Когда мы вдвоем, нет ничего невозможного

- Как-то это некрасиво с их стороны, - заговорил Дону, - посадить нас сюда, если они купили на за этим самым… А вдруг мы себе что-нибудь важное отморозим.
- Заткнись, ради бога, - простонал Хоя.
Некоторое время оба сидели молча, прислушиваясь к капелькам воды, разбивающимся об каменный пол.
- А давай, когда вернемся, тоже смеха ради Ухёна каким-нибудь людоедам продадим? – снова заговорил Дону, долго молчать в принципе не умеющий.
- Людоедов жалко, отравятся, - шутканул Хоя, устало прижимаясь спиной к спине Дону и пытаясь хоть немного смягчить трение железных браслетов наручников, которыми их руки были скованы друг с другом. – Лучше кастрируем.
- О, я согласен. И нож тупой у Гю одолжим, - развеселился Дону.
- Да-а-а… - мечтательно протянул Хоя. – Я буду резать его медленно, со вкусом и по чуть-чуть.
Хоя вздохнул так глубоко, что Дону живо представил, с каким удовольствием Ховон будет отрезать ухёновские маленькие яйки от тела хозяина – и тихо захохотал.
Какое-то время снова было слышно только звук падающих капель.
- А у меня отмычка есть, - вдруг сообщил Дону.
- Откуда? – без особого доверия спросил Хоя.
- Мёнсу дал, - отозвался Дону.
- А чего молчал тогда? – раздраженно поинтересовался Ховон.
- А мне до нее никак не достать, - грустно вздохнул старший.
Однако слова «не могу» Хоя не понимал. Он нервно завозился на своем месте и начал строить предположения:
- А если мы как-нибудь повернемся, ты сможешь дотянуться? Как мне встать?
- Да тут, в общем… - неуверенно промямлил Дону.
Какого черта Дону так тормозит и отказывается попробовать хоть что-нибудь сделать, чтобы освободиться, Хоя не понимал.
- Ты понимаешь, что эти двое псевдоминистров из СМ-Тауна намерены попробовать с тобой сделать, роза ты, блядь, дикая? – вызверился Ховон. – Или и впрямь бутон чешется, как этот на голову больной там говорил, вкусить сладость? Или ты правда думаешь, что Ухён, сволочь трусливая, прибежит тебя спасать?
- Да не ори ты, - огрызнулся Дону. – Не в этом дело.
- Ну вставай тогда, - прорычал Хоя, богатырским рывком заставив подняться Дону вместе с собой.
Долгое время вместе со стуком капелек воды слышались стоны, ругательства и кряхтение.
- Не-не-не, ты мне руку вывернешь…
- А если так?
- А если так, то вывернется твое плечо. Или ты, нафиг, буратино, и твои суставы на шарнирах?
- Нет, - рявкнул Ховон.
Снова в тишине камеры можно было услышать только капельки… ну и еще гулкое биение двух загнанных сердец, потому что последняя попытка как-нибудь так провернуться в кольцах наручников, чтобы руки Дону оказались спереди, закончилась бесславным падением тела старшего на младшего.
- Тяжелый ты, - зачем-то вслух прокомментировал Хоя.
- А тебе что, худышки нравятся, вроде Гю? – тоже без причины поинтересовался Дону.
- Э, да нет, как раз наоборот, - вынужден был сказать правду Ховон, потому что врать, вроде, смысла не было.
- Да ладно, - Дону усмехнулся, но как-то не так сердито, как раньше.
- Эй, мы же о женщинах говорим? – до Хои, наконец, дошла неправильность ситуации.
- Конечно-конечно, - заверил Дону. – Где ты видел существо более женоподобное, чем наш капитан?
Хоя подумал, что Дону тот еще тролль.
Дону от нечего делать покрутил руками за спиной, задел Ховона – и тот почему-то вздрогнул. И почему-то эта нервная реакция вдруг заставила мозг старшего заработать.
- Поднимайся, - поторопил он. – Я придумал. Мне надо просто перешагнуть через наши руки, назад, вот так.
Легко сказать – а ты попробуй сделать.

%

- Ну и как нам забраться внутрь? – прохрипел Гю, отплевываясь от пыли, потому что Ухён только что, заметив кого-то, прижал его голову к земле.
- Да чё ты ноешь все время, прямо не капитан, а позорище какое-то, - заметил старпом.
- Это ты их продал на самый огромный и хорошо охраняемый лайнер на этой уебищной планете, - еще злее зашипел Гю.
- Я наварил тебе сто штук, между прочим, - со свойственной ему невозмутимостью заметил Ухён.
- Засунь их себе в задницу, а мне верни моих пилотов, - не унимался Гю.
- Да расслабься, - беспечности старпома могли бы позавидовать библейские ангелы, сидящие на облачках и качающие ножками, - люди на самом деле вовсе не так внимательны, как тебе кажется, и мало обращают внимания на то, что их напрямую не касается.
- Философию свою засунь туда же, в задницу, - капитан начинал злиться по третьему кругу, и ему казалось, что ничто на свете уже не сможет вернуть ему Хою и Дону.
И с кем теперь в космошашки резаться?
Но Ухён не дожил бы до своих лет, если бы так легко впадал в уныние.
- Пошли, - старпом поднял капитана на ноги, заботливо отряхнул с него пыль, а потом ловко своим ремнем завязал ему руки за спиной.
- Ты чего делаешь, сдурел, что ли? – психовал Гю, когда вдобавок к ремню Ухён еще и накинул ему на голову свой моднявый шейный платок.
- Все идет по плану, не ссы, - заверил старпом, толкая Гю в спину прямо по направлению к центральному трапу.
Гю решил, что ему все равно, где умирать.
Охрана на входе перегородила им путь и с подозрением уставилась на аферистскую ухёновскую рожу, но старпом и глазам не моргнул.
- Нэ-нэ-нэ, уважаемый, - ловко потеснил охранника внутрь Ухён, невозмутимо отстраняя ствол бластера от своей головы. – Вам тут в обед двух красоток приводили, я вот третью подогнал. Куда вести?
Видимо, двух двухметрового почти роста дам с покрывалами на лицах охрана запомнила и теперь связывалась с кем-то по рации, ожидая распоряжений.
- Сектор три-бэ, - сообщил старший с поста, кивнув двум недорослям, одетым в камуфляж, чтобы проводили «наложницу» до камеры.
Но Ухён с своим капитаном расставаться был не намерен. Снова послышалось знакомое:
- Нэ-нэ-нэ, - и старпом оттеснил от скукожившегося от страха Гю бритую налысо десантуру, - а кто мне за доставку распишется? У меня тут все строго по отчетности. Я с ней пойду.
Старший обреченно махнул рукой, пропуская процессию внутрь.
Шагая по пустым гулким коридорам, Ухён внутренне страдал, потому что, видит бог, не обойтись им без насилия, и очень вообще прекрасно будет, если насилие будут учинять они с Гю, а не над ними.
Но сначала следовало узнать, где этот чертов сектор три-бэ находится.
- А куда мы идем? – невинно спросил старпом у бритого слева. И когда тот не отозвался, обратился к бритому справа: - Корабль такой большой! Такой красивый! Я на таких никогда не бывал!... Так мы вверх или вниз?
- Вниз, - буркнул бритый.
Ответ Ухёна вполне удовлетворил.
- А чего она такая страшная? – вдруг спросил бритый слева. – Те вроде посимпатичнее были.
- Ага, - поддержал бритый справа. – Мало того, что короткая какая-то, так еще и глаз совсем не видно.
Тут Ухён подумал, что минута совершить насилие настала – потому что Гю мог вытерпеть что угодно, но только не такие вот нелестные отзывы о своих прекрасных глазах.
Два коротких и очень подлых удара в шею, давным-давно продемонстрированные Ховоном команде в качестве наглядного пособия по самообороне, были отточены до совершенства и все так же действенны, и вот Гю уже пинает носком ботинка бессознательное тело того, кто так грубо высказался об уникальных пропорциях его лица и тела.
- Пошли, - Ухён бы позволил Гю в качестве моральной компенсации еще немного попинать бритого, но в коридоре послышался шум, какой обычно создает только очень внушительный отряд людей.
О-о-очень внушительный – как смог заметить Ухён, когда первая колонна марширующих солдат выплыла из-за поворота.
- Я передумал, - нервно прошептал Ухён, - не пошли, а побежали.
Гю рванул вперед как стрела.
К сожалению, марафон закончился ровно перед следующим поворотом, за которым Ухён расслышал такое же пугающее топанье солдатских ботинок, как за спиной.
Гю повернул назад, едва не поскользнувшись в глубоком заносе на повороте.
- Мне еще рано умирать, мне рано умирать, - бубнил Гю себе под нос, тыкаясь, как слепой котенок, в стены коридора.
Ухён подумал, что он, как духовный лидер и вообще старший, сейчас, наверное, общается с Галактической Кейматерью.
Интересно, удастся ли Гю убедить ее, что им «рано умирать»?
Кого там удалось капитану заверить в том, что этот бренный свет без его персоны потускнеет, осталось неизвестным, но Ухён почти уверовал в чудо, когда Гю наткнулся в стене коридора на дверь и, как ни удивительно, она даже отворилась.
Старпом ломанулся к выходу, указанному им перстом высшей силы.
- Ухё-ё-ё…
…ё-
……ё-
…......ё-
……......ё-
………......ё-
-н…
Когда старпом, не сумевший вовремя затормозить, столкнул капитана с узкой площадочки за дверью вниз, голос Гю еще долго и красиво эхом отдавался от стен огромного, похожего на длинный стальной цилиндр шприца отсека утилизации отходов.
Ухён тупо смотрел секунд десять вниз, туда, где исчез Гю – а потом прыгнул следом.

%

Легко сказать – трудно сделать.
Во-первых, протиснуть свою задницу через соединенные за спиной руки – не так просто, как может показаться, и Хоя не преминул это заметить:
- Чего у тебя задница-то такая широкая?
- У меня она не широкая, - процедил красный от напрасных попыток сделать со своим телом невозможное Дону. – Большая задница у капитана.
- Ах, ну да, как это я забыл, что ты у нас эксперт по задницам, - язвительно отозвался Ховон, пытаясь максимально притянуть все свои части тела к себе, чтобы дать Дону больше места.
Во-вторых, совершенно невозможно это сделать, когда твой зад упирается в чужой, нервно отставленный и так и норовящий поддать тебе побольнее.
Дону внезапно понял, что надо менять стратегию.
- Послушай, Ховон, - миролюбиво начал Дону, называя собеседника настоящим именем, что делал только по особо важным датам вроде дня рождения младшего, - так у нас ничего не выйдет, ты должен расслабиться, ты всегда слишком напряжен.
- Да ничего я не напряжен, иди ты в задницу, - огрызнулся Хоя.
- Ну и что мне надо сделать, чтобы ты перестал злиться? – преисполненным печали голосом ангела поинтересовался Дону.
- Стихи, блядь, мне почитай, - выругался Хоя, пытаясь то ли приподнять Дону на своей спине, то ли грохнуть его этим вниз побольнее.
- Стихи? – невозмутимо переспросил Дону, снова оказавшись задом на бетонном полу. – А я же могу…
Проснись, любовь! Твое ли острие
Тупей, чем жало голода и жажды?
Как ни обильны яства и питье,
Нельзя навек насытиться однажды.
Так и любовь. Ее голодный взгляд
Сегодня утолен до утомленья,
А завтра снова ты огнем объят,
Рожденным для горенья, а не тленья.
Чтобы любовь была нам дорога,
Пусть океаном будет час разлуки,
Пусть двое, выходя на берега,
Один к другому простирают руки.
Пусть зимней стужей будет этот час,
Чтобы весна теплей пригрела нас!
Единственным, что спросил Хоя после окончания декламации, было:
- Это кто?
- Шекспир, - лениво отозвался Дону. – Мода на него в последнее время какая-то.
- Ага, - согласился Хоя. Как ни удивительно, но на Дону Ховон злился часто, но недолго – пятиминутными интервалами раз двенадцать в час. Иногда даже орал и называл долбоебом – Дону соглашался с долбоебом, ржал в ответ, а потом, вот как сейчас, отмачивал что-нибудь странное, и Хоя остывал, будто его в холодильник клали. – Ладно, - вздохнул Ховон, - давай еще попробуем.
- Ага, - тут же поддержал Дону. – Я вообще очень гибкий, ты, главное, расслабься.
Снова к звукам капелек добавились странные хриплые фразы, вроде:
- Еще чуть-чуть ниже…
- Я почти протиснулся-я-я…
- Нет-нет, не наклоняйся так, я не могу дотянуться…
- Больно же, черт…
Задница Дону, трущаяся о его собственную, стала Ховону почти родной, и, наконец, не выдержав, он заржал от странной мысли.
- Ты чего? – удивленно спросил Дону.
- Да так, - хмыкнул Хоя. – Я тут подумал, что рад, что оказался тут с тобой, а не с кем-нибудь еще… Если бы кто-нибудь сейчас слышал эти твои «Расслабься», «Ниже, я не могу дотянуться», ты представляешь, о чем бы он подумал?
- Ахаха, - засмеялся Дону, благодаря всех богов за то, что Хоя не видит его красного лица. – Намстар описался бы от радости. Мы живая иллюстрация извращений из его вонючей книги.
- Точняк, бро… Ну что, еще разок попробуем?

%

Гю сидел в груде мусора и швырял им в унылого Ухёна, приговаривая:
- Ты сороконожек с Джи-Уай-Джи видел? Противные такие мохнатые твари с усиками?
- Ну видел, - мрачно отозвался старпом.
- Так вот ты еще противнее, - заявил Гю, бросив в старпома пустую бутылку.
- А слизняков с Би-Эй-Пи? Вонючие такие мрази, тупые, как сама тупость?
- Видел, - ответил старпом.
- Так вот ты еще тупее, - Гю послал в полет обломок мусорного ведра.
Ухён вздохнул: самым обидным было то, что всех животных, которых Гю вспомнил за час, пока они сидят в помойке, Галактическая Гуманитарная Ассоциация причисляла к разумным формам жизни.
- Да что мне для тебя еще сделать-то надо? – взвился, наконец, обиженный Ухён, у которого гордость, как бы ни думали некоторые, все-таки как понятие в организме не отсутствовала. – Я уже всю эту помойку изнырял до самого дна, нет тут выхода, хоть убейся.
- Как же я ненавижу тебя, - простонал Гю, утыкаясь носом в колени.
Ухён внимательно посмотрел на него, а потом сплюнул в сторону и снял с головы обрывок изоленты: нет, Гю не плакал, как он, больно жалостливый, подумал.
Гю просто по-сатанински ржал.
Потому что ничего и никогда смешнее в своей жизни не видел – чем Ухён, пятнадцать минут назад нырявший вглубь помойки, а потом выныривавший с приклеившейся на остатки кетчупа к башке пластиковой тарелкой.
Ухён, наконец, нашел место, которое соответствует ему по духу и жизненной позиции, вот только Гю очень не хочется умирать тут вместе с ним.
Но, к сожалению, как Гю и подозревал с самого начала, они оказались в отсеке, где мусор прессуют перед тем, как выбрасывать – и, кажется, пресс только что включили, потому что стена за спиной старпома поползла навстречу той, к которой прижимался сам капитан…

Примечания:

Все как в старварсе.

Примечания:

Если хотите, в песенке есть все: настроение, ритм, игривость и даже слово " Infinity"
The Baseballs - Umbrella: https://vk.com/infiniteplaylist? w=wall-39788892_2600
Надеюсь, хоть раза три я заставил вас улыбнуться.
И да: " Кассиопея" - конечно же, корабль Юно и Макса хДДД