Глава 14. Она, одетая в оранжевый сарафан, словно объятая пламенем.

Мне снится Трис.

Она, одетая в оранжевый сарафан, словно объятая пламенем.

Я преследовал ее по бесконечным коридорам, я никогда не терял ее из виду, но дотронутся до нее, я тоже не мог. Мы вечно играли в догонялки. Солнечный свет проникает в окна, и пылает, когда высвечивает яркий цвет ее платья. Её звонкий смех отскакивает от стен и скользит прямо в мои уши.

Простая и красивая.

Когда я просыпаюсь, моё сознание окутано огненной дымкой от образа Трис. Она выглядела так, словно была соткана из огня.

X X X

Марлен ярко улыбается, поскольку проталкивается через дверь и усаживается на металлическое кресло.

- Ну что, готова испытать это ещё раз? – спрашиваю я.

- Разве у меня есть выбор? – пожимает она плечами.

- Нет, не совсем, - отвечаю я, - по крайней мере, это последний раз, когда ты испытываешь это.

- А потом пейзажи страха? – вздыхает она.

- А потом пейзажи страха, - отвечаю я, повторяя её слова.

-Четыре, - говорит она, когда я убираю её волосы с шеи для введения инъекции, - какими были твои страхи?

Я ввожу иглу в её шею, даже не смутившись её вопросом. Она не должна знать. – Это секрет, - мягко отвечаю я, когда её глаза начинают закрываться из-за начавшегося моделирования.

Я просыпаюсь в своем худшем кошмаре.

Волосы Марлен развиваются на ветру. Впереди на мили перед ней расстилается город Чикаго. Мы стоим на крыше самого высокого здания в городе, и оно начинает рушиться прямо на моих глазах.

Бетон под правой ногой Марлен начинает рушиться, посылая потоки удушливой пыли. Она визжит, а в её глазах дикий ужас.

У неё всего два выбора: прыгнуть или разбиться.

Я дрожу с осознанием того, что я тоже не раз сталкивался с этим решением в моем пейзаже страха. Мы оба боимся высоты.

Участок за участком, здание рассыпается в прах, словно пыль, которую сдувает ветер. Марлен вынуждена лихорадочно играть в классики, чтобы не провалиться в различные зияющие дыры.

Просто дыши, призываю я, чтобы это моделирование скорее закончилось.

Всё, что осталось – это хрупкий скелет здания. Марлен осторожно балансирует на этих балках, и начинает судорожно дышать, пытаясь успокоиться. Наконец, она открывает глаза, и моделирование окончательно отпускает её.

Тончайший слой пота покрывает моё тело, когда я выхожу из её моделирования. Я не думаю, что скоро справлюсь с боязнью высоты.

- Готово, - тяжело вздыхает она.

- Высота, да? – я наблюдаю, как она вылезает со стула.- Я тоже.

- О, - она медленно кивает. – Первый из четырех страхов. В конечном счете, я выловлю из тебя остальные три.

- Уверен, что именно ты, - говорю я, сопровождая её в коридор.

Остальная часть моделирования проходит без инцидентов. Трис, к концу второго этапа встречается с тем же страхом, с каким встретилась ещё вчера: кто-то держит на ней дуло пистолета и заставляет стрелять в её семью.

- Я знаю, что моделирование нереально, - говорит она.

- Тебе не нужно объясняться мне, - отвечаю я ей, - Ты любишь свою семью. Ты не хочешь стрелять в них. Не самая нелогичная вещь в мире.

— Только в моделировании я могу видеть их, - вздыхает она, - я скучаю по ним. Ты когда-нибудь…скучал по своей семье?

Я опускаю глаза в пол.

Должен ли я скучать по своей семье? Должен ли я скучать по отцу, который использовал меня в качестве объекта для выплеска своего гнева? Должен ли я скучать по своей матери, которая оставила меня, чтобы я научился постоять за себя? – Нет, я не скучаю по ним. Но это нетипично.

Трис встает с кресла, чтобы уйти, но она не решается, когда она доходит до двери, её рука колеблется чуть выше дверной ручки. Она поворачивается ко мне и смотрит мне прямо в глаза, я держу её взгляд.

Её взгляд пронизывает меня, словно его вид может перевернуть всё мои внутренности и вынуть каждую захороненную тайну из моего мозга и сделать их открытыми для неё, чтобы она, наконец, смогла их увидеть.

Прежде, я счел бы это слишком тревожным, но сейчас я научился понимать - я научился понимать, что ради этой девушки, я готов излить все свои тайны, я готов довериться ей, потому что понимаю, что она примет меня таким, какой есть, плохим или хорошим.

Именно в этот момент, ещё одна мысль входит в мою голову: рейтинг второго этапа.

Ты на первом месте! Я хочу сказать это. Я почти сделал это. Я хочу сказать, потому что это задержит её в комнате в том же самом космосе, что испытываю я, но я ничего не говорю. Я не понимаю почему. Я никогда не был косноязычным в каких-то ситуациях, ни с кем – кроме Трис.

Секунды тикают. Когда мы понимаем, что смотрим друг на друга слишком долго, она разворачивается и выходит из комнаты.

Рейтинг приходит в мою голову снова и снова, чтобы я не делал, я никак не могу подавить страх, что что-то может произойти. Трис занимает первое место, это хорошо, не так ли? Верно? Я вспоминаю инцидент, произошедший с Эдвардом, когда ему воткнули нож для масла в глаз, и вдруг, я начинаю чувствовать себя намного холоднее, чем минуту назад. Чудовищность Питера не остановилась только на Эдварде. Этот снежный ком растет день за днем, во всяком случае, у следующего человека, кто встанет на пути Питера, дела будут обстоять куда хуже.

Но не на сей раз.

Ему придется пройти через меня, чтобы хоть пальцем тронуть человека.

Я протираю усталые глаза. Инициированные и ночные смены в диспетчерской действительно сказываются на моем состоянии. Я испытываю беспокойство, которое появляется везде, где только задействована Трис, я – истинный зомби в Бесстрашии.

К счастью, Шона и Зик находят меня, прежде чем я успеваю лечь калачиком в проходе и предаться чудесному сну.

- Ты знаешь, что Джанин Метьюс сейчас находится здесь? - говорит Шона.

- Что? – говорю я. Это не совсем нормально, когда люди из других фракций приходят в твою, но авторитетные люди действительно иногда посещают остальные фракции. Но, тем не менее, этого практически не требуется, если вы конечно не Дружелюбный водитель, поставляющий пищу в остальные четыре фракции.

- Я видела её, она шла вместе с Эриком и Максом, а потом они зашли в офис Макса, - говорит Шона.

- Мы собирались швырнуть в неё ягоды, - сказал Зик.

- Заткнись, - поддевает Шона Зика локтем в бок.

- Что? Это была твоя идея, - пожимает он плечами.

- Это было не серьезно, - говорит Шона. – Я не хочу, чтобы она вызвала свои супер передовые военные машины, которыми управляют компьютерные зануды.

- Тебе надо быть очень умной, чтобы быть компьютерной «занудой», - дразнюсь я.- Так что, ты отпадаешь.

- Я тебе это припомню, - впивается она в меня взглядом.

- Бьюсь об заклад, что Джанин пытается выкрасть у нас рецепт пирога, - вмешивается Зик.

- Ну да, у нас потрясающий пирог, - отвечаю я.

Я думаю о присутствии Джанин в Бесстрашном составе, о её встрече с Эриком и Максом, о файлах, который я обнаружил несколько недель назад – похожих на какой-то план войны, присланный Эрудитом. То, что она находится здесь, без сомнения имеет отношение к этим файлам. Что-то происходит – что-то большое и тревожное. Если бы я принял предложение Макса по поводу лидерства, я бы был сейчас в том офисе с ними?

Я не знаю.

Но я действительно знаю, что должен знать намного больше этого.

Шона, Зик и я скользим через проходы, мы ничего толком не делаем, только разговариваем, шутим, наш смех отскакивает от голых стен, каждое эхо намного слабее, чем предыдущее, словно стены впитывают наш смех и оставляют счастливые воспоминания в холодных камнях. Они чувствуют себя хорошо, когда ничего не делают.

Поскольку мы проходим мимо тренажерной комнаты, я слышу приглушенные голоса оттуда. Я подхожу к Зику и Шоне, чтобы остановить их, я открываю дверь и вижу, как Трис, Линн, Марлен обстреливают Маффин, и Юрая, которые стреляет пластиковыми шариками по цели.

— Мне показалось, я слышал какие-то звуки отсюда, — говорю я.

— Оказывается, это мой брат-идиот, — произносит Зик. — Тебя не должно быть здесь после занятий. Осторожней, а то Четыре расскажет Эрику, и тот с тебя скальп снимет.

Юрай гримасничает Зику и убирает пистолет из руки. Я отхожу от двери, чтобы та четверка могла выйти из комнаты.

— Ты бы не сдал нас Эрику, - говорит Линн, смотря на меня с подозрением.

— Нет, не сдал бы, - отвечаю я.

Они заполняют выход и выходят друг за другом вместе с Трис. Я кладу руку ей на спину, чтобы проводить её.

Когда Трис начинает следовать за ними, слова выпаливают из моего рта, прежде чем я смогу остановиться. – Подожди секунду, - говорю я.

Она поворачивается ко мне, явно запутанная тем, почему я задержал её. Откровенно говоря, я тоже не понимаю, почему задерживаю её. Я тереблю пуговицу на моей рубашке, пытаюсь выиграть время, прежде чем сказать речь, которую даже не успел подготовить. У меня есть много чего, что я могу сказать, но мои мысли никак не хотят преобразовываться в слова.

- Ты принадлежишь этому месту, ты знаешь это? – ляпнул я. – Ты подходишь нам. Скоро всё закончится, только ты держись, ладно?

Боже, я безнадежен. Изо всех вещей, которые я мог бы сказать…

Она удерживает меня глазами. Инстинктивно, моё сердце начинает биться сильнее. Я словно чувствую его в моем животе, щеках и даже в кончиках пальцев. Если я сокращаю пространство между нами, интересно, чувствует она тоже самое, что и я. Она заставляет меня нервничать разными способами, которыми остальные девочки не могли заставить меня чувствовать это. Она отличается. Она особенная. Она храбрая и самоотверженная. Она – Трис.

Эта девушка полна неожиданностей.

Больше всего она меня удивила, когда взяла меня за руку. Когда наши пальцы переплетаются вместе, мой мозг «взрывается» красочными и буйными звездами. Мое сердце танцует в груди, и нежные покалывания пробегают вверх-вниз по моей руке. Я не могу дышать.

Мы просто стоим так, и создается ощущение, что мы будем стоять еще огромное количество времени. Затем она разделяет наши руки и убегает вниз по коридору, вслед за другими ребятами.

Я хожу с улыбкой еще целый остаток дня.

Как только я захожу в диспетчерскую, то сразу вспоминаю о приходе Джанин Метьюс.
Я выглядываю в коридор, просто чтобы убедиться, что никто не помешает мне выполнить то, что я собираюсь делать сейчас. Я знаю, что опасно влезать в конфиденциальные файлы. Я не знаю, каковы будут последствия, если меня поймают, но это – опасность, которую я могу взять на себя, если это будет значить, что я положу конец тому, что планируется.

Я устраиваюсь на шероховатом офисном стуле и начинаю работать на клавиатуре. Несколько безуспешных минут я пытаюсь найти лазейку в системе безопасности, которая когда-то позволила получить мне доступ к безопасным файлам Бесстрашных. Наконец, экран вспыхивает белой вспышкой, и файлы один за другим начинает заполонять экран. Содержание не изменилось, всё выглядело также как и в прошлый раз – тот же список поставки оружия, карты и страницы с неопределенным содержанием.

Почему Эрудиты объединяются с Бесстрашными? Против кого назревает война?

Я перемалываю эти мысли в голове каждый раз, чтобы хоть как-то разгадать эту загадку.

Время летит слишком быстро, а я до сих пор об этом думаю. В течении нескольких недель были опубликованы отчеты от Эрудитов, в которых они нападали на некоторых членов Отречения, таких как мой отец и отец Трис. Конечно, эти статьи были написаны для разжигания розней против Отречения.

Отречение…ведь они управляют правительством.

Но почему они вовлекают сюда Бесстрашных?

Я кусаю свои губы, пытаюсь соединить все кусочки этой загадки.

Затем одна мысль возникает в моей голове.

Каждая война ведется солдатами.

Эта мысль вызывает у меня отвращение. Эрудиты хотят использовать нас. Независимо от того, что они думают, я хочу доказать им, что мы не игрушки, которыми можно при желании управлять.

Стены, казалось, давили на меня во время моих передвижений. Грохот войны подходил, грызя мой разум со страшной силой. Такого никогда не происходило раньше. Фракции могли не существовать в гармонии, но никогда не были приняты меры для устранения каких-то мелких разногласий, которые, к сожалению, возросли со временем. Когда моя смена заканчивается, я иду тихо по коридору, моя голова заполнена беспокойством и страхом.

Из-за своей невнимательности, я почти сталкиваюсь с Алом за углом, он выглядел слишком взволнованным, как мне показалось.

Что у него за проблема?

А потом, истошный крик пронзает воздух. Именно тогда, когда я оказываюсь прямо рядом с пропастью, я вижу его — Ал убегает куда-то, но то, что я вижу, заставляет меня остановиться и подняться желчи в моем горле, потому что я не понимал, что ему хватит мужества зайти настолько далеко.

Питер держит Трис над пропастью и его рука находится на её шее, в то время как Дрю держится в стороне, не участвуя в этом преступлении, но в то же время, он не положил конец этому. Это — самый низкий уровень, даже для Питера, который, я знаю, заботится только о себе и своем достоинстве, но я не думал, что он найдет удовольствие в избиении девочки, которая в два раза меньше его.

Я никогда не чувствовал столько злости к кому-то, кроме моего отца.

— Эй! - кричу я.

Они оба поворачивают голову на звук моего голоса, их лица искажает гримаса ужаса, которую я не видел прежде. У них хватает смелости, чтобы совершить преступление, но они недостаточно храбры, чтобы встретиться с последствиями.

Питер немедленно убегает, но я успеваю захватить Дрю за рубашку и кинуть его к перилам

— Я остановлю это прямо сейчас, — шиплю я ему в лицо.

Гнев настигает меня; он заполняет меня полностью, и я уже не могу держать себя в руках. Снова и снова, мои кулаки контактируют с частями тела Дрю; его грудью, лицом, ребрами и всем, чего я могу достичь. Я хочу, чтобы он почувствовал ту боль, которую заставил испытать Трис. Я хочу заставить его сожалеть о том, что он думал, что может делать что-то с ней без последствий. Я хочу сломать его.

— Мы только...— он фыркает. — Мы только хотели запугать её!

— К черту вас, — плюю я назад и кидаю его на землю, где он резко падает на руки с синяками

В значительной степени Трис опирается на перила, едва находясь в сознании. — Четыре, — она хрипит.

Я беру её на руки и несу в свою комнату. Мое сердце ноет с каждым шагом, который я делаю. Как такое выходит, что находясь так близко, я до сих пор не в состоянии защитить её от тех, кто хочет причинить ей вред?

— Шшш, — шепчу я.— Теперь ты в безопасности.

Даже сейчас, когда я произношу эти слова, я думаю, что она будет в безопасности.

Ведь будет, не так ли?