Глава 22. Октябрь, 1996 год. Хогвартс

ГЕРМИОНА
Дни полетели за днями. Сентябрь давно остался позади. Я, едва вернувшись в Хогвартс, усердно взялась за учебу, изо всех сил старалась позабыть неудавшиеся летние каникулы. Друзья больше не пытались расспрашивать меня ни о чем, удовлетворившись моими скупыми отговорками. Лишь время от времени я ловила на себе их внимательный изучающий взгляд.
По итогам СОВ я получила от профессора МакГонагал разрешение на продолжение курса по заклинаниям, защите от Темных искусств, трансфигурации, травологии, нумерологии, древним рунам и зельеварению. Свободные уроки, которые появились у нас в этом году, оказались вовсе не временем блаженного ничегонеделанья, как вначале семестра предполагал и на что безумно надеялся Рон, а единственной возможностью худо-бедно справляться с чудовищным объемом работы, которая на нас навалилась. Преподаватели, словно сговорившись, задавали столько домашнего задания, что личного времени у студентов-шестикурсников совсем не оставалось. Я разве что не ночевала в библиотеке.
Кроме того, я активно продолжила выполнять обязанности старосты, возложенные на меня в прошлом году директором. Мой день был расписан по минутам с раннего утра и до позднего вечера. И если бы не курсовая работа по итогам практики, висевшая над всеми шестикурсниками дамокловым мечом, я с удовольствием постаралась бы забыть обо всем, что произошло в моей жизни прошедшим сентябрем. Но, работая над курсовой, я невольно раз за разом возвращалась к своим неприятным воспоминаниям.
И еще кое-что тревожило меня все это время – пронзительный взгляд цвета стали. Я ловила его на себе всякий раз, когда приходилось невольно сталкиваться со слизеринцем на занятиях, в Большом зале за обедом или на заседании старост. Он словно издевался надо мной, всюду ведя за мной свое тайное наблюдение. Этот внимательный взгляд и ледяная презрительная усмешка на губах… Чего он хочет от меня? Зачем так смотрит? Неужели он никогда ничего не вспомнит?
И сколько я еще выдержу?!
Однажды мы столкнулись с ним в коридоре нос к носу. Точнее, опаздывая на урок по Защите от темных искусств, который в этом году вел Снейп, безумно торопясь и не замечая ничего вокруг себя, я просто воткнулась в стоящего посреди коридора Малфоя.
- Смотри, куда идешь, гр... Грейнджер!
- Извини, - буркнула я в ответ и, обойдя его стороной, поспешила дальше.
- Слушай, Грейнджер! – вдруг окликнул он меня. – Давно хотел тебя спросить: тебе не надоело?
- Не надоело что? – не поняла я.
- Следить за мной?
- Что? – я резко развернулась и удивленно уставилась на слизеринца. – Что ты сказал?
- Что слышала... Ты пялишься на меня все то время, как мы вернулись в Хогвартс. У меня вырос хвост, или я покрылся шерстью?
Я не верила своим ушам. Он посчитал, что я за ним наблюдаю?! Все было как раз с точностью до наоборот.
- Ну, чего вылупилась своими глазищами? Что, я опять выгляжу как-то не так?
- Нет, как всегда…
- Тогда что?
- Слушай, Малфой, с чего ты взял, что я за тобой слежу? Мне абсолютно наплевать на тебя и на твой внешний вид.
- Уверена?
Внутри меня начала подниматься волна ярости: наглый, самоуверенный индюк, ничто на свете не изменит этого невыносимого парня. И как я могла подумать, что он может быть другим – с нежностью смотреть на меня, улыбаться мягкой, наивной улыбкой, спорить по-доброму и шутить? Наверное, мне все это просто приснилось.
- Малфой, я спешу! Если у тебя еще раз возникнут какие-нибудь бурные фантазии на мой счет, сходи к мадам Помфри, она пропишет тебе Успокаивающие капли.
Хватит травить себе душу – смотреть в его глаза и видеть в них совсем не то, что я вижу. Хватит! Ему больше не вывести меня из равновесия!
Я поправила сумку на плече и, не оглядываясь, поспешила на урок. Занятие уже началось, и теперь мне придется оправдываться и выслушивать гадости в свой адрес от профессора Снейпа. А еще я боялась услышать любимое малфоевское «грязнокровка». Это было бы слишком больно.
Странно, но за спиной стояла тишина.
Мерлин! Неужели он прав, и со стороны заметно, как я наблюдаю за ним? Надо взять себя в руки! Пора перестать думать о нем, выбросить из головы ту ночь, забыть то утро. Он же не помнит ничего этого, так почему я должна страдать и мучаться? Жаль, что амнезия не приходит по заказу...

МАЛФОЙ
Сам не понял, зачем затеял этот разговор с гриффиндоркой. Но меня действительно все время преследовал взгляд ее глаз. И это открытие совсем не раздражало. Странно... А ведь должно было бы раздражать! Должно!
Я смотрел ей вслед, пока она шла по коридору. Видел, как она поправила копну непослушных волос, как неуверенно остановилась у дверей кабинета Снейпа, как помедлила перед тем, как войти, как набралась смелости и чуть дрожащей рукой открыла дверь. Да, трудно вынести Снейпа. А кому сейчас легко?
Что за наваждение?! Почему я стоял здесь и смотрел вслед поттеровской подружке? Я же ненавидел и презирал ее. Всегда. И практика ничего не изменила.
Тяжелая дверь захлопнулась за девчонкой, я остался один на один со своими запутанными мыслями.
А может быть, я ненавидел и презирал ее раньше, а практика все-таки что-то изменила в отношениях между нами. Но что?
В голове возникла тупая, мерно отдающаяся в висках боль. Она появлялась каждый раз, когда я пытался восстановить день за днем два прошедших месяца. Что же я помнил из того, что произошло с нами за то время?
Помню ее широко открытые изумленно-восторженные глаза, когда она впервые увидела Малфой-мэнор, помню две склоненные над нашим семейным альбомом головы – светлую и темную, свой гнев по поводу поездки в магловский театр, потом ее распластанные по земле руки и мертвенно-белое лицо в тот день, когда она упала с коня...
Я помню, как не сдержался и ударил ее, за что до сих пор виню себя, и не потому, что прикоснулся к грязнокровке, а потому, что ударил девчонку. Я так стремился оторвать ее от Нарциссы, что готов был в тот момент пойти на любую низость...
Я помню, как во время атаки сумасшедшей тетки бросился к дрожащей Грейнджер, схватил ее в охапку и вытащил в коридор. И звук шагов Беллатрисы, и бешеный стук сердца гриффиндорки и ее испуганный шепот: «А как же вы?»
Я помню все, хотя многое хотел бы навсегда вычеркнуть из своей памяти: и наказание ни в чем не повинной Нарциссы, и ледяной безжалостный взгляд отца, и Метку, и невыносимую боль в руке и тяжесть на душе. Помню и задание, которое я должен выполнить для Темного лорда – жизнь за жизнь, человека за человека, жизнь Дамблдора в обмен на благополучие Нарциссы. Да, за ошибки надо платить. А за такую ошибку, как живая и невредимая Грейнджер в Малфой-мэноре, надо платить вдвойне!
Я помню свое появление в доме гриффиндорки и ее безумное желание, чтобы мне понравился ее маленький магловский мир. И наши с ней споры и беззлобные переругивания – возможность забыться от суровой реальности, от дурных постоянно преследующих меня мыслей.
Последнее, что я помню - злополучный поход в кино, отчаянную борьбу Грейнджер с маггловскими переростками, панику в карих глаз, но дальше... Дальше в моей голове была огромная черная дыра. И только какими-то неясными огрызками в нее врывался пронзительный крик девичьего голоса «Драко, не уходи!» Но это не мог быть голос гриффиндорки, это не могла быть она. Зачем ей тревожиться за меня – я ее враг.
А потом было утро того дня, когда нам нужно было возвращаться в Хогвартс. Я наговорил ей кучу гадостей, она не осталась у меня в долгу. Все как всегда, все как обычно – понятно и вполне предсказуемо. Почему же тогда осталось в душе что-то необъяснимое, какое-то смутное чувство недосказанности и вины перед ней?
И почему этим октябрьским утром я, как дурак, стоял в длинном сумеречном коридоре и смотрел вслед упрямой девчонке, пока она уверенно, не обращая на меня внимания, направлялась на урок? Какое мне дело до нее?

...Сумерки коридора вдруг начинают светлеть, пространство расширяется, в глаза бьет яркое солнце. Я на миг зажмуриваюсь, а когда приоткрываю ресницы, вижу в ярких лучах стройную девушку, идущую по берегу реки, в белом, развевающемся на ветру платье. Она наклоняется, чтобы сорвать маленький неприметный цветок и вдруг оборачивается ко мне. Я не различаю ее лица – яркие лучи мешают разглядеть ее черты. Она стремительно убегает от меня по кромке воды. Брызги воды попадают на мою кожу...

- Драко! С тобой все в порядке? – голос Пэнси Паркинсон безжалостно ворвался в сознание, разбив в осколки солнечный день.
Я пришел в себя, провел рукой по лбу, отгоняя прочь странное видение, которое оказалось настолько реальным, что оставило ощущение влаги на сухих губах. Что это было?
Грейнджер права, мне пора в больничное крыло, а еще лучше, сразу в клинику Святого Мунго в отделение для душевнобольных.
- Драко, ты здоров? Ты такой бледный!
- Да, Пэнси, абсолютно. Просто задумался, слишком много проблем в последнее время.
- Это? - она показала на мою левую руку.
Еще никто с нашего факультета не видел у меня Черную метку, но Пэнси знала о ней от своего отца.
Да! – кивнул я, не собираясь ничего ей объяснять.
- Завидую тебе! Это такая честь! Ты первый, кто не достигнув совершеннолетия, стал Посвященным. Драко Малфой – Пожиратель смерти! Звучит обалденно! Тебе все завидуют!
МНЕ?! Чему, черт побери, тут можно завидовать?! Что они могут знать об этой самой чести, возложенной на меня?!
- Ты что, уже всем разболтала?
- Драко, ты же знаешь, как быстро разносятся сплетни! Не бойся! Знают только наши!
Я улыбнулся. Но улыбка вышла кислой. Паркинсон, кажется, этого не заметила.
Вот уж кого я терпеть не могу больше лохматой гриффиндорки! С той хотя бы не надо притворяться, не надо скрывать свои истинные чувства – можно быть грубым, дерзким, циничным, любым, главное - самим собой. А при этой «сладкой прилипале» всегда нужно держать ухо востро и следить за тем, что и как говоришь. Если, конечно, не хочешь оказаться в дерьме по самые уши. Тем более сейчас, когда я уже почти там нахожусь!

ГРЕЙНДЖЕР
Две последние недели мне везло – ни одного совместного занятия со Слизерином. Наверное, МакГонагал прочитала мои немудреные мысли и решила временно избавить нас от тесного «плодотворного» сотрудничества со змеиным факультетом.
Но сегодня везение закончилось. В расписании первым уроком стояла совмещенная Защита от Темных искусств. Две неприятности одновременно – и Снейп, и Малфой в одном флаконе. Да, утро выдалось на славу!
Я неохотно покинула родную гостиную и вместе с Роном и Гарри направилась по лестнице четырьмя этажами ниже во владения Снейпа. Студенты неспешно заходили в темный кабинет с развешанными по стенам зловещими картинами и рассаживались по партам. Мы с друзьями разместились на последнем ряду – чем дальше от Снейпа, тем лучше для нас. Те слизеринцы, которые получили разрешение на продолжение обучаться по Защите, уселись практически у учительского стола. Малфой устроился первым, швырнув сумку на стол, к нему подсел Забини. Но чуть задержавшаяся Паркинсон подлетела к однокурсникам и, оттащив Блейза в сторону, уверенно заняла освободившееся место. Тот ехидно рассмеялся, но сопротивляться не стал и сел на соседнюю скамью.
Реакцию Малфоя на происходящее я не видела, но, судя по его расслабленной спине, ему было абсолютно все равно, кто будет его соседом по парте.
Я нервно сглотнула – парень, спину которого я только что внимательно изучала, внезапно обернулся и обвел взглядом аудиторию. Я отвернулась, когда он посмотрел на меня, но успела заметить его противную насмешливую улыбку.
Возможно, он почувствовал мой внимательный взгляд на себе и теперь пытался доказать мне свою правоту. Видимо, он, как и я, не забыл нашего с ним недавнего разговора. С того времени я усиленно старалась не смотреть в сторону слизеринца. И мне это неплохо удавалось, по крайней мере, до сегодняшнего дня. Но стоило мне немного забыться – как он тут же доказал мне несостоятельность моих же собственных утверждений. Он вновь удостоверился, что я не выпускаю его из поля зрения.
Гарри тоже заметил язвительную усмешку Малфоя, но, слава Мерлину, отнес ее на свой счет:
- Рон, - он толкнул друга в бок, - смотри, похоже, хорек опять что-то замышляет.
Уизли бросил взгляд в сторону слизеринцев и повернулся к нам:
- Кстати, Гарри, я рассказывал тебе, что узнал о Малфое Невилл? Он видел его с матерью летом в магазине мадам Малкин. А тот...
Но он не успел договорить, дверь в классную комнату резко распахнулась, и пред нами предстал Снейп. Все разговоры моментально стихли.
Словно огромная летучая мышь, он пролетел к своему столу:
- На предыдущих уроках мы выяснили, что такое невербальные заклинания. Сегодня у нас практическое занятие. Я проверю, как вы на практике освоили изученный материал. Слизерин атакует, Гриффиндор защищается.
Он многозначительно обвел взглядом аудиторию, и я вдруг поняла, почему у нас сегодня сдвоенный урок именно со слизеринцами. Тем понадобятся груши для битья, а уж если на этом месте окажутся студенты нашего факультета...
Но Снейп, видимо, забыл, что многие из нас были в ОД, и Гарри весь год обучал нас всему, что знал сам. Кроме того, он понятия не имел, что после первых неудачных использований невербальных заклинаний на его уроках мы с друзьями уходили на квидиччное поле, еще не занятое под тренировки, и там усиленно практиковались выполнять Щитовые чары без слов.
Я оказалась права. Пары для проведения упражнений оказались предсказуемыми: Поттер – Малфой, Уизли – Нотт, Лонгботтом – Блейз... А я, естественно, против Паркинсон.
- Что же, Грейнджер, это тебе не учебники листать, - глаза Пэнси прожигали меня насквозь. Она взмахнула палочкой. Я приготовилась отбиваться. Но заклятия не последовало – невербальное заклинание у слизеринки не получилось. «А это тебе не чужие волосы перебирать», – ехидно про себя отметила я, громко рассмеявшись. Все вокруг, забыв о тренировке, начали оглядываться на нас. Только Гарри продолжал уверенно отбивать атаки Малфоя.
Паркинсон побагровела, она высоко подняла волшебную палочку, с конца которой вырвался маленький серебристый лучик. Но я легко отразила ее нападение. Куда ей до Беллатрисы Лестрейндж, которая этим летом пыталась убить меня и не смогла.
Новое заклятие пролетело в нескольких дюймах от меня, срезав с моей головы клок волос. Так, что-то я отвлеклась, нужно быть повнимательней с этой девицей. Эти чертовы слизеринцы не всегда действуют по правилам, от них можно ождать чего угодно.
- Кажется, я чуток подстригла тебя, Грейнджер? Тебе пора сменить прическу!
Слизеринцы вокруг нас довольно заржали. Даже на лице Снейпа появилось нечто похожее на кривую улыбку.
Паркинсон, готовясь к новому нападению, вдруг невольно оглянулась на Малфоя.
Зря она это сделала, ох, зря! Потому что в ее быстром, едва скользнувшем по однокурснику взгляде я уловила нечто такое, что мне безумно не понравилось: она ждала его одобрения, его поддержки, его согласия. Неужели, между ними что-то есть? И я что, ревную ее?!
Пэнси резко взмахнула палочкой, целясь мне прямо в сердце. Я среагировала мгновенно, и мое встречное атакующие заклинание оказалось на сотые доли секунды быстрее. Паркинсон отлетела назад и врезалась в стену.
Снейп, злобно нахмурившись, посмотрел на меня:
- Вы, кажется, не слышали задания, мисс Грейнджер. Ваша задача была – отбиваться! Минус двадцать баллов с Гриффиндора.
Да как он смеет!
- А разве Вы, профессор, нас не этому учили – уметь заставать противника врасплох? – я практически дословно повторила его же собственные слова, сказанные им на первом занятии.
Это Снейпу безумно не понравилось:
- Еще минус двадцать за пререкания с преподавателем.
Ну и пусть подавится своими драгоценными баллами. Я легко заработаю их на другом уроке, и даже больше, чем потеряла сейчас.
Я повернулась к друзьям, которые смотрели на меня с немым восторгом. Но еще больше меня удивил взгляд серых глаз. В них читалось удовлетворение, нет, даже больше - откровенное восхищение моим заклинанием против Паркинсон. «Наконец, хоть кто-то дал отпор этой зазнайке». Мне показалось, или он на самом деле так подумал?
Я оглянулась на поверженную соперницу. Паркинсон переводила изучающий взгляд с меня на Малфоя и обратно. Такой жгучей ненависти по отношению к себе я не чувствовала еще ни разу в жизни. Если бы взглядом можно было убивать, то меня уже не было бы в живых!

МАЛФОЙ
Наконец, хоть кто-то дал отпор этой зазнайке!
Как злилась Паркинсон! Какими противными багровыми пятнами покрылось ее лицо! Класс! Грейнджер молодец!
Мне с трудом удавалось скрывать довольную ухмылку. Никто из наших так и не догадался, почему весь вечер я был в хорошем расположении духа. Блейз косился на меня, Гойл и Крэбб недоумевающее переглядывались. Нотту вообще было на меня наплевать. А Паркинсон скрылась на девичьей половине и не вышла даже на ужин.
И почему в последнее время она вызывает у меня только негативные эмоции? Раньше мы с Пэнси неплохо ладили. Что же сейчас переменилось в наших отношениях? Почему теперь я ее терпеть не могу? Сам не знаю, но, похоже, с прошлого года она воспылала ко мне нежными чувствами. Причем начала проявлять их как-то слишком уж навязчиво и откровенно. Кроме того, меня безумно раздражала ее привычка - совать свой нос туда, куда не просят, а затем распространять сплетни по всему Хогвартсу. В этом ей нет равных!
В общем, вечер проходил неплохо, но только до тех самых пор, пока в окно не постучалась сова.
Письмо пришло поздно вечером, сова влетела в открытое окно вместе с резкими порывами ветра, которые опрокинули фотографию матери, стоящую на столе, и разбросали по полу свитки, перья и карандаши.
Я неторопливо отвязал свиток от ноги птицы и прочитал адресованное мне послание.
Похоже, решение одно – необходима помощь декана. Как бы мне хотелось избежать этого, но без него не справиться. Остается дождаться ночи.

Перед тем, как постучать в высокую дверь, я торопливо оглянулся – в коридоре никого не было.
Я откинул капюшон с головы.
- Драко! – Снейп приоткрыл дверь. Свет из кабинета упал на мое лицо. – Что ты делаешь здесь так поздно? Тебя могли увидеть. Бродить поздно ночью по коридорам Хогвартса без провожатых – в высшей степени глупо и неразумно.
- Мне наплевать на это, профессор. Нужно с Вами поговорить. Это очень срочно.
Он отступил в сторону, пропуская меня внутрь, затем, выглянув в коридор и удостоверившись, что за мной никто не идет, плотно захлопнул дверь.
Декан жестом пригласил меня сесть:
- Итак, Драко, я внимательно слушаю тебя. Причина твоего столь позднего визита должна быть достаточно серьезной, если ты, нарушив большое число школьных правил, решил прийти сюда.
- Ни за что бы не пришел к Вам, не будь мне так необходима Ваша помощь.
Я не стал откладывать дело в долгий ящик:
- Мне завтра необходимо выбраться за пределы Хогвартса.
- Зачем?
Я промолчал.
- Если ты не ответишь мне, я не смогу тебе помочь. Что ты скрываешь от меня?
- Я ничего от Вас не скрываю, сэр, просто не хочу, чтобы Вы влезали в это дело.
- Я уже успел в него влезть, намного раньше, чем ты можешь себе это представить. Я многое знаю, Драко, даже то, что ты так упорно скрываешь от меня с самого приезда в школу, - он показал на мою руку.
Значит, он знает о Метке. А о задании?
- Да, - согласно кивнул декан, прочитав мой немой вопрос, пристально всматриваясь в мое лицо, - в окклюменции ты слабоват. О твоем задании я тоже знаю, хотя и не от тебя.
- И что Вы думаете об этом?
Снейп отвернулся и отошел к письменному столу.
- У меня много разных мыслей по этому поводу.
Он явно не собирался делиться ими со мной.
- Так зачем тебе нужно в Хогсмид?
- Вы же читаете мои мысли, так узнайте и остальное.
- Тебе пришло письмо, в котором назначена встреча, так?
Я кивнул.
- От кого?
Я пожал плечами – об этом можно было только догадываться. Почерк на письме был незнакомым. Всего несколько строчек, от которых становилось как-то не по себе.
Я вынул белый оисток из кармана мантии и протянул его Снейпу.
«Мистер Малфой.
Жду вас завтра в «Кабаньей голове» в десять вечера для обсуждения взятых вами на себя обязательств. Также сообщаю, что ваша матушка чувствует себя неплохо, но ее дальнейшее самочувствие зависит только от вас»
- Как видите, профессор, у меня нет выбора, мне необходимо выбраться из школы.
Снейп не торопился соглашаться со мной, он задумчиво всматривался в строчки письма, потом медленно повернулся ко мне:
- Я знаю человека, который писал это послание, мне знаком этот подчерк.
- Так кто же это?
Снова молчание в ответ.
- Так кто, сэр? - не выдержал я. – От этого зависит жизнь моей матери!
- Ты не знаешь его. Могу сказать одно, это человек абсолютно беспринципный, без моральных устоев, предательство стало его профессией.
Снейп вновь на мгновенье задумался.
- Я помогу тебе, Драко, но ты должен посвятить меня во все подробности вашей встречи. Я должен знать все. Этот человек способен на любые гадости ради милости своего господина. Будь осторожен, следи за всем, что говоришь. К счастью, читать чужие мысли он не умеет – в этом можешь быть уверен.
Я кивнул: предупрежден – значит, вооружен. Хоть что-то.
- Так кто же он?
- Питер Петтигрю, человек, который помог возродиться Темному лорду, готовый на все ради своего господина.
Я слышал это имя. Но легче от этого мне не стало.

В «Кабаньей голове» было грязно и темно, свет уличных фонарей едва пробивался сквозь годами немытые окна. Не отличалась особой чистотой и подаваемая здесь посуда. Я брезгливо поморщился, окинув взглядом неприятное помещение. По собственной воле я вряд ли бы здесь появился. Неудивительно, что у этого трактира давняя и устойчивая репутация самого стрёмного в Хогсмите заведения. Плюс в одном – здесь никто не обратит внимания на твой надвинутый на самые глаза капюшон, и никто не спросит, зачем ты заявился сюда поздней ночью. А еще Блейз частенько затаривался здесь контрабандным огневиски, он сам недавно признался мне в этом.
Зал был пуст, если не считать застывшего за столиком у самого окна низенького человека, он втянул голову в плечи, словно пытаясь казаться еще меньше и малозаметнее.
Я подошел ближе:
- Не меня ждете?
- Тебя, присаживайся.
У него были маленькие бегающие водянистые глазки, острый нос, похожий на крысиный и неприятная подобострастная улыбка. Левой рукой он поглаживал правую, которая выглядела так, словно была затянута в блестящую серебряную перчатку.
Я не собирался распивать с ним чаи. И присаживаться рядом тоже не собирался.
- Слушаю.
Я не мог заставить себя обратиться к этому человеку на «Вы», будь он хоть трижды помощником Темного лорда. Он вызывал чувство омерзения, чего-то склизкого, липкого и очень неприятного.
- Меня просили напомнить о твоем задании.
- Я помню о нем.
- Время идет, а все остается на прежнем месте. Хозяин приказал...
- Что же приказал мне Темный лорд?
Человек вздрогнул, как будто я швырнул в него тяжелым булыжником.
- Не откладывать выполнение задания на потом, - неуверенно закончил он.
- Передай своему хозяину, что я обо всем помню, я все сделаю так, как он хочет, только не надо меня торопить.
- Обязательно передам, - пропищал он, стараясь не смотреть мне в глаза.
Я отвернулся, накинул капюшон на голову и торопливо направился к выходу.
- Наглый сопливый мальчишка, - послышалось сзади, - ты еще пожалеешь о своем высокомерии...
Я обернулся на сдавленный шепот, но человека за столом у окна уже не было – он аппарировал к своему господину.
Что будет дальше – никому не известно, но чувствую, что жить осталось недолго. Мне никогда не справиться с поставленным передо мной заданием. И что самое противное - моя смерть не улучшит жизнь Нарциссы. Уйду я, уйдет и она. И все будет напрасным.
«Драко, не уходи!» - девчоночий голос донесся из моего воспаленного сознания. Неужели, я так и не успею понять, приснился мне этот зовущий голос, или все было на самом деле?!
Черт побери! Я не собираюсь уходить. Ни за что! Я должен придумать, как справиться со сложной задачей, поставленной передо мной Темным лордом.

ГЕРМИОНА
В октябре профессор Дамблдор начал проводить индивидуальные занятия с Гарри. А тот, благодаря учебнику Принца-полукровки, взятому им из шкафа профессора Слизнорта, неожиданно для всех стал лучшим учеником по предмету, который раньше жутко ненавидел.
Раньше я обязательно проявила бы недовольство по данному поводу, но теперь от всей навалившейся на меня работы я так уставала, что на неудовольствие не было ни времени, ни сил. Каждый вечер я еле дотаскивала ноги до своей кровати. И даже общение с близкими друзьями в последние дни октября сократилось до минимума. Рон и Гарри – азартные игроки в квиддич - часто по вечерам и по выходным оставляли меня одну, отправляясь на изнурительные тренировки. Прежде Джинни Уизли помогала мне коротать скучные часы, но теперь и она тренировалась в составе сборной команды Гриффиндора. Я оставалась наедине со своими мыслями и воспоминаниями. И только Живоглот мог посочувствовать мне – участливо потереться о ноги, забраться на колени или промурлыкать колыбельную песенку.
А мысли были очень неприятными.
Учебный год еще только начался, а я ощущала себя словно выжатый лимон. И это была усталость не только физическая.
Меня убивали страшные вести, приносимые «Ежедневным пророком» из большого мира о нападениях дементоров, о новых смертях, о наложенных на кого-то заклятиях Империус, о пропажах людей, об арестах Пожирателей смерти. А ведь я знала одного новоиспеченного Пожирателя... Драко Малфоя.
Я чувствовала себя виноватой, ведь именно из-за меня он получил то, что получил. Кажется, Гарри догадывался о новом статусе Малфоя, но я делала вид, что мне ничего не известно.
Меня беспокоили слова профессора Дамблдора в день моего возвращения в Хогвартс «А значит, есть еще что-то...», сказанные им в адрес слизеринца. И это «что-то» безмерно тревожило и заставляло гадать, что же скрывается за всем этим.
Меня пугала судьба голубоглазой женщины из вражеского стана, которая так душевно отнеслась ко мне, и которой я так же, как и ее сыну, была обязана жизнью.
Но что самое страшное, все эти дни я испытывала постоянные угрызения совести, что не могу рассказать своим друзьям всей правды о своей летней практике. Я боялась их непонимания, осуждения, презрения. Мне было стыдно, что я лгу им, но я вновь и вновь откладывала неприятный разговор на потом, в глубине души надеясь, что потом никогда не наступит.

В конце октября пришло время первого похода в Хогсмид. Впервые в этом году мы вместе с друзьями выбрались из замка. Вот только с погодой нам не повезло – в тот день был шквальный ветер, безжалостный дождь со снегом крупными холодными каплями неприятно хлестал лицу. Такая ожидаемая прогулка до Хогсмида на деле оказалась малоприятной. К тому же, магазин волшебных шуток «Зонко» был заколочен досками. Не везет, так не везет.
Мы не нашли ничего лучшего, как вернуться в Хогвартс. По дороге домой заглянули в «Три метлы» к мадам Розмерте и купили сливочного пива, чтобы выпить его в уютной хорошо натопленной гриффиндорской гостиной, где весело потрескивают дрова в камине и непринужденно текут легкие, ни к чему не обязывающие беседы.
Но обратный путь домой вышел невеселым. Со студенткой нашего факультета Кэти Белл произошло ужасное происшествие: кто-то подсунул ей проклятое старинное ожерелье. Девушка кричала не переставая, испытывая страшную нестерпимую боль. А мы ничем не могли ей помочь.
Позже в кабинете профессора МакГонагал Гарри решился предположить, что проклятое ожерелье девушке подсунул Малфой. Оказывается, летом он видел слизеринца, заходящего в лавку «Горбин и Бэрк».
Это было очень серьезное обвинение, оно повергло меня в шок.
Я отлично помнила тот первый августовский день, когда Драко Малфой зашел за мной в «Дырявый котел», чтобы препроводить в свое поместье. Он сказал тогда, что был в «Горбин и Бэрк». «Я прикупил кое-что... возможно, для тебя, грязнокровка, чтобы жизнь не казалась сахаром...» - именно это бросил он мне в лицо.
Я боялась верить в услышанное. За шесть недель практики я многое поняла в характере слизеринца: он легко мог говорить гадости, оскорблять, причинять людям боль своими словами, но он не был убийцей. Он только играл роль мальчика, пытающегося доказать всему миру, что он плохой, очень плохой. Это смешно, по-детски, но это не преступление!
А что, если Малфоя заставили это сделать? А что, если это и было его «что-то еще», то, о чем говорил директор? На что Драко может решиться пойти ради своей матери? Судя по их взаимоотношениям, за которыми я наблюдала в замке, на многое...
Но профессор МакГонагал тоже не поверила Гарри Поттеру. Весь этот день Малфой отбывал наказание у нее в кабинете, он отрабатывал свой долг по трансфигурации и не мог выбраться в Хогсмит.
Я облегченно вздохнула: не поверила в вину слизеринца, и оказалась права. Но как убедить в этом друзей? У меня не повернется язык сказать слова защиты в адрес Малфоя, друзья просто меня не поймут.
Ругая себя за малодушие и беспринципность, я отправилась в девичью спальню. Прихватила с собой бутылочку пива, решив выпить ее в уже вошедшем в привычку одиночестве, поскольку желание поболтать с друзьями в гостиной бесследно растаяло.

МАЛФОЙ
Как только стала известна история с гриффиндорской охотницей, Снейп вызвал меня к себе. Он посвятил меня во все подробности случившегося. Добавил, что только благодаря исключительному везению девчонка осталась жива.
- Она спаслась чудом.
- Зачем Вы рассказываете это мне, профессор?
Снейп задумчиво разглядывал меня:
- Как, ты еще не догадался? В этом маленьком происшествии обвинили тебя.
- Меня?! А я то тут при чем? Весь день я просидел в кабинете МакГонагал, она завалила меня письменными работами по трансфигурации – подумаешь, пропустил пару ее занятий! Я не был в Хогсмите, после той последней вечерней прогулки он меня не особенно привлекает.
- Но ты был летом в «Горбин и Бэрк» - тебя видел Поттер, и ты легко мог купить там проклятое ожерелье.
- Я, действительно, был там в начале августа, но я не покупал никакого ожерелья. Тогда я еще и не догадывался, что ждет меня в будущем. Я не ясновидящий.
Снейп кивнул:
- Понимаю. И все-таки...
- Я не понимаю, профессор, что происходит. Я тут не причем. И я рассказал Вам все подробности нашей встречи с Пе... Петтигрю, уверяю Вас.
Декан подошел к дверям, отворил их и выглянул в коридор. Ясно, проверил, не подслушивал ли кто наш разговор.
- Драко, ты должен уяснить себе, что все это очень, повторяю, очень серьезно. Тебя обкладывают со всех сторон, как при охоте на волка, расставляя повсюду красные флажки. Через них не уйдешь, над ними не перепрыгнешь и под ними не пролезешь. Выход один – идти вперед, туда, где тебя ждет смерть. Я не пугаю тебя...
- А я и не испугался.
- Зря, - Снейп поморщился от моих слов, словно от зубной боли. – Бояться есть чего.
Я почувствовал себя так, словно на мои плечи опустился тяжелый груз, который мощно придавил меня до самой земли.
- Что же мне делать, профессор?
- Нужно быть осторожным, Драко! И главное, нигде не появляться одному. Постарайся постоянно находиться среди людей, чтобы не было возможности заподозрить тебя.
- А что же делать с моим заданием, которое возложено на меня, как великая честь?
Декан усмехнулся моей невеселой шутке:
- Вместе подумаем, как нам быть.
- Нам? – изумился я.
- Нам, - кивнул Снейп. – Я дал Нарциссе Непреложный обет, что помогу тебе, чего бы мне это не стоило.

ГРЕЙНДЖЕР
Школа готовилась к Хэллоуину. Все неприятности и разговоры о происшествии с Кэти Белл уходили на второй план, жизнь продолжала свой размеренный ход вперед.
В последний перед праздником день у нас была травология совместно с пуффендуйцами. Рон, Гарри и я спустились к теплицам и окружили узловатый пень растения цапень из семейства бешеных огурцов. Для работы нацепили защитные очки и перчатки. Разговор с друзьями не клеился, у меня с самого утра жутко болела голова. На завтрак я не ходила – есть совсем не хотелось, кроме того, меня неприятно мутило и слегка подташнивало. Похоже, вчера в Хогсмите нам продали несвежее сливочное пиво. И досталось оно как раз мне, поскольку парни чувствовали себя отменно.
Я самоотверженно боролась и с бешеным огурцом, который никак не хотел сдаваться, и со своей слабостью, которая никак не хотела проходить. Но едва первые семечки растения, похожие на зеленых червяков, упали на дно миски, как я медленно сползла по ножке стола на пол и потеряла сознание.
Я пришла в себя от сильного резкого запаха, ударившего в нос. Профессор Стебль растирала мне виски соком какого-то вонючего растения. Видимо, эти меры и помогли привести меня в чувство.
В теплицах никого не было, только Гарри, Рон и преподаватель травологии. Три пары глаз с тревогой наблюдали, как я медленно возвращалась к реальности.
- Мисс Грейнджер, как Вы нас напугали!
- Гермиона, как ты?
- Профессор? Гарри? Рон? Что произошло?
Гарри, поддерживая меня за локоть, помог подняться. Рон подтащил ящик для рассады. Друзья усадили меня на это неудобное сидение. Подниматься было сложно – голова кружилась, в глазах мелькали черные точки.
- У тебя был обморок.
- Я что, свалилась прямо здесь, на виду у всех? – я с тревогой осмотрелась вокруг. – О, Мерлин, хорошо, что занятие проходило не со слизеринцами. Представляю, что вышло бы из этого. Вот бы Паркинсон обрадовалась.
- Вы не о том думаете, мисс Грейнджер, - рассердилась профессор Стебль. - Вам срочно нужно попасть в больничное крыло. Мистер Поттер, мистер Уизли, надеюсь, вы поможете ей дойти к мадам Помфри, самостоятельно она туда не доберется.
- Разумеется, профессор Стебль.
Гарри подставил мне свое плечо, я медленно поднялась. Рон поспешил отворить дверь теплицы. Кажется, боль, еще недавно пульсировавшая в голове, медленно отступала. Я постепенно приходила в себя. Наверное, была еще бледна, но чувствовала себя уже намного лучше.
По дороге в больничное крыло никаких происшествий не произошло. Мадам Помфри, пропустив меня в палату и уложив на больничную койку, выставила моих друзей за дверь:
- Придете завтра, сегодня вы ей уже ничем помочь не сможете.
Те недовольно вышли.
Медицинская сестра внимательно осмотрела меня, смерила пульс и частоту дыхания, и, видимо, ей не понравилась мой вид. Она что-то недовольно бурчала себе под нос. Я разобрала только что-то вроде «...болезненная бледность... синюшные губы... дрожащие конечности и явная худоба...»
Наконец, она обратилась ко мне:
- Давно Вы так изводите себя, мисс Грейнджер? Неужели, у Вас, как и у остальных, заскок на почве идеальной фигуры? На какой диете сидите? Когда в последний раз плотно ели?
Я покраснела:
- Я ем.
- Сомневаюсь в этом. При Вашей кипучей общественной деятельности и активной умственной работе Вы должны есть за троих.
- Я пропускаю только завтрак, меня просто тошнит от этой овсянки. И от тыквенного сока тоже. Терпеть его не могу!
Мадам Помфри с подозрением уставилась на меня:
- Тошнит? Из-за овсянки? А чем же Вы тогда завтракаете?
- В последнее время я пристрастилась по утрам к крепкому кофе, мне в комнату приносит его Добби, домовик.
Медсестра задумалась, потом покачала головой:
- Мисс Грейнджер, Вы лучшая на курсе по магической медицине, Вы идеальная студентка, о которой любой преподаватель может только мечтать. И если бы я не знала очень хорошо Вас и Вашу огромную работоспособность, не была бы наслышана о Вашей честности, принципиальности и порядочности, я запросто могла бы предположить, что Вы беременны...
Мне на мгновенье показалось, что я ослышалась. Я ошарашено уставилась на медицинскую сестру:
- Я что?...
-... Но зная Вашу безупречную репутацию, - Поппи Помфри оставила мой вопрос без внимания, - я ставлю Вам следующий диагноз: сильное физическое, а возможно и душевное истощение. В ближайшие дни Вам просто необходимо пересмотреть свой режим дня, меньше сидеть над книгами, больше отдыхать, гулять на свежем воздухе. А еще я пропишу Вам особую диету, и извольте, милочка, ее неукоснительно соблюдать!
Я кивнула, хотя не поняла ни одного сказанного ею слова. Я не могла думать ни о чем другом, кроме как «могу предположить, что Вы беременны». До меня медленно начал доходить смысл этой фразы. На смену белой краске на моем лице пришла красная. Я покраснела от стыда, но еще больше от мысли, что слова медсестры могут оказаться пророческими.
- Завтра же я сообщу о Вашем состоянии декану Гриффиндора. Сделаю Минерве выговор, что она совсем не следит за здоровьем своих студентов. Завалила бедную девочку работой, и довольна...
Но я уже не слышала недовольного ворчания медсестры. Я думала.
Сейчас я была абсолютно уверена в том диагнозе, который вынесла мне ничего не подозревающая и верящая в мою «незапятнанную» репутацию мадам Помфри. Конечно же, вот оно то, что со мной происходит в последнее время – беременность. Поэтому и изменились мои вкусовые пристрастия, поэтому и преследовала меня угнетающая усталость, поэтому и появилась ежедневная утренняя тошнота. А еще пустота в душе, тоска и постоянная депрессия.
Я беременная?.. От Драко Малфоя?.. Звучит, как приговор. И выхода из этой ситуации нет. Мне осталось сделать только одно – умереть. И умереть прямо сейчас, пока еще никто на свете не знал о моем позоре.
А я то думала, что тем кошмарным сентябрьским утром все закончилось. Оказывается, нет – все только началось.
Мамочка, но почему все это произошло именно со мной?! Чем я так прогневала судьбу?!

Ночь, словно предчувствуя что-то ужасное, никак не хотела наступать. В замке долго не стихали голоса студентов, откуда-то издалека доносились крики, стук, странные шорохи и скрипы. Казалось, никто не хотел спать. Завтра Хэллоуин, и весь Хогвартс стоял на ушах из-за предстоящего праздника.
- Куда смотрят преподаватели и старосты факультетов? – мрачно подумалось мне. – Наверное, уже за полночь. Как будто обязанности старосты неукоснительно соблюдаю я одна.
Я приподнялась, чтобы увидеть из-за ширмы настенные часы. Как же долго тянется время – всего только десять.
Нужно еще чуть-чуть подождать. Совсем чуть-чуть. Я откинулась на спинку кровати: что ж, мне торопиться некуда. А уже завтра меня ждет вечность...
Прикрыла глаза и задумалась. Обида на несправедливость судьбы прошла. В душе царила пустота и умиротворение от принятого решения.
Как же я сама не поняла, что беременна?! Ведь это же яснее ясного. Сентиментальная, романтически настроенная дурочка Гермиона Грейнджер совсем забыла, что после плотских наслаждений с господином Малфоем могут случиться дети.
Я вновь раз прокрутила в голове последние дни: по утрам я вставала безразличная ко всему, проглатывала свой кофе, не почувствовав ни голода, ни сытости, ни вкуса. Во мне что-то неуловимо изменилось – исчезла легкость в походке, уже с самого утра чувствовалась усталость, удручала тяжесть в груди, которую я списывала на последствия событий в Министерстве в июне. Каждое движение требовало усилий, в ногах пульсировала ноющая боль. Тем не менее, я была в постоянном движении: после уроков бежала в библиотеку, затем на собрание старост, после на стадион – посмотреть тренировку друзей, но задерживалась там недолго – меня снова ждала библиотека, дополнительные занятия с первокурсниками, пятиминутка в кабинете декана с раздачей рекомендаций и заданий на следующий день, и снова библиотека. И так ежедневно. Прямо замкнутый круговорот получается! Наверное, я сама придумывала себе несуществующие проблемы, трудности и множество вопросов, требующих незамедлительных ответов и решений. Зачем? Ответ прост – чтобы забыться, чтобы уйти от неприятных мыслей, чтобы не вспоминать ушедший в небытие сентябрь. А когда вечером я поднималась в гриффиндорскую гостиную, то совсем не чувствовала под собой ног, но шла и шла и шла...
Я не заметила, что месячные непривычно задержались, но даже если бы и заметила, то не придала бы этому значения. Я даже предположить не могла, что со мной может случиться подобное. Мерлин! Ну почему же именно со мной?! Ведь это была одна-единственная ночь, только одна...
Наверное, за счастье, пусть даже такое короткое, нужно платить. Вот и пришел мой час расплаты.
Шум в Хогвартсе наконец-то стих.
В комнате мадам Помфри погас свет, и вскоре оттуда послышалось легкое равномерное похрапывание. Я встала с кровати, аккуратно заправила одеяло и направилась к выходу. Но перед дверью оглянулась: а что, если звук открывающей двери разбудит медсестру? За годы медицинской практики у той выработалась привычка прислушиваться к каждому звуку, доносящемуся из палаты пациента.
- Нет, - я покачала головой, - мне никто не должен помешать.
Два дня назад я сама ругала Гарри за применение заклинания Оглохни. Он вычитал его в учебнике принца-полукровки. При применение этого заклинания у всех находящихся поблизости людей начиналось непонятное жужжание в ушах, что позволяло спокойно разговаривать, не боясь, что тебя подслушают. Я не одобряла все эти штучки и напрочь отказывалась разговаривать, когда заклинание действовало. Но сейчас я уверенно направила палочку в сторону кабинета мадам Помфри – Оглохни! – это давало мне шанс покинуть больничное крыло незамеченной.

Астрономическая башня встретила меня холодным ветром, который в считанные мгновенья изранил лицо острыми ледяными дождинками. Но я не почувствовала боли: душевные раны были гораздо сильнее физических. Умереть не страшно – страшно жить.
Я зябко поежилась – школьная мантия не согревала.
- Ничего, - пыталась успокоить сама себя, - сейчас все закончится. Только один-единственный шаг, шажок, маленький такой, малюсенький... И все... Больше не будет ничего...
Я шагнула к каменным перилам и заглянула вниз. Там внизу меня ждала ночная чернота, смертельная затягивающая мгла. Мурашки жуткого страха пробежали по спине.
И как я могла думать, что умирать не страшно?! Очень страшно! Безумно страшно! Но другого выхода нет...
Я прижалась щекой к холодной стене башни, словно прощаясь с Хогвартсом. Соленые слезы катились по щекам, я глотала их, и они тяжелым камнем вставали где-то в горле.
- Прости меня, Гарри... Я предала тебя... предала нашу дружбу... Прости и ты, Рон... ты всегда был мне надежным товарищем... Простите, мама с папой... я не оправдала ваших надежд... Драко, прости... я не хотела приносить проблемы в твою семью... так уж вышло... я мечтала совсем о другом...
Я подошла очень близко к краю. Ветер растрепал волосы, и они спутанными мокрыми прядями хлестали меня по заплаканным щекам.
- И ты прости меня, Джинни... Пойми и прости...
Все, последний шаг...
Надо решиться и сделать этот последний шаг...
Прощайте все!

- Ге-е-ер-ми-и-и-о-о-она-а-а!
Меня кто-то зовет? Но этого не может быть! Я здесь одна, совсем одна... Весь Хогвартс спит безмятежным сном.
- Гермиона!
Нет, просто послышалось, показалось... Наверное, где-то в подсознании мне очень хотелось, чтобы меня кто-нибудь позвал... остановил... спас...
- Гермиона! Что ты делаешь? Ты сошла с ума?
Крепкие руки схватили меня за плечи и утащили в глубь башни, подальше от страшной бездны. Джинни Уизли прижала мое обмякшее замерзшее тело к себе:
- Как ты могла? Дура! Дура! Дура!
Она со всей силы била меня по щекам, но я совсем не чувствовала боли. Я металась в истерике на хрупком плече моей рыжеволосой спасительницы.