Глава 24. Ноябрь, 1996 год. Хогвартс.

ДАМБЛДОР
- Здравствуйте, Гермиона!
- Здравствуйте, профессор! Как хорошо, что Вы мне попались! Мне срочно нужно с Вами поговорить.
- Отлично. И у меня есть к Вам серьезный разговор, мисс Грейнджер, который невозможно отложить на потом.
Она невольно насторожилась, напряглась, и не совсем вежливо поинтересовалась:
- О чем, сэр?
- О разном, - я внимательно посмотрел на стоявшую передо мной девушку. – В основном, о жизни.
Я приветливо улыбнулся ей:
– Приглашаю Вас вновь к себе. Выпьем чаю, обсудим интересующие нас обоих проблемы.
Она послушно, но как-то обреченно, направилась следом за мной.
- Садитесь! – мы вошли в кабинет, и я жестом указал ей на одно из кресел, стоявших у камина.
Гермиона села, поджав колени и сложив на них руки, сомкнутые в замке. Видимо, в последнее время это стало ее излюбленной позой – она отвыкла расслабляться. Да, Минерва права, с мисс Грейнджер что-то происходит. Тут не нужно быть великим магом, чтобы понять это. Напрягшиеся плечи, усталая походка, встревоженный взгляд, который девушка настойчиво пыталась спрятать от меня.
Она редко бывала в моем кабинете, в последний раз – сразу после практики. Еще тогда я заметил ее любопытный взгляд, осторожно скользнувший по тяжелым фолиантам в книжных шкафах, волшебным портретам, прислушивавшимся к каждому произнесенному в этих стенах слову, чаше Омута памяти, магическим артефактам, расставленным на полках, Фоуксу, радовавшему взгляд своим удивительным оперением. Сегодня же она не видела ничего, кроме носков своих поношенных школьных туфель.
- Гермиона! – я подошел к девушке и сел в кресло напротив. Наши головы оказались на одном уровне, но я видел только копну тяжелых каштановых волос, рассыпавшихся по опущенным плечам студентки.
- В прошлый раз в этом же самом кабинете я попросил Вас быть откровенной со мной. Но Вы не решились пойти на это. Давайте, начнем наш разговор с самого начала. Итак, мисс Грейнджер, я повторю свой вопрос: Вам есть о чем поведать мне?
В ответ - тишина. Крепкий орешек. Попробую подойти к ней с другой стороны:
– Профессор МакГонагал очень беспокоится о Вас. Она попросила меня поговорить с Вами и узнать причину Ваших недавних слез.
- Не стоило..., - Гермиона не подняла глаз от пола. – Со мной все в порядке.
Она, вероятно, так часто за последнее время повторяла эту фразу, что та начала казаться ей искренней и правдоподобной.
- Я полагаю, что и Ваши друзья тревожатся о Вас.
- Гарри? Рон? – Гермиона бросила на меня быстрый удивленный взгляд. – Они тоже разговаривали с Вами?
Я покачал головой.
Каштановая макушка резко опустилась, и девушка вновь принялась что-то сосредоточенно рассматривать на полу. Но и секундного зрительного контакта было вполне достаточно, чтобы понять всю серьезность ситуации.
- Гермиона, пришло время расставить всё по своим местам. Вы сами понимаете, что в одиночку не справитесь со своими проблемами. Вы умная девушка, и, надеюсь, придете к правильному решению: то, которое устроило бы и Вас, и меня, как директора школы. Я не хочу терять такую замечательную студентку. Мы все возлагаем на Вас огромные надежды. И Вы, я думаю, не хотели бы расстаться с Хогвартсом навсегда.
Девушка медленно подняла глаза, глубокие и темные, словно туннели:
- Так Вы в курсе моих проблем, сэр?
- Нет, но надеюсь, Вы поделитесь ими со мной.
Гермиона сглотнула появившийся в горле ком:
- Понимаете, профессор, я не могу...
- Я даю Вам слово, что ничего из сказанного Вами не выйдет за стены этого кабинета, если только Вы сами не захотите этого.
- Профессор, Вы же умеете читать мысли людей. Вы можете все узнать и без моего рассказа.
- Умею, – согласился я. - Но не пользуюсь этой способностью без разрешения. Это как войти в чужой дом без приглашения, Вы меня понимаете? Каждый человек вправе иметь свои маленькие секреты и тайны.
Гермиона молчала.
- Хорошо, - я встал и отошел к письменному столу. – Давайте поиграем в игру «Вопросы-ответы». Я спрашиваю – Вы отвечаете. Если Вы молчите – это тоже воспринимается как ответ.
Она не проронила ни слова. Я устало потер виски.
- Итак, мисс Грейнджер, в Вашей жизни произошло что-то необычное, выходящее за рамки Вашего обычного состояния. Весь август и первую половину сентября Вы проходили практику. Значит, это что-то произошло либо в поместье Малфоев, либо в доме Ваших родителей.
Я не спрашивал – я утверждал.
- Вам пришлось несладко в Малфой-мэноре? Видимо, Драко так и не смог удержать ситуацию под контролем, а влияние Нарциссы оказалось слабым...
- Сначала практика в доме Малфоев проходила без эксцессов, - не выдержала девушка. – Это только потом, после появления Беллатрисы, все пошло наперекосяк.
- Об этом «потом» я наслышан от Аластора. Он подробно поведал о Ваших злоключениях. А о последствиях того дня я узнал от Вас самой. Значит, Драко познакомился с Черной меткой?
Гермиона неуверенно кивнула. И вдруг покраснела до кончиков ушей – она даже не заметила, как прервала свой обет молчания.
- Мисс Грейнджер, - я попытался ее успокоить, - раз уж Вы заговорили, то думается, мы могли бы мирно продолжить нашу беседу. Без нажима с моей стороны.
Она посмотрела на меня и вдруг негромко рассмеялась:
- Профессор, Вы обвели меня вокруг пальца. Я вовсе не собиралась вести с вами откровенный разговор. Хотя тут мне стыдиться нечего: вы - хороший психолог, знаете людские слабости как никто другой, и я по сравнению с Вами – наивный ребенок.
Я улыбнулся. Гермиона - умная девочка: и знает себе цену, и умеет признавать свое поражение.
- Так, Вы будете со мной разговаривать, мисс Грейнджер?
- Буду, - согласилась она. – Хотя и не уверена в своем решении. Спрашивайте, сэр, я попробую ответить на Ваши вопросы.
- Что Вы сами думаете обо всем происшедшем в замке?
Она пожала плечами:
- Только сегодня я достоверно узнала, что Малфои серьезно пострадали из-за меня. И мне кажется, сэр, что Драко дали какое-то задание, как новоиспеченному Пожирателю. Но не спрашивайте какое – я не знаю. Я так испугалась, когда услышала историю с проклятым ожерельем. Правда, профессор МакГонагал объяснила, что Драко не мог сделать этого – он был в ее кабинете на отработке.
Я кивал головой на каждое ее слово. Удивительно, девушка переживала за парня, который издавна считался ее заклятым врагом. Я чувствовал, что за ее словами крылось нечто большее, чем просто забота об однокурснике.
- В замке меня приняли лучше, чем я ожидала, - продолжила она. - Нарцисса отнеслась ко мне по-доброму, мы много времени проводили вместе. А Драко... он просто не мешал нам, хотя и вел себя порой не лучшим образом. А потом, когда появилась Лестрейндж, они оба, и мать, и сын, бросились защищать меня. Я понимаю, что они в большей степени беспокоились друг за друга, но это ни в коей мере не умоляет их поступка – все-таки я осталась жива.
- Хорошо, мисс Грейнджер, кажется, с Малфой-мэнором мы кое-что прояснили, а как насчет той части практики, которая проходила в доме Ваших родителей? Что интересного случилось тут?
Мне показалось, что я услышал звук захлопнувшейся двери. Она вновь замолчала, опустив глаза вниз и занявшись пристальным изучением своих туфель.
Итак, придется начинать все с самого начала.

ГРЕЙНДЖЕР
Я ни с кем не собиралась обсуждать события прошедшего сентября. Даже с директором школы.
Я понимала, что моя репутация загублена раз и навсегда. На меня все будут показывать пальцами, надо мной будут смеяться, меня будут осуждать. Отвернутся друзья. А один наглый сероглазый слизеринец будет глумиться, не зная, что он главный виновник произошедшего. Мне придется покинуть школу. И я никогда больше не смогу открыто посмотреть в глаза Гарри, обнять за плечи Рона, весело поболтать с Джинни. У меня нет будущего. И вряд ли Дамблдор сможет мне помочь.
Я нерешительно подняла голову. Мудрые глаза директора смотрели на меня доброжелательно и как-то по-отечески. И я вдруг решилась:
- Во время практики в сентябре с нами произошел несчастный случай.
Дамблдор невольно отметил:
- С нами?
Я кивнула, не отводя взора от голубых глаз:
- С нами, с Драко Малфоем и со мной. Хотя точнее сказать, с одним Малфоем. Я ничего никому не сообщила об этом инциденте. Я не могла сообщить. У меня просто не было такой возможности. Вы же знаете, сэр, нам было запрещено колдовать. Я оказалась связанной по рукам и ногам...
Рассказ давался мне с трудом, но Дамблдор не торопил. Он понимал, сколько душевных сил понадобилось мне, чтобы продолжить этот очень откровенный разговор.
- Но, Гермиона, с вами не могло случиться ничего плохого: над вами стоял магический Надзор. Я бы узнал о происшествии через несколько минут.
- Вы не могли об этом узнать, сэр. Нападение было неподнадзорно. Надзор сработал бы только при условии незаконного применения волшебства несовершеннолетними или при нападении на нас магами. Но мы выполнили условия практики: о магии не могло быть и речи.
- Что же все-таки произошло?
- Мы возвращались из кинотеатра поздно вечером, переругивались, как обычно, поэтому и не заметили компанию агрессивно настроенных подростков. Это были мои бывшие одноклассники, с которыми я училась до Хогвартса. Они попытались выразить мне свое «дружеское» (я хмыкнула) расположение и начали оскорблять меня. Малфой вступился.
- Вот как? – Бровь Дамблдора удивленно поползла вверх.
- Да! – я покраснела и отвернулась. – Он считал, что оскорблять меня имеет право только он, что это его привилегия.
- Ах, вот в чем дело! – Дамблдор лукаво улыбнулся. – Ну, конечно же, я мог бы догадаться сам.
- Все закончилось большой потасовкой. У нас не было палочек, мы оказались беззащитны. Их было много, нас только двое. В общем, драка – не самая сильная сторона слизеринского принца.
Я попыталась пересказать происшествие так, как если бы передавала содержание интересного боевика, увиденного мной в кинотеатре. Мне не хотелось вновь переживать ужас того вечера, который до сих пор иногда снился по ночам: умирающий на моих руках парень и его липкая ярко-красная кровь. Кровь, кровь.. повсюду...
Дамблдор видел, что каждое слово дается мне с огромным трудом. Мудрый педагог понимал, что я изо всех сил пытаюсь держать себя в руках. Душа Гермионы Грейнджер была сейчас для директора Хогвартса как открытая книга.
- Он умирал у меня на руках...
- Как умирал? Гермиона, но почему я узнаю об этом только сейчас? Вы ничего не могли мне сообщить, но Ваша мама, миссис Грейнджер, она могла выйти со мной на связь в любую минуту дня и ночи. У нее была такая возможность.
- Мама? – я удивленно и непонимающе уставилась на Дамблдора. – Так она могла связаться с вами? Я ничего не знала об этом.
- Разумеется, нет. Вы и не должны были знать. Ответ на этот вопрос я выясню позже. Так что же все-таки произошло с мистером Малфоем?
- Его доставили в магловскую больницу. Там у него остановилось сердце, но врачи сумели вернуть его к жизни. Он потерял много крови, понадобилось переливание. У маглов нет Кровевосстанавливающего зелья.
- У них получилось?
Я кивнула:
- Представляете, профессор, у нас с ним одинаковая группа крови! Третья. И я выяснила, что у нашего чистокровного слизеринского аристократа в жилах бежит не голубая кровь, а точно такая же алая, как и у всех...
Я невесело рассмеялась:
- Смешно получилось: магловские врачи перелили ему мою кровь. Теперь у несравненного слизеринца Драко Малфоя течет по жилам грязная кровь гриффиндорки Гермионы Грейнджер. Умереть – не встать! Хотелось бы видеть его лицо в тот момент, когда он узнает!
- Действительно, смешно получилось, – Дамблдор даже не улыбнулся. - А Драко знает, что Вы спасли ему жизнь?
Я нервно повела плечами:
- Нет, и, надеюсь, узнает не очень скоро. День, когда все выплывет на свет, может оказаться для меня последним.
- Я не согласен с Вами, но спорить не буду, - директор снова сел напротив меня и заглянул мне в глаза. – Все, что Вы рассказали мне сейчас, мисс Грейнджер, очень серьезно, очень. Вы даже не представляете себе, на сколько... Я думаю, нет, я абсолютно уверен, что поведение мистера Малфоя через некоторое время изменится, а может быть и уже меняется. Ведь получив Вашу кровь, он вместе с ней получил и часть Вас самой. Мир вокруг будет восприниматься им чуть иначе, чем до переливания. Наша кровь – это наша душа, наша одухотворенная сила. Кровь – материальный держатель огня, энергии и информации в человеческом организме. Не зря вся самая по-настоящему темная магия замешана на крови. При переливании крови от одного человека к другому происходит внедрение чуждой человеку программы жизни. Кровь, оказавшаяся в теле другого человека, не только оздоравливает его на физиологическом уровне, но еще и влияет на его эмоциональное состояние, психику и интеллектуальные способности. У него могут даже поменяться обоняние и вкус. Если Вам интересна данная тема, мисс Грейнджер, то я кое-что могу предложить… - Дамблдор тяжело поднялся, подошел к книжному шкафу и провел рукой по корочкам древних магических книг. – А, вот она, держите!
Толстая пыльная книга упала в мои руки. «Древнейшая магия на земле - Магия крови» - гласило ее название. Я с благодарностью взглянула на директора школы:
- Спасибо, сэр. Я обязательно ее прочитаю.
- Не сомневаюсь. А что касается Драко Малфоя, то я с удовольствием буду наблюдать за теми изменениями, которые ему подарили Вы, Гермиона. Надеюсь, у него проснется неудержимая тяга к знаниям, он станет более терпимым к людям, и, возможно, даже подружится с Гарри Поттером. – Директор с удовольствием рассмеялся над своей шуткой.
- Никогда, - покачала головой я. – Нет, этого никогда не будет. Но я не все Вам рассказала, профессор. После несчастного случая у Малфоя была потеря памяти, амнезия, как сказали врачи. Он забыл, кто он такой, из какой семьи, кто я, и что с ним произошло.
- Вот как? Очень интересно. Как же вел он себя все это время?
- Необычно, сэр. Он оказался нормальным парнем, без заносчивости и высокомерности. Мы с ним много разговаривали и даже... э-э-э... немного подружились. В общем, он был достаточно терпим ко мне, а я к нему.
Я печально улыбнулась: как же я скучала по тем теплым сентябрьским дням. Дням, наполненных туманом серых мальчишеских глаз, дням, когда я безбоязненно могла тонуть в их омуте, могла взять его за руку, могла раствориться в его добродушной усмешке. С ним было легко и интересно. Он не издевался надо мной, не оскорблял, не унижал обидными прозвищами. Мы вместе читали, смотрели телевизор, играли в шахматы, катались на велосипеде, гуляли и разговаривали, разговаривали, разговаривали. С ним было также легко, как с Гарри... Мерлин, сегодня такая мысль казалась мне кощунственной – разве их вообще можно сравнивать?!
- Когда память к нему вернулась..., - мой голос дрогнул, – все осталось по-прежнему. Моя кровь ничего не изменила.
- Не так быстро, девочка. Всему свое время. Чем же закончилась вся эта история?
Мне вдруг захотелось стать невидимой и исчезнуть из этого кабинета подальше от голубых, проникающих в самую душу глаз.
- Больше рассказывать нечего, сэр. Это все.

ДАМБЛДОР
Я внимательно разглядывал сидящую передо мной студентку. За последний год она заметно вытянулась, похорошела. Гермиона Грейнджер стала очень привлекательной девушкой. Это не было великолепием розы, выращенной в оранжерее под искусственным солнцем. Скорее она напоминала полевой цветок, который не сразу заметишь среди ковыля, но нагнешься к нему, возьмешь в руки, и сердце замрет от хрупкости, чистоты и свежести.
- Гермиона, мне почему-то показалось, что у этой истории есть продолжение. И именно оно тревожит Вас более всего в последнее время.
- Со мной все в порядке, сэр, – ее голос задрожал.
- Хорошо, я ничего не буду выпытывать у Вас. Вам необходимо успокоиться. Выпейте вот это, - я подошел к полке с зельями, плеснул из одного пузырька несколько капель в широкую пиалу и протянул девушке. – Мое собственное давнишнее изобретение на основе корня валерианы, на меня действует безотказно. Пейте!
Гермиона дрожащими руками взяла Успокаивающие капли, сделала пару глотков и поставила пиалу на стол.
- Сейчас Вы можете идти, а завтра мы снова поговорим с Вами, - я присел на стул возле письменного стола и начал разбирать бумаги, которые требовали моего пристального внимания. Но сквозь очки продолжал незаметно наблюдать за каждым движением студентки.
Она не спешила уходить из кабинета. Зелье начало действовать, и успокоение медленной волной укутывало и согревало ее. Девушка откинулась на спинку кресла, обняв себя за плечи. Она еще не расслабилась, но в ней уже не было и того безумного отчаяния, которое несколько минут назад я увидал в ее взгляде. Наконец, она решилась:
- Профессор!
Я поднял усталые глаза на гриффиндорку:
- Да, мисс Грейнджер.
- Во второй раз я к Вам не приду, это точно. У меня не хватит решимости. Если Вы не против, то мы можем закончить наш разговор. Я готова.
Я неспешно поднялся, пересек кабинет и вновь опустился на кресло рядом с Гермионой. Та медленно подняла голову, в ее взоре читалась отчаянная решимость.
- Вы можете думать обо мне все, что угодно, сэр. Вы можете меня отчислить прямо сейчас. Для себя я все давно решила, и даже Ваше мнение, к которому я всегда прислушивалась и прислушиваюсь, не сможет повлиять на мое решение! В общем, профессор, я беременна. Отец моего ребенка – Драко Малфой. И я рожу этого малыша, чего бы это мне не стоило!
Ее голосок чуть дрожал, но, тем не менее, звучал вызывающе.
Меня не шокировало ее сообщение, я чувствовал нечто подобное, поэтому не отвел глаз в сторону. Я любовался своей студенткой: сколько смелости и отваги в этой совсем еще юной девушке. Нет, Распределяющая шляпа не ошиблась, распределив ее на Гриффиндор. Только настоящая гриффиндорка с такой непоколебимой решимостью могла бросить вызов не только всему волшебному сообществу, но и своим друзьям. Хотя, что греха таить, именно в таких вот нелегких ситуациях проявляется и закаляется дружба, если она настоящая.
Проблема мисс Грейнджер действительно была экстраординарной. Она требовала незамедлительно решения. Об исключении не могло быть и речи. Но было необходимо обезопасить девушку от негативных последствий ее отчаянного поступка.
Гермиона в напряжении ждала моего решения. От него зависела ее дальнейшая судьба.
- Да, девочка, задала ты мне задачку, – я устало снял очки, и тыльной стороной ладони протер глаза. Хотелось, чтобы мой голос прозвучал по-отечески тепло и не оттолкнул ее. Я даже не заметил, как перешел на «ты». – Ну, что ж, давай попробуем вместе найти выход, устроивший всех, и в первую очередь малыша, которому скоро предстоит появиться на свет.
- В середине июня, - прошептала девушка.
Я кивнул, уже подсчитав в уме приблизительную дату родов.
- Мы должны сделать так, чтобы сохранить наш маленький секрет в тайне от всех.
«Мы», «наш» - эти такие обычные в жизни слова должны были дать ей право на надежду и успокоить ее. Я на ее стороне и ей не враг.
Я откинулся на спинку и принялся размышлять вслух:
- Круг лиц, которым мы сможем довериться, и которые смогут нам чем-нибудь помочь, должен остаться ограниченным. Кто уже знает?
- Только Джинни Уизли.
- Хорошо, она надежная девочка. А твои родители?
Я вопросительно взглянул на девушку.
- Пока нет.
- Зная твою маму, я уверен, что она полностью будет на твоей стороне.
- Конечно, - Гермиона кивнула. – и отец тоже.
Мысль, что родители отвергнут ее, показалась ей абсурдной. Не было в ее жизни ближе людей, чем мама и папа. Пусть они редко виделись за эти годы, пусть Хогвартс служил причиной их постоянных расставаний, но на их отношения это не повлияло. Я был немного знаком с миссис Грейнджер. Она пошла бы на все ради дочери, простила бы ей любые шалости и проделки, приняла бы ее любой: и нежной, и злой, и агрессивной, и несчастной. Такие родители никогда не откажутся от своего внука.
- Это многое упрощает. Мы попробуем скрыть твое положение приблизительно до февраля. Но потом тебе придется покинуть школу и несколько месяцев провести в родительском доме.
- А как же учеба?
- Не сомневался, что ты спросишь об этом. Думаю, профессор МакГонагал успешно справится с отсылкой домашних заданий через совиную почту. Мы не будем посвящать ее во все тонкости нашей проблемы: она всегда питала к тебе слабость и с удовольствием поможет, даже не зная причин твоего отсутствия. Я слышал, что в магловских учебных заведениях используется форма заочного обучения. Попробуем и мы попрактиковаться в нем ради исключения. А на переводные экзамены в конце учебного года ты сможешь подъехать самостоятельно. Если же нет, то мы придумаем что-нибудь еще...
Я подмигнул своей собеседнице, и та грустно улыбнулась мне:
- Спасибо, профессор, что бы я без Вас делала?
- Ты бы продолжала жить. А еще, я надеюсь, ты дашь жизнь очаровательному малышу, который в свою очередь поможет одному знакомому нам мальчику с факультета Слизерин.
Гермиона невольно покраснела:
- Он никогда не узнает о ребенке. Я буду воспитывать его одна.
- Никогда не говори «никогда», девочка! Жизнь сама все расставит по местам. Кстати, собираешься ли ты посвящать в эту историю своих друзей?
- Не знаю. Скорее всего нет. Пока нет. Боюсь, они меня не простят...
- Не принимай решение за других, Гермиона. Это твои друзья. Они доказали, что им можно доверять. Это большое счастье – иметь таких друзей. Дай им шанс, девочка. Это не просьба, это просто дружеский совет.
- Я...я попробую, – девушка нервно закусила нижнюю губу.
- Иди, Гермиона. И дай тебе Мерлин сил пережить ближайшие полгода.
Она медленно поднялась и направилась к дверям.
- Мисс Грейнджер, - я вдруг вспомнил, с чего началась наша с ней встреча. – Кажется, и у вас был разговор ко мне.
Девушка повернулась, и ее задумчивый непонимающий взгляд остановился на мне. Углубившись в размышления, она совсем позабыла о причине своего прихода.
- Ах, профессор, я же собиралась поговорить с Вами о... Драко Малфое.
Я усмехнулся в усы. Все вновь и вновь сходилось на этом слизеринце.
- Сэр, я пришла к вам, чтобы попросить помочь ему.
- Разве ему нужна моя помощь?
- Очень нужна, но сам он никогда никого ни о чем не попросит. Он изо всех сил старается казаться гордым и независимым. Это может его погубить.
- Что же произошло?
- Около часа назад у меня был неприятный разговор с Пэнси Паркинсон, слизеринской старостой. Она рассказала, что вчера к Нарциссе Малфой применили Круциатус. Я думаю, что Темный лорд пытается повлиять на сына через мать.
Я поднялся. Ситуация действительно требовала незамедлительно вмешательства. Мальчику грозят большие неприятности.
- Мисс Грейнджер, я знаю, что моя просьба не доставит Вам удовольствия, но... Не могли бы Вы найти и пригласить в мой кабинет мистера Малфоя?
- Сэр, его нет в школе.
- Как нет?
- Паркинсон сказала, что Драко срочно вызвали домой. Он не участвовал в матче, вместо него на стадион вышел совсем другой игрок.
- Даже так? Тогда, будьте добры, спуститесь вниз к профессору Снейпу и передайте, что я жду его у себя в кабинете. Срочно!

ПОТТЕР
Я поднялся по лестнице и, подойдя к дверям девчоночьей спальни, негромко постучал. Мне никто не ответил. Может быть, Джинни ошиблась, и Гермионы здесь нет?
Я тихонько толкнул дверь и заглянул внутрь. Девушка сидела на подоконнике, обхватив колени руками. Ее взгляд был устремлен вдаль, а мысли улетели неизвестно куда. Она не слышала ни стука, ни скрипа открывающейся двери.
Живоглот вырвался из рук и, в одну секунду преодолев расстояние, разделяющее его с хозяйкой, запрыгнул на подоконник. Он мягко потерся спиной о ноги девушки. Та непроизвольно погладила его, отвлеклась от картины за окном и увидела меня, неловко мнущегося возле открытых дверей.
- Гарри! – смущенно улыбнулась она. – Я задумалась и не слышала, как ты вошел.
- Я искал тебя повсюду.
- Искал?
Я не знал, как начать разговор.
- Тебя не было на матче, я не нашел тебя в гостиной. Что-то случилось?
Гермиона покачала головой.
- С чего ты взял?
Я пожал плечами. Кажется, она не предрасположена к разговорам, но только и я отступать не привык.
- Нам нужно с тобой поговорить, – я окинул взглядом девчоночью спальню. – Но не здесь.
Девушка невольно хмыкнула:
- Знаешь, сегодня у меня день откровенных разговоров. Уже третий за день – это явно перебор.
- Третий? Ты о чем?
- Да это так, о своем, - махнула она рукой. – Где поговорим?
- Может – астрономическая башня? – предложил я.
Она вздрогнула и отчаянно завертела головой:
- Не-е-ет! Только не там!
Я удивленно уставился на подругу – что с ней? Она действительно в последнее время очень странная.
- Может в библиотеке? – предложила смущенная Гермиона. – Там за дальними стеллажами есть уютный уголок. О нем мало кто знает, там нам никто не будет мешать.
Я согласился. Кому как не ей знать все закоулки огромной Хогвартской библиотеки – она там разве что не ночует.
Уголок действительно оказался потаенным. Самостоятельно я вряд ли бы его нашел. Два уютных плетеных кресла, небольшой столик, лампа на столе. Наверное, мадам Пинс оборудовала этот милый закуток для себя.
- Что ты хотел мне сказать? – Гермиона вопросительно уставилась на меня.
Я улыбнулся:
- Вообще-то я думал, что это ты мне что-нибудь расскажешь.
Девушка улыбнулась в ответ. Но вышло не очень.
- О чем, Гарри? Какая тема тебя интересует? Политика? Культура? Книги? Спорт? Сплетни?
Я снял очки, протер стекла рукавом мантии. Наверное, без очков мой взгляд был наивным и беспомощным. Я увидел в ее глазах… Что?
Очки вернулись на свое законное место. Она смотрела на меня также спокойно, как и раньше. Может быть, мне все это только показалось?
- Меня интересуешь ты, Гермиона!
Девушка отвернулась.
- Гермиона! Я не слепой, я вижу, что с тобой что-то не так. Ты плохо выглядишь. Ты нервная, дерганая, чуть что – плачешь. Этот твой обморок на травологии. Ты что – больна? Ты стала избегать нас, что-то скрываешь. В конце концов, я твой друг – и имею право знать, что с тобой происходит!
Я долго готовился к этому разговору, но оказался не готов: нервничал, произнося свой заученный монолог, заикался.
- Хорошо, Гарри, - она подняла на меня глаза. – Я расскажу тебе о том, что со мной происходит. Но прежде, чем я это сделаю, я хочу сказать тебе одну важную вещь. У меня никогда прежде и, наверное, никогда в будущем не будет таких замечательных друзей, как вы с Роном. Вы даже больше, чем друзья – вы моя семья. Спасибо тебе за все годы, проведенные вместе. Спасибо и прости.
Я невольно покраснел:
- За что простить?
- Сейчас ты узнаешь, за что…
Гермиона замолчала, собираясь с мыслями.
- Это будет очень тяжелый разговор, Гарри.
Она судорожно вздохнула.
- Вернувшись с практики, я не рассказала тебе всей правды о ней.
Я нервно вскочил:
- Практика! Я так и знал! Я чувствовал, что это как-то связано с Малфоем! Грязный подонок! Он за все ответит!
- Сядь, пожалуйста, - попросила Гермиона едва слышным голосом. Этот тон подействовал на меня отрезвляюще. Она словно просила о пощаде, умоляя оставить ей жизнь.
- Ты прав, все связано с практикой и Малфоем. Но ты ошибаешься на его счет, он не сделал мне ничего плохого. Он просто спас мне жизнь.
Я рухнул в плетеное кресло. Мне показалось, что я ослышался.
- Он что?!
- Он спас меня, – Гермиона уверенно повторила последнюю фразу. – Дважды.
Я непонимающе уставился на девушку. Она кивнула, подтверждая мой немой вопрос.
Хорек спас Гермиону? Слизеринский принц снизошел до гриффиндорки и в минуту опасности, сумев преодолеть свою природную брезгливость к плебеям, протянул ей руку помощи?
Смысл фразы медленно доходил до моего сознания, но никак не хотел укладываться в голове. Малфой, никогда не называющий Гермиону иначе как «грязнокровка», вечно ее оскорбляющий и унижающий, помог ей?! Этого просто не может быть! Скорее мир перевернется…
- Я не верю, - слова давались мне с трудом. – И никогда не поверю. Между вами всегда была ненависть, одна только ненависть, а он не из тех, кто…
- Понимаю, - Гермиона не дала мне договорить. – В это очень сложно поверить. Я бы сама рассмеялась в лицо тому, кто попытался бы рассказать мне подобную историю. После стольких то лет взаимной неприязни… Но это правда. Первый случай произошел в замке, на меня напала Беллатриса Лестрейндж. Если бы Малфой не набросился на нее, меня бы уже не было в живых. Заклятие пролетело в дюйме от него самого, и он едва не погиб.
Гермиона вздохнула. Я напряженно вслушивался в ее слова, не отводя от нее недоверчивого и потрясенного взгляда.
- Второй раз случился позже. На нас напали маглы-переростки. Малфой легко мог скрыться, убежать, но он не сделал этого. Их было много, Гарри, а у нас не было палочек. Ты понимаешь, что это значит? Малфой ринулся в бой, защищая меня. Если бы ты только видел, что они сделали с ним…
Девушка отвернулась, размазывая по щекам предательские слезы.
- Магловские врачи с трудом вернули его с того света, - она проглотила горький ком в горле, но нашла в себе силы посмотреть на меня и продолжить тяжелый разговор.
- Малфой потерял очень много крови. Он умирал у меня на руках. В общем, магловские врачи перелили ему мою кровь. Теперь ты, если захочешь, можешь дразнить его грязнокровкой. Он все равно ничего не помнит. У него амнезия.
- Амне… Что? – не понял я.
- Амнезия – потеря памяти. После перенесенной травмы он многое забыл.
Сказать, что я был шокирован услышанным, - не сказать ничего. Я привык слепо доверять Гермионе за эти годы. Она не умела говорить неправду. И она не стала бы лгать, чтобы обелить слизеринца. Но то, о чем она рассказывала сейчас – не укладывалось ни в какие рамки. Рушились все устои и аксиомы, на которых базировалась моя жизнь. Слизеринец оказался героем?
Мы смотрели друг другу в глаза и молчали.
- Он очень несчастный человек, - тихо проговорила девушка и закусила губу.
Я криво усмехнулся:
- Несчастный, говоришь? Что-то я за пять лет не заметил.
- И я не замечала, Гарри. А летом многое поняла.
- Ты что, жалеешь его?
Гермиона оставила вопрос без внимания.
- Гарри, есть еще кое-что, о чем ты должен знать. Твоя интуиция не подвела – у Малфоя есть Метка. Я видела своими глазами. Но я абсолютно точно знаю, он не хотел принимать ее. Метка послужила наказанием за то, что он и Нарцисса принимали меня в своем поместье.
Гермиона тяжело вздохнула.
- Понятно, - я еще не в полной мере переварил информацию, вываленную на меня подругой. - И как долго ты собиралась скрывать это от нас?
- Я собиралась сказать, Гарри, честно, собиралась… Вот только ждала подходящего случая.
- И когда по-твоему он бы представился?
Девушка смущенно пожала плечами.
-У тебя всё, а то еще одного потрясения я просто не перенесу? – мне хотелось побыть одному, чтобы подумать, осознать, переварить услышанное.
Гермиона вздрогнула от моего вопроса как от удара.
- Нет, не всё. Есть еще кое-что.
Я удивленно уставился на нее: она решила сегодня свести меня с ума? Что ж, я получил, что хотел – сам вызвал ее на этот откровенный разговор.
- Я не сказала тебе самого главного. То, за что просила прощения.
Я поперхнулся.
Гермиона встала, подошла к книжному стеллажу и медленно провела рукой по корешкам старинных книг.
- Я боюсь говорить тебе это, Гарри, очень боюсь. Знаю, что ты после нашего разговора никогда больше не подашь мне руки, не назовешь меня свои другом, – каждое слово давалось ей с трудом. – Может быть, это не очень честно по отношению к Рону… Но именно ты.. ты, а не Рон, был более близок мне все эти годы. Именно твое мнение многое значило и значит для меня. Можешь считать меня предателем, но уже ничего нельзя изменить. Хотя нет, можно, но я буду честной с тобой до конца – я не хочу ничего менять.
Она повернулась ко мне – худая, осунувшаяся за последние дни, бледная, с синими кругами под глазами, но абсолютно уверенная в себе:
- Я жду ребенка… от Малфоя.
Я потерял дар речи.
- Ты… Ты специально придумала это, чтобы наказать меня за мои назойливые расспросы?
- Нет, Гарри. Этим не шутят. Я беременна, и это тоже правда.
Гермиона подошла и села возле меня, посмотрела мне в глаза, но я отвернулся, она хотела положить руку мне на плечо, но я дернулся в сторону от нее, словно от прокаженной. Мой мир в одночасье рухнул. Я верил ей, я молился на нее, я ценил ее. Она была моим другом, моим сторонником, моим боевым товарищем, девчонкой, непохожей ни на одну другую. Она была самой лучшей, а оказалась… как все. Не смогла устоять перед смазливой рожей слизеринского хорька!
- Уходи!
Девушка горько усмехнулась:
- Я знала, что так будет, хотя и надеялась на что-то. Глупая.
Она медленно, не оглядываясь, направилась вдоль стеллажей. Я смотрел ей вслед. А мое сердце остановилось.

ГРЕЙНДЖЕР
Голос Гарри был бесстрастным, холодным и чужим, его глаза наполнились странной, пугающей бездонностью. В них читалось ничем не прикрытое презрение и злость.
Все правильно. Все так и должно быть.
Я решительно тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли.
Что было, то прошло. А что будет, то и будет. И эта черная полоса тоже когда-нибудь кончится. Тем более что у меня осталась Джинни, милая веселая девочка Джинни Уизли. А еще моя маленькая тайна под сердцем, от которой я уже не смогу отказаться. Я уже люблю его, это крохотное незнакомое существо. Я чувствую его в себе, ощущаю каждой клеточкой своего тела. Он есть, он существует – мой сын. Я абсолютно уверена, что это будет мальчик. И он непременно увидит свет, каких бы потерь мне это не стоило. Ради него я сумею преодолеть любую боль, он станет главным источником моих жизненных сил, моей любовью, моей радостью и моей жизнью.
И, черт подери, мне наплевать, что обо мне думает Гарри Поттер! Наши пути разошлись, каждый пойдет теперь своей дорогой. Мне не больно! Совсем не больно! Я сильная, я справлюсь, у меня все получится.
Предательские слезы медленно покатились по щекам, я снова плакала.

ДЖИННИ УИЗЛИ
Голос Гарри звенел от негодования:
- Ты все знала и молчала! Ты покрывала ее!
Да как он посмел повысить на меня голос?! Я не его девушка, гиппогриф его задери! Пусть заведет себе подружку и орет на нее, сколько хочет.
- Да, я все знала, - прорычала я. – А ты… ты даже не попытался толком ее выслушать!
Рон сидел между нами и, ничего не понимая, переводил взгляд с одного на другого. Наверное, он был совершенно сбит с толку, и у него голова шла кругом от нашей перебранки.
- Я и не собирался слушать этот бред. «Малфой – спасатель грязнокровок!» Она сошла с ума! Да скорее мир перевернется, чем я поверю в его бескорыстие и самопожертвование.
Я выразительно закатила глаза:
- Конечно, это же только ты у нас имеешь право быть идеальным во всех отношениях! Такой беленький весь, пушистенький, некий эталон, по которому все должны равняться! Безупречный-мальчик-который-всегда-прав.
Я была вне себя от злости. Как он, кто нравился мне больше всего на свете, мог оказаться таким тупоголовым болваном, жестоким, черствым эгоистом, который оказался не в состоянии понять несчастную девчонку, которой и требовалась-то самая малость – немного поддержки, взаимопонимания и участия. А он оттолкнул ее!
- Замолчи, - вспыхнул Гарри. Его лицо стало ярко-пунцовым.
- Не затыкай мне рот, не дождешься, чтобы я молчала! – я откинула упавшие на лицо волосы, - Ты не знаешь, что такое любовь, ты слепой и глухой, ничего ни к кому не чувствуешь, никого не любишь! Как ты можешь осуждать ее?! И за что? За то, что она в твоем враге рассмотрела нечто, чего ты сам увидеть не в состоянии? Она же ничего не просила у тебя, только надеялась на капельку понимания. Кто ты такой, чтобы осуждать ее? Не суди, да не судим будешь! Почему мы всегда забываем эту святую истину? Ты даже не судья, Гарри, так почему ты так легко согласился стать ее палачом?
Он соскочил с дивана, я - следом за ним. Мы стояли друг напротив друга, тяжело дыша, готовые в любой момент пойти врукопашную. Пусть не думает, что если я девчонка, то уступлю ему!
- Да объясните мне, наконец, что происходит? – неловко встрял Рон, пытаясь разрядить накалившуюся до предела атмосферу.
Гарри махнул в его сторону рукой – мол, все потом.
- Значит, я ничего не понимаю в любви? – похоже, я не на шутку разозлила лучшего друга своего братца. – Так объясни мне, дураку, что это такое. Ты же у нас такая искушенная в амурных делах, у тебя огромный опыт.
- Заткнись!
- И не подумаю. Вам, девчонкам, подавай рыцаря на белом коне, ждете какой-то большой неземной любви, надеетесь на чудо. А чудес не бывает! Малфой никогда не изменится, ни-ког-да, ты слышишь? Идет война, и … Гермионе лучше избавиться от своей обузы, раз и навсегда. У маглов есть легкие пути решения этой проблемы.
Я задохнулась от негодования:
- Идиот! Какой же ты идиот, Поттер! Почему же твоя мама в свое время не избавилась от тебя? Но ее не испугали ни война, ни опасность. Она наверняка понимала, что младенец свяжет ее по рукам и ногам, но все равно не отказалась от тебя. А ты готов предложить Гермионе убить собственного ребенка? Тогда чем ты лучше Темного лорда?
- Джинни, подумай, о чем ты говоришь, - Рон потянул меня за рукав вниз. Я выдернула руку.
- Не смей меня сравнивать с ним! – рассвирепел Гарри.
- А ты не веди себя, как он! Любовь, Поттер, не ведает запретов, если она настоящая, - внутри меня бушевал настоящий вулкан. – Есть одна замечательная пословица – «Полюбите нас черненькими, а беленькими нас всякий полюбит». И такой подругой, как Гермиона, которая смогла рассмотреть в своем враге то, чего другим не видно, нужно гордиться, а не разбрасываться. Раньше я немного завидовала вашей троице, но теперь поняла: лучше быть просто девушкой, которую балуют и боготворят, чем превратиться в товарища, которому потом по-товарищески дадут коленкой под зад.
- Ах, ах, какие слова! Ты прямо кладезь мудрости, поначиталась всякого. Тебе ли рассуждать о дружбе и любви, ты сама-то никого не любишь, меняешь парней, как перчатки, а туда же – учить!
Слезы брызнули из моих глаз: вот значит как?
- Я люблю, не сомневайся…
- Кого же, если не секрет?
- Не секрет. Одного безмозглого гриффиндорского дурака, который, как только что выяснилось, не заслуживает моего внимания…
С этими словами я кинулась прочь. Выскочила в коридор, захлопнула за собой дверь, и, пытаясь отдышаться, прижалась спиной к гневно попискивающей Полной даме.
В гостиной стояла тишина. Вероятно, Гарри настолько был ошарашен моей неожиданной атакой, что совершенно растерялся. Раздался тихий голос Рона:
- Ты что, с ума сошел? Какого черта ты ее так расстроил? Гарри, неужели ты действительно такого плохого мнения о Джинни?
- Да нет же, задери меня пикси! Это вырвалось в сердцах. Я не хотел ее обидеть, - попытался оправдаться Поттер.
- Но обидел.
Милый мой братец, я готова простить тебе все ранее нанесенные обиды, забыть все наши разногласия.
– Но она была несправедлива ко мне.
- Как и ты к ней, - сердито оборвал его Рон.
Снова тишина.
- Ты знаешь, про кого она говорила? Ну, гриффиндорца, которого любит… Это Дин?
Голос Поттера глухой и немного растерянный.
- Нет, Гарри, не думаю, что он. Ты же видел ее – это тигрица, дикая кошка. Такие, как она, влюбляются в себе подобных. И Дин тут не прокатит. Кстати, Джинни и по гороскопу Лев.
- Я тоже.
И опять тишина. Первым не выдержал Рон:
- Объясни же мне, наконец, что произошло, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор? Я ни слова не понял из вашей перебранки.
- Гермиона беременна, - голос Гарри едва различим.
- Всего-то, а шуму-то шуму… Весь Хогвартс на уши подняли.
Рончик, да я тебя расцелую, как только появится такая возможность!
- Рон, ты, может быть, меня плохо расслышал: она беременна.
- Я не глухой. Все девчонки когда-нибудь беременеют: одни – раньше, другие – позже. Это их девчоночья натура такая. А Гермиона симпатичная девушка, умна, начитана, нравится парням. Вспомни Крама.
- А тебя не интересует вопрос – от кого?
- И от кого же?
- Она ждет ребенка от Малфоя.
Рон присвистнул от изумления, но от комментариев воздержался. Мне почему-то показалась, что новость его вовсе и не шокировала.
Вновь тихий голос брата:
- Значит, мы теперь выкидываем Гермиону из нашей компании?
Гарри не ответил, но за закрытыми дверями послышался звон бьющегося стекла.
Ага, кажется, у кого-то не в порядке с нервишками.

Улыбаясь, я села на ступеньку широкой каменной лестницы. Думаю, я не зря устроила этот скандал – хорошая встряска пойдет Поттеру на пользу. И я сделала все возможное, чтобы помочь подруге.