Глава 5. Его новая жена

— Я привёл свою жену, отец, — на коленях склонился Мадара перед седым стариком, который словно играл сенсея в фильме про древний шаолиньский монастырь. Выглядел тот забавно в старинной одежде золотистого цвета, с длинными усами, бородкой и смешной шишкой на макушке. Если бы не его тяжёлый взгляд я бы может даже что-то спросил, типа «И куда я попал?».

Меня тоже посадили на пятки и прижали лбом к деревянному полу, и я только порадовался, что в средней школе ходил в театральный кружок и там играл в одном спектакле про древнюю Японию, приуроченную к годовщине той мировой трагедии. А то бы совсем потерялся. Ещё порадовало, что от тесного свадебного костюма меня загодя избавил Кагеру, предложив расшитое кимоно из толстого шёлка с длинными рукавами и широким поясом. Мне показалось, что оно женское, но выбирать не приходилось.

Пусть мы и живём в Новой Японии, но она находится больше чем в пяти тысячах километрах от места тех затопленных островов. А и из-за смешанности наций и культур от настоящих японских традиций осталось только несколько праздников, сады сакуры и удобные хлопковые кимоно в банях. Ещё уроки истории Древней Японии в младших классах. Традиционны всякие фильмы про монахов и самураев, где я видел нечто подобное, что происходит сейчас.
Я всего чего угодно ожидал, но не вот такое вот «знакомство с родителями». Почему-то я думал, что отец у Мадары уже умер, а он, похоже, просто передал бразды правления сыну и отдыхает от мирской суеты. Меня только напрягло немного, что Мадара меня женой назвал, но мало ли, как принято. Они, похоже, что всё по старинным традициям делают. Мадара вон тоже в странной одежде отдалённо напоминающей костюм самурая или японского аристократа, я сейчас уже не помню.

Мне позволили оторвать голову от созерцания доски и выпрямиться. Я даже скопировал позу мужа, положив ладони на бёдра и чуть расставив локти.

— Юноша… — многозначительно хмыкнул старик, разглядывая меня из-под кустистых бровей.

Между прочим, по стеночкам также на коленках сидел народ перед маленькими столиками с едой, все были одеты наподобие Мадары, и они все зашушукались.

— Он омега, — пояснил мой новоиспеченный супруг. — Мужчина, который может рожать.

Ну, конечно, это я. Вот такой вот волшебный парень. У меня такое чувство, что народ по стеночкам о таких и слыхом не слыхивал, потому что они на меня смотрели, будто я прямо при них тут третий глаз отрастил. Или рога на затылке. Ага.

Старик начал пялиться уже с большим интересом.

— Дело твоё, сын, — наконец хмыкнул он. — А твой мальчик знает, что случилось с его предшественницей?

Похоже, что это он у меня спросил, потому что даже Мадара так удивлённо на меня посмотрел, будто я, и правда, что-то знаю про его бывших жён.

— Нет, господин, — ответил я, как можно более твёрдо. Не хватало тут ещё разнюниться перед этим священным старцем с тяжёлой аурой, какой-то грязной, я бы даже сказал.

— Хаюми посмела изменить моему сыну, — говорил, и как будто гвозди в гроб заколачивал, старик. — После долгих пыток Мадара убил её и её любовника.

Я покосился на мужа, который немного скривил губу, но особо ошарашенным, раскаявшимся или удивлённым не выглядел. По спине пробежали холодные мурашки. Вот теперь мне точно хочется спросить «Куда я попал?»!

Внезапно все эти смутные предупреждения моей маман, и беспокойство брата и его мужа обрели почву. Но я не шелохнулся, а просто сидел, уставившись в пол, и старался не дрожать и вообще не показывать страха. Наш учитель по самообороне для омег вообще говорил, что нам ни в коем разе нельзя показывать и испытывать страх, страх заставляет упиваться беспомощностью жертвы. Он сразу чувствуется. Но даже омега, загнанный в угол, может противостоять альфе, если не будет бояться. А люди, которые сидят передо мной, они не смогут учуять моего страха, но если это то, о чём я думаю, то они могут почувствовать его по-другому. Мне нельзя бояться. Несколько секунд борьбы с собой показались мне вечностью, но я поднял голову и посмотрел в глаза старику, успев заметить в его выцветших до блёкло-серого радужках искорку удивления, прежде, чем на его лицо наделась непроницаемая маска. Похоже, что он очень хорошо владел собой, потому что я не смог ничего почуять, кроме ауры превосходства и власти. Ага, отдал он Мадаре наследство, как же! Похоже, что по-прежнему сам всем заправляет.

— Тогда выпьем за здоровье молодожёнов, — мне показалось, что это было сказано старцем с каким-то ехидством.

Передо мной и Мадарой оперативно поставили маленькие столики, такие же, как перед остальными. На столике было по блюду со странными небольшими квадратиками в чёрной обертке, и чем-то внутри, в белом я опознал рис, а в серединке было что-то подозрительно-коричневое. Ещё лежали розовые кусочки, кажется, сырой рыбы. Рядом непонятная желтоватая кучка чего-то тонконаструганного и мокрого с довольно резким запахом. И квадратики с рисом и непонятным наполнителем только в мелких красных шариках. Стояла крошечная пиалка с чем-то чёрным, может это даже был ненавистный мне кофе, но пахло как-то кисло. Также на красной салфетке лежали знакомые мне палочки, ложка странной конфигурации и маленькая почти плоская пустая пиалка. Все остальные пили из неё, что-то с алкогольным запахом. Наверное, посудина для вина или даже чего-то покрепче. Как назло мы сидели практически спиной ко всем, и я даже не мог посмотреть, как и что едят, чтобы не упасть в грязь лицом. К тому же длинные и широченные рукава кимоно изрядно мешались, и я не знал, что делать. Сидел, как кусок идиота, и пялился на еду, которую не знал как есть. Это тебе не пищевая масса с наполнителем, а, похоже, самая настоящая еда. Ладно, палочками я пользоваться умею. Люблю ими поесть лапшу, но что, куда и зачем?!

Заметив на мой затык с едой, Мадара вздохнул и немного развернулся ко мне.

— Это унагимаки, тобимаки и сашими, — пояснил он, тыкая в квадратики и рыбу. — Их макают в соевый соус, — ткнул он в чёрную жижу, — кладут в рот, потом добавляют кусочек имбиря, — тычок в сторону желтоватой кучки.

Звучало понятно, но я еще посмотрел, как ест он. А затем попробовал сам. Соевый соус оказался в сто раз хуже кофе, противный до дрожи. Имбирь горький и неприятный на вкус. Только сами квадратик и рыба мне понравились. И я съел их без «сопровождения», только вкус портить. Квадратики оказались на удивление сытными. А может это просто день такой, я впервые с утра поел и словно осоловел от еды.

Нам с Мадарой сказали какой-то тост, но я, рискуя быть неучтивым, от спиртного отказался. Во-первых, спиртное можно пить только с двадцати лет, а во-вторых мне ещё детей рожать, вот. А внутреннее устройство омег весьма чувствительно к алкоголю. Что я и выдал старикану, который попытался возбухнуть на тему «Ты чего не пьёшь? Меня не уважаешь?». Так что мне разрешили не пить за моё здоровье.

— Благословляю ваш союз, сын мой, — с пафосом изрёк старикан, немного покрасневший от выпивки, и сделал какой-то знак рукой. — Иди, омега, нам ещё надо кое-что обсудить с сыном.

Я чуть не подскочил, когда две женщины, непонятно откуда взявшиеся одновременно коснулись моих плеч. Их тонкий запах я почуял только после касания.

— Идёмте, госпожа, — прозвучало синхронно с двух сторон.

Проглотил я эту «госпожу», не время и не место устраивать сцены, тем более уйти из этого странного собрания в духе древней Японии мне хотелось неимоверно. И снова порадовался, что ходил в театралку, потому что с положения на коленях в ворохе одежды мог запутаться и упасть куда-нибудь в соевый соус. Но, похоже, эти женщины не просто так меня за плечи взяли, с их помощью я довольно ловко поднялся, ничего не уронив, но когда обернулся, то чуть не отшатнулся, потому что женщины были в белых фестивальных масках. Одна была типа лисой, а вторая кошкой.
Н-да. Цирк «Дю Солей» на выезде.

Они меня, значит, взяли под руки и вывели из зала.

Особняк Мадары был трёхэтажным и довольно большим. Наверное, из частных строений самый здоровый в Новом Токио. Женщины в масках молчали, и я тоже не был настроен на разговоры. Ко мне вернулся мой страх по поводу «первой брачной ночи» и я вообще обдумывал слова старика, и по поводу бывшей жены — тоже. Короче, похоже, я сильно влип. А вдруг ему со мной не понравится и он меня тоже убьёт? Я же всё-таки не женщина. Тут и особых причин не надо. Вон, полный дом каких-то головорезов. Посмотришь не так, скажешь не то, и всё. А потом сообщат, что не выдержал бедный омежка, с лестницы свалился или там в бассейне утонул, и сорок человек свидетелей найдутся.
Мама поплачет, ну, а что поделать. Может, родит ещё кого-то, вон, всё мечтает о дочке и типа ещё не старая всего сорок пять ей, наша соседка в пятьдесят родила, по прогнозам все вакцинированные минимум до девяноста лет доживут. А репродуктивный возраст чуть ли не до шестидесяти должен продлиться. Показывали по телику Главу Центра Исследований, которые сами на себе первыми вакцину испытывали, ему вроде больше ста лет уже, а шустрый такой старикан. Интересно, сколько лет отцу Мадары?

— Мы пришли, госпожа, — Кошка открыла передо мной двери и провела в комнату. Точнее, в спальню — я заметил лишь огромную кровать посередине. И успел напредставлять всяких жутей, которые будут со мной на ней делать.

— Вам помочь раздеться?

— А тут есть душ или ванна? — где я бы мог сразу утопиться и не мучиться?

— Да, — Кошка открыла одну из дверей и провела в санузел размером даже больше, чем моя комната у родителей, которую я до тринадцати лет делил с братом.

Да уж. Гигантская ванна, в которой можно не только утопиться, но и в море поиграть. Душевая кабинка. Нет, не кабинка — кабина! Несколько унитазов. Корзина, видимо, для грязного белья. Шкаф, который открыла Кошка, показав, что там лежат полотенца и махровые халаты. В такой ванной жить можно. Даже кафельный пол и тот — с подогревом!
Пока я изображал рыбку глотающую воздух, женщина развязала пояс, который завязывался на бант на спине, сняла с меня кимоно, и удалилась, прикрыв дверь.