О том, как выйти сухим из воды, когда все хотят тебя убить. Версия Намстара

Ухён с фингалом под глазом сполз ниже в кресле пилота, подергал связанными за спинкой руками и жалобным голосом принялся уговаривать механика:
- Мёнсу, родной, дай старпому попить, умираю…
Эл, у которого голова с похмелья трещала ничуть не меньше, чем у самого старпома, только насмешливо фыркнул и подсел к Хое и Дону, которые, как индейцы возле костра, на корточках расположились полукругом возле кресла капитана, на чье каменное лицо Ухён вообще смотреть избегал.
- Сонджонни, детка, ну хоть ты дай мне попить… - воззвал Ухён к появившемуся в дверях кабины пилотов розововолосому. Юноша, видимо, в довесок ко всем своим блестящим личным качествам обладал еще и христианским состраданием (а, может, просто ему было стыдно, что «Йесони, вперед!» вчера орали все, а огребает теперь один старпом) – Сонджон взял с пульта бутылку минералки и поднес к губам Ухёна, который просто засветился радостью: - Да, малыш, бабка воспитала тебя как надо…
Однако же попить страдающему похмельем старпому было не суждено – Гю не поленился встать со своего кресла, отобрать бутылку у Сонджона и перевернуть ее над головой Ухёна.
И все это молча.
Ухён решил, что оскорбится чуть позже, когда закончит слизывать с лица благодатные капельки жидкости.
- Чего за сбор так рано? – послышался за дверями голос Сонёля. – Да еще и в рубке…
- Осто…
- Ёль…
- Нагни…
Ни одна из трех попыток спасти Сонёля от неизбежного не увенчалась успехом: самый длинный член команды, как всегда, влетел в рубку на всех парах и, как всегда, врезался башкой в перегородку – послышался звук ломающегося пластика, болезненный стон, тихое «Ой, блядь, Ёлли, ты опять» от Мёнсу…
Когда поврежденного головой штурмана уложили на колени заботливого Эла, капитан обвел команду взглядом и голосом, от которого мурашки застелились под вымоченной рубашкой Ухёна, констатировал:
- Собрались, значит…
Гю зыркнул своими маленькими глазками на старпома и продолжил:
- Все знают, из-за кого и почему мы оказались здесь со сломанным двигателем и без денег…
- Гипер сам сломался, я ни при чем, - буркнул Ухён, категорически отказываясь от обвинения, которое Гю хотел довеском приписать к его грехам.
- Еще раз старпом Ухён откроет рот, когда я говорю, и старпомом станет Хоя, а тело мы выбросим в гипер, - предупредил Гю настолько безэмоционально, что Ухён счел за благо и в самом деле помолчать. – У меня только один вопрос: где на этой уебищной планете можно достать денег?
- Ничего она не уебищная, - выпалил Ухён, забыв о только что принятом решении держать язык за зубами.
- Поздравляю, ты теперь старпом, - сказал Дону, пожимая Ховону руку.
Ухён сжался от страха и поспешил вернуть все назад, как было, обратившись к Гю:
- Нет-нет-нет, во-первых, ты закончил и ждал предложений, и я, как старпом, хотел внести свое. Во-вторых, я согласен, планета реально уебищная и мне здесь не нравится, поэтому чем быстрее мы улетим и я смогу снова приступить к обязанностям старшего помощника…
Видимо, Ухён пытался шаманской техникой НЛП закрепить в мозгах команды ассоциацию «Старпом=Ухён, Ухён=старпом».
- Заткнись, - прохрипел Гю. – Ты сказал, у тебя есть предложение…
- А да, конечно, - тут же заскребся в кресле Ухён… потому что никаких предложений, конечно, у него не было. – Чем знаменита Шайни? – спросил старпом у команды.
- Здесь ставят на все, на что можно поставить, - мрачно отозвался Мёнсу, у которого Гю с утра конфисковал видеоколлекцию в качестве наказания.
- Ну, это да, - согласился Ухён, быстро закивав. – А еще?
- Тут пьют, как нигде больше в галактике, - простонал ушибленный Сонёль с коленей Эла.
- Ну, и это да, - снова вынужден был поддакнуть Ухён, пожалев о том, что он нихренашеньки на самом деле не знает о Шайни и в прошлые разы, когда он здесь был, они с Ки только пили… Нет бы порасспрашивать аборигена о здешних обычаях. – Ну, Дону, напряги мозг, - от безысходности обратился Ухён к местному умнику.
- Э-э-э… - процесс мышления стер улыбку с подвижного личика пилота, и после полуминутного раздумья его центральный процессор выдал полезные сведения: - Здесь, вроде, один из последних в галактике легальных невольничьих рынков.
- Точно! – возликовал Ухён, попытавшись стукнуть себя по лбу – однако, из-за завязанных за спиной рук не вышло. – Можно продать кого-нибудь, вот и деньги.
Гю медленно повернулся к просиявшему старпому и вперил в него такой выразительный взгляд, что Ухён нервно зачесал ногу сапогом.
Черт побери, ну не было же другого выхода.
Пусть он и сам только что подсказал Гю идею, как можно избавиться от него на веки-вечные без крови, насилия и убийства.
- Да нет, ты не понял, - попытался внести ясность Ухён. – Мы не насовсем продадим, понарошку. Мы сначала продадим, получим деньги, а потом поможем проданному сбежать.
- Значит, ты предлагаешь продать кого-то из команды? – нет, ей-богу, по мнению Ухёна, так медленно говорить и растягивать слова Гю не идет – начинает походить на умственно отсталого, а не на злого капитана.
- Боюсь, одного продать не хватит, - вмешался Хоя, копающийся в планшете. – Тут написано, одного раба можно продать не больше, чем за триста тысяч.
- Одного, двух – какая разница, - заторопился Ухён. Ему же лучше: если он будет не один, а с кем-то, меньше шансов, что Гю «забудет» его потом вернуть.
- Значит, надо выбрать еще кого-нибудь, кто отправится на рынок с Ухёном, - подытожил задумчиво Гю. – Волонтеры есть?
- А давайте в камень-ножницы-бумага? – предложил старпом. – И я тоже буду играть?
- Нет, - оборвал Гю. А потом принялся размышлять: – Во-первых, мы не можем продать меня, потому что я капитан.
Молчание говорило о том, что с первым выводом все согласны, даже Ухён.
- Во-вторых, мы не можем продать Мёнсу, потому что это бессмысленно и механик нам нужен, чтобы починить двигатель.
Мёнсу заметно оживился.
- В-третьих, штурмана мы тоже продавать не можем, потому что без него мы не улетим и он идиот.
- Значит, я не идиот? – влез Ухён. – Как приятно.
- Остаются, к сожалению, только Дону и Хоя.
- А че не розововолосый? – спросил Ухён.
- У него бабка страшная, - откликнулся Гю. – И он не член команды.
Братья пилоты испустили тяжелый вздох, о чем-то пошептались с полминуты, а потом все-таки использовали ухёновское предложение: «ножницы» Хои против «бумаги» Дону.
- Черт, хоть бы раз выиграл, - пожаловался Дону, поднимаясь.

- Вы все равно никого без меня не продадите, - заявил Ухён, когда они два часа безрезультатно простояли на рынке под палящим солнцем. – А я умею торговать.
- Заткнись, недочеловек, - проскрипел Гю.
На самом деле, высоким и крепким Дону уже пару раз интересовались: двум совершенно одинаковым с лица наемникам с Тейсти нужен был пилот, а здоровяк с Йукыса искал седьмого в команду… Ухён видел, как он купил длиннющего не погодам мальчишку по имени Джун, проржав что-то о том, что этот паренек выше, чем все его хёны, и будет долбиться башкой в переборки между каютами.
«Как наш Сонёль», - подумал Ухён.
Ухёну было скучно, и он, тыкая носком ботинка в пыль, ждал, когда до Гю дойдет, что он ни в коем случае не даст продать себя отдельно от Дону: перед одинаковыми наемниками с Тейсти он разыграл целую драму, утверждая, что их с Дону разлучать нельзя, они кровные братья, у них ментальная связь и один без другого они просто погибнут… А когда прицениваться подошел чувак с Йукыса, то Ухён просто повис на пилоте и ни за что не хотел слазить.
Беда была в том, что если здоровячка Дону продать было не проблема, то зеленого с похмелья тощего Ухёна, да еще и с синяком под левым глазом, никто даже со скидкой покупать не хотел.

- На что спорим, если Хоя встанет вместо меня, я продам их обоих за полчаса? – набравшись храбрости, заговорил Ухён, когда скучать ему уже смертельно надоело.
Ховон прорычал что-то нечленораздельное настолько, что слов было разобрать нельзя, но угадать, что это было что-то матерное – очень даже легко.
Гю неуверенно посмотрел на пилота, оценил ситуацию – торгаш из него никудышный, что ни говори, из самого Ховона так еще хуже, а Ухён прирожденный аферист – и неуверенно начал:
- Хоя, может быть…
- Ничего не может быть, - отрезал Ховон. – Я не собираюсь за этого идиота, - он ткнул пальцем в невинно улыбающегося Ухёна, - отвечать.
- Ну все тогда, пошли обратно, - разозлился Гю. – План не удался, нечего тут торчать.
- Погоди, - нерешительно начал Ухён. – Хоя, если ты сейчас согласишься, я отдам тебе должность старпома.
- Чё? – переспросил Ховон, потому что звучало как наебалово: все знали, что Ухён лучше даст себя убить, чем лишится звания, которое хоть как-то прикрывает тот факт, что он трепло и пустое место.
- Я честно, правда, - состроил глазки Ухён. – Давай я расписку напишу, полежит пока у Гю… Ты же капитану-то веришь?
Причин не верить Сонгю у Ховона и впрямь не было, и он, чуть подумав и взвесив все «за» и «против» (а в списке «за» самым весомым аргументом значилась именно возможность, на правах старпома, нещадно мстить Ухёну за все те бесчисленные разы, что они оказывались из-за него в жопе) медленно кивнул.
Ухён пососал огрызок карандаша с минуту, а потом с улыбкой вывел на грязном клочке бумаги:
«Я, старший помощник капитана корабля ‘Инфинит’ Нам ‘Намстар’ Ухён, обязуюсь передать свою должность пилоту Ли ‘Хое’ Ховону, когда мы поможем ему сбежать от хозяев, в руки которых мы его, с его собственного согласия, продаем»
и подписался под этим бредом.
Хоя внимательно прочитал «соглашение», судя по нахмуренным бровям, остался чем-то недоволен, но все же молча передал бумажку Гю, забрал из рук Ухёна табличку, на которой было намалевано «300 000» и встал рядом с Дону, который только тихо ржал все это время.
Кто же знает, почему Дону всегда смеется? Может быть, он просто идиот, а, может быть, сильно умный, потому что на лице Ухёна отчетливо читалось, что у него на этот и на все остальные случаи жизни предусмотрен не только план «А», но и «Б» и так далее по алфавиту, и текст «договора» он сформулировал именно так, как было выгодно ему.
Ухён, кратко отпраздновав воссоединение со свободой потиранием рук, быстро вернул себе свою деловитость – заявил Гю:
- Чтобы их вместе продать, мне надо кое-что купить, - и растворился в торговых рядах шайнийского невольничьего рынка.