эту книгу при­мерами физических исцелений, а не историями Ричарда, Мэг Вудсон, Дугласа и Иова, это бы не решило проблемы разочарования в Боге. Что-то не так с этой планетой. Все мы умираем; максимальный уровень смертности одинаков и для атеистов, и для людей, подобных святым.

Чудеса служат знамениями, устремленными в буду­щее. Они являются закусками, пробуждающими аппетит к чему-то более существенному, постоянному, и счастье Иова в старости — простой пример того, чем бы он насла­ждался после смерти. Благая весть, завершающая книгу Иова и благая весть Пасхи, завершающая Евангелие, — предварение Благой вести, изложенной в Откровении. Мы не смеем терять из виду мир Божий.

Обещание, данное в 42-й главе книги Иова, заключает­ся в том, что Бог в итоге исправит все неправильное, ти­пичное для наших дней. Некоторые раны — смерть детей Иова, к примеру, или смерть детей Мэг Вудсон — не зале­чатся в этой жизни. Никакие слова утешения не смягчат боль в сердце Мэг, потому что эта боль имеет четкие очер­тания — очертания ее дочери Пегги и ее сына Джона. Но по окончании века и это горе улетучится. Дочь и сын Мэг вернутся к ней преобразованными. И если бы я не ве­рил в это, не верил, что Пегги и Джон сейчас дышат пол­ной грудью, танцуют, исследуют новые миры, тогда я не верил бы ни во что, и давно оставил бы христианскую ве­ру. «Если мы только в этой жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех людей».

Библия ставит репутацию Бога в зависимость от Его способности побороть зло и восстановить небо и землю в их первозданности. В оторванности от будущего Бога можно рассматривать как менее, чем всемогущего, и ме­нее, чем любящего.* Пока предвидения пророков о мире и справедливости не осуществились. Мечи не перекова­ны на орала. Смерть, принимающая новые уродливые формы СПИДа и рака, загрязненной окружающей среды все еще поглощает людей, сама не будучи поглощенной. Кажется, что побеждает зло, а не добро. Но Библия призывает нас смотреть за пределы жестокой реальности ис­тории в вечность, где правление Бога заполнит землю светом и Истиной.

В любой дискуссии о разочаровании в Боге рай — реша­ющее слово, самое важное из всех. Только рай разрешит проблему скрытности Бога. Впервые за все времена люди смогут посмотреть в лицо Бога. Иов в приступе агонии уверовал, что в плоти он увидит Бога, он увидит Его свои­ми глазами. Это пророчество исполнится не только для Иова, но и для всех нас.

Тоска по дому

Многие люди с трудом представляют такое будущее. Как сказал Чарльз Вильяме: «Наш опыт жизни на земле затрудняет понимание добра без подвоха».² Вместо того, чтобы переносить себя в будущее, которое невозможно по­стичь до конца, не лучше ли посмотреть на несбывшиеся мечты и разочарования настоящего?

Для беженца или крестьянина рай представляет собой мечту о новой стране, безопасном месте, соединившейся семье, доме, где вдоволь пищи и свежей питьевой воды. (Многие пророки обращались к беженцам, что может объ­яснить использование таких земных образов.)

На какой-то ступени мы все разделяем такие устремле­ния. Этот мир может быть полон войн, загрязнения, пре­ступлений, корысти, но внутри всех нас задерживаются следы, напоминающие, каким мог бы быть мир, какими могли бы быть мы. Вы можете найти эти следы в движении за защиту окружающей среды, лидеры которого стремятся сохранить мир в первозданном виде; в движении за мир, мечтающем о мире без войны; в терапевтических группах, пытающихся соединить разорванные узы любви и дружбы. Вся красота и радость земли «только в запахе цветка, кото­рый мы еще не нашли, только в эхе мелодии, которую мы никогда не слышали, в новостях из страны, где мы еще не были».³

Пророки провозглашают, что такие чувства — не иллюзии или простые мечты, но эхо, звучащее до того, как что-то произойдет. Нам дано лишь несколько намеков о будущем

проснемся на новом небе и на новой земле, мы, наконец, бу­дем обладать тем, к чему так стремились. Как бы там ни бы­ло, из всех плохих новостей невероятным образом возника­ет Благая Весть — безо всяких подвохов. Небо и земля вновь станут служить, как заповедал Бог. История имеет счастли­вый конец.

Писатель-фантаст Д.Р.Р. Толкин изобрел новый мир для этой Благой Вести, он сказал, что это будет «юкэтэст-рофи», хорошо представленный в сцене из трилогии «Вла­стелин колец».

— Значит, все грустное, что было — это неправда? Что такое
с миром стало? [спросил Сэм]

— Великий Мрак исчез, - ответил Гэндальф и засмеялся,
и этот смех был, как музыка, или, как вода в знойный пол­
день. Сэм подумал, что очень давно не слышал смеха.
В глазах его вспыхнула радость, но неожиданно для самого
себя он заплакал. Впрочем, слезы высохли так же быстро,
как появились, он счастливо рассмеялся и вскочил с ложа.

— Как я себя чувствую? — вскричал он. — Я даже не знаю, как
сказать! Я чувствую... — он взмахнул руками. — Чувствую,
как весна после зимы, как солнце на листьях, как трубы
и арфы, и все песни, какие только есть на свете! ⁴

Для всех, кто испытывает боль, у кого распалась семья, у кого экономические неурядицы, кто живет в страхе — для всех этих людей, для всех нас, небеса обещают времена гораздо более долгие и существенные, чем мы провели на земле — времена здоровья, полноты, удовольствия и мира. Если мы в это не верим, то, как заметил Павел, мало причин верить вообще. Без этой надежды, надежды нет вообще.

Библия никогда не преуменьшает человеческого разо­чарования (сравните в книге Иова — одна глава о возрож­дении следует за 41-й главой, описывающей боль и муки), но она добавляет одно ключевое слово: временный. Мы не будем чувствовать всегда то, что чувствуем сейчас. Наше разочарование само по себе — это боль, голод по чему-то лучшему. И вера есть, в конечном счете, тоска по дому — дому, в котором мы никогда не были, но в который так страстно желаем попасть.

«И завершением всех наших исследований Будет прибытие к началу пути И познание всего заново».