Часть первая 6 страница. В двери стоят двое. Смотрят на меня в упор

В двери стоят двое. Смотрят на меня в упор. Еще один неторопливо выходит из подсобки. Судя по виду аптекарши, она меньше всего ожидала увидеть этого человека на своем рабочем месте...

Прости меня, аптекарша.

С места прыгаю в витрину. В развороте, боком. Все-таки долгие часы упражнений с крыльями даром не проходят.

Летят упаковки с лекарствами. Звенит, раскалываясь, стекло. Возможно, я поранилась. Узнаем потом.

На противоположной стороне улицы стоит велорикша, ждет седоков. Дождался. Я вышибаю его из седла. Хватаюсь за руль и налегаю на педали. В спину бьет полицейский свист.

***

У велосипеда хороший привод и удобные педали. Вот только коляска для пассажиров мешает: грохочет по булыжной мостовой, тормозит. А отцепить ее нет времени.

Я лечу, приподнявшись в седле, стоя на педалях. Шарахаются с дороги люди и механизмы.

Наперерез вылетает полицейский броневик, обшитый жестью. Я резко поворачиваю... Слишком резко. Коляска теряет равновесие и валится набок. Я вскакиваю с мостовой...

И тут меня берут.

***

Я сижу в полицейском отделении, пристегнутая к железному креслу. Барабан - единственная моя собственность - лежит на столе. За столом двое: один - крупный полицейский чин, другой - неизвестно кто. С виду - очень обаятельный молодой человек. Встретила бы на улице, с охотой заговорила бы с ним...

А теперь он пугает меня больше, чем энергополицай.

" Это не контролеры. Другие". - " Какие такие? Понятия не имею..." - " Есть много вещей, о которых ты не имеешь понятия".

Это они меня искали. Выслеживали. И вот - выследили.

- Нарушение порядка, - бубнит полицейский, - это только формальный повод! Мы прочитали ее карту - она нигде не работает вот уже почти месяц. Где она берет пакеты, я вас спрашиваю? Чем она живет? Тут не хулиганство! Тут пахнет незаконными сделками с энергией - в особо крупных размерах!

Обаятельный незнакомец мельком смотрит на меня. Пишет что-то на листе картона. Показывает полицейскому.

- Какое мне дело... - начинает тот раздраженно. Потом замолкает. Вчитывается. Смотрит на собеседника - будто видит его впервые.

- Да, - говорит незнакомец тихо и мягко. - Вот такие дела... Закрывайте ваше дело - мы ее забираем.

Полицейский долго возится, роется в ящике стола, выходит в соседнюю комнату и там долго с кем-то ругается по переговорному устройству. Обаятельный берет со стола мой барабан. Разглядывает. Потом смотрит на меня - сверху вниз. А у меня руки прикованы к подлокотникам.

- Не бойся, - говорит он шепотом. - Все в порядке. Ты поедешь на Завод.

***

- Кому ты должна принести эти лекарства? Скажи мне адрес. Я пошлю курьера.

- Туда не ходят курьеры!

- Пойми, дикая, я не могу допустить, чтобы ты сама туда ходила. Тебя просто убьют. Полиция при попытке к бегству. Знаешь, как они разозлились, что я тебя отобрал? Им ведь премию дают за каждого арестованного - энергией...

Где-то я и раньше такое слышала.

- Но там ребенок. Он очень болен!

- Он один?

- Нет, но...

- У него есть мать, отец?

- Да, но...

- Почему же ты думаешь, что всех умнее?

Я так не думаю. Но он ставит меня в тупик. Его зовут Стефан.

- Зови меня просто Стеф. Или Ловец.

- Почему Ловец?

- Вылавливаю из сетей полиции хороших людей. Кто меня давно знает, понимает, что это значит... Тебе не холодно?

- Нет, что вы!

- Мы же договорились на ты.

У Стефана, или Ловца, собственный веломобиль с водителем. Я никогда в жизни не говорила ты людям, у которых есть веломобиль. Я вообще с такими никогда не разговаривала.

- Так я свободна?

- Конечно. Только учти, что полиция все еще держит тебя на прицеле. Держись рядом. Не отходи от меня дальше, чем на два шага. Завтра утром мы отправляемся.

Не могу поверить.

- На Завод? Или это шутка?

- Какая там шутка! Ты и еще несколько ребят, которых я выловил в последнее время. Поедете в закрытом вагоне. Из окон не высовываться - пока не выберетесь за городскую черту. А в горах особенно: там людоеды живут, стреляют отравленными стрелами. Ехать всего день. Наши вагоны идут на огромной скорости.

- Наши? Стефан... то есть Ловец, а кто вы такие?

Он тихо смеется:

- Узнаешь. Все узнаешь.

***

Мы ночуем в маленькой комнатке с трехъярусными кроватями. Одну девушку я узнаю: она была на энергоритуале в " Сорванной крыше", прежде чем крышу сорвало окончательно. Другие незнакомые - пятеро ребят и четыре девушки. Все радостно возбуждены, долго ворочаются на койках, не могут заснуть.

Ночь проходит наполовину во сне, наполовину в бреду. Мне снится, что рядом, на соседней койке, - Ева. Что она улыбается и говорит мне: вот видишь, я же говорила, мы едем на Завод!

Мне снится мальчик, сын Перепелки. Лучше ему? Или хуже? Может быть, кто-то из добытчиков догадается купить лекарств?

Или хотя бы украсть...

Мне снится моя сбруя, припрятанная на двадцать втором этаже под кучей строительного мусора. Вышла на полчаса... И, выходит, никогда не вернусь.

Я не знаю, чего во мне больше: ожидания, страха или тоски. Тоски по Оверграунду... страха перед неизвестным... радостного предчувствия Завода.

А может, я еще вернусь? Приду к Перепелке, к Алексу, к Маврикию-Стаху и заберу их всех - на Завод?

От этой счастливой мысли я засыпаю, прижимая к груди свой верный барабан. И сразу - кажется, минуты не прошло - меня будят.

Пора в дорогу.

***

Нас долго везут в веломобиле. Потом пересаживают в вагон - у него нет колес, зато есть огромные блоки на крыше. Блоки крепятся к железному тросу толщиной в человеческую руку. Диким в Оверграунде такое и не снилось.

Нам выдают паек - каждому по большой картонной коробке и большой банке дринка. И каждому - свернутый тонкий матрас.

- Удачи! - Ловец пожимает нам руки. - Ехать сутки, запомните. Постарайтесь не устать, не поругаться... Отдыхайте. Расслабляйтесь. С вами будет Григорий. - Он кивает на сутулого мужчину, безучастно стоящего рядом.

Мне с первого взгляда не нравится Григорий. Он кого-то напоминает. Нехорошее воспоминание.

- В добрый путь, - говорит Стефан.

Мы забираемся в вагон. Внутри нет мебели, только поручни на стенах. Спереди - кабина, отделенная решеткой, там устроился Григорий. Сзади - фанерная стенка, огораживающая туалет, то есть просто дырку в полу.

Мы садимся на свернутые матрасы. Слышно, как натужно скрипят блоки на крыше... Что за энергия приводит этот вагон в действие?!

Вагон несколько метров волочится брюхом по земле, а потом взлетает. Я встаю, ухватившись за поручень, и сквозь мутное стекло вижу, как отдаляется земля. Как все дальше уходит город... Будто снова лечу с Алексом... Прощайте, все. Пиксели, Длинный, Игнат... Прощай, Римус. Прощай, мертвая Ева... Прощайте, дикие. И вы, синтетики, прощайте тоже.

Беру в руки свой барабан. Мои спутники слушают, сидя вокруг на полу.

- Как это у тебя получается, а? - тихо спрашивает девочка, с которой мы встречались когда-то в " Сорванной крыше".

***

Григорий сидит в своей кабине, будто ему нет до нас дела. Иногда выбирается на крышу (вагон тогда раскачивается), смазывает блоки, проверяет что-то и возвращается обратно. Мы обедаем. Потом ужинаем.

Часов в одиннадцать вечера Григорий снова поднимается наверх, и блок, прежде только скрипевший, начинает постукивать. Тук. Тук. Тук-тук. Звук вкрадчивый и вроде бы не очень громкий, но очень скоро все мои спутники засыпают.

Сама я не сплю только потому, что в руках у меня барабан. Я чувствую его ритм, даже когда он молчит.

Переступая через спящих, подхожу к окну. Внизу - горы. Я не вижу их, только угадываю. Кое-где на склонах, на вершинах горят огоньки.

Открытый огонь? Те самые людоеды, о которых говорил Стефан-Ловец?

Григорий возится в своей кабине. В свете фосфоресцирующей панели я вижу, как он застегивает манжету на руке.

До меня доходит: энергетический час! Значит, Григорий - синтетик? Значит, все, спящие сейчас вокруг меня, - дикие?

Григорий глубоко вздыхает. Он получил подзарядку. Ему хорошо. Я снова смотрю вниз, на далекие темные горы...

Григорий снова возится. Скрипит зубами. Что-то бормочет шепотом - ругательства. Не верю своим глазам: он снова застегивает манжету!

Вторая доза?!

Он не видит меня. Второй раз подзарядившись, несколько секунд сидит неподвижно, расслабленно. Потом стонет сквозь сжатые зубы.

Третья подзарядка.

Мне совершенно ясно, что он подзаряжается не от сети. У него в кабине портфель, вроде того, от которого заряжали несчастную Еву. Фальшивая энергия? Или Стефан-Ловец и его неведомые товарищи способны достать для Григория настоящую?

Настоящая - только дикая, поправляю себя. На дикого Григорий не похож и близко.

Когда подзаряжается в шестой раз, я вдруг вспоминаю, кого он напоминает. Того парня, которого пырнула стилетом в подворотне. " Ты понимаешь, как это - сдохнуть, когда тебе не хватает девятой дозы? Или двадцатой? Или двухсотой? "

Тот человек умер не от потери крови. Он просто выключился. Как механизм.

Я, наверное, слишком громко вздыхаю. Григорий оборачивается и видит меня.

- Ты не спишь? - спрашивает со странной ухмылкой.

- Нет.

- Зря... Как же ты, без подзарядки?

- Я дикая. Живу своим ритмом.

- Чего-о?

- Своей энергией. Дикой.

- Значит, это правда, - говорит с отвращением. - Значит... тебе не нужна подзарядка.

- Нет.

Он скалит зубы в темноте. Страшная и жалкая гримаса.

- А мне не хватает шести доз. Завтра не хватит семи. Они меня держат на поводке... Ты знаешь, как это - сдохнуть, когда тебе не хватает шестой дозы?!

Он в точности повторяет слова того человека из подворотни.

- Нет, - отвечаю честно. - Но сначала я тоже подзаряжалась. А потом перестала. Это просто, надо только...

- Просто? - Его глаза, кажется, светятся в темноте. - Ты просто мутант. Уродец. Вы все - мутанты. Ошибки природы. За это вас скормят Заводу. Завод любит таких. Вы - дрова для его печи. Вы - топливо. Есть топливо для людей... А есть топливо для Завода.

- Ты врешь, - говорю твердо.

Он снова скалится:

- Завтра узнаешь, вру я или нет. Завтра вы все шагнете в печь. Или что там у него вместо печи... Я везу полный вагон корма. Он будет доволен. Он прожорливый, Завод... Но он не ест таких, как я. Только таких, как ты.

- Григорий, - говорю я, и голос у меня дрожит.

- Я сорок лет знаю, что я Григорий! Думаешь, я взялся бы за эту работу, если бы они мне не давали по шесть зарядок за ночь?! Ты... " дикая энергия"... " своим ритмом"... но завтра тебе конец. А я - я, может, протяну еще неделю... и кто из нас умнее?

Не дождавшись ответа, он уходит в глубь своей кабины.

В темноту.