Часть первая 4 страница. Я поднимаюсь с тамтама, на котором сидела все это время, и бреду к выходу

Я поднимаюсь с тамтама, на котором сидела все это время, и бреду к выходу. Не оглядываясь. Не прощаясь. Берусь за ручку двери...

- Погоди!

Слово звучит, как удар барабана. Я оборачиваюсь.

- Послушай, - говорит Римус. - А может, это они ошиблись? Они, а не я? К ним так долго не поднимались новые дикие, что они забыли, как выглядят новички!

- Второй раз я к ним не пойду.

Римус трет ладони.

- Послушай... Есть только один способ проверить, ты дикая или синтетик. И не надо к ним идти, надо только... - У него странно блестят глаза.

Он ждет от меня этого вопроса, ну что же, я его задам.

- Какой способ?

Он рассказывает.

- Нет, - говорю я быстро. - Я знаю, как от этого подыхают. Видела. На себе пробовать не хочу.

Римус опускает плечи.

- Тогда прощай, - говорит тускло. - Всего хорошего.

***

До энергочаса остается не так много времени. Мне бы шагать побыстрее, но все труды и беды этого дня наваливаются на плечи, и я едва ногами перебираю. Так и опоздать недолго.

Я вспоминаю Еву. Как ей было плохо, бедняге, в конце каждых суток, накануне энергочаса. Она говорила: " Я тебе завидую..." Чему завидовать? Вот, плетусь теперь, как она...

Трясу головой, заставляю себя отбросить дурацкие мысли. Все хорошо. Сейчас приду домой, подключусь, и станет легче. Совсем хорошо. Завтра отправлюсь на работу, встану на платформу 1001/005 и буду стараться изо всех сил. И меня переведут на 1001/006. Глядишь, через полгодика вернусь опять в центр экрана. Главное - забыть все это. Не лазать по брошенным башням. Не думать о Еве. Не...

Справа, из подворотни, на меня внимательно глядят. Я резко поворачиваю голову. Успеваю увидеть спину - человек уходит в темноту. Сзади на плаще у него нашит отражатель - какой-то знак... Кажется, круг...

Не раздумывая, кидаюсь за ним в подворотню. Откуда и силы взялись. Мне в голову не приходит, что там, в темноте, он легко может меня одолеть... Но подворотня пуста. Незнакомец будто в люк провалился.

Возвращаюсь на улицу. Людей все меньше: все спешат по домам, торопятся к началу энергетического часа. Я прибавляю шаг. Почти бегом влетаю к себе в подъезд, ногой открываю дверь блока. Надеваю манжету: тонкие иголочки впиваются в тело. Совмещаю разъемы...

На городской башне бьют часы. Двенадцать раз. Зажмурив глаза, чувствую, как манжета сжимает руку. Как по каждой иголочке внутрь меня устремляется тепло, спокойствие, радость...

Медленно снимаю манжету.

На руке поверх локтя остался красноватый отпечаток - он исчезнет через пару часов. Если постараться, можно разглядеть в узоре точек буквы. А буквы складываются в слово.

" С.И.Н.Т." написано у меня на руке.

***

Несколько дней я изо всех сил стараюсь превратиться в скромного, примерного синтетика.

Я хожу на работу. Я отдыхаю. После энергочаса выхожу на улицу, пью энерджи-дринк и веселюсь вместе со всеми. За хорошую работу меня передвигают на платформу 1001/007 - на два крохотных шага ближе к центру экрана.

А когда засыпаю - под утро, - снятся кошмары. Меня выбрасывают со сто второго этажа, я падаю, пытаюсь взлететь - и никак не могу. Встречный воздушный поток ломает мне руки, крылья...

Я просыпаюсь от боли. Пальцы сведены судорогой.

Долго лежу без сна. Небо светлеет. Я вспоминаю слова Римуса: " Снаружи это просто ночной клуб, для отвода глаз. По закону, клубы открыты с нуля часов пяти минут, но все самое главное происходит раньше... Они не ждут энергочаса. Они не подключаются к разъемам. Они добывают энергию сами. Это называется диким ритуалом. Если ты такая же, как они, сила ритуала достанется тебе тоже".

А если нет?!

Хочу ли я быть, как покрытый шрамами Алекс? Как его старший товарищ, хладнокровно велевший меня убить?

Хочу ли я быть синтетиком?

За окном просыпается город. Стучит сапогами утренний патруль. Шуршит метелка дворника, поскрипывают педали.

Ну, допустим, приду я в этот клуб до полуночи. Увижу энергетический ритуал... допустим, это красиво и стильно. Но ни капли энергии мне не достанется, потому что я синтетик и синтетиком умру! Очень скоро умру, между прочим. Пропущу подключение... не получу своего пакета... до следующего энергочаса могу и не дотянуть. Не хватит сил!

Я валяюсь в постели до полудня. Потом с трудом встаю. С трудом обедаю. Заставляю себя размяться. Вот и день прошел - пора на работу...

В толпе перед проходной я встречаю белобрысого Николу. Он страшно радуется. Чуть ли не кидается целоваться.

- Где ты пропала?! Я тебя ищу, ищу... Всех пикселей о тебе расспрашиваю...

- Оштрафовали меня.

- Да я знаю... Слушай, пойдем погуляем сегодня после работы? Или лучше - после энергочаса? Как ты на это смотришь?

Он берет меня за руку. Улыбается. Смотрит в глаза. Он влюблен, и давно; с того первого момента, как я гаркнула на него с платформы: " Заблудился?! "

- Никола, - говорю я ни с того ни с сего. - А что бы ты ради меня сделал?

Он теряется лишь на секунду.

- На руках могу пройти от проходной до угла.

- Нет, это не то. Скажи... если бы я попросила. Ты отдал бы мне... свой энергопакет?

Эффект поразительный: его будто ударили по лицу. Он краснеет. Потом бледнеет. Выпускает мою руку.

- У меня нет запаски, - говорит деревянным голосом.

- А если бы была?

Он делает шаг назад. Отводит глаза.

- " Если бы" не бывает. Запаска или есть, или ее нет. У меня нет.

- А маме своей ты бы отдал пакет? Хоть полпакета? Хоть двадцать энерго?

- У меня нет мамы! Я в воспитательном доме вырос.

- Ну... другу?

- Не понимаю, о чем ты, - бормочет он. И через секунду ныряет в толпу, якобы увидев знакомого.

Я смотрю ему вслед.

***

После работы навожу порядок у себя в комнате. Выбрасываю из тайника проводки и пластмасски от разобранных наушников. Отношу инструменты в кладовку, в общий ящик. Мою пол. Убираю на столе. Тщательно перестилаю койку. Все эти действия помогают сосредоточиться.

Это будет сегодня. Скорее всего, я уже не вернусь.

Выхожу из дома за полтора часа до полуночи. Клуб, о котором говорил Римус, находится все там же - в районе небоскребов, в Сломанной Башне. Она обрушилась, когда мне и пяти лет не было, но я все-таки помню, какой тогда поднялся переполох.

Там, где упала башня, с тех пор склады и свалки. А кое-где - завалы бетона и стекла, кирпичей, арматуры. Все это так и не смогли разобрать.

Остатки башни торчат, как гнилой зуб. Она переломилась как раз на двадцатом этаже. Говорят, там был взрыв.

В Сломанной Башне живут люди. Плохо живут: воды нет совсем, окна заколочены жестью, ветряки не работают. А сверху, на бывшем двадцатом этаже, - ночной клуб. Называется, конечно же, " Сорванная крыша".

Опять карабкаться по лестнице! Невысоко. Выше двадцатого мне запретили подниматься - что же, будем считать, что я послушала совета... На лестнице темно. Достаю из кармана старенький динамо-фонарь, раскручиваю над головой. Лампочка бледно светится, я вижу ступеньки, заваленные битым кирпичом. В самом центре - аккуратная тропинка. Здесь ходят, и ходят часто.

На одиннадцатом этаже меня обгоняет компания незнакомых ребят и девушек. Я прижимаюсь к стене, чтобы дать им дорогу. Они исподтишка меня разглядывают. Вид у них не воинственный - они сами растеряны и немного трусят, но хорохорятся друг перед другом.

Их голоса и нервный смех удаляются вверх по лестнице. Я иду дальше. Через минуту меня обгоняет влюбленная парочка. Они идут и ссорятся на ходу. Девушка шепотом выкрикивает парню в лицо: " Тебе что, жить надоело? "

Проходит несколько минут, и я слышу, как влюбленные идут обратно. Пробегают мимо, даже не взглянув на меня. Стук их подошв затихает внизу...

- Стой.

Из темноты навстречу шагает человек. Лицо закрыто темным шарфом. Мне в глаза упирается луч динамо-фонаря - из тех, что работают на эспандере.

- Зачем ты пришла?

Вспоминаю, что мне говорил Римус.

- За дикой энергией.

- Ты синтетик. Иди вниз.

Его рука ритмично сжимает кольцо эспандера. Фонарь горит толчками - в такт биению моего сердца.

- Кто ты такой, чтобы меня прогонять?

- Опомнись, дура! Энергочас на носу! Ты сдохнешь без своего пакета!

Он повторяет то же самое, что пять минут назад говорила я сама себе. В животе у меня холодно и пусто.

- Не сдохну.

Он молчит. Потом отводит фонарь.

- Ну, смотри, сама захотела...

И пропускает меня. Я продолжаю подъем.

До энергочаса остается минут двадцать, не больше. При всем желании мне уже не добежать обратно, не подключиться вовремя. Выбор сделан...

Лестница заканчивается. Я чувствую ветер. Оглядываюсь; темный город лежит внизу. Еле заметны очертания улиц: где-то светят динамо-фонари, где-то мерцают отражатели. У подножия Сломанной Башни - полная тьма. Над головой - совершенно черное небо.

Снаружи башню опоясывает балкон, вряд ли он был здесь до взрыва, скорее всего, его построили уже потом. Он ажурный, спаянный из арматурных прутьев. Перил нет. Но и другого пути нет: я ступаю на балкон и иду вдоль стены.

Справа - бездна. Слева - стена. Через каждый метр на ней закреплены будто широкие барабаны из железа и стекла. Впервые вижу такое. Окна? Украшения? Какие мощные линзы...

Только через несколько минут до меня доходит: ведь это тоже фонари! Древние прожекторы! Это сколько же энергии надо, чтобы заставить светиться такую блямбу - хотя бы одну! И сколько от нее должно быть света?! Да уж, владельцы клуба, или кто они там, любят пустить пыль в глаза. Где они набрали столько ископаемой рухляди? Без энергии прожекторы мертвы... Еще бы скелет динозавра на крышу притащили!

Эти проклятые прожекторы очень мешают идти. Каждый приходится обходить с осторожностью: неохота оступиться на скользкой арматуре, а перил-то нет! Я вздыхаю с облегчением, когда путь вдоль стены заканчивается и наконец вхожу в клуб.

Клуб " Сорванная крыша" очень соответствует своему названию. Как сломанные зубы, торчат обломки стен - кое-где на них приспособлены фонари. Нет рамки у входа. Нет даже охранника. Входи, кто хочет. Вернее, кто осмелится.

Я вхожу.

Да здесь полно народу!

Пол по краям бетонный, в центре деревянный. Круг, нарисованный белой краской. За ним - железная конструкция. Словно клетка. Что-то очень похожее я видела совсем недавно... Ну конечно! Такая же клетка с барабанами стоит в магазине Римуса!

Барабаны лежат в кругу - огромные, мне по пояс, и поменьше, с железными деками. Никогда таких не видела. На каждом барабане нарисован круг и еще какие-то символы. Пытаюсь вспомнить, что бы это значило.

Кто-то мне рассказывал, что круг означает Солнце?

Отступаю, даю пройти вновь прибывшим. Народу все больше. Все говорят вполголоса.

Справа - стойка барменов. Кто-то негромко переговаривается. Смеется. Позвякивает стеклом. Потом в полутьме вдруг скачет молния - настоящая, коленчатая, синяя. На мгновение освещает бутылки на стойке, подвешенные вниз головой бокалы, склоненные лица...

- Что тебе сегодня смешать? - негромко спрашивает кто-то.

- Циклон, - отвечает хрипловатый голос.

На стойку водружается бутылка: жидкость в ней светится, поверхность ходит крохотными смерчами. Я таращу глаза. Делаю шаг к стойке - в этот момент налетает ветер. За спиной бухают о пол чьи-то тяжелые подошвы. Я уже слышала этот звук.

Оборачиваюсь - и успеваю увидеть, как приземляется второй.

Я готова руку отдать на отсечение: они не пробирались вдоль стены по арматурным прутьям. Они явились прямо с темного неба. Те самые? В полумраке не разглядеть. За плечами у них не то плащи, не то крылья. Громоздкие фигуры что-то делают, склонившись на краю крыши, тихо звенит металл. Потом выпрямляются...

Что это все-таки у них за спиной?

Забившись в темный угол, я смотрю, как они по-хозяйски входят в клуб. Бармены что-то им смешивают. Очень быстро, потому что до полуночи остаются считанные минуты.

Потом они оба подпрыгивают - и исчезают вверху. Я готова поверить, что они улетели. И только секунду спустя ухитряюсь разглядеть второй ярус над нашими головами. Там развешены кресла на цепях, там с большим комфортом располагается публика. И летающие незнакомцы в том числе. Они сидят, кутаясь в плащи... или все-таки в крылья?

Я снова оглядываюсь. Что они здесь делают накануне энергетического часа?! Кто-то боится, я вижу. Кто-то азартно ждет полуночи. Кто-то неспешно делает свое дело... Бармены, например. Я снова вижу, как проскакивает молния в полумраке.

Внизу, на городской башне, начинают бить часы. Бом-м... От этого звука у меня мороз продирает по коже: за много лет я привыкла слушать бой часов перед разъемом, с манжетой на руке. И вдруг осознаю - глубоко, болезненно - какая я дура. Идиотка. Самоубийца... Зачем?!

Бом-м, торжественно и гулко отзывается барабан.

Я оглядываюсь. В центре, в кругу, собралась толпа - не протолкнуться. В клетке - барабанщик. Барабан гудит, отвечая городским часам. Будто разговаривая с ними. Споря.

С каждым ударом напряжение становится сильнее. Негромко, жестко, по нарастающей вступают остальные барабаны. Каждый, кто сейчас в клубе, кто слышит эту полуночную перекличку, отбивает свои доли, сильные и слабые. Сотни ног бьют о пол, звук все нарастает...

И рождается ритм - в тот самый момент, когда городские часы бьют в последний раз.

Бом-м. Энергетический час. Весь город сейчас вздохнул с облегчением, чувствуя теплое покалывание манжеты. Весь город - но не я...

Я - пока только зритель. Я стою, я слушаю, прижимая к груди свой барабан с изображением волка. Волосы шевелятся от этого звука. От этого ритма. От этого единения.

- Мы - энергия.

Кажется, барабанщик не размыкает губ, но я слышу эти слова.

- Мы - энергия!

Пол гудит под ударами десятков ног. Руки в железных перчатках бьют в стальные деки барабанов. Наверху, на втором ярусе, завывают мегафоны. В общий грохот вливается звук сирены, но не такой, как у полицейских. От этого воя холодеет в животе.

- Иди со мной!

Над барной стойкой взлетает сноп искр - я вижу бармена, у него в руках спицы с металлическими шариками на концах, он играет на своем стекле. В бутылках скачут, как рыбки, синие молнии.

- Мы - энергия! Мы!

В душе у меня борьба.

Синтетик страшно боится смерти. Бьется в истерике. Ну где ваша энергия? Где?! Это просто шум и грохот, а не энергия! Пиксель во мне недоумевает: непривычный ритм. Бессмысленный. За ним не стоят цветовые последовательности. А я слушаю и все пытаюсь понять... уловить... ведь что-то в их ритме есть, что-то очень настоящее, правильное! И вместе с тем...

Ритм нарастает, нарастает, нарастает - и у меня в голове будто все лампочки включаются. Я опускаю руки на свой барабан. Меня никто не слышит в этом грохоте - но я ведь себя слышу! Чувствую вибрацию деки с изображением волка!

Грохочет пол. Раскачиваются кресла над головой: публика сверху свистит и выкрикивает в рупоры. Сама не зная, зачем и почему, проталкиваюсь вперед, вскакиваю на самый большой, самый гулкий барабан - и оказываюсь в белом кругу. Лицом к лицу с барабанщиком в клетке.

Он смотрит мне в глаза. Не пойму, что в этом взгляде: удивление моей дерзостью? Одобрение? Вызов?

Мне кажется, что все затихло. На секунду. Что я зависла в полном беззвучии...

Мгновение - налетает ветер. И налетает звук.

- Мы - энергия! - взрываются барабаны.

" Мы - энергия", вторит барабан под моими ногами. Я танцую, подошвами выбивая дробь, и одновременно веду тему на маленьком барабане с волком. Ритм, чуть замедлившись, нарастает снова, накатывает волной - но теперь веду я. Я задаю и темп, и ритм. Барабанщик на своей установке - вторит.

- Дикая энергия!

" Дикая! Дикая! Дикая! "

Тепло растекается по моему телу. Я переполнена ритмом, я ощущаю его каждым пальцем, грудью, коленом, я танцую каждой клеточкой. Мое тело - огонь, каждый удар по барабану рождает вспышку. Я танцую.

В глазах барабанщика - удивление. Бред это или нет, но мне кажется, что и его барабаны, один за другим, выбрасывают острые лучи света. Ритм снова накатывает, и...

Я вижу город с птичьего полета. Небо синее. И в зените - Солнце. Я вижу Сломанную Башню. Я вижу себя - на барабане. Но не ночью, а среди ясного дня.

Я вижу, как ползут, оплетая стены, виноградные лозы. Высокие горы... Темные провалы... На самой недосягаемой вершине - Солнце запуталось в ветках, горит и не может подняться. Надо помочь ему... освободить... Я тянусь руками, Солнце у меня на ладонях, золотая тарелка, сияющий диск...

Я жмурю ослепленные глаза. Что это? Я поймала Солнце?!

Вокруг что-то происходит. Ритм схлынул. Верхний ярус раскачивается, грозя обрушиться мне на голову, скандирует, кричит, грохочет. Я вижу каждое звено на подвесных цепях, каждую заклепку на одежде верхних, их крылья... У них в самом деле крылья! Вокруг светло, как не бывает даже днем... Что это?!

Меня хватают за руку. От человека пахнет кожей, железом и потом. Я обалдело хлопаю глазами - это барабанщик!

Он потрясен еще больше моего. У него широченные зрачки. Он дышит, как загнанный. Показывает что-то жестами, тянет за собой, зовет. До меня вдруг доходит: он глухонемой!

Нет времени удивляться.

Он тянет меня к краю площадки. К обрыву. Я вижу наконец, что произошло, и у меня перехватывает дыхание.

Прожекторы. Они горят - все. В полную силу. Ярче солнца, когда оно вечером на двадцать минут заливает лучами городской холм. Если бы настоящее Солнце вернулось из-за горизонта и свалилось бы на стойку перед барменами " Сорванной крыши", это не произвело бы такого эффекта на посетителей клуба.

Они в экстазе. Они в шоке. Кто-то смеется. Кто-то молчит. И почти все смотрят на меня. Почему?

Барабанщик хватается за железную штуку, похожую на огромный ржавый велосипедный руль. Оглядывается на меня. Хочет, чтобы сделала то же самое? Этих штук много, они крепятся на обломках стен и, кажется, каким-то образом связаны с прожекторами...

Он поворачивает руль. Четыре прожектора на одном креплении поворачиваются то вправо, то влево. Встав на колени, заглядывая вниз, я вижу, как мечутся в темноте лучи. Как мечутся, захваченные врасплох, человеческие фигурки. Да уж, представляю, что теперь там творится!

Мы вместе управляем прожекторами. Люди с площадки приходят к нам на помощь. На барабанах снова кто-то играет, ритм нарастает. Глаза слезятся от света и от ветра, и никто не может упрекнуть меня, что я плачу от счастья. Лучи прожекторов подвластны ритму, они перекрещиваются, собираются в круг, разбегаются по улицам. Смотрят в чужие окна. Кому-то светят. Кого-то слепят...

- Стоять на месте! Энергетический контроль!

Дождались.

Черные фигуры ползут по балкону из арматуры, перекрывая прожекторы своими телами. От их бронекурток валит дым: прожекторы нагрелись. Но контролерам плевать: с такой броней можно спать в костре.

Их много. Очень много. Барабанщик пытается ослепить их прожектором, но на полицейских поляризующие очки: они видят в темноте, видят и на ярком свету.

Мне не страшно. Мне весело. Отличная получилась вечеринка. Живьем я, разумеется, не дамся. Улечу вниз в свободном полете, но и с собой прихвачу - сколько смогу. Пусть попробуют меня взять!

У входа в клуб - заварушка. Пошли в ход бутылки, цепи, арматурные прутья. В ответ трещат синие парализующие разряды. Растет гора неподвижных тел. Прожекторы все еще горят, но их свет тускнеет с каждой секундой. Пахнет паленой изоляцией. Кто-то срывается с края и летит вниз, вниз - не разобрать, полицейский это или кто-то из наших.

Умри, сражаясь! Я оглядываюсь в поисках какого-нибудь оружия...

И тут меня хватают сзади. Зажимают рот рукой в перчатке. Я даже вдохнуть не успеваю. Меня тащат к краю! Значит, не штраф и не тюрьма... Гады! Вот как со мной решили рассчитаться!

Я отбиваюсь, как могу. Бесполезно. Человек, захвативший меня, на секунду останавливается на краю стены - на самом краю. Я не выдерживаю, закрываю глаза.

- Время? - сдавленный хриплый голос.

- Раз... два... пошел.

Человек прыгает вниз, не выпуская меня из рук. Сам прыгает!

Мой рот свободен. Я могу дышать и орать. Нет, не могу - ветер забивает дыхание...

А потом невиданная сила вырывает меня из рук незнакомца. Почти вырывает, потому что он цепляется за меня, как мать за младенца. Мы уже не падаем. Нас плавно тащит в сторону - и вверх.

Мы летим?

Я открываю глаза. Ничего не вижу. Глаза так привыкли к свету, что в темноте слепы. Но мы точно поднимаемся вверх. Я слышу над головой хлопанье ткани... или это хлопанье крыльев?! Что со мной случилось, кто меня держит, куда несет?

- Осторожно, - слышу за спиной. - Я складываюсь.

Щелк!

Хлопанье крыльев обрывается. Полет снова переходит в падение. Я ору, выбрасываю вперед руки...

И не зря. Потому что подо мной вдруг оказывается твердый пол, а похититель всей массой валится на меня сверху.

***

Я вижу их лица, только когда небо наконец светлеет. Двоих я знаю: это мускулистый Алекс и его старший товарищ, которого зовут Маврикий-Стах (" Можешь звать меня просто Мавр", - говорит он благосклонно). Третьего я вижу в первый раз. Его зовут Лифтер. Как мне со смехом объясняют, он - главный человек в Оверграунде.

Когда становится светло, они поднимают меня в гнездо. Это на двухсотом этаже, но карабкаться по лестнице не приходится. Алекс застегивает на мне сбрую - сложную вязь ремней на поясе, на бедрах, на плечах.

- Не давит?

- Немножко давит...

- Привыкнешь.

Они заставляют меня встать на край подоконника (окно выбито, конечно, внизу даже города не видно - облака). К специальному карабину крепят трос. Другой конец этого троса, пропущенного через систему блоков, оказывается, крепят к противовесу в лифтовой шахте.

- Ты только не бойся, да?

- А чего мне бояться?

Я не знаю, как себя с ними вести. Они меня чуть не убили. Они меня выхватили из-под носа у энергетической полиции и, ничего не объясняя, снова притащили к себе в башню. Кстати, как? Неужели на крыльях? И делают вид, что ничегошеньки не произошло!

- Ногами перебирай, отталкивайся от стены. Смотри, чтобы ветром не унесло в сторону. Ветер в этом деле - главная опасность... Ну, готова? Лифтер! На счет три - отпускай!

Раз. Два. Три. Рывок.

Трос тянет меня вверх так быстро, что мелькают этажи перед глазами. Перебирай ногами? Как бы не так! Я еле-еле успеваю оттолкнуться от стены, когда она норовит приблизиться вплотную. Ветром сносит влево - перед лицом то и дело оказывается окно вместо стены... Вот зацеплюсь за оконный переплет, трос дернет вверх, голова оторвется!

Мое движение замедляется. Я зависаю на тросе, как паук на паутинке, перед чьей-то балконной дверью. Балкона нет - дверь выходит в пустоту. На двери табличка " Гнездо Перепелки". И еще одна: " Добро пожаловать. Вытирайте ноги". И молоточек на цепи, ну ничего себе!

Я не дотягиваюсь до молоточка. Стучу как придется - каблуком. Это невежливо, но что мне делать?!

Дверь открывается. На пороге, ведущем никуда, - женщина лет тридцати. Обыкновенная женщина.

- Привет, - говорит, как ни в чем не бывало. - Ты дикая?

И протягивает руку.

***

Ее зовут Перепелка. Она жена Маврикия-Стаха... то есть Мавра. Всего в гнезде живут то ли пятнадцать человек, то ли восемнадцать. Подсчитать сложно, потому что " эти трое вечно по верхам шастают".

Перепелка никогда не спускается на землю. Так и живет в гнезде. Готовит еду, чинит ременную сбрую. Чеканит украшения из медной проволоки. И еще - у нее дети.

Настоящие дети! Мальчик и девочка. Десять лет и семь. Когда Перепелка видит, как я теряюсь (и немножко пугаюсь) при виде детей, она хохочет во все горло. Но глаза невеселые.

- У нас внизу очень мало детей, - говорю я, оправдываясь.

- Понимаю. - Она вздыхает. - Своих родителей помнишь?

- Смутно.

- Вот так и все... Никому не нужны родители, никому не нужны дети. Кто будет вместо нас через двадцать лет? А через сто лет?

Мальчик и девочка играют на продавленном диване: из ниток - сеть, из древних желтых таблеток - блоки. На игрушечных тросах покачиваются фигурки проволочных кукол.

- А что с ними будет, когда они вырастут? - вырывается у меня.

Перепелка смотрит строго:

- Зависит от нас...

Я помогаю ей приготовить обед. Вода - в огромном железном баке. Как им удалось поднять на такую высоту такую прорву воды?!

- Это все Лифтер... Его система. В других гнездах живут скромнее.

- А есть другие гнезда?

- Ты что, из люка выпала? Конечно, есть. С некоторыми мы дружим, с другими не водимся. Третьим и по зубам дадим. Если сунутся. Крокодилам, например.

- Крокодилам?!

- Гнездо крокодила. Так они себя называют.

- А что такое крокодил?

- Точно не известно, но, говорят, древняя хищная птица.

У меня язык чешется расспрашивать.

- А Лифтер... что у него за система?

- Ой, он умница. Лифтовые шахты в этом доме широкие, лифтов было много. Тросы стальные, и до сих пор не проржавели. Он систему противовесов отладил, тормозные колодки, блоки, а главное - наладил подключение к тому большому ветряку, что на сороковом этаже. Так что у нас и свет по ночам, и лифт ездит. Правда, он снаружи ездит, это не очень удобно, но мы привыкли...

Заканчиваем накрывать на стол, когда в гнезде появляются Мавр, Алекс, Лифтер и - к моему восторгу - глухонемой барабанщик из клуба " Сорванная крыша". Его зовут Лешка.

***

Верхняя часть башни почти полностью разрушилась. Осели перегородки между этажами. Развалились внутренние стены - кроме несущих конструкций. Во многих местах не пройдешь без троса, страховочного пояса и карабина. Обитатели гнезда давно с этим свыклись: они ходят по воздуху, среди натянутых тросов, так же легко и бездумно, как я по лестнице.

Но зато здесь тихо и безопасно. Случайный человек ни за что не поднимется так высоко - без лифта. А для полицейских существует целая система ловушек. Контролеры ломились уже дважды - и отступали. Потери слишком велики. Списали на несчастные случаи.

Правда, досаждают самоубийцы. Почему-то многие синтетики, решив покончить с собой, забираются на башню. И лезут как можно выше - будто оттягивая момент расставания с жизнью. Самоубийц и Мавр, и Алекс презирают всей силой презрения.

- Мокрицы. У нас система оповещения - мы всегда знаем, что кто-то залез выше восьмидесятого. Спустишься, возьмешь его, начнешь расспрашивать, чего не живется. Глазками бегает: силы нет... надоело все... скучно... страшно... Инфантилизм махровый. Истероиды ювенильные. Ну, за чем пришел - то и получи. А наше гнездо не тревожь. Мало ли?

Перепелка укладывает детей спать. В гнезде непривычная тишина: днем тут шумно. Особенно с тех пор, как мальчик смастерил себе - по моему примеру - барабан.

Мы сидим за столом с Алексом и Лешкой. Лешка читает рассказ Алекса по губам. Кивает, соглашаясь. Его пальцы в непрерывном движении: неслышно выстукивают что-то на краю стола.

- Клуб надо восстанавливать, - говорит Алекс. - А то у меня депрессия намечается.

Мускулистый, покрытый шрамами Алекс обожает читать книги по психиатрии. У него под крышей башни целая библиотека.

- У полицейских энергочас в одиннадцать тридцать, в двенадцать они уже на посту. - Мавр хищно ухмыляется. - Ничего. Они у нас попрыгают... Да? - Он смотрит на меня. Его глаза, всегда жесткие, теплеют.

Мне несладко пришлось в первые дни после той памятной вечеринки. Не было сил. Казалось, все, умираю без энергии...

И Мавр, и Алекс, и Лифтер, и Перепелка, и Лешка сидели со мной целыми днями. Ни на секунду не оставляли одну.

- Ты - синтетик?! - кричал Алекс, страшно вращая налитыми кровью глазами. - Посмотри, что ты сделала! Это ведь твоя работа, твой свет, ты нас всех зажгла, понимаешь? В тебе больше энергии, чем во всех нас, вместе взятых! Только поверь в себя!

Но больше всех в те дни мне помог глухонемой Лешка. Он садился напротив, и мы беседовали, передавая друг другу барабан; оказывается, ритмом можно сказать то, чего словами не передашь.

От него я узнала, что никогда раньше прожекторы на Сломанной Башне не светили так ярко. Они, бывало, чуть-чуть зажигались, когда энергетический ритуал проходил особенно удачно. Никто не знал и не мог предположить, что эти старые полуживые прожекторы способны светить с такой силой.

Он, Лешка, сразу понял, что я могу. Как только я впрыгнула на барабан, и мы встретились глазами. И начался наш разговор... Вот как сейчас.

Лешка не слышит - ничего. Но он очень хорошо чувствует вибрацию. Всем телом. Всей кожей чувствует ритм. Поэтому стал барабанщиком.

Я провожу с Лешкой много часов. С ним легко. Он понимает и подхватывает ритм. Он удивительный собеседник.

Сложнее с Маврикием-Стахом. Он вообще сложный человек, по-моему, слишком жестокий. Но ко мне у него особое отношение.