Я вам за него ручаюсь.

Сказав все это, Сальваторе снял маску, надел ее на Антонио, покрыл его голову колпаком Пульчинеллы и со слезами Глазах пожелал: „Носи сто лет". Смеющаяся и взволнованная

бурно зааплодировала. Спектакль начался»²¹. Антонио Петнто использовал опыт Альтавиллы и старался показать Пульчинеллу-современника, а не условную маску. Ему удалось расширить диапазон жизненных типажей, узнаваемых в традиционном облике народного персонажа. Его дзанни оказал­ся многолик, как это и было заложено в самой маске Пульчинеллы. Это был «добрый муж, честный труженик, великодушный, иногда даже храбрый, ни перед кем не прислуживавшийся, не напыщен­ный, не притворщик и не эгоист, тонкий наблюдатель, умный простолюдин» ²².

Петито частенько напоминал зрителям, что Пульчинелла — крестьянин, мужик из Ачерры. Он не менял традиционного костю­ма и всегда играл в маске. Но публике казалось, что она видит мимику дзанни. Среди зрителей распространилась легенда, что у Петито особая эластичная маска, наделенная живой душой. Да и актеры почти верили в магические свойства маски своего незаурядного коллеги.

Антонио Петито был не только хорошим актером, но и му­жественным человеком, способным проявить гражданскую твер­дость. Гистрноны Сан Карлино не размышляли над социальными конфликтами. Казалось, что содержание их сценариев, «уходившее корнями в эпоху феодализма, где титулованный могущественен, а народ бесправен, Пульчинелла получает палки, но целует руку хозяину» ²³, составляло и содержание их сознания. В эпоху нацио­нального подъема Рисорджименто, когда через Неаполь прохо­дили гарибальдийцы и был низложен король, сервилизм труппы Сан Карлино представал грустной пародией на верноподданнн-чество. Будучи на гастролях в Риме, актеры Сан Карлино произ­несли торжественный обет верности свергнутому монарху. Это вызвало бурю негодования у патриотически настроенной публики. Актеров выдворили из Рима. Когда же они вернулись домой, нх наказали неаполитанские зрители. Публика ворвалась в театр, изломала мебель и избила некоторых членов труппы. Альтавилла, забыв о достоинстве премьера, спрятался в люк под сценой, откуда возникали призраки. Единственный, кто не разделял запоздалых монархических чувств лицедеев, был младший Петито, стыдивший своих товарищей. Недаром в одной из его пьес Пульчинелла произносит: «Нечего называть рабом бедняка! Когда у человека есть сердце и достоинство, неважно, аристократ он или просто­людин». В Неаполе 1863 г. это звучало очень смело. По давней неаполитанской традиции Петито был не только актером, но и драматургом. Следовало бы сказать, считался драматургом, потому что великий Пульчинелла был малограмот­ным и свои пьесы наигрывал литературному помощнику Джакомо Марулли, а тот обладал лишь одним драгоценным качеством: преданной любовью к театру. Именем Антонио Петито подписан сборник неаполитанских комедий. Некоторые критики безжало­стно говорят, что это самый скверный из всех неаполитанских сборников. Но вот реплика режиссера середины XX в.: «Когда я сказал, что у Петито плохие пьесы, Эдуардо де Филиппо возразил мне: „Да, но, если их играть, — засмотришься! "»²*. В самом деле, Антонио Петито обладал великим талантом одушевлять человеч­ной игрой примитивнейшие создания своего малообразованного ¹ума. И в конце концов он так обкатал на сцене самый популярный свой сюжет, что пьеса «Палумелла» стала классикой неаполи­танского театра. Мы обратимся к этой пьесе в разговоре о твор­честве де Филиппо. По всей вероятности, в «Палумелле» запе­чатлелся итоговый образ дзанни, исполняемого Петито. В этой пьесе Пульчинелла — человек с достоинством, и оно дает ему основания для сатирического отношения к нуворишам и для того, чтобы преподать несколько уроков настоящим беднякам, поднять

их плебейский дух.

Антонио Петито умер 26 марта 1876 г. прямо в театре, за кули­сами, в антракте перед последним актом. Он страдал болезнью сердца, а еще, как это иногда бывало с подлинно комедийными актерами, от страдал оттого, что не мог выступать в трагедиях. По зловещей иронии судьбы его предсмертная сцена была паро­дией на трагический монолог. Он играл Пульчинеллу, влюбленного в таинственную «белую даму» в одноименной плохонькой пьесе Дж. Марулли. В конце третьего акта героиню находит ее настоя­щий возлюбленный, а Пульчинелла хочет воспрепятствовать их соединению. «Внезапно он изменил буффонный тон на трагиче­ский.— Я тоже, — декламировал он, — чувствую, как по моим жи­лам струится страсть, воспламененная женской красотой! Она пробирает меня до косточек! О варвары! Вы хотите лицезреть меня мертвым? Остановитесь! Я мертв? О небо, я чувствую, как холодные мурашки бегают не только по всему моему телу, но даже забираются в мой мешок! — Это была «выходка» (sparata) в духе Альтавиллы, которые всегда пользовались успехом. Публика руко­плескала. Петито поднял глаза к маленькой ложе, где стояли, слушая его, импрессарио и аморозо труппы, и неслышно для зри­телей, бивших в ладоши, спросил коллег: — Ну как, гожусь я в трагики?» ²⁵

Занавес в последний раз упал за Петито. В перерыве он обычно пил кофе. На этот раз его рука задрожала, зубы стукнулись о край чашки, глаза вылезли из орбит, он захрипел. Молодая сервьетта, сидевшая рядом, закричала: «Перестаньте, дон Анто!» Она дума­ла, что он изображает агонию, чтобы ее напугать. Петито часто развлекался закулисными импровизациями для товарищей по сце­не. Он любил розыгрыши. Но увы! На этот раз импровизатор упал мертвым за кулисами родного театра. Актеры, рыдая, собра­лись возле него. Вскоре рыдали и зрители, которым сообщили печальную новость.

Неаполитанский дзанни в первые