Гордость германца схлестнулась с ненавистью жида, но силы были неравные, и гордомуарийцу пришлось отправиться на десять суток в штрафной изолятор.

По составу по заключённым мордовские политлагеря этого времени представляли собой невообразимо пёструю смесь. Однако при всём многообразии авторов " антисоветских деяний" среди них довольно четко различались известные категории. Прежде всего вся масса заключённых делилась на две неравные части. В первую и наибольшую по численности входили сторонники и участники " горячей" борьбы против советской власти. Сюда следует отнести всех, кто взял в руки оружие в период Второй мировой войны в надежде с помощью немцев свергнуть еврейско-советское владычество в России. К таковым помимо русских принадлежали также участники вооружённых националистических движений Украины (в основном Западной), Литвы, Латвии и Эстонии. Значительное число этих солдат антисоветского фронта принимало известное участие в истреблении евреев, и их участь в заключении оказалась наиболее тяжёлой. Их вожди и командиры были, как правило, истреблены физически; лишь немногим удалось бежать на Запад, где, впрочем, многие из них стали жертвами вездесущих еврейских сыскных органов и судов, действующих от имени США или Англии. Это были " тяжеловесы" со сроками в 20-25 лет.

Вся остальная масса зека, разномастная по идейным убеждениям и племенному составу, принадлежала к сторонникам " холодной" войны. Это были организаторы и участники всякого рода антисоветских групп от левомарксистских до право монархических включительно, распространители антисоветских листовок и литературы, глашатаи " антисемитизма" и антикоммунизма, проповедники христианства от " истинно-православных" до всякого рода изуверческих и извращенческих сект, основанных на своеобразно понимаемом учении Христа, и, наконец, " жидовствующие" в новом образе - поклонники или " свидетели" еврейского бога Иеговы, так называемые иеговисты. Впрочем, православных было немного. Основную массу " религиозников" составляли сектанты с самыми причудливыми названиями.

Категорию " чистыхполитиков" составлял так называемый 10-й пункт (статьи 58-й старого Уголовного кодекса РСФСР, или статьи 70-й нового Кодекса). Число их было невелико; во всяком случае если " тяжеловесы" исчислялись тысячами, то эти в пределах Мордовии - сотнями. Именно эта категория заключённых была наиболее интересной: в основном это были люди интеллигентные, хотя встречались и простые, даже совершенно неграмотные выходцы из рабочей среды, сидевшие за солёныйантихрущёвский анекдот или пересказ рабочим содержания западных радиопередач. Эта публика, динамичная, острая на слово и любящая

справедливость, рассматривалась администрацией лагеря как наиболее опасная, так как была способна влиять на других заключённых и сводить на нет все её труды по " перевоспитанию". В 1960 году была предпринята попытка собрать весь " 10-й пункт" в один лагерь, однако внутри этого лагеря совладать с массой бунтарей и агитаторов оказалось и вовсе невозможным, в результате чего их снова разбросали по разным лагерям.

В среде " 10-го пункта" очень скоро произошло размежевание на два лагеря. Выделилась группа, окрещённая русскими националистами в двух жгучих словах " жиды и жидовствующие". Действительно, костяк этой группы составляли чистокровные евреи, марксисты по убеждению (или лучше сказать, по методу действий при одурачивании неевреев), именовавшие себя " социал-демократами". Русские звали их в шутку " сосал-домкраты". Около иудейских " столпов марксизма" увивались всякого рода интеллигентствующие выражении - " жидовствующие" или " людишки с прожидью", многие из которых были полуевреями или с известным процентом еврейской крови. Если в их организациях оказывались русские, то в лагере такие очень скоро отходили от своих еврейских или жидовствующих " лидеров", предоставляя последним вариться в собственном соку и уже ничем не стесняясь злопыхательствовать в адрес России и русских.

Типичным образчиком " жидов и жидовствующих" явилась одна жидомарксистская группа, состоявшая в основном из молодых евреев-аспирантов и преподавателей Московского университета, из коих некоторые имели даже учёные степени. Когда эти " ученые жиды", как их в шутку именовала зековская братия, прибыли в лагерь и понюхали лагерного духа, они быстро смекнули, что тут им ничего " не светит" и вообще " дело гиблое". Вся слава осталась позади: научная карьера, толпы поклонников и поклонниц, известность в научном мире, перспектива деятельности на научном поприще. А здесь - пайка черняшки в зубы и " втыкай" ' на производстве, каждый день с утра до вечера, и так годы, годы... Гам они были на виду: деятели парторганизаций факультетов и университета, восходящие звёзды марксистской науки, " идейные вожди" учащейся советской молодежи, завтрашние члены ЦК партии, а там, глядишь, и... до вершин власти недалеко. А тут народец сплошь - мало того что беспартийный, но прямо-таки антипартийный, антимарксистский и - что ужаснее всего! - антисемитски настроенный... И вот идеологи марксизма-ленинизма решили подойти к вопросу не " догматически", а, как подобает настоящим марксистам, " творчески". Они собираются на " партийное совещание" и выносят постановление: " Администрация лагерей нам идейно ближе, чем окружающий нас мир фашистов и шовинистов, а потому наш партийный долг - сотрудничать с лагадминистрацией по перевоспитанию идейных врагов. Цель - скорейшее освобождение самих себя из лагеря".

(Перелаю их " резолюцию*¹ в приблизительной, но очень близкой к подлиннику редакции по многочисленным рассказам заключённых, близко знавших членов этой группы.)

И вот они приступают к делу: входят в лагерный так называемый совет коллектива и берут на себя руководство, организуют просоветские лекции и беседы и изобретают целый ряд изощрённых способов морального террора заключённых. Когда их назойливость и настырность всем надоела, среди зеков поднялся ропот и была составлена на них коллективная жалоба. Нашлись и среди их противников мастера слова и психоанализа, которые сумели представить их деятельность и подленькие цели в соответствующем свете и сыграть на некоторых струнах души властей предержащих. Это был акт внутрилагерной политической борьбы, и курс истинных политзеков взял верх. Приказом " сверху" " учёные жиды" были удалены со всех " руководящих" лагерных постов и переведены на общие работы. В конце концов эта организация молодых честолюбцев, при их учёности и настырности, в условиях " смутного времени" хрущёвского правления, вполне могла создать легальную оппозицию внутри партии, вызвать кризис и свергнуть правящую верхушку, скомпрометированную соучастием в злодеяниях времен Сталина. Поэтому, несмотря на родство в марксистско-ленинской идеологии, подобная организация для власти была едва ли менее опасна, чем откровенно антимарксистские группировки.

Переведённые на общие работы, наши марксистские " деятели" объявляют забастовку. Их сажают в штрафной изолятор. Там они решаются на голодовку. Несколько дней голодают, видимо, подражая старым большевикам царских времен. Но эпоха оказалась не та, и вскоре один за другим они сдают свои позиции. Кончилось тем, что все перессорились между собой -верный признак того, что скрытой пружиной действий была не борьба за высокие идеалы, за правду, справедливосгь, за народ, за родину, а элементарный эгоизм и личное честолюбие.

Впрочем, иначе и не могло быть. Ведь эти " жиды и жидовствующие", не имеющие корней в русской народности, в нашем историческом прошлом, в нашей религии и культуре, вступают на арену политической борьбы лишь ради того, чтобы удовлетворить свой бунтарский дух, потешить своё тщеславие и, если можно, извлечь некую личную выгоду. Такими были все эти керенские, Троцкие, бухарины, нахамкисы, мехлисы и " несть им числа" в недавнем " революционном прошлом", таковы и нынешние политические авантюристы из " жидов и жидовствующих", славу которых разносит еврейско-сионистская пропаганда по всему миру,

Я держу в руках книгу советского писателя Бориса Дьякова " Повесть о пережитом", изданную в Москве в 1966 году. Уют " товарищ" в 1949 году был " неправомерно" репрессирован и " целых" четыре года отбыл в лагерях,

Или. вернее сказать, в лагерной санчасти, излюбленном местопребывании лагеоных " придурков". В его повести часто мелькают еврейские имена, причём одни из них - служащие лагерной администрации, в том числе и высокопоставленные, другие- бывшие деятели советского госаппарата, в том числе так называемые кремлёвские врачи, или как их именоваласоветская пресса в момент их разоблачения и ареста в последний год жизни Сталина - " врачи-отравители". Никого из этих деятелей мы не видим на обшелагерных работах: все ходят в " придурках". Более того, всявнутрилагерная власть сосредоточена в руках этих господ-" отравителей". Естественно, им не представляло большого труда наладить контакт и сотрудничество со своими" единокровными братьями" из лагерной администрации. Те и другие, находясь по разные стороны колючейпроволоки, работали в одном направлении. А всю тяжесть каторжного труданесли на своих плечах русские и прочие " мужики" - все эти власовцы, бандеровцы, разнообразные националисты, о которых советский писатель Дьяков говорит с неприкрытой ненавистью. Кевреям же он питает самую проникновенную симпатию. Эту холуйскую наклонность он выработал в себе, конечно, ещё на воле, в самом начале своей журналистской карьеры вдвадцатых и тридцатых годах, когда всякому, кто желал продвинуться, шагу нельзя было шагнуть, не сделав поклон в сторону начальствующего жида. Так и формировался в среде советской интеллигенции преуспевающий корпус " жидов и жидовствуюших", процветающий по сей день.

Никита Сергеевич Хрущёв по своей русской простоте и непосредственности не очень жаловал жидов, хотя и не мог избавиться от их окружения. Эпоха его правления, среди прочего, была известна открытыми судебными процессами над евреями-миллионерами. В газетах то и дело мелькали сообщения о раскрытии службой охраны социалистической собственности целых еврейских шаек, державших в своих руках торговлю дефицитными товарами, директоров и всякого рода начальников, хозяйственников, завов и замов разных предприятий и учреждений, где можно было, используя еврейскую круговую поруку, наживать даже и в условиях социализма баснословные состояния. Неустойчивые и малоценные советские деньги они предпочитали обменивать на " стойкую" валюту - американские доллары, которые нередко исчислялись у них десятками и сотнями тысяч, а также (даже преимущественно) - золото и бриллианты, которые в любых условиях и при любой общественной системе не теряют своей ценности. Весь этот сверкающий " нетленный навоз" выгребался из еврейских тайников килограммами и даже пулами. Поистине " жид без миллиона - это не жид".