Юнгкээбил и тунгусский витязь

Однажды Юнгкээбил пешком на лыжах был на промысле. Повстречался с ним один тунгусский витязь, который кроме одно­го верхового имел еще двух оленей для поклажи.

«Кто ты и куда направился?» — спрашивает Юнгкээбил. Тот ответил: «Я ищу Юнгкээбиля. Скажи-ка мне, где его найти?»

Юнгкээбил говорит ему: «Зачем ищешь, ведь его очень хва­лят. Он, должно быть, отменный человек. (В смысле — опасный, воинственный). В старину я сам жил у него в работниках. Своих работников он кормил очень плохо. Лучше помоги-ка мне упромыслить зверя».

Тунгус сказал в ответ: «Ты только наведи меня на зверя, а я сумею поохотиться».

У нас особые места, где любят останавливаться и кормиться дикие олени, называют «кыыл билээгэ». Юнгкээбил повел тунгуса на такое место. Видят одного оленя-самца, который стоял тут и кормился.

«Ну, вот и стреляй!» — говорит Юнгкээбил. Тунгус ему воз­разил: «Что ты! Какой лук может достать из такой дали?»

Подползли еще ближе. Юнгкээбил еще раз предложил тун­гусу выстрелить и добавил: «Юнгкээбил имеет обыкновение стре лять с еще более дальнего расстояния. Здешние олени очень сторожкие и ближе не подпустят».

Когда тот снова отказался, Юнгкээбил одним выстрелом повалил оленя.

«О, да ты, оказывается, не дурной стрелок!»

«Ну, какой я стрелок, разве можно меня сравнить с Юнгкээбилем, который благодаря своей ловкости и меткости поистребил многих. Теперь я освежую оленя, а ты, как я вижу, слишком наряден для этого дела».

Тут же Юнгкээбил содрал с оленя кожу и тушу разрезал по­полам.

«Вот тебе полтуши, бери и ешь!».

А затем, срубив жердину из высохшей лиственницы, он сделал се­бе огромный рожон и воткнул на него свою половину. Поста­вил рожон к огню жариться. Его товарищ от полтуши срезал себе лишь заднюю ножку и приготовил ее по-человечески. Пока он возился с одной ножкой, Юнгкээбил уже успел съесть половину оленьей туши, поджаривая ее на пламени. После еды он воскликнул: «О, как ужасно я проголодался и теперь ведь не ощущаю сытости!»

«На, возьми и ешь, я уже сыт», — говорит товарищ.

«Если ты не насытился, ешь сам», — возразил ему Юнгкээбил.

«Я уже сыт».

Юнгкээбил взял и быстро покончил с другой половиной туши. Затем он воскликнул: «Вот что значит встретиться с человеком- молодцом, ишь как у меня раздулся живот. Теперь мне, сытому человеку, можно показать и свой скачок».

С этими словами он, рассказывают, одним махом перепрыгнул широкую и чистую равнину (алыыны), противоположный край которой был неразличим. Он скакал так легко, что даже не задевал носком снега. Возвратившись к товарищу, он сказал: «Ну, теперь давай сразимся!»

Тунгус повалился ему в ноги, умоляя и упрашивая этого не делать.

«Убив такого человека, могу ли я заслужить какой-либо славы? Но тем не менее, чтобы показать людям, мне надобно иметь знак (своей победы)».

Так сказав, он срезал вместе с головной кожей его заплетен­ную косу («латахааннаах асын») и сунул к себе за пазуху. Затем, обуглив волос, он привязал пепел к пораженному месту, говоря, что это вылечит. Потом он набросил тунгуса на спину его верхово­го оленя и отпустил на свободу, напутствуя его такими словами: «И у тебя, наверное, есть круг своей родни. Ты расскажи им, чтобы впредь к Юнгкээбилю приходили отборные люди, а не всякое ничтожество».

Умер или остался жив тот тунгус, неизвестно. Юнгкээбил косу тунгуса принес домой и сказал: «Ну, и диво, какую странную добычy, какого пушистого зверя я упромыслил. Не соболь ли это? Вот, смотрите, моя добыча!» С этими словами он бросил на пол запле­тенную косу. «Это чем не добыча?»

§ 3. Борьба Юнгкээбиля с оспой

Юнгкээбил сделался знаменитым, одержав победу над Чэмпэрэ. Он жил в верховьях реки Оленека. Оттуда он часто ходил на лыжах в урочище Сииктээх, что на Лене. Он так проворно бегал на лыжах, что и на оленях нельзя было за ним угнаться.

Однажды он услышал, что в Сииктээх пришла оспа. Он думает про себя: «Что представляет из себя эта оспа? Не мешало бы сходить на реку (Лену) и посмотреть на нее».

Вот он снарядился в путь и пошел на лыжах. По дороге в одном месте он остановился на ночлег, разложил костер (отуу) и сбил «сёгёлёён». В старину скучивали хвоистые лиственничные ветки и ложились на них, а сверху также накрывались ветвями. Вот это и называли сёгёлёён. Юнгкээбил лег, воткнув у изголовья свою пальму. Огонь в костре едва лишь теплился. Ночью, когда его стало уже клонить ко сну, вдруг он видит за костром женщину из нууча (русская). Она распластав обе руки, как раз падала на него. Заметив это в щели полузакрытых век, Юнгкээбил тотчас же схватил пальму, вскочил и начал рубить. Раздались слова: «Эй, Юнгкээбил, остановись!»

Но он, не вслушиваясь, продолжал рубить. Женщина крикнула три раза. Юнгкээбил, наконец, остановился.

«Смотри, вот ты срезал у меня мизинец!» — с этими словами женщина показала ему свой окровавленный палец. Юнгкээбил обра­тился к ней с вопросом: «Откуда и кто ты, женщина?»

«Меня зовут Оспой. Я услышала о твоем жительстве на Оленеке и шла к тебе, чтобы состязаться в открытом бою. По пути заметила твой костер и пришла. Я признаю себя побежденной, ты посрамил мое имя. Теперь мы можем помириться и протянуть пограничную нить. (Дословно — «кылыы» — сторожельная, волося­ная нить самострела)».

Оспа обязалась не бывать в тех местах, где проживал Юнгкээбил со своим народом и не причинять им никаких бед. Она сказала: «От этого пункта я возвращаюсь назад, на Оленек не пойду».

Вот по этой-то причине оспа, хотя и случается позже, но нас не затрагивает. Юнгкээбил был из нашего омолдонского рода. В старину наши предки проживали выше по Лене, в районе Сиик­тээх, откуда они имели обыкновение перебираться к верховьям реки Оленека. В нашем первом Хатыгинском наслеге, кроме омол­донского рода, есть еще асыкайский род (асыкай).

II. ЕСЕЙСКИЙ ВАРИАНТ

Харчыыкаан Николай Данилович, 88 лет, тунгус

Илимпейского района, Туруханского края.

Апрель 1924 г. Уроч. Сардаах на р. Оленек.