![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Средства стадной коммуникации
<...> ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СРЕДСТВ ОБЩЕНИЯ ОБЕЗЬЯН И ИХ ФУНКЦИИ Анализируя средства общения обезьян, следует отметить несколько наиболее важных признаков, отличающих их от средств общения у других животных. 1. Исключительно большое место в средствах общения обезьян занимает активное побуждение одного животного другим к какому-либо действию. Например, побуждение к следованию за собой, к обыскиванию себя, к взятию предмета или оставлению его, к по-крыванию, подставлению, к нападению на общего врага, к вставанию, сидению, к усту-панию дороги, места и т.д. Правда, в общении между другими животными также имеются некоторые побуждающие элементы. Так, например, есть указания, что лошади побуждают друг друга к почесыванию, покусывая то место, которое чешется. Побуждающим является танец пчелы, прилетевшей в улей со взятком. В наблюдениях В.Л. Дурова мы читаем описание того, как морской лев Лео побуждал другого льва — Ваську заниматься игрой в мяч. Для нас, несомненно, что какие-то элементы побуждения не исключены во взаимоотношениях других животных, но распрост ранены они мало, а проявления их бедны и эпизодичны. В то же время у обезьян побуждающий элемент пронизывает все их взаимоотношения и становится отличительной чертой стадного поведения. Эта особенность развивается у обезьян как нарастание активности поведения в воздействиях на окружающую среду и получает полное развитие у человека. 2. С нарастающей активностью поведения тесно связана и другая отличительная черта средств общения обезьян — их направленность, адресован 'ость. С этой точки зрения все средства обще ния обезьян можно разделить на 2 категории: направленные и ненаправленные. Последние служат средством выражения эмоционального состояния и не являются бесполезными для стадных животных. Так, например, жалобный крик детеныша не пропадает бесследно, а вызывает защитную реакцию не только матери, но и других обезьян. Такой же крик взрослого животного может помочь ему привлечь к себе внимание вожака или всего стада. Ненаправленными являются коллективные, " хоровые" выкрики нападения, благополучия, испуга. Эмоциональным и ненаправленным остается акканье — придыхательный звук " а", выражающий опасение, страх. Но уже цоканье, сопровождающееся дотрагива-нием до определенного индивида, мляканье, крик жалобы — ябеды, поиски защиты при помощи жеста подставления, а также оказание покровительства в виде покрывания, угроза при помощи шарканья рукой, указательный кивок головой, натравливающее кивание головой являются строго адресованными и производятся каждой обезьяной в зависимости от всей наличной ситуации, своего положения в стаде и взаимоотношений с каждым отдельным индивидом. Ошибки, промахи, допущенные обезьяной в соблюдении этих сложных форм " этикета", немедленно отражаются на ее шкуре. 3. Третьей отличительной чертой во взаимоотношениях обезьян является их способность к двойственным поступкам, на которой следует остановиться подробнее, так как она никем еще не описывалась специально и заслуживает особого внимания со стороны психологов. Приведем наиболее простой пример. Если положить кусочек сахара у решетки таким образом, чтобы вожак группы не заметил этого движения, тогда через несколько секунд та обезьяна, которая сидит поблизости, осторожно оглянувшись на вожака, очень тихо и незаметно начинает продвигать руку формы сотрудничества и взаимопомощи в стаде обезьян 251 за приманкой, захватывает ее, так же осторожно подтягивает к себе и, наконец, берет в рот. Движение руки очень замедленно, что особенно поражает у таких порывистых и резких животных, как обезьяны. Пальцы почти не шевелятся. Но самое замечательное заключается в том, что в процессе этого овладения добычей обезьяна сохраняет совершенно спокойную позу, взгляд ее устремлен куда-то в сторону или вверх. По ее виду никак нельзя предположить, что она в этот момент занята похищением корма. В этом акте животное одновременно выполняет два действия; одно прямое — удовлетворение пищевой потребности, другое косвенное — отвлечение внимания вожака или других членов стада от первого действия. Такое поведение мы условно называем " психической мимикрией", в отличие от известной мимикрии насекомых, связанной с временным параличом деятельности нервной системы. Фабр утверждает (и мы согласны с ним), что мимикрия у насекомых не связана с какими-либо эмоциями, не говоря о разуме, а является биологически наследственным приспособлением нервной системы в борьбе за существование. Дальнейшей ступенью в развитии этой способности в животном мире является поведение некоторых птиц, которые отводят от своего гнезда хищника или охотника, " изображая" хромоту, беспомощность, доступность для захвата. И некоторые хищники, создавая впечатление заторможенности, сонливости (кошки, леопарды), скрывают под этим активную настороженность, готовясь к немедленному прыжку и преследованию. Хорошо это можно наблюдать в игре кошки с мышью. Но если способность к маскировке своих устремлений у других животных выражена в однообразных формах, свойственных данному виду, не обладает вариативностью и способностью к переносу в разнообразные ситуации, то у обезьян она производит впечатление чрезвычайно многообразной и отличительной для них черты поведения. К маскировке прибегают слабые обезьяны во время кормления: совершенно без всякого внешнего повода одна из обезьян начинает вдруг агрессивное наступление на соседнюю группу обезьян. Последние отвечают криками и угрозами. Вожак вступает в конфликт, а зачинщица ссоры в это время хватает корм и удаляется с ним в укромный уголок. Очень часты также случаи отвлечения внимания вожака в конфликтных ситуациях. Та обезьяна, которой грозит нападение (например,
вследствие жалобы на нее), начинает вдруг усиленно интересоваться собственным волосяным покровом. Она перебирает шерсть на запястье, предплечье, бедре, что не мешает ей бросать редкие осторожные взгляды на окружающих. Как только опасность исчезает, самообыскивание прекращается. Такое же самообыскивание почти всегда следует за неудавшейся жалобой: ябедница садится в сторонке и начинает усиленно обыскивать свою руку или ногу. Когда осторожное наблюдение указывает, что ее выступление не вызвало ответной агрессии, она прекращает интересоваться своей шерстью. Подобная же маскировка применяется после неудачной попытки общения с вожаком. Это своеобразная демонстрация выключения из ситуации. Если описанные случаи направлены на предупреждение агрессии, то такой же маскировочный характер имеют и способы переключения агрессии. Если обезьяна в чем-нибудь провинилась перед вожаком, она нередко вместо подставления ему, вдруг начинает грозить другой, ни в чем не повинной обезьяне. Любопытно при этом наблюдать полную растерянность жертвы неожиданного нападения (угрозы). Оглянувшись направо и налево, нередко разинув рот, она либо убегает и занимает безопасную позицию, либо кидается с громким криком под защиту вожака, поворачивая к нему свой зад. Интересно, что вожак, как правило, поддается на такую провокацию и сейчас же прекращает агрессию против истинного виновника конфликта. Иногда он переносит ее на ту обезьяну, которая стала объектом незаслуженного нападения, иногда просто отворачивается, демонстрируя отсутствие внимания. Прием переключения агрессии нередко используют матери, детенышам которых угрожает расправа за какой-либо проступок. Мать немедленно выступает в роли жалобщицы на какого-либо члена стада или на соседнюю группу обезьян (что безопаснее для нее). Вожак ввязывается в конфликт, а мать подхватывает и уносит детеныша, на которого уже никто не обращает внимания. Наконец, маскировка служит и способом привлечения к себе внимания. В качестве последнего к ней прибегают слабые члены стада или самки, теряющие свое место возле вожака. В этих случаях обезьяна выступает не в качестве агрессора, а в роли обиженного члена стада, которому требуется защита вожака. Вслед за этим обычно следуют объятия и по-
252 НА. Тих крывание. Старые вожаки реже попадаются на этот прием, но молодые, начинающие, неизменно оказываются обманутыми. Маленький вожак в группе наблюдавшихся нами детенышей тратил неимоверно много усилий на выражение участия членам своего стада, которые один за другим имитировали конфликтные ситуации. У некоторых обезьян можно наблюдать маскировку агрессии. Так, например, у резусов есть привычка подставлять разные части тела — бок, грудь, зад как бы для обыскива-ния, но когда человек приближается, то подвергается агрессивному нападению. Сходное поведение описано Г.З. Рогинским у шимпанзе. Беата, которую экспериментатор чем-то обидел накануне, протянула к нему руку как бы за кормом, а когда он приблизился к ней, схватила его за руки, порвала халат и поцарапала лицо. Здесь также отчетливо видна маскировка своих действительных намерений: за просьбой оказалась спрятанная агрессия. Таким образом, все случаи маскировки или " психической мимикрии", у обезьян можно свести к следующим типам: 1) отвлечение внимания от собственных действий (похищение корма) при помощи имитации покоя или путем создания конфликтной ситуации; 2) отвлечение агрессии путем имитации выключения из конфликтной ситуации; 3) переключение агрессии на других путем имитации нападения; 4) привлечение внимания к себе путем имитации беззащитности; 5) маскировка агрессии. Во всех этих случаях отчетливо видна раздвоенность поведения. Мы придаем " психической мимикрии" исключительное значение в развитии средств общения, так как в ней впервые проявляется отчетливое отделение фактического переживания (эмоции страха, голода, устремления к вожаку) от внешнего выражения. Отделение переживания от выражения служит, с нашей точки зрения, переходным этапом к более высокому уровню в развитии средств общения, на котором отмечается пользование не только выразительным, но и изобразительным жестом и звуком. Последние у обезьян отсутствуют. Может быть, будет преждевременным и слишком смелым заявление, что в этих способах маскировки мы видим зачатки возникновения человеческой лживости с характерной для нее двуплановостью истинного переживания и внешнего выражения — телесного или словесного. Но некоторые основания для такого предположения есть, если сделать поправку, как и во всех подобных вопросах, на участие сознания в поведении человека.
ЗНАЧЕНИЕ СПОСОБОВ ПИТАНИЯ В РАЗВИТИИ СРЕДСТВ ОБЩЕНИЯ ОБЕЗЬЯН Мы хотим указать на одно обстоятельство, которое, с нашей точки зрения, имеет большое значение в качестве биологического фактора, способствующего развитию голосового аппарата обезьян и их мимики. Наблюдая за поеданием корма обезьянами, невольно замечаешь, что этот процесс у них значительно более сложен, чем у других млекопитающих. Хищник хватает корм и глотает его, травоядные живот ные подвергают корм длительному, но однобразному пережевыванию. В то же время поедание корма обезьянами поражает многообразным и активным участием в нем всех частей рта: зубы при помощи мелких движений челюстей освобождают плод от оболочки, щеки производят движение высасывания из него сока, язык проделывает тонкие движения смакования пищи (что не наблюдается ни у кого из других животных), губы также очень подвижны и принимают разнообразное положение в сложном процессе поедания корма. Наблюдая процесс еды у собаки и обезьяны, мы можем сравнить пасть собаки с грубыми щипцами, в то время как рот обезьяны представляет собой сложный механизм, способный к разнообразным и тонким движениям. Мы думаем, что сложность работы отдельных частей рта обезьяны и тонкая их координация в процессе питания должны были способствовать развитию биологической приспособленности лицевой и ротовой мускулатуры к сложным формам звукового и мимического общения. Приведем несколько примеров из этой области поведения обезьян, чтобы показать, насколько действительно сложен и многообразен процесс поедания корма у обезьян, особенно у гамадрилов. Нуну держит яблоко всеми пальцами, зубами счищая с него зеленую кожицу: нижележащие слои откусывает и жует, жеваные остатки выплевывает. Очищает зубами зеленую кожуру со следующего участка. Нижние слои откусывает и жует, жеваные остатки выплевывает. Василек подходит к кормушке, берет яблоко, зажимает в челюстях, уходит. Идет, яблоко держит в зубах. Садится. Держит яблоко всеми пальцами, вертит во все стороны, рассматривает его: верхушку с черной точкой (остаток пестиков) откусывает, бросает. Раскусывает яблоко пополам, держит половинки. В середине оказалась гниль. Одну половинку под- Формы сотрудничества и взаимопомощи в стаде обезьян 253 носит ко рту, счищает зубами гниль, выплевывает на пол; вторую половинку из другой руки кладет на пол и, освободившись, поддерживает оставшийся в руке кусок, тщательно выгрызает гниль, делая не глубокие надкусы, а поверхностные. Чистую мякоть срезает зубами, как долотом, жует, выплевывает остатки, остается зеленая кожа без мякоти. То же самое делает со второй половинкой яблока. После этого подбирает и жует остатки. После еды на полу валяется жеваная масса, Вещунья садится у кормушки, берет яблоко всеми пальцами, подносит к носу, нюхает; левой рукой размашистыми движениями счищает с поверхности яблока какой-то налет, скашивает резцами верхушку яблока, вгрызается в мякоть, как бы откалывая куски, набирает их в рот, жует, жвачку выбрасывает. <...> ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ПО ВОСПИТАНИЮ НОВЫХ СРЕДСТВ ОБЩЕНИЯ И ПРОБЛЕМА ПРОИСХОЖДЕНИЯ РЕЧИ <...> ОБРАЗОВАНИЕ ДВИГАТЕЛЬНЫХ СИГНАЛОВ ИЗ РЕФЛЕКТОРНЫХ АКТОВ Выработка двигательных условных рефлексов у обезьян, как и у других животных, происходит легко. Достаточно одного, редко 2—3 сочетаний, чтобы обезьяна стала совершенно свободно воспроизводить то или иное движение, которое первоначально стимулировалось ее внутренними ощущениями. Мы имели возможность воспитать у обезьян десятки разнообразных движений: почесывание разных частей тела (щеки, ладони, хвоста, уха); до-трагивание носом до стены, позевывание (раскрывание рта), поскребывание, оглядывание, потирание ладони о ладонь и т.п. Все они связывались с получением какого-либо пищевого подкрепления. Но в этих опытах, которые не представляли для нас большого интереса, мы не создавали стойких дифферен-цировок, ограничиваясь констатацией того факта, что любое рефлекторное движение может быть с 1—2 раз закреплено и развито в способ воздействия на экспериментатора для
получения от него пищевого, подкрепления. Проделывая эти движения, обезьяна внимательно следит за человеком и повторяет их до тех пор, пока не добьется ответного кивка головой, разрешающего получить приманку. " ИЗОБРЕТЕНИЕ" СРЕДСТВ ВОЗДЕЙСТВИЯ (РЕФЛЕКС НА НОВИЗНУ) В дальнейших опытах перед животными была поставлена задача самостоятельно находить средства воздействия на человека, " изобретать" их. Подготовленные предыдущим этапом работы обезьяны выработали своеобразную готовность к самым разнообразным проявлениям своей двигательной активности. Новое и интересное " изобретение" награждалось обыкновенно пищей и лишь изредка лаской или игрой. Эксперимент заключался в том, что предъявлялась новая приманка, при виде которой обезьяна начинала воспроизводить один за другим ранее подкрепляемые двигательные " сигналы". Однако на этот раз подкрепления не следовало. Тогда начинались всякого рода неожиданные трюки. Обезьяна вдруг повертывалась вокруг своей оси (Кета) и смотрела вопросительно на экспериментатора. За новизну она получала лакомство, до 20—30 раз в течение опыта. Но в следующий раз ей было необходимо " изобрести" что-то новое. Она висла вниз головой, придерживаясь задними конечностями за решетку, чтобы не упасть (Ерш). В следующий раз брала дощечку и клала ее на окошко. Переносила камень из одного угла клетки в другой (Кета). Вытягивала вперед особенным образом руку с вертикально поставленной ладонью и растопыренными пальцами (Амур). Перегибаясь назад, ловила ртом кончик своего хвоста (Амур), закидывала заднюю ногу за шею (Голец). Размашисто двигала головой спереди назад с перегибом спины (Ерш), прикладывала шарики к голове Ерша (Кета), прикладывала к губам деревянный цилиндрик и протягивала его человеку и т.д. К жизни было вызвано множество разнообразнейших движений, совершенно новых и необычных. Тем не менее, при внимательном анализе этих движений можно было всегда найти их генетическую связь с предыдущим опытом каждого отдельного животного. Из многообразных действий были отобраны некоторые и связаны с несколькими ви- 254 НА. Тих дами корма. Каждая из подопытных обезьян смогла ассоциировать по 2—4 двигательных сигнала с различной пищей. Возникновение жеста из действия (незавершенное действие) В серии опытов по этому методу использовались навыки животных по обмену, описанные ниже. К началу данных экспериментов подопытная обезьяна Ерш свободно совершала операцию обмена. Переходная стадия опытов заключалась в том, что после того, как Ерш исчерпывал весь свой запас предметов для обмена (кубики, палочки, шарики и т. п.), ему предъявлялась в качестве побуждения какая-либо особенно заманчивая приманка. Экспериментатор держал ее в поднятой левой руке, в то время как правая была протянута за " жетоном". Обезьяна приходила в сильное возбуждение и начинала усиленные поиски предметов, которые она могла бы положить в руку человека. При этом Ерш проявил много изобретательности в способах добывания средств обмена. Наконец, он на практике пришел к необходимости недоедать последний кусок пищи, полученной в процессе обменных операций, и оставлять его для обмена на новый кусок. Остатки яблок, груш, кожицу винограда и т.п. он вынимал изо рта и клал на правую руку экспериментатора, чтобы получить то, что находилось в левой. Но тогда перед Ершом было поставлено новое препятствие: за последний имевшийся в его распоряжении предмет ему давали кусочек сахара в расчете на то, что эта, особенно привлекательная приманка не будет использована Ершом в качестве " жетона". Но здесь мы ошиблись: Ерш и от сахара оставлял маленькие кусочки для обмена. При этом он многократно вынимал кусок изо рта, рассматривал его, как бы примеривая, откусывал еще кусочек, снова примеривал и откусывал. Наконец, когда сахар достигал микроскопической величины, он отдавал его, чтобы получить что-нибудь новое. От опыта к опыту оставляемые кусочки становились все меньше. И вскоре на ладонь экспериментатора Ерш " клал" капельку своей слюны, которую он старательно и долго добывал двумя пальцами из своего защечного мешка. Но чем более " мифическим" становился кусочек сахара, который " отдавал" Ерш, тем выразительнее становилось само движение от-давания: Ерш особенно старательно нажимал
на ладонь своими пальчиками, в которых " держал" слюну, и выразительно заглядывал в глаза человека. Второй этап продолжался недолго, и скоро наступил третий, когда движения вынимания слюны и ее отдавания становились все более краткими и небрежными. Сокращая свои действия, обезьяна наконец ограничила их поднесением сложенных пальцев ко рту с последующим быстрым дотрагиванием до ладони экспериментатора. Еще позднее Ерш перестал поднимать руку высоко ко рту, а дотягивал ее только до уровня живота, чтобы затем слегка коснуться ладони экспериментатора. Таким образом, действие, которое было некогда живым, полнокровным актом и обладало конкретным содержанием, превратилось в конце концов в далекое его отражение. Новый наблюдатель при виде " магического" движения обезьяньей руки с легким дотрагиванием до своего живота и затем до руки человека, вряд ли смог бы легко восстановить генезис этого действия, разгадать его первоначальный смысл. Так родился жест. Другое подобное превращение сложного конкретного действия в условное движение было получено следующим образом. Ерш был приучен производить сложные обменные операции. Чтобы получить приманку у лаборанта, он подходил сначала к экспериментатору и получал один за другим предметы для обмена их у лаборанта на куски яблока, хлеба, моркови и т.д. В этой ситуации мы решили проверить, как будет действовать Ерш, если экспериментатор сделает вид, что не видит его и перестанет протягивать ему материал для обмена. Сидя у решетки, экспериментатор намеренно отворачивался в сторону. В таких случаях Ерш прилагал все усилия, чтобы попасть в поле зрения человека. Он старался зайти справа или слева, бросал особые пристальные взгляды в лицо. Не достигая цели, он начинал нетерпеливо подпрыгивать на месте, протягивая руку. Когда все усилия Ерша встретиться взглядом с человеком оставались бесплодными, он принимался дергать экспериментатора за полу халата. В таких случаях он всегда встречался с положительной реакцией со стороны человека — это было одним из условий взаимного контакта. Но и халат был убран. Ерш воспользовался для привлечения внимания шнурком от туфли. Дергая за шнурок, он всячески следил за лицом человека. Как только экспериментатор поворачивался, раз- Формы сотрудничества и взаимопомощи в стаде обезьян 255 давался звук общения, и Ерш, подпрыгивая от нетерпения, протягивал ему свою руку. В описываемом поведении обезьяны нетрудно выделить то активное устремление к контакту, которое является одной из важнейших предпосылок для развития средств общения. Потягивание шнурка от опыта к опыту становилось все короче, все несовершеннее и, наконец, превратилось в однократное быстрое дотрагивание до шнурка, затем просто до ноги, а в измененной ситуации — до тыльной стороны руки. Дотрагивание маленького пальчика с кратким, но очень выразительным нажимом с одновременным старательным заглядывани-ем в глаза было чрезвычайно убедительным, раскрывая всю силу потребности обезьянки вызвать внимание к себе со стороны человека и всю степень направленности этого движения. Жест вызывания внимания был в дальнейшем широко использован Ершом в практике его общения с человеком. Он прибегал к нему не только в условиях эксперимента, но и в повседневной жизни: чтобы заставить приласкать себя или подать упавший предмет, чтобы вызвать защиту от " врага", т.е. от постороннего лица. Желание животного каждый раз угадывалось из его поведения и из общей ситуации в данный момент. Этот жест мы назвали " предваряющим" и считаем, что он весьма схож с подталкиванием в бок, дотрагиванием до руки и другими действиями, которые люди применяют, чтобы вызвать внимание к себе или к своим поступкам. Этот жест отсутствует в общении гамадрилов в естественных условиях. Но, как видно из данных опыта, возникновение его не представляет больших затруднений. Для завершения опыта в данном направлении, мы считали необходимым добиться образования у животного двигательного сигнала из каких-либо " рабочих" движений. В качестве последних были избраны приемы, которыми пользуется обезьяна при обработке корма: 1) катание по полу початков кукурузы с тем, чтобы ослабить сцепление между ее зернышками и вынуть их; 2) трение об пол предметов, обладающих неприятным запахом (этим достигается стирание верхнего слоя, который чаще всего является носителем запаха); 3) раздавливание некоторых плодов (например, помидоров) для выжимания из них сока, который затем слизывается. Специальная серия опытов была проведена с Атлан тидой в 1945 г. Методика была такой же, как и в предыдущих опытах. Голодной обезьяне давали початки кукурузы. Атлантида немедленно начинала их обработку, катая с нажимом по земле то одной, то обеими руками. Для нашей цели наиболее подходящим казалось движение обеими руками. Поэтому, как только это движение начиналось, мы давали Атлантиде кусочки печенья. Уже в 4-м опыте движения катания стали чисто условными. Обезьяна, катая початок резкими движениями по полу взад и вперед, даже не смотрела на него, а следила за экспериментатором, ожидая сигнала (утвердительный кивок головой), чтобы подбежать за наградой. На 12-м опыте мы вместо кукурузного початка дали палочку. Действия обезьяны были полностью перенесены на нее. Они у обезьяны стали еще короче, но сохранили свой первоначальный характер: резкое движение к себе и от себя обеими руками. Движение это было хорошо отработано и прочно зафиксировано. После этого мы стали подкреплять другое движение — трение о пол предмета. С этой целью обезьяне давался кусочек хлеба слегка натертого мясом. Гамадрилы обычно не выносят запаха мяса и, если оно случайно попадает к ним в руки, они резко отбрасывают его, а руки тщательно вытирают об пол и о стены до тех пор, пока не исчезнет запах мяса. Поэтому Атлантида, взяв кусочек хлеба, пахнущий мясом, терла его об пол, а затем съедала. Движение трения правой руки мы стали подкреплять сахаром. Рефлекс образовался чрезвычайно быстро. Уже с 3-го опыта при виде сахара Атлантида безошибочно воспроизводила движение трения. Постепенно оно утеряло свой первоначальный характер и превратилось в легкое, толкающее от себя движение правой руки по земле, а потом просто по воздуху. В итоге у животного было выработано 2 четких рефлекса. Первый — резкое движение к себе и от себя обеими руками при предъявлении печенья; второй — легкое, толкающее от себя движение по воздуху правой руки при предъявлении сахара. Следующий этап в работе представлял собой объединение двух выработанных ранее форм движения в одном опыте. Оказалось, что для обезьяны не составило труда дифференцировать их и воспроизводить в соответствии с показанной пищей. У Кеты, которая к моменту возобновления опытов была взрослой пятилетней самкой, было выработано движение из ее дей- ствий с башенкой и вкладками. Еще в детстве Кета была обучена нами собирать детскую башенку и проделывала это быстро и ловко. После четырехлетнего перерыва это умение сохранилось. Упрочив его, мы приступили к выработке у нее условного двигательного сигнала. В клетку было поставлено основание башенки с металлическим стержнем, но без колец. Кета в поисках выхода стала заменять отсутствующие кольца другими предметами, которые ей удавалось отыскать в клетке: кусочками скорлупы, огрызками яблока, щепочками. Она прикладывала их к верхушке железного стержня, стараясь всячески, чтобы они задержались там, и с тревогой оглядывалась на экспериментатора. Утвердительный кивок головы служил для нее сигналом, что она может подбежать и получить награду — дольку мандарина. На следующем этапе работы перед опытом из клетки убирались все предметы. Кета после бесплодных поисков стала " класть" на верхушку стержня какие-то невидимые предметы, которые она " поднимала" с пола. Эти действия подкреплялись. В конечном итоге на вид мандарина она проделывала, размашистые движения от пола к верхушке оси и уже без всяких колебаний бежала за наградой. Затем на вид сахара у Кеты был выработан новый жест, заимствованный из ее манипуляций со вкладками. Использовано было само движение вкладывания — опускание предмета в определенное отверстие. Сначала подкреплялось действие вкладывания, а когда вкладки были убраны, — только движение, имитирующее вкладывание. Таким образом, в описанных опытах нашла экспериментальное подтверждение способность животных образовывать двигательные сигналы да разные раздражители (корм разного вида) из конкретных действий. Эти действия могут быть связаны: 1) с удовлетворением биологических потребностей животного; 2) с биологически унаследованными движениями по обработке корма (катание, трение, выжимание и лущение) и 3) с приобретенными в индивидуальном опыте навыками (складывание башенки, вставка вкладок и т.п.). В итоге мы подошли вплотную к вопросу воспитания у животных " изображающего" жеста, который, с нашей точки зрения, играет решающую роль в формировании двигательной речи человека. <...> Н.Н. Ладыгина-Коте ПОСЛЕСЛОВИЕ К КНИГЕ Я. ДЕМБОВСКОГО " ПСИХОЛОГИЯ ОБЕЗЬЯН" * В добавление к книге Я. Дембовского " Психология обезьян", представляющей собой обширную и творчески проработанную сводку, включающую обзор исследований, критический анализ методов и выводов о психологии обезьян, мы в соответствии с пожеланием автора даем краткое послесловие, в котором ставим задачу показать на ряде новых работ, относящихся к психологии обезьян, достижения советских ученых в этой области за последние 20—25 лет. Интересующие нас в данном случае научные труды опубликованы в виде статей в журналах (" Вопросы психологии", " Вопросы физиологии", " Вопросы антропологии"), а также в сборниках и монографиях; некоторые из них представлены в виде рукописных кандидатских и докторских диссертаций и малоизвестны широкому кругу лиц, интересующихся психологией обезьян. Основные исследования поведения обезьян были связаны с проблемой антропогенеза, диалектико-материалистическим пониманием развития психики и выявлением биологических предпосылок для возникновения специфически человеческих черт — труда, речи, сознания. Вследствие этого главное внимание исследователей было направлено на изучение навыков и интеллектуальных особенностей психики обезьян и в меньшей степени — прирожденных, инстинктивных форм поведения, эмоций (связанных с ними выразительных движений) и подражания. Многие исследования проводились в сравнительно-психологическом плане. Сопоставлялись особенности поведения низших и высших обезьян; сравнивалось поведение антропоидов и детей, проводились наблюдения онтогенетического развития поведения ребенка человека и детеныша шимпанзе. <...> " Ладыгина-Коте Н.Н. Послесловие \\ДембовскийЯ.. Психология обезьян. М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1963. С. 63—82.
Изучение поведения обезьян русскими учеными впервые началось в Зоопсихологической лаборатории Дарвиновского музея в 1913 году (Н.Н. Ладыгиной-Коте). Более поздние исследования поведения обезьян мною и моими учениками (М.А. Герд, Н.Ф. Левыкиной, А.Я. Герман, А. Я. Марковой, К.Э. Фабри, В.Д. Кукушкиной, С.Л. Новоселовой, B.C. Мухиной) проводились на базе Московского зоопарка. В Московском зоопарке с высшими обезьянами — шимпанзе и орангута-нами — эксперименты проводили также Г.З. Ро-гинский, Л.Б. Козаровицкий и М.Грюнер. В Сухумском питомнике изучением поведения высших и низших обезьян занимались Н.Ю. Войтонис и его ученики (Н.А. Тих, А.И. Кац, Ю.А. Кологривова), а также Н.И. Касаткин, М.П. Фигурин, Л.Г. Воронин и Г.И. Ширкова; в настоящее время этим вопросом занимается там Л.Н. Норкина. В Ленинградском зоопарке поведение обезьян было предметом исследований ряда ученых — Г.Д. Ароновича, Б. И. Хотина, Г.З. Ро-гинского и его учеников. В Колтушах поведение обезьян исследовали И.П. Павлов и его ученики — А.О. Долин, Ф.П. Майоров, В.П. Протопопов, И.К. Денисов, М.П. Штодин, Э.Г. Вацуро, Л.Г. Воронин, Л.А. Фирсов. На базе Киевского зоопарка с обезьянами экспериментировали В.П. Протопопов и его ученики—В.П. Бирюкович, Е.А. Рушкевич, Л. И. Уланова и А.Е. Хильченко. В Тбилиси поведение обезьян исследовали сотрудники Д.Н. Узнадзе — Н.Г. Адамашвили и С.К. Рамешвили. В приводимых нами работах использованы как наблюдения свободного поведения обезьян в условиях естественного эксперимента, так и собственно экспериментальные работы, включавшие применение специальных аппаратов и постановок опытов и проведенные разными методами. В ряде исследований (Н.Н. Ладыгиной-Коте, Н.Ф. Левыкиной, А.Я. Марковой, К.Э. Фабри) был произведен анализ свободного обращения обезьян с предметами, в результате которого обнаружено наличие у них различных форм деятельности при манипулировании с разными по свойствам объектами и предпочитание некоторых свойств. Несколько научных работ посвящено проверке способности обезьян к орудийной деятельности (Н.Н. Ладыгина-Коте, Н.Ф. Левыкина, С.Л. Новоселова, Г.З. Рогин-ский, К.Э. Фабри). 258 Н.Н. Ладыгина—Коте Некоторые исследователи провели психологический анализ характера восприятий обезьян (А.Я. Маркова, Г.З. Рогинский) и их представлений (Н.Н. Ладыгина-Коте, А.Я. Маркова, С.Л. Новоселова, Л.А. Фир-сов). Большое количество работ в школе В.П. Протопопова было посвящено изучению формирования навыков обезьян. Сложные навыки обезьяны изучались Г. 3. Рогинс-ким, Н.Н. Ладыгиной-Коте, М.П. Штодиным. Весьма углубленно было поставлено исследование особенностей интеллекта обезьян, способности их к познанию отношений, к обобщению и абстракции (Э.Г. Вацуро, Н.Н. Ладыгина-Коте, А.Я. Маркова, С Л. Новоселова, В.П. Протопопов, А.Е. Хильченко); часть из этих работ выполнена в сравнительно-психологическом плане. Проблемой подражания занимались Г.Д. Аронович, Б.В. Хотин, В.Р. Букин, Л.Г. Воронин, Л.Б. Козаровицкий, Н.Н. Ладыгина-Коте, B.C. Мухина, Л.А. Фир-сов. Ознакомимся хотя бы с кратким содержанием этих работ, их выводами и теоретическим значением. 1. ИССЛЕДОВАНИЕ ПРИРОЖДЕННЫХ ФОРМ ПОВЕДЕНИЯ ОБЕЗЬЯН а) Развитие поведения в онтогенезе обезьян и человека Н. А. Тих, работая в Сухумском медико-биологическом питомнике обезьян, поставила своей задачей проследить онтогенетическое развитие основных типов прирожденного поведения (безусловных рефлексов) у детеныша обезьян и ребенка человека (Тих, 1949, 1950, 1955, 1957). Ею было прослежено развитие пищевого, оборонительного, ориентировочного, полового, родительского и стадного поведения низших обезьян. Особое внимание она уделила изучению специфических для обезьян реакций цепляния и хватания (безусловные рефлексы). Уточняя сроки появления этих реакций у обезьян и вызывающие их сигнальные стимулы, Н.А. Тих отмечает их различие в сравнении с таковыми у детей человека. В то время как детеныш обезьяны побуждает свою мать к кормлению его грудью поскребы-ванием ее тела руками, дитя человека издает в таких случаях особый, характерный " голодный" крик. В то время как у детеныша обезьяны цеп-ляние и хватание за шерсть матери связано с
оборонительной реакцией, у ребенка эти реакции появляются в рудиментарном виде; они явно потеряли свое приспособительное значение. Н.А. Тих проводит строгое разграничение между реакцией цепляния и реакцией хватания, так как в последней можно заметить функциональную дифференцировку пальцев руки,, чего в первой нет. Весьма отчетливо обнаруживается расхождение развития формы двигательной активности обезьяны и человека, которая, начинаясь у обоих с одинаковой стадии ползания, позднее формирую тся у обезьяны — в передвижение на четвереньках у ребенка — в вертикальную ходьбу. Автор, следования отмечает, что родительский и половой инстинкты у детенышей обезьян и детей человека возникают еще до полового созревания. Н.А. Тих вскрывает основные формы развития стадного инстинкта, который, по ее мнению, является прирожденным. Это доказывается наблюдениями за детенышами обезьян, с момента рождения жившими в полной изоляции. Инстинкт стадности у них был направлен на контакт с пеленкой, с грелкой, с рожком. Прослеживая мимику лица, жесты, голос и формы связи при общении между собой детенышей обезьян и детей человека, Н.А. Тих отличает большую сложность и тонкость выражения мимики ребенка и появление у него на фоне голосовых реакций речи, не имеющейся у обезьян и представляющей собой новый принцип социальной связи, регулирующей приспособление ребенка к среде. Весьма детально автор прослеживает развитие ориентировочно-исследовательского рефлекса, который у обезьян выражен очень сильно. При этом характерно, что в актах их манипулирования отмечается значительно большее участие анализа и довольно бедная синтетическая деятельность. В противоположность этому у детей человека рано проявляется практический синтез, достигающий по мере роста ребенка все большей сложности. Различие между развивающимися обезьянами и детьми автор находит и в том, что при ориентировочно-исследовательской деятельности обезьян звучащие предметы имеют для них сравнительно с другими, не звучащими, меньшее значение; у ребенка же, наоборот, наблюдается большее развлечение звуками, в том числе и звуками собственного голоса, что у обезьян совершенно отсутствует. Значительно меньше по сравнению с человеком развита у обезьян и способность к Послесловие к книге Я. Дембовского " Психология обезьян" 259 звукоподражанию и подражанию движениям. В итоге своего исследования Н.А. Тих приходит к заключению, что при онтогенетическом развитии младенцев обезьян и человека наблюдаются некоторые общие типы реагирования, однако, хотя эти древние формы активности (пищевая, оборонительная, ориентировочная) сохраняются у человека, у него возникают вместе с тем и новые формы деятельности, например, подражательная, появившиеся, по-видимому, в процессе становления человека. И это резко отличает поведение двух сравниваемых приматов. б) Стадные отношения и способы общения обезьян Н.А. Тих обстоятельно изучала стадное поведение взрослых низших обезьян (павианов-гамадрилов) при их свободном содержании в Сухумском медико-биологическом питомнике, где они жили в обширных вольерах (Тих, 1950). Подобно Н.Ю. Войтонису, она внесла существенные коррективы в выводы Цуккермана, наблюдавшего обезьян преимущественно в условиях их скученного содержания в Лондонском зоопарке. Н.А. Тих опровергает его вывод о решающем значении сексуального фактора в поведении сообщества обезьян. Она выдвигает четыре основных условия объединения павианов: 1) потребность в совместной защите от врагов; 2) сексуальную потребность; 3) потребность во взаимном обогревании, связанную с особенностями терморегуляции обезьян; 4) длительность связи матери с детенышем вследствие продолжительности беспомощного состояния последнего. На фоне этих существенных факторов автор подчеркивает значение избирательного отношения обезьян друг к другу, наличие " группировок" обезьян на основе установления как " дружеских", так и враждебных отношений. Очень обстоятельно Н.А. Тих раскрывает роль вожака стада, которым может быть как самец, так и самка. Главные функции вожака: 1) охрана при защите от внешних врагов и других опасностей; 2) объединение своего стада, сохранение его в целостности; 3) сохранение мирных отношений в пределах стада. Таким образом, совершенно определенно обнаруживается, что роль вожака сводится, по
существу, не к господству и подчинению, а к регулирующей функции сохранения стада в целом и его отдельных сочленов, что имеет большое значение для выживания вида. Н.А. Тих отмечает важные моменты, содействующие объединению и взаимопомощи обезьян в стаде. Именно: деятельность обыс-кивания, сексуальные проявления, забота о потомстве, защита сочленов стада и самозащита от внешних врагов, заступничество за более слабых особей. Автор убедительно показывает границы совместных действий обезьян и отмечает возможность их расширения и изменения поведения (например, в акте деления корма, что для обезьян несвойственно в обычных условиях в неволе и тем более — в естественных условиях на воле). Чрезвычайно интересны наблюдения Н.А Тих за проявлением материнского инстинкта обезьян, выражающегося не в активном обеспечении своего младенца кормом, а в его обогревании, очищении, охранении от нападения, переносе и научении. У обезьян нередко наблюдается расширение материнского инстинкта и при отсутствии собственных детенышей — прием и даже захват чужих младенцев. Опека и защита детеныша выражена как у самки, так и у самца-вожака, но у последнего не наблюдается разделения с детенышем корма. В рассматриваемой монографии прослеживается также психическое развитие детеныша обезьяны, возникновение у него дифференцирования окружающих лиц, их узнавание, проявление деятельности обыскивания (на 50— 60-й день жизни), постепенно увеличивающееся по мере вырастания малыша. Автор приводит ряд убедительных аргументов в доказательство биологического значения стадного образа жизни обезьян (павианов-гамадрилов): 1) стадные отношения, сохраняя свое биологическое значение для выживания вида, выходят за рамки непосредственной зависимости от сексуальных, пищевых и оборонительных импульсов и превращаются в самостоятельную потребность; 2) они благоприятствуют развитию сотрудничества; 3) способствуют саморегуляции внутристадных отношений; 4) связаны с развитием подражания и возникновением звукокинетической сигнализации (особенно ярко выраженной при по-явлении эмоций), имеющей большое биологическое сигнальное значение. Н.А. Тих обнаружила различие звуков обезьян по высоте, тембру, ритму, силе, эмоциональной насыщенности в связи с возрастом животных и индивидуальной дифференциров- 260 Н.Н. Ладыгина—Коте кой звуков. Она указывает на условия появления и характер главных звуков у низших обезьян: звуки " приветствия" при встрече, звук зова, опасения, страха, недовольства, стадного сигнала опасности, агрессии, жалобы, обыскивания, сексуального общения (спаривания), звуки обращения к детенышу, игровой звук, звук ссоры, звук ночной переклички и т. д. Многообразны и интересны двигательные средства общения в стаде обезьян: движения руками, головой, задом, ушами, хвостом (два последних движения у обезьян гораздо менее выражены, чем, например, у собак). Весьма выразительны движения у низших обезьян. Отметим главные из них: 1) шарканье руками по земле (при угрозе); 2) дотрагивание пальцами руки одной обезьяны до тела другой (побуждение к контакту); 3) быстрое скользящее движение по телу другой обезьяны (при отстранении чего-либо); 4) кивание головой вперед (побуждение следовать за собой); 5) движение головой слева направо или в направлении одной особи стада к другой (натравливание); 6) движение головой снизу вверх (угроза); 7) отворачивание головы и отведение взгляда в сторону (при невнимании и, возможно, отвергании); 8) объятия разного типа и значения; 9) " подставление" — поворачивание зада к другой обезьяне; 10) " покрывание" — воспроизведение позы самца. Мимика низших обезьян, по мнению Н.А. Тих, значительно беднее мимики высших обезьян. Особой выразительностью отличается лишь мимика страха, агрессии, внимания и плача. Интересны наблюдения и расшифровка значения взгляда низших обезьян. Автор отмечает: 1) угрожающий взгляд (заменяющий или предваряющий нападение и жест угрозы); 2) " запрещающий"; 3) " подзывающий", по которому одна обезьяна приближается к другой; 4) особый, как бы предупреждающий, взгляд, предшествующий приближению одной обезьяны к другой; 5) " испрашивающий" — перед совершением некоторых действий (например, перед взятием корма); 6) избегающий взгляд. Чрезвычайно интересны опыты Н.А. Тих по выработке у обезьян издавания ими звуков, направленных на удовлетворение потребности. Ей не удалось достичь отделения врож денного звука, связанного с эмоциональной и двигательной активностью животных, для формирования индивидуального (условнореф-лекторного), нового, направленного, сигнального значения звука, что имеется в видовом опыте обезьян. Но при использовании органических звуков, таких, как кряхтение, она добилась того, что обезьяны стали пользоваться этим звуком при сигнализации о своей потребности в определенного рода пище. При выработке этого навыка звук " кх" подкрепляли, например, подачей ореха, " кх-кх" — печенья, " кх-кх-кх" - сахара. Опыты 1 LA. Панкратовой с павианами-анубисами в лаборатории Л. Г. Воронина показали, что стадные звуки этих обезьян " цеце" и " гм-гм", обычно издаваемые при установлении контакта обезьян между собой и при обыскивании, с трудом, но могли быть превращены в условные сигналы, выражающие потребность в пище (Воронин, 1957). Что касается Н. А. Тих, то она не стремилась выработать у наблюдаемых ею обезьян " изобразительных" — сигнальных движений, хотя и считала, что выразительные жесты обезьян являются биологическими предпосылками развития речи. Более поздние опыты Л.И. Улановой, работавшей с обезьянами в лаборатории В.П. Протопопова, показали, что подобные сигнальные жесты у обезьян выработать возможно. Л.И. Уланова поставила эксперименты, направленные на научение низшей обезьяны (макака) подавать условные знаки, сигнализирующие о потребности в различных видах твердой и жидкой пищи (ореха, земляники, яблока, хлеба, редиса, молока, кофе, чая). При этом подаваемые обезьяной знаки были зрительно-кинестетического порядка. Экспериментатор приучил животное складывать пальцы рук определенным образом (см. рис. 1). Формируя каждый тип знака, обезьяну сначала тренировали протягивать руки к экспериментатору при виде показываемой пищи, но брать пищу позволялось лишь после определенного складывания рук (Протопопов, 1950). Так, например, пищевым сигнальным знаком для ореха было соприкосновение большого и указательного пальцев руки (условный знак " О"); для земляники — условный знак " С"; для хлеба — знак " А"; для яблока — знак " В"; для редиса — " ф" (рис. 1). Для получения кофе или молока обезьяна должна была охватить пальцами левой руки согнутые и прижатые к ладони пальцы правой руки. Послесловие к книге Я. Дембовского " Психология обезьян' 261 Рис. 1. Условные знаки обезьяны, выражающие потребность в пище (пояснение в тексте) Правильное воспроизведение обезьяной условных знаков для получения хлеба осуществлялось после 152 опытов, для редиса — после 198, яблока — 448, земляники — 576, воды — после 209 опытов. Особенно трудным было формирование условного знака на жидкую пищу, когда от обезьяны требовалось сделать движение обеих рук; весьма четко воспроизводился знак на подачу яблока. В результате своего исследования Л.И. Уланова приходит к заключению, что скорость выработки условного знака зависит от привлекательности того или иного сорта пищи. Лучше всего ей удалось сформировать знаки на хлеб и яблоко; этими знаками обезьяна пользовалась самостоятельно, тогда как на другие виды пищи условные знаки не отличались ни прочностью, ни четкостью при их подаче обезьяной. в) Манипулирование обезьян предметами и формы их деятельности Советские ученые исследовали свободное поведение низших обезьян при их самостоятельном манипулировании предметами. Как известно, ни одни животные, кроме обезьян, не обладают этой столь развитой у них и в высшей степени интересной формой активности. Оно обратило на себя внимание и И. П. Павлова, наблюдавшего в Колтушах человекообразных обезьян-шимпанзе (Рафаэля и Розу). Как подчеркивается в " Павловских средах", эти обезьяны постоянно были охвачены стремлением исследования, лежащим в основе нашего любопытства, любознательности (" Пав
ловские среды", т. II). В своей книге " Психология обезьян" Я. Дембовский посвящает опытам в лаборатории И.П. Павлова, в частности, исследованиям Э.Г. Вацуро, целую главу (V). Поэтому мы не считаем целесообразным снова излагать их здесь и переходим к освещению работ других советских ученых. Указанная выше форма активности обезьян последнее десятилетие была исследована нами при систематическом специальном изучении манипулирования взрослого шимпанзе Московского зоопарка — Париса — в условиях предоставления в его полное распоряжение 50 самых разнообразных по свойствам и качествам предметов (не пищевого характера) — как естественных (например, ветки), так и искусственных (например, бумага) (Ладыгина-Коте, 1959). Так, например, Парису были предложены ветки различных лиственных и хвойных деревьев, прутья, сено, солома, сухие листья, камни, песок, глина, бумага, картон, ткань, фанера, лист жести, льняные очески, проволока, шары, разборная пирамида и другие. Затем производилась подробная запись поведения обезьяны с момента взятия ею предложенного предмета и до полного окончания манипулирования с ним. Эта запись позднее подвергалась специальному анализу деятельности обезьяны, состоящему в количественном и качественном учете ее приемов обращения с предметами, что позволило выяснить структуру ее деятельности. Количественный учет сводился к сосчи-тыванию всех операций шимпанзе при обращении с данным предметом. Качественный анализ состоял в определении характера той или иной операции, ее жизненной направленности. В соответствии с этим качественным анализом обращения обезьяны с предметами обнаружилось несколько четко отграниченных форм деятельности, включавших различные приемы. Мы выявили 7 основных форм деятельности шимпанзе: 1) ориентировочно-обследующую (или ознакомительную); 2) обрабатывающую; 3) конструктивную; 4) двигательно-игровую; 5) деятельность сохранения предметов; 6) их отвергание; 7) орудийную форму деятельности. Учитывая степень развития каждой формы деятельности при обращении шимпанзе с качественно различными предметами, можно было установить их специфические особенности и понять характер в свете их биологической обусловленности, связанной с жизнью шимпанзе в естественных условиях. 262 Н.Н. Ладыгина—Котс Ориентировочно-обследующая (ознакомительная) деятельность сводилась к поверхностному ознакомлению с предметами, не оставляющему на них заметных следов. Она включала до 14 разных приемов (таких, например, как осматривание, ощупывание, обнюхивание предметов и другие). Обрабатывающая деятельность шимпанзе представляла собой более углубленное воздействие на предмет, обычно оставляющее на нем заметные следы (например, при царапанье, грызении, разрушении, расчленении предмета и т. п.). Она включала также до 14 различных приемов воздействия. Конструктивная деятельность шимпанзе была двух видов: гнездостроительная и вне-гнездовая. Она выражалась в сближении, соединении, наслаивании предметов, скручивании, завертывании, проплетании и т. д. Гнездовая деятельность была выражена значительно больше, чем внегнездовая (о чем подробнее будет сказано ниже). Двигательно-игровая деятельность заключалась в том, что шимпанзе осуществлял передвижение предметов (катание, качание, дви-гание) или вовлекал предмет в движение с самим собой, возил предмет за собой, бегал и держал его в ноге, махал им и т. д. Эта деятельность имела для шимпанзе самодовлеющее, развлекающее значение. Деятельность сохранения предмета состояла в притягивании предмета, его прятаний (в пах, под ногу), удерживании при себе и оспариваний, когда его кто-либо выпрашивал, и даже в настойчивом отнимании. Деятельность отвергания выражалась в отбрасывании, отстранении, более или менее энергичном удалении предмета, что нередко бывало в приступах сильного волнения, агрессии шимпанзе. Орудийная деятельность возникала обычно при условии невозможности действия руками или бесполезности их применения либо при нежелании соприкоснуться с пугающим, опасным, вредоносным предметом, когда шимпанзе и прибегал к употреблению вспомогательного предмета в качестве орудия. Сравнение частоты применения каждой формы деятельности по отношению к различным предметам делает совершенно очевидным, что по отношению к непищевым предметам наибольшее развитие имели ознакомительная, обрабатывающая, конструктивная деятельность, в меньшей степени — игровая и значительно уступающая по частоте применения — орудийная деятельность.
При сопоставлении данного вывода с условиями естественной жизни шимпанзе на воле становилось понятным, что эта обезьяна, питающаяся многообразным растительным кормом (употребляющая до 34 разных видов растений), должна иметь высокоразвитую ориентировочно-обследующую деятельность, чтобы отличить по виду съедобный плод от несъедобного и даже ядовитого, зрелый — от незрелого. Точно так же в свете биологии шимпанзе понятно и высокое развитие обрабатывающей деятельности. Как известно, употребляемые шимпанзе плоды имеют нередко довольно сложную структуру внутренних частей. И, чтобы добраться до съедобной мякоти или особенно вкусных частей плода, бывает необходима предварительная его обработка, осуществляемая обезьяной руками и зубами, когда приходится разбивать, расчленять плод. Понятна и частота применения конструктивной гнездостроительной деятельности, так как известно, что шимпанзе на воле ежедневно строит ночные гнезда на деревьях для ночлега и дневные постели на земле для отдыха среди дня, во время палящей тропической жары. В противоположность этому внегнездовое конструирование шимпанзе развито весьма слабо; оно было выражено в запутывании и обматывании или переплетении (прутиков или веревок), в скатывании (шариков из глины). Причем интересно, что это конструирование, как правило, не было направлено на получение какого-либо результата деятельности. Более того, результат этой деятельности подвергался зачастую обратному воздействию: заплетание кончалось расплетанием, скручивание — раскручиванием, соединение — расчленением. Двигательно-игровая активность шимпанзе, этого весьма подвижного на воле существа, довольно сильно была выражена и в условиях неволи, проявляясь в том, например, что особенно легко двигала обезьяна такие предметы, как шары, катки, качели, висячие шесты, или приводила в движение любой предмет, бегая с ним по клетке. Деятельность внегнездового конструирования и деконструирования также можно было рассматривать как включающую игровую направленность. Наименьшее развитие имела у шимпанзе орудийная деятельность — при употреблении предмета как вспомогательного средства для достижения какой-либо биологически значимой цели. В условиях жизни обезьян на воле Послесловие к книге Я. Дембовского " Психология обезьян' 263 эта деятельность отмечена лишь в исключительно редких случаях. Так, очевидцы сообщали, что однажды в Либерии наблюдали шимпанзе, которые запускали палки в земляные норы шмелей для добывания меда (Merfield et al., 1956). В другом случае сообщалось, как группа шимпанзе сидела около большого плоского камня и, положив на него ветки с орехами, булыжником разбивала орехи и поедала ядра (Нестурх, 1957). В условиях клеточного содержания мы наблюдали, как шимпанзе употребляли палки, протыкая их в ячейки сеток своей клетки, пытаясь войти в контакт со смежно сидящими обезьянами. Палочкой или жесткой еловой шишкой Парис иногда почесывался, проволочкой вычищал грязь из-под ногтей кисти руки, после еды нередко ковырял палкой в зубах. В качестве вспомогательных предметов он употреблял бумажки, тряпочки, вытирая ими губы после липкой еды, обчищая ноги или пальцы рук, случайно запачканные нечистотами; прикладывал тряпочки к кровоточащей ранке. Но характерно, что шимпанзе не только никогда не сохранял применявшийся им вспомогательный предмет, но и уничтожал его по миновании надобности в нем, хотя никогда не имел его замены в случае необходимости повторного использования. Очень важно отметить, что иногда, прежде чем употребить предмет в качестве орудия, шимпанзе несколько обрабатывал его. Он обрывал, например, боковые побеги веток и получившийся прямой ствол просовывал для контактирования с соседями-обезьянами. Он обвертывал мягкой тканью конец отнимаемой у него палки, делая это, по-видимому, либо во избежание болевых ощущений при ее выдергивании партнером, либо в целях более крепкого удерживания ее при выскальзывании. Довольно редкое самостоятельное применение орудия, как и его обработка, свидетельствуют о том, что для шимпанзе эта деятельность менее свойственна, более новая по сравнению с деятельностью ознакомительной, обрабатывающей и конструктивной. Она является индивидуальной, а не видовой чертой в поведении высших обезьян. В условиях естественного эксперимента нами особенно углубленно прослежена гнез-достроительная деятельность шимпанзе. Она выражалась в конструировании 3 видов гнезд: линейных окружений, настилов и настилов с окружением: 1) Линейные окружения как бы замыкали обезьяну в пространстве клетки, где
она садилась и куда приносила свой корм. Эти окружения, воспроизводимые из разных материалов (веток, веревок, даже остатков корма), представляли собой как бы рудименты краевой линии округло-оформленных ночных гнезд шимпанзе. 2) Гнездовые настилы имели вид плоских платформ из однородного или разнородного материала, на которые обезьяны садились, ложились или на которых они валялись. Эти настилы аналогичны дневным постелям, устраиваемым обезьянами в естественных условиях. 3) Гнездовые настилы с окружением представляли собой подобие ночных гнезд, состоящих из вогнутого настила, заполненного в центре более мягким материалом, и валикообразного периферического окружения. Характерно, что как в простых гнездовых настилах, так и в гнездовых настилах с окружением разнородный материал располагался по определенному принципу. В центре настила с окружением ближе к обезьяне располагался обычно более мягкий материал, на периферии — более твердый. В двухслойных настилах внизу располагался более твердый материал, вверху — более мягкий. В соответствии с этим принципом расположения можно было безошибочно определить, какой материал для шимпанзе является более жестким и какой — более мягким. Лист жести располагался внизу, ткань — наверху; картон — внизу, бумага — наверху; бумага — внизу, ткань — наверху; прутья — внизу, сено — наверху; бумага — в центре, палки — на периферии; ткань — в центре, стружка — на периферии; листья — в центре, прутья — на периферии; ткань — в центре, деревянные бруски — на периферии. Подобное расположение материалов, по существу, соответствовало тому, какое шимпанзе обычно воспроизводит при сооружении гнезд в естественных условиях, когда низ, основание гнезда, составляют согнутые и сломанные ветви дерева, нагроможденные друг на друга в развилке того же самого дерева, а в центре и сверху обезьяна накладывает сорванные более тонкие ветки и мягкие листья, устилая ими внутренность гнезда и, таким образом, создавая мягкое ложе, удобное для отдыха. Отмечая некоторые стереотипные и неизменно применяемые приемы гнездостроения шимпанзе, строящего гнездо в клетке (например, обязательное расчленение материала, его соединение, прижимание тылом руки, круговое оформление и другие), так же как и способы и принципы соединения разных по каче- 264 Н.Н. Ладыгина—Котс ству материалов при сооружении сложных гнезд, мы пришли к заключению, что гнез-достроительыая деятельность шимпанзе в основном является инстинктивной, хотя и обладает большой степенью пластичности. Эта пластичность обнаруживается в использовании обезьяной самых различных материалов, в различии способов их обработки в соответствии с их свойствами. Обращаясь к работам других исследователей, наблюдавших свободное самостоятельное манипулирование обезьян с предметами, ос-тановимся.кратко на работах Н.Ф. Левыкиной (1959), научного сотрудника Государственного Дарвиновского музея. Проводя свои наблюдения и опыты с низшими обезьянами Московского зоопарка (с 38 особями 14 видов), Н.Ф. Лсвыкина обнаружила и у них наличие разных форм деятельности, но степень развития этих форм была иная в сравнении с тем, что наблюдалось у высших обезьян. У низших обезьян можно было наблюдать ориентировочно-обследующую (или ознакомительную), обрабатывающую, двигательно-игро-вую деятельность и только зачаточные проявления конструктивной деятельности, выражающиеся лишь в присоединении предметов друг к другу, а точнее, — в соединении имеющегося в руках предмета с неподвижным субстратом окружающей среды (стенкой клетки, полом) без попытки какого-либо скрепления их. Что касается проявления орудийной деятельности, то у низших обезьян она наблюдалась, как правило, лишь в виде исключения у единичных особей. Так, обезьяна мандрил употребляла палочку для почесывания своего тела. Но, у капуцинов, например, употребление камня как орудия разбивания твердой скорлупы орехов являлось, очевидно, видовой особенностью, так как употребление ими камня для данной цели отмечают многие исследователи поведения этих обезьян. Это действие объясняется тем, что капуцины имеют слабые зубы и в процессе естественного отбора в качестве компенсации анатомического недостатка возникла приспособительная поведенческая особенность — употребление орудия (камня), обеспечившее выживание этих обезьян в борьбе за существование. Известно также, что низшая обезьяна макак-крабоед употребляет камни для разбивания твердых панцирей крабов, которыми он питается. В исследовании свободного обращения низших обезьян с различными предложенными
им предметами К.Э. Фабри (1958) наблюдал поведение до 130 особей различных видов обезьян Московского зоопарка и Сухумской медико-биологической станции АН СССР. Особое внимание он обратил на анализ деятельности обезьян, приближающейся по своему виду к конструктивной и выражающейся в соединении двух предметов, но также не завершающейся скреплением их. Исследователь обнаружил, что, например, яванские макаки, получив кусочек проволоки, производят манипуляцию, вставляя ее в щели и другие отверстия. При этом они то нажимают на верхний конец проволоки, то как бы сверлят ею, то качают. При случайном загибании конца проволоки и образовании крючка обезьяны цепляют этим загибом за прутья клетки и с силой притягивают клетку к себе, иногда прорывая сетку. По наблюдениям К.Э. Фабри, проволока использовалась обезьяной наподобие " рычага", " лома", " сверла", " пилы", " крючка". Но характерно, что при действии этой проволокой как орудием внимание обезьяны в большей степени привлекали изменения, происходящие с самим употребляемым предметом, орудием воздействия, чем с предметом, на который она воздействовала. Этот последний служил для обезьяны лишь субстратом, фоном. В результате своего исследования автор приходит к выводу, что так называемые " орудийные манипуляции" низших обезьян по своему характеру совершенно противоположны орудийной трудовой деятельности человека, внимание которого направляется прежде всего на изменение предмета, подлежащего воздействию, а не на воздействующее орудие. Интересен и другой вывод того же исследователя, сопоставлявшего " орудийную" деятельность низших обезьян, содержавшихся в неволе (в Московском зоопарке), и обезьян, живших в условиях, близких к естественным (в Сухумском питомнике). У обезьян Сухумского питомника К.Э. Фабри не мог обнаружить " орудийных" действий, хотя эти животные в изобилии имели разные предметы (палки, проволоку и другие) и могли бы употреблять их как орудия для доставания удаленных от них приманок, которые они пытались, но не могли достать непосредственно руками. И это тем более удивительно, что вообще-то обезьяны брали палки в руки, разгрызали, расщепляли их, махали ими, но не пытались употреблять их в качестве вспомогательного предмета воздействия на какой-либо другой предмет. Послесловие к книге Я. Дембовского " Психология обезьян' 265 Более того, вообще манипуляционная активность при обращении обезьян с предметами, повторяемость и длительность осуществления у вольерных обезьян были значительно менее выражены, чем у обезьян, содержащихся в клетках. Макаки и павианы, жившие в вольерах, не только не производили движений " рычагового" типа, используя проволоку или палки, но даже и
|