Методы применяемые в экономической науке 5 страница

в) чем больше у человека накоплено материального богатства, тем больше он получает наслаждений.

7. Основоположниками Классической школы политэкономии являются?

а) Ф. Кэне и Д. Рикардо;

б) А. Смит и Д. Рикардо;

в) В.Книс и А. Смит.

8. Концепцию «разумного устройства общества» выдвигали?

а) Историческая школа;

б) Социалисты-утописты;

в) Марксисты.

Верны ли следующие утверждения? (да/нет)

9. Центральное место в методологии исследования К. Маркса занимает его концепция базиса и надстройки.

10. По Д. Миллю, к предмету политэкономии мы относим человеческое поведение с точки зрения обладания богатством – цель и способности оценивать эффективные способы достижения богатства.

11. Б. Гильдебранд, К. Книс, предпочитали изучать не естественную природу человека с его устремлениями к достижению собственных целей посредством эффективных средств, а его развитие с точки зрения истории.

12. Немецкий экономист А. Вагнер осуществил попытку соединить «классиков» с «физиократами» и явился одним из основателей социально-правовой школы.

13. Англичанин И. Бентам провозгласил целью всякого человеческого действия и предметом мысли любого чувствующего существа идею труда в той или иной форме.

14. Ориентированное на принятие решений учение об экономике построено на формальной теории принятия решений, цель которой – логический анализ человеческого поведения.

15. Развитие маржинализма в свете количественного анализа и экономико-математических методов и моделей принято основателем математической школы А. Маршалом.

16. Институционалисты движущей силой экономики наряду с материальными факторами считают также духовные, моральные, правовые и другие факторы, просматриваемые в историческом контексте.

Задачи и проблемные ситуации

1. Объясните, почему идеи институционалистов «родственны» идеям исторической школы?

2. В чем различие политэкономия И. Бентама и политэкономия классиков – его современников?

3. Почему Роберт Оуэн был согласен с Давидом Рикардо в трактовке трудовой теории стоимости?

4. Почему Жана Шарля Леонарда Симонда де Сисмонди называют основоположником экономического романтизма.

5. Что А. Смит понимал под предметом изучения экономической науки и почему?

6. Объясните, почему экономическую науку считают общественной дисциплиной?

7. Зачем нужно деление экономической науки на теоретическую и прикладную?

Вопросы для самоконтроля

1.Вспомните, что определяли предметом изучения экономической наукой различные экономические школы?

2.Какие методы применялись различными учеными-экономистами при исследовании экономических процессов в обществе?

3. Что является целью познания теоретической экономики?

4. Что является целью познания прикладной экономики?

5. Как Вы понимаете такие понятия: сфера исследования, объект исследования, субъект исследования, предмет исследования экономической науки.

Список литературы

1. Австрийская школа в политической экономии: К. Менгер, Е. Бем-Баверк, Ф. Визер. М.: Экономика. 1992.

2. Агапова И.И. История экономических учений. М.: Юрист.2001.

3. Антология социально-экономической мысли в России./Под ред. А.И. Кравченко СПб РХГИ.2000.

4. Антология экономической классики/ Под ред. И.А. Столярова. М.: Эконов-Ключ. 1993.

5. Бартенев С.А. История экономических учений в вопросах и ответах. М.: Юрист.2000.

6. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М.: Дело.1994

7. Вехи экономической мысли. СПб. Экономическая школа.2000.

8. Коуз Р. Фирма, рынок и право. М.: Дело.1993.

9. Негеши Т. История экономической теории. М.: Аспект-пресс.1995.

10. Поланьи К. Саморегулирующийся рынок и фиктивные товары: труд, земля, деньги.//THESIS. 1993.Т.1.Вып.2.

11. Роббинс Л. Предмет экономической науки.//THESIS.1993.Т.1.Вып.1.

12. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: 1962.

13. Хайек Ф.А. Пагубная самонадеятельность. М.: Дело.1998.

14. Экономическая теория./ Под ред. В.М. Юрьева. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина.2002

_________________________________________________________

Модель «экономического» человека

в экономической науке

Основные вопросы темы

Необходимость экономического моделирования поведения человека.

Экономические концепции моделей человека «экономического».

Теории рационального выбора.

Содержание учебного материала

На современном этапе развития экономической науки, научное сообщество все больше внимания стало уделять вопросам человеческого поведения в реальной жизни и о человеке во взаимодействии с себе подобными. В наши дни лучшие экономисты-теоретики все чаще предполагают новые концепции и расширения классических моделей, исходя не из удобства математических конструкций, а из эмпирических свидетельств о человеческом поведении, выявленных экспериментальным путем.

В своем исследовании экономист всегда (осознанно или неосознанно) следует одной из моделей поведения человека. Во многом это обусловлено его пониманием предмета экономической теории, с одной стороны, и располагаемым аналитическим инструментарием – с другой. Поскольку история экономической теории – это одновременно и история изменения представлений о ее предмете, в ней отчетливо прослеживаются тенденции в изменении применяемой модели поведения человека, хотя она далеко не всегда формулировалась в явном виде.

Модель поведения человека является неотъемлемым элементом каркаса любой социальной теории. Вот почему, даже если исследователь не говорит об использовании тех или иных предпосылок, описывающих поведение человека, на деле он исходит из некоего набора имплицитных допущений. Формулирование соответствующих ограничений и выявление соотношений между ними, таким образом, могут служить средством оценки аналитических возможностей и границ применения той или иной модели поведения, а, следовательно, и способом их преодоления, т. е. обмена идеями между различными дисциплинами и исследовательскими программами.

Множественность моделей поведения человека вытекает из объективно обусловленных различий между объектом экономической теории и ее предметом. Вопрос о предмете экономической теории в таком виде, как его трактуют современные научные школы, и по сей день остается открытым, что позволяет говорить о возможностях модификации существующих и появления новых подходов к анализу поведения человека. Поэтому представляется возможным сравнение подобных подходов с применяемыми в родственных дисциплинах, в частности, в социологии и политологии.

Развитие модели «экономического» человека, хотя и обладает определенной внутренней логикой, но в целом предопределен эволюцией всей экономической теории в целом.

Единого, «классического» определения модели человека в современной экономической науке не существует. В общем, виде модель экономического человека обязана содержать три группы факторов, представляющих цели человека, средства для их достижения (как вещественные, так и идеальные) и информацию (знание) о процессах, посредством которых средства ведут к достижению целей (наиболее важными из таких процессов можно считать «производство» и «потребление»).

Методологи экономической науки применяют различные группировки и описания отдельных свойств экономического человека. На основании хозяйственного поведения человека определим некоторые общие предпосылки к формированию моделей человека «экономического»:

- человек независим. Это атомизированный индивид, принимающий самостоятельные решения, исходя из своих личных предпочтений;

- человек эгоистичен. Он в первую очередь заботится о своем интересе и стремится к максимизации собственной выгоды;

- человек рационален. Он последовательно стремится к поставленной цели и рассчитывает сравнительные издержки того или иного выбора средств ее достижения;

- человек информирован. Он не только хорошо знает собственные потребности, но и обладает достаточной информацией о средствах их удовлетворения.

Перед нами возникает облик «компетентного эгоиста», который рационально и независимо от других преследует собственную выгоду и служит образцом «нормального среднего» человека. Для подобных субъектов всякого рода политические, социальные и культурные факторы являются не более чем внешними рамками или фиксированными границами, которые держат их в некой узде, не позволяя одним эгоистам реализовывать свою выгоду за счет других слишком откровенными и грубыми способами. Указанный «нормальный средний» человек и положен основу общей модели, называемой homo economicus («экономический человек»). На ней, с определенными отклонениями, построены практически все основные экономические теории. Хотя, разумеется, модель экономического человека не оставалась неизменной и претерпела весьма сложную эволюцию.

Концепция «экономического» человека впервые появилась в 18 веке и широко использовалась А. Смитом (1723-1790) при описании экономической жизни. Человек в его труде «Исследование о причинах и природе богатства народов» - это автономный индивид, движимый двумя природными мотивами, - своекорыстным интересом и склонностью к обмену. А. Смит исходит из того, что люди, обмениваясь, друг с другом результатами труда, услугами, руководствуются стремлением к личной выгоде. И именно такое поведение индивидуумов, взятое в совокупности, ведет к наилучшему распределению ресурсов в обществе, их наиболее эффективному использованию, росту богатства общества. Главное не мешать делать людям то, что они сами считают нужным, и тогда «невидимая» рука наведет порядок в обществе. Каждый будет производить то, что он умеет лучше всего, а его уровень потребления будет гораздо выше, чем если бы он пытался все делать для себя сам.

Важную роль во взращивании homo economicus сыграл радикальный утилитаризм Дж. Бентама (1748-1832) – последовательного и убедительного проповедника гедонистических принципов. В его «моральной арифметике» основу всех действий человека образует принцип пользы, означающий достижение наибольшего удовольствия и стремление всячески избегать страдания.

Вдохновленная идеями Смита, классическая политическая экономия приступает к последовательной рационализации понимания хозяйственной жизни. Эта рационализация связана с упрощением рассматриваемых связей, уменьшением количества вовлекаемых переменных. Признавая в принципе (как само собой разумеющиеся) различия между классами и странами, политико-экономы пытаются снять эти различия в своде общеэкономических принципов, которым придается характер объективных законов. Именно выведение общих принципов, а не описание всего богатства хозяйственной жизни страны ставит своей задачей Ж. Б. Сэй (1767-1832), обеспечивший победу смитовского учения во Франции.

У английского пастора Т. Мальтуса (1766-1834) эти общие принципы приобретают статус естественного закона – печально известного закона о народонаселении, провозглашение которого повлияло на столь многие выдающиеся умы. А с появлением создателя техники экономического анализа Д. Рикардо (1772-1823) установление объективных экономических законов превращается в основной принцип исследования (у А. Смита, заметим, таких законов еще не было). Правда, важные отступления допускаются уже на этом этапе. Так, более эклектичный «последний классик» Дж. С. Милль (1806-1873) разводит законы производства и законы распределения, уподобляя первые законам природы и представляя вторые как продукт общественного устройства. Но человек все более превращается в свод абстрактных принципов, из которых затем непосредственно выводятся все общественно-экономические отношения.

Для Д. Рикардо и других классиков «робинзонады» были лишь словесными инструментами объяснения современного им общества. Воспроизводство общественного продукта, его распределение между классами, разделение труда в обществе, связь между ростом народонаселения и производством материальных благ – этот перечень можно продолжать, но не трудно заметить, что все эти темы не предполагают в «чистом» виде отдельно взятых людей как элементы теоретической системы, описывающую экономическую реальность. Другими словами, модель «экономического» человека не работала как формализованный инструмент, а оставалась как бы «фоном» в экономической науке.

Человек в учении К. Маркса (1818-1883) тоже вполне соответствует канонам «экономического человека». К. Маркс в значительной степени заимствует и экономический детерминизм Д. Рикардо, и раскритикованные им утилитаристские принципы Дж. Бентама. Выступает ли у К. Маркса человек непосредственно в качестве субъекта хозяйственных действий? Нет, индивиду приходится отойти на дальний план, а производственные отношения становятся бессубъектными, обезличенными. По собственному признанию К. Маркса, фигуры экономических субъектов для него «являются олицетворением экономических категорий, носителями определенных классовых отношений и интересов».

Следует подчеркнуть, однако, что практически все основные работы классиков политической экономии насыщены элементами моральной философии. Реализация утилитаристского принципа связывается ими не с освобождением животных начал человека, напротив, она рассчитывает на довольно развитого в умственном и нравственном отношении индивида, предполагает поддержание благородства характеров. Иными словами, «обыкновенный средний» обыватель еще должен дорасти до настоящего «экономического человека».

Этот явный недостаток «фона» «экономического человека» был замечен в 70-е годы 19 века одновременно и независимо друг от друга К. Менгером, У. Джевонсом и Л. Вальрасом. С момента появления их работ, как известно, берет начало маржинализм. Решительно критикуя не только К. Маркса, но и других предшественников, придерживавшихся трудовой теории стоимости (ценности), маржиналисты указывали на то, что общество в целом – это что-то вроде фантома. В экономике реальными субъектами являются только конкретные люди, фирмы, т. е. агенты, принимающие хозяйственные решения. И если теория призвана отображать жизнь, то экономическая теория должна заниматься экономическими агентами, их поведением.

Если в работах классиков политической экономии наблюдается сложное переплетение экономических и неэкономических, научных и этических подходов, то «маржиналистская революция» 1870-1880гг. наполнена пафосом методологического очищения экономической теории от «посторонних» примесей в виде политических и моральных принципов. Модель «экономического человека» в собственном смысле слова появилась именно здесь. При этом маржиналисты смещают фокус в плоскость потребительского выбора, и человек у них предстает как максимизатор полезности. В основе его поведения лежит уже не столько эгоизм, сколько в возрастающей степени экономическая рациональность. Индивид не только исчисляет свою выгоду, но и оптимизирует свои действия, - кстати, дело совсем не простое. «Нормальный» человек уподобляется профессору экономики. Зато его нравственные качества, похоже, перестают интересовать исследователей этого направления. Существенно и то, что полезность представляется маржиналистами как функция. Это предполагает введение дополнительных экономических предпосылок относительно характера индивидуальных предпочтений: предусматриваются их устойчивость, транзитивность, монотонность насыщения. В результате открывается путь к использованию математического аппарата.

В рамках маржинализма несколько особняком от математического направления (У. Джевонс (1835-1882), Л. Вальрас (1834-1910), В. Парето (1848-1923)), разрабатывающего концепцию общего экономического равновесия, стоит субъективистское направление во главе с лидером австрийской школы К. Менгером (1840-1921) и его последователями Е. Бем-Баверком (1851-1914) и Ф. Визером (1851-1926). Менгеровским человеком движет одна «руководящая идея» - стремление как можно полнее удовлетворить свои потребности. Оно заложено в человеке самой природой и не нуждается в поддержке закона или силе принуждения, свободно от всякого общественного интереса. Новые экономические институты, по Менгеру, возникают вследствие понимания частью предпринимателей выгодности каких-то хозяйственных форм. Остальные имитируют их успешные действия, которые затем подкрепляются мощными силами привычки и закона. Представители австрийской школы последовательно утверждают принцип методологического индивидуализма. Кроме того, человек в их понимании не является «моментальным оптимизатором» и не свободен от ошибок.

Можно сказать, что маржинализм пересмотрел не концепцию «экономического человека» классиков, а место этой концепции в экономической теории. Причем пересмотрел в сторону кардинального усиления этой роли. Вместе с этим кардинально изменились и представления о феномене равновесной цены, о том, что является ее субстанцией. Место затрат труда заняла полезность. Для того чтобы полезность могла успешно исполнять роль субстанции цены равновесия, первоначальному австрийскому маржинализму пришлось предположить количественную измеримость полезности каждого отдельно взятого блага (кардиналистская функция полезности). Это предположение оказалось очень сильным и вызвало критику не только со стороны последователей классической школы, но и со стороны альтернативного маржинального течения, начало которому положил Ф. Эджуорт, предложивший аппарат «кривых безразличия». Согласно этому направлению, нет необходимости численно соизмерять полезности разных количеств одного и того же блага и даже верить с существование каких-либо функций полезности. Достаточно предположить, что различные блага могут частично замещать друг друга, причем для большинства благ выполняется условие уменьшающейся предельной нормы замещения (чем больше имеется какого-либо блага, тем меньше надо убавить другого блага, чтобы с увеличением первого на единицу полезность набора из двух благ осталась неизменной), а человек может сравнивать различные наборы благ и выбирать из них.

Маржиналисты на первый план выдвигают рациональность как атрибут «экономического человека». Понятия рационального выбора и рационального поведения играют важнейшую роль в методологии экономической теории. Прежде всего, необходимо подчеркнуть, что обращаться с этими понятиями следует с максимальной аккуратностью. Для того чтобы прояснить, в каком смысле мы употребляем понятие «рациональность», полезно установить, чему оно противопоставляется в данном контексте. Понятие рациональности в экономической науке употребляется в ином смысле, чем в других общественных науках, где рациональное поведение трактуется ближе к его обыденному толкованию и означает приблизительно «разумное», «адекватное ситуации».

Соответственно антитезой рациональному в данном значении будет неразумное, неадекватное. Критерий рациональности представляется здесь интуитивным и относится не только к средствам, но и к целям поведения, т. е. является содержательным. Рациональное в данном значении – синоним функционального: так можно назвать поведение индивида или группы, если оно объективно способствует их сохранению и выживанию, даже если такая цель сознательно не ставится. Даже невротическое поведение можно назвать рациональным в том смысле, что оно позволяет человеку как-то компенсировать полученную психическую травму.

Рациональное поведение в данном случае объективно способствует равновесию системы, которое, однако, вовсе не обязательно является оптимальным ее состоянием (лечение с помощью психоанализа как раз и направлено на то, чтобы патологическое равновесие с помощью невроза заменить более предпочтительным равновесием, в котором участвует сознание). Рациональность поведения, из которой исходят такие науки, как социология, психология, антропология вовсе не обязательно подразумевает его осознанность.

Такую функциональную рациональность следует отличить от более узкой концепции рациональности как оптимизирующего поведения, которая принята в основном течении экономической науки. Здесь критерий рациональности формален: рациональность в большинстве случаев означает максимизацию любой целевой функции при данных ограничениях, т. е. выбор оптимальных средств без каких-либо требований к содержанию (рациональности) самой цели. В зависимости от наличия или отсутствия полной информации понятие экономической рациональности раздваивается. При полной информации рациональным (логически эквивалентным максимизации некоторой целевой функции) можно считать выбор, сделанный на основе всеохватывающего (полного) и непротиворечивого (транзитивного) набора предпочтений, при отсутствии полной информации рациональным служит выбор варианта с максимальной ожидаемой полезностью. Если непротиворечивость предпочтений может быть сочтена признаком любого рационального выбора в самом широком смысле слова, то их всеохватность, а также непрерывность и взаимозаменяемость являются специфическими признаками экономической рациональности.

Иррациональным, т. е. антитезой экономически рациональному будет в данном случае поведение немаксимизирующее. Это означает, что экономически иррациональное поведение нарушает транзитивность предпочтений, либо противоречит постулатам теории ожидаемой полезности. Таким образом, непосредственной причиной экономически иррационального поведения должна быть когнитивная несостоятельность субъекта.

Можно согласиться с тем, что стремление достичь глобального максимума целевой функции действительно является специфической чертой человеческого осознанного поведения. Всякое живое существо, включая растения, тянущиеся к солнечному свету, стремятся или, точнее, «как бы стремятся» достичь локального максимума целевой функции, на ощупь выбирая наилучшую точку или наилучший вариант поведения из доступных ему в настоящий момент. Но ни животное, ни растение не может, оценивая будущее, ждать появления оптимального варианта, отказываясь от доступных в настоящий момент, или выбирать оптимальный, но не прямой путь к цели, например, предпочитая использовать часть собранного зерна как инвестиции для нового производства вместо того, чтобы пустить его на непосредственное потребление.

Однако экономическая рациональность, как было отмечено выше, не затрагивает целей человека и его представлений об окружающем мире, на основе которых выбираются средства для достижения поставленных целей. Если под влиянием минутного настроения человек решил покончить жизнь самоубийством и рассчитал, что оптимальный способ сделать это – отравиться, то, принимая яд, он действует рационально в экономическом смысле этого слова. Если первобытный охотник уверен, что наилучший способ убить оленя – это поразить копьем его нарисованное изображение на стене пещеры, то, проделывая это, он строго следует требованиям экономической рациональности. В то же время любое разумное в определенном контексте поведение, которое не ведет к оптимальному результату, экономист не признает рациональным. Вообще процесс формирования и изменения целей не входит в область изучаемых экономической наукой явлений. Изменения целей, вытекающие из изменения предпочтений, представляют собой для экономистов экзогенный фактор. Эта готовность исходить из предпочтений любого содержания как данности позволяет применять экономический анализ к любому человеческому поведению и дает экономической теории основания претендовать на титул универсальной социальной науки. Обратной стороной медали служат «бессодержательность» и тавтологичность многих полученных выводов. Однако, тот факт, что отступления от экономической рациональности достаточно часто встречаются в практике (в особенности в экспериментальных исследованиях) показывает, что понятие экономической рациональности не является чисто тавтологическим («рационально все то, что человек делает»), как утверждают многие критики.

Хотя требование осознанности поведения в экономической теории открыто не содержится, экономическая рациональность, в основе которой лежит всеохватывающая и упорядоченная система предпочтений, предполагает в когнитивном аспекте нечто большее, чем рациональность функциональная. Строгую максимизацию целевой функции гораздо труднее представить себе неумышленной и неосознанной, чем просто «адекватное» поведение.

Рациональность экономического человека тесно связана с принципом методологического индивидуализма экономической теории, согласно которому все анализируемые явления объясняются только как результат целенаправленной деятельности индивидов. Этот принцип, фактически обозначенный еще К. Менгером, впервые в явном виде был сформулирован Й. Шумпетером. Действительно, экономическую рациональность, т. е. наличие непротиворечивой системы предпочтений, трудно предположить у класса, государства, социальной группы. Даже такие «классические» субъекты экономической теории, как «домохозяйства» и фирмы по сути дела рассматриваются экономистами как индивиды. Вместе с тем экономисты считают индивида далее не разложимым объектом анализа, выводя за рамки своей науки все, что происходит в человеческой психике: происхождение мотивов, когнитивные проблемы, противостояние нескольких «я». Принцип методологического индивидуализма в экономической науке представляет собой нечто большее, чем рабочую гипотезу: отчасти это составная часть либерального символа веры, унаследованного от английской классической школы, в котором огромная ценность придается личной свободе и независимости от внешних воздействий.

Попытки синтеза маржиналистских и социологических подходов предпринимаются А. Маршаллом (1842-1924), который пытается ввести в экономическую теорию «человека из плоти и крови», заставив его действовать в рамках оптимизационных моделей. Но стремление к точности заставляет отбирать формы поведения, которые более устойчивы и доступны измерению в денежной форме. В итоге эмпирические наблюдения над поведением человека и рабочие оптимизационные модели расходятся все дальше и дальше.

Последняя точка в этом расхождении ставится в «споре о методах» К. Менгера с лидером молодой немецкой исторической школы Г. Шмоллером (1838-1917) в 1883-1884 гг. Победа Менгера означала разрыв основной ветви экономической теории с историко-социологическими течениями. Наступает пора ее профессионализации и оттачивания рабочих инструментов.

В результате «кейнсианской революции» достраиваются этажи макроэкономической теории. При этом Дж. Кейнс (1883-1946) хотя и не отказывается от методологического индивидуализма, но ослабляет эту предпосылку. Он указывает на то, что индивидуальные рациональные действия далеко не всегда приводят к соответствующему результату на социальном уровне и что существует иная, надындивидуальная рациональность. Кейнс активно оперирует психологическими факторами (склонность к сбережению, предпочтение ликвидности и т. п.) в определении макроэкономических зависимостей и даже формулирует психологические законы. Однако этот психологизм формален и служит для обоснования единообразия человеческих действий. Кажется, что введенные предпочтения принадлежат обществу вне времени и человеку без национальности.

Альтернативное направление представлено новой австрийской школой (Л. Мизес, 1889-1927; Ф. Хайек, 1899-1992). Если в предположениях Кейнса человек еще в какой-то мере свободен от утилитаризма – способен ограничивать свой эгоизм, ставить моральные проблемы, то человек у Ф. Хайека просто следует традиции и «приспосабливается к неизвестному». Конкуренция производит отбор рациональных и иррациональных правил поведения, часть которых закрепляются в традициях. Ф. Хайек придерживается позиций эволюционного либерализма. Его общий порядок не является продуктом человеческого разума, он возникает спонтанно – в результате множества частных решений индивидов, использующих доступное им «рассеянное значение».

Еще К. Менгер ставил под сомнение непогрешимость «экономического человека», нередко принимающего воображаемые блага за действительные, и пробовал ввести в его действия фактор времени. Продолжая эту линию, Ф. Хайек критикует утвердившуюся концепцию равновесия, которая исходит из действия одного человека, имеющего план и не отклоняющегося от этого плана. Трудности, по его мнению, начинаются с появлением нескольких независимых индивидов. Их ожидания могут вступать во взаимный конфликт. К тому же стоит одному изменить свои планы, - а это может произойти из-за изменения вкусов или под воздействием новых фактов, узнанных случайно или в результате специальных усилий, - равновесие тут же нарушится. Закономерно ставится вопрос о роли социальных институтов как устойчивых комплексов регулирующих правил, норм и установок в приобретении и распределении знания между индивидами.

На протяжении первой половины 20 столетия развивалась и более радикальная альтернатива неоклассическому направлению в лице «старого» институционализма. Первые американские институционалисты (Т. Веблен, У. Митчелл, Дж. Коммонс) отказываются от атомистического подхода к человеку в пользу органицизма. Институты объявляются самостоятельным предметом изучения. Человек «старой» институциональной школы следует не только интересу, но и привычке; его предпочтения изменяются с течением времени; он объединяется в группы и способен вступать в конфликты по поводу властных полномочий.

Параллельно из критики «историков» возникает особое течение ордолиберизма «фрайбургской школы». Ее лидер В. Ойкен (1891-1950) выступает за сочетание теоретической однородности с принципом историзма. Человек предстает у него в виде целой галереи типов, соответствующим разным «хозяйственным порядкам». При этом формула каждого типа складывается из ограниченного числа фиксированных принципов, а именно: