![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава 24. Книга Скотта Пека «Заброшенная дорога» начинается коротким предложением из двух слов: «Жизнь трудна»
Несправедлив ли Бог? Книга Скотта Пека «Заброшенная дорога» начинается коротким предложением из двух слов: «Жизнь трудна». Если свести книгу Иова к одному предложению, то отчаянный крик «Жизнь несправедлива!» звучал бы на каждой странице. Нам сегодня «проглотить» несправедливость так же тяжело, как и Иову тысячи лет назад. Самое распространенное ругательство в английском языке содержит слова «Бог» и «проклятие». Люди употребляют его не только перед лицом огромной трагедии, но и когда у них не заводится машина, когда проигрывает любимая команда, когда во время пикника начинается дождь. Это проклятие выражает инстинктивное суждение о том, что жизнь должна быть справедлива и что Бог должен лучше управлять этим миром. Постоянное противоречие между двумя состояниями нашего мира — таким, какой он есть, и таким, каким он должен быть, — ярчайшим образом проявляется в книге Иова. В течение трех долгих, многословных раундов Иов и его друзья состязаются в словесном боксерском матче. Они все согласны с основополагающими правилами: Бог должен награждать тех, кто творит добро, и наказывать тех, кто делает зло. Почему же тогда праведник Иов страдает от явного наказания? Друзья Иова, уверенные в справедливости Бога, рассуждают с позиций обычного человека. «Рассуди здраво, — говорят они Иову. — Бог не причинил бы тебе страдания без причины. Ты, должно быть, совершил тайный грех». Но Иов, не сомневающийся в том, что не заслуживает такого наказания, не может с ними согласиться. Он утверждает, что невиновен. Однако постепенно страдание стирает убеждения Иова, которые он так хранил. «Как может быть Господь на моей стороне?» — размышляет Иов, сидя на пепелище, на развалинах собственной жизни. Он — разбитый, отчаявшийся человек, «преданный» Богом. «Посмотрите на меня и ужаснитесь; и положите перст на уста», — восклицает Иов. В нем назревает кризис веры. Справедлив ли Господь? Этот вопрос ставит под сомнение все, во что верит Иов, но как иначе можно объяснить происшедшее с ним? Он оглядывается в поисках других примеров несправедливости и видит, что грешники иногда процветают и их не наказывают, а праведники в то же самое время страдают. Многие люди живут счастливо и плодотворно, даже не задумываясь о Боге. Все эти факты просто не укладываются в голове Иова. «Когда я думаю об этом, меня охватывает ужас; я дрожу всем телом». Причина, по которой книга Иова кажется такой современной, заключается в том, что все, происходящее с ним, кажется нам невероятным. Являющая собой резкое обличение жизненной несправедливости, книга Иова кажется особенно подходящей для нашего измученного от боли столетия. Просто приложите следующие иллюстрации к его доводам: «невинные» голодающие дети в странах третьего мира; пасторы, заключенные в тюрьмы Южной Африки за свою веру; христианские лидеры, умирающие во цвете лет; главари мафии и развращенные любители развлечений, попирающие заповеди Бога; миллионы людей в Западной Европе, живущие счастливо, не задумываясь о Боге. Вопросы Иова о несправедливости мира не теряют своей актуальности. Они звучат громче и острее. Все же мы ожидаем, что Бог любви и силы будет следовать определенным правилам на земле. Почему же Он этого не делает? Разберемся с несправедливостью В какой-то момент любой человек сталкивается с тайнами, которые заставили Иова трепетать от ужаса. Несправедлив ли Бог? Жене Иова один из выборов казался очевидным. «Прокляни Бога и умри», — посоветовала она. Зачем придерживаться сентиментальной веры в любящего Бога, когда так много в жизни замышляется против тебя? И во времена Иова люди больше, чем когда-либо, соглашались с ней. Некоторые еврейские писатели, среди которых Ержи Ко-зинский и Илия Визель, начинали с сильной веры в Бога, но увидели, как она улетучилась в газовых камерах во время Холокоста. Столкнувшись лицом к лицу с величайшей в истории несправедливостью, они пришли к выводу, что Бога не существует. (Все же, человеческий инстинкт заявляет о себе. Козинский и Визель не могут избежать гневного тона, как будто чувствуя себя преданными. Они упустили очень важный момент — понимание того, откуда исходит наше основное чувство справедливости. Какие у нас основания ожидать, что мир будет справедливым?) Другие, в равной степени озабоченные несправедливостью в мире, не доходят до отрицания существования Бога. Вместо этого они предполагают другую возможность: вероятно, Бог согласен с тем, что жизнь несправедлива, но не может ничего с этим поделать. Раввин Гарольд Куш-нир выбрал этот подход в его известной книге «Когда плохое случается с хорошими людьми». После того, как его сын умер от прогерии, Кушнир заключил, что «даже Богу трудно контролировать хаос» и что Бог есть «Бог справедливости, но не силы». Согласно раввину Кушниру, Бог растерян, даже разгневан несправедливостью на этой планете, как всякий другой человек, но не в Его власти изменить мир. Миллионы читателей нашли утешение в том, каким Кушнир представил Бога — сострадательным, но слабым. Любопытно, как эти люди интерпретируют пять последних глав книги Иова, в которых Бог защищает Себя. Никакая другая часть Библии не передает силу Бога так впечатляюще. Если Бог немощен, почему Он избрал самую худшую ситуацию, чтобы настаивать на Своем всемогуществе, когда было проще всего поставить Его власть под сомнение? (Илия Визель выразился о Боге, описанном Кушниром, так: «Если Бог таков, почему бы Ему не уйти в отставку и не позволить кому-то более компетентному занять Его место?») Третья группа людей избегает проблемы несправедливости, устремляя взоры в будущее, когда суровая справедливость будет царить во Вселенной. Они считают несправедливость временным состоянием. Индусская доктрина Кармы, применяющая к вере математическую точность, делает следующие расчеты: душе может потребоваться 6.800.000 воплощений, чтобы достичь идеальной справедливости. В конце всех этих воплощений человек испытает сполна ту боль и удовольствие, которые заслуживает. Четвертый подход — решительно отрицать существование данной проблемы и настаивать на том, что мир справедлив. Вторя друзьям Иова, эти люди настаивают на том, что мир живет по раз и навсегда установленным законам: добрые люди будут процветать, злые - терпеть неудачу. Я столкнулся с этой точкой зрения в церкви, занимающейся излечением верой в Индиане; я слышу об этом всякий раз, когда смотрю религиозные телепередачи, в которых какой-нибудь проповедник обещает идеальное здоровье и финансовое благополучие любому, просящему с истинной верой. Такие щедрые обещания несут в себе явный призыв к вере, но они не могут объяснить многих фактов. Младенцы, заболевающие СПИДом в утробе матери, перекличка подверженных гонениям святых в «Книге мучеников» Фокса — как все это вписывается в доктрину жизненной справедливости? Я бы, пожалуй, хотел сказать Мэг Вудсон: «Мир справедлив, и поэтому, если вы будете усердно молиться, дочь не умрет». Но я не мог этого сказать тогда, как не могу сказать и сейчас: «Бог забрал Пегги, потому что ты что-то сделала неправильно». Обе точки зрения представлены в книге Иова; обе отклонены Богом в конце этой книги. Необходимо олимпийское спокойствие, чтобы утверждать, что жизнь абсолютно справедлива. Чаще всего христиане реагируют на жизненную несправедливость, не отрицая, а сглаживая ее. Они, как и друзья Иова, ищут скрытые причины страданий: «Бог старается научить Вас чему-то. Вам не должно быть горько. Напротив, вы должны радоваться привилегии иметь возможность вверить себя Богу». «Подумайте о благословениях, которыми можете наслаждаться, ведь по крайней мере вы живы. Тверды ли вы в вере?» «Вы находитесь в тренировочном режиме. У вас есть возможность потренировать мышцы веры. Не беспокойтесь — Бог не дает испытаний сверх сил». «Не жалуйтесь так громко! Вы потеряете возможность продемонстрировать вашу веру неверующим». «Кому-то всегда хуже, чем вам. Благодарите Бога, невзирая на обстоятельства». Друзья Иова предлагали свою версию подобных мудрых изречений, и каждое из них содержало долю истины. Но книга Иова явно показывает, что такой «совет» не помогает в поисках ответов на вопросы страдающего человека. Это как верный медицинский препарат, прописанный не вовремя. И, наконец, еще один способ объяснить несправедливость в мире. Выслушав всевозможные альтернативы, Иов пришел к заключению, предложенному мною в качестве краткого содержания всей книги: жизнь несправедлива! Для Иова, да и для всех, испытывающих страдание, это, скорее, непроизвольная реакция, нежели философия жизни. Мы тоже спрашиваем: «Почему это случилось со мной? Чем я провинился?» Современный Иов Работая над этой книгой, я решил регулярно встречаться с людьми, которые чувствовали себя преданными Богом. Я хотел видеть печать разочарования и сомнения на лице. Когда настало время писать о книге Иова, я решил побеседовать с человеком, жизнь которого очень напоминала жизнь Иова. Я назову этого человека Дуглас. Для меня Дуглас — праведник, равно как и Иов. Он, конечно, не идеален, но является образцом веры. После долгих лет занятий психотерапией он отказался от выгодной карьеры в пользу служения Богу. Беды Дугласа начались несколько лет назад, когда его жена обнаружила опухоль в груди. Хирурги удалили грудь, но два года спустя рак перешел на легкие. Дуглас возложил на себя все родительские обязанности и работу по дому, когда его жена боролась с ослабляющими здоровье последствиями химиотерапии. Иногда она ничего не могла есть. У нее выпадали волосы. Она всегда чувствовала упадок сил и была уязвима для страха и депрессии. Однажды ночью, в период этого кризиса, когда Дуглас ехал с женой и двенадцатилетней дочерью по городской улице, пьяный водитель свернул со средней полосы и врезался в их машину. Жена Дугласа не пострадала, хотя испытала сильное потрясение. Его дочь сломала руку. На ее лице были серьезные порезы от разбитого лобового стекла. Больше всех пострадал сам Дуглас - он сильно ударился головой. После этой аварии у Дугласа стали появляться частые головные боли. Он не мог работать целый день. Иногда он становился забывчивым и рассеянным. Но хуже всего было то, что ушиб повлиял на его зрение. Один глаз совершенно перестал фокусировать. У Дугласа двоилось в глазах, и он с трудом спускался по лестнице без посторонней помощи. Дуглас научился справляться со всеми недугами кроме одного — он не мог прочитать больше одной-двух страниц за раз. Всю жизнь он любил книги. Теперь ему приходилось довольствоваться ограниченным набором изданий и прослушиванием медленно записанных на аудиокассеты книг. Когда я позвонил Дугласу, чтобы договориться об интервью, он предложил встретиться за завтраком. Я настроился на тяжелое утро. К тому времени я побеседовал с разными людьми и услышал множество историй о разочаровании в Боге. Если у кого-то и было право сердиться на Бога, так это у Дугласа. На той неделе его жене пришло пугающее сообщение из больницы: на легких появилось еще одно пятно. Когда подали завтрак, мы начали рассуждать о жизни. Толстые стекла очков отчасти корректировали нарушения зрения Дугласа, но ему с трудом удавалось направить вилку в рот. Я заставлял себя смотреть прямо на него, когда он говорил, стараясь не обращать внимания на блуждающий глаз. Когда наконец мы закончили завтракать и дали знак официантке принести еще кофе, я описал свою книгу о разочаровании в Боге и спросил: «Не могли бы Вы рассказать о своем разочаровании? Что, исходя из Вашего опыта, могло бы помочь другим пережить трудности?» Дуглас молчал, и его молчание, как мне казалось, длилось долго. Он поглаживал свою бороду с проседью и пристально смотрел поверх моего правого плеча. Я подумал, что он впал в психический ступор. Наконец он ответил: «По правде говоря, Филип, я не чувствовал разочарования в Боге». Я был изумлен. Кристально честный Дуглас всегда презирал легковесные свидетельства религиозных телевизионных программ типа: «Превратите шрамы в звезды!» Я ждал объяснений. «Причина вот в чем. Я научился, сначала в связи с болезнью жены и особенно после несчастного случая, не смешивать Бога с жизнью. Я не стоик. Я очень расстроен тем, что случилось, как и всякий другой, окажись он на моем месте. Я не боюсь ругать жизнь за ее несправедливость и дать выход моему горю и гневу. Но я верю, что Бог испытывает то же самое по поводу этой аварии — гнев и горе; я не виню Его в том, что случилось». Дуглас продолжал: «Я научился видеть дальше физической реальности и устремлять взор в реальность духовную. Мы часто думаем: «Жизнь должна быть справедлива, потому что Бог справедлив». Но Бог и жизнь — это не одно и то же. Если я смешиваю Бога с физической реальностью жизни, всегда ожидая, к примеру, хорошего здоровья, тогда я обрекаю себя на сильное разочарование. Существование Бога, — продолжал он, — даже Его любовь ко мне не зависит от моего хорошего здоровья. Признаюсь, что у меня было больше времени и возможности поработать над взаимоотношениями с Богом после того, как мое состояние ухудшилось». В той сцене была глубокая ирония. Несколько месяцев я был поглощен поиском историй о людях, разочарованных в Боге. Я избрал Дугласа на роль современного Иова и ожидал от него горького протеста против Бога. Меньше всего я ожидал прослушать курс выпускного класса по основам веры. «Если мы развиваем взаимоотношения с Богом отдельно от жизненных обстоятельств, — сказал Дуглас, — тогда мы в состоянии выдержать изломы физической реальности. Тогда мы можем верить Богу, несмотря на жизненные невзгоды. Не такова ли в действительности основная мысль книги Иова?» Хотя строгое разделение Дугласом «физической и духовной реальности» волновало меня, я счел его понимание интригующим. В течение следующего часа мы вместе изучали Библию, проверяя его идеи. В Синайской пустыне Божьи гаранты физического успеха — здоровье, процветание и военная победа - никак не укрепили дух израильтян. Большинство героев Ветхого Завета (Авраам, Иосиф, Давид, Илия, Иеремия, Даниил) подверглись почти таким же испытаниям, как Иов. Каждому из них физическая реальность временами представляла Бога как врага. И все же они верили в Бога, несмотря на лишения и тяготы. В таких поступках их вера двигалась от «веры по контракту» — «Я буду следовать за Богом, если Он будет хорошо со мной обращаться» — к взаимоотношениям, которые преодолеют любые трудности. Неожиданно Дуглас взглянул на часы и понял, что опаздывает на другую встречу. Он поспешно надел пальто, встал, чтобы попрощаться, и сказал: «Когда придете домой, прочтите еще раз историю Иисуса. Была ли жизнь справедлива к Нему? Для меня крест раз и навсегда разрушил предположение о том, что жизнь будет справедлива». Мы с Дугласом начали беседу с обсуждения Иова, а закончили размышлением об Иисусе, и этот образец со мной и по сей день: в Ветхом Завете рассказывается о любимце Бога, страдающем от ужасной несправедливости, а в Новом Завете — о единородном Сыне Бога, пострадавшем еще больше. Вернувшись домой, я последовал совету Дугласа и вновь перечитал Евангелия, пытаясь представить, как Иисус ответил бы на прямой вопрос; «Является ли жизнь справедливой?» Нигде в Писании я не нашел, чтобы Иисус отрииал несправедливость. Когда Иисус встречал больного человека, Он никогда не читал лекцию о том, «как принимать трудности жизни», но излечивал всякого, приходящего к Нему. Его едкие слова о богатых и власть имущих того времени ясно дают понять, что Он думал о социальном неравенстве. Сын Божий реагировал на жизненную несправедливость примерно так же, как другие. Когда Он встречал больного человека, Он испытывал к нему глубокое сострадание. Он плакал, когда умер Его друг Лазарь. Когда Иисус сам сталкивался со страданием, то испытывал ужас и три раза спрашивал, нет ли другого выхода. Бог ответил на вопрос о несправедливости не словами, а появлением, воплощением. Иисус — это воплощенное отношение Бога к несправедливости, ибо Он взял на Себя все невзгоды жизни, физическую реальность в ее самом несправедливом воплощении. Он дал окончательный ответ на все тайные вопросы о благости Бога. (При чтении Евангелий мне пришло в голову, что если бы мы все жили так, как жил Он, — служа больным, кормя голодных, оказывая сопротивление силам зла, утешая скорбящих и неся Благую весть о любви и прощении — тогда, возможно, вопрос о справедливости Бога не звучал бы сегодня с такой остротой.) Великая несправедливость Справедлив ли Бог? Вопрос зависит от того, насколько мы отождествляем Бога и жизнь. Конечно, жизнь на земле несправедлива. Дуглас был прав, говоря, что крест утвердил это навечно. Писатель Генри Ноувен рассказывает о семье из Парагвая. Отец семейства, врач, выступал против военного режима и нарушений прав человека в этой стране. Местная полиция отомстила ему, арестовав его сына-подростка. В тюрьме мальчика замучили до смерти. Разгневанные жители хотели превратить похороны ребенка в величайший марш протеста, но доктор решил выразить протест по-иному. На похоронах отец показал всем обнаженное тело мальчика, каким он нашел его в тюрьме — со следами избиений, ожогов от сигарет и шрамов от электрошока. Все жители деревни шли за телом, которое лежало не в гробу, а на окровавленном тюремном матрасе. Это был самый мощный протест, который можно было себе представить. Не похоже ли это на то, что Бог сделал на Голгофе? Те, кто злится на Бога за несправедливость жизни, говорят: «Он должен страдать, а не мы». Бранные слова выражают то же: Бог, будь ты проклят. И в тот день Бог был проклят. Крест с обнаженным и израненным телом Иисуса выразил всю несправедливость и насилие этого мира. Крест раскрыл суть этого мира и суть Бога: мир огромной несправедливости и Бог, любящий до самопожертвования. Никому не избежать трагедии и разочарования, даже Богу. Иисус не предложил иммунитета от несправедливости или избавления от нее. Он показал путь через несправедливость на противоположную сторону. И как Страстная пятница разрушила инстинктивную уверенность в том, что жизнь должна быть справедлива, Пасхальное воскресенье дало удивительный ключ к разгадке Вселенной. Из тьмы воссиял яркий свет. Естественное желание справедливости умирает тяжело, и это объяснимо. Кто из нас не молится о большей справедливости сегодня? Признаюсь, я страстно желаю, чтобы мир был защищен от разочарования, чтобы мои журнальные статьи всегда находили признание, а мое тело не старилось и не слабело. Я хочу, чтобы в этом мире у моей невестки не родился ребенок с повреждением мозга, а Пегги Вудсон дожила до глубокой старости. Но если я буду основывать свою веру на том, что жизнь на земле не имеет изъянов, моя вера меня подведет. Даже величайшие из чудес не разрешают проблему жизни на земле: все люди, излечивающиеся физически, в конце концов умирают. Нам нужно что-то большее, чем чудо. Нам нужно новое небо и новая земля. Пока их у нас нет, несправедливость не исчезнет. Мой друг, перенесший много страданий и боли, верящий в любящего Бога, изрек следующее утверждение: «Единственное извинение Бога — это светлое Христово воскресение!» В этой фразе сокрыта истина, хотя звучит она не по-богословски. Крест Христа, возможно, преодолел зло, но он не преодолел несправедливость. Для этого и нужно воскресение. Придет день, Бог восстановит физическую реальность надлежащим образом и будет ею править. Пока же, хорошо бы помнить, что мы проживаем наши дни в Пасхальную субботу.
«Получить заповедь любить Бога, будучи брошенным в пустыне, равносильно заповеди чувствовать себя хорошо, когда вы больны; петь от радости, когда вы умираете от жары; бежать, когда у вас поломаны ноги. Но это - самая великая заповедь. Даже в пустыне — особенно в пустыне — вы должны любить Бога». — Фредерик Бюхнер Библейские ссылки: Иов 21, 2. «Кто сей, помрачающий Провидение, ничего не разумея? - Так, я говорил о том, чего не разумел, о делах чудных для меня, которых я не знал».
|