Глава IX песок бремени

Прогулка по морозу — как раз то, что мне сейчас было необходимо. Ходьба прогнала из души страх, холод выдул сомнения. Осталось только одно желание — вот так ехать и ехать, куда угодно, оставаясь рядом с любимым.

Новость о том, что мы уезжаем, Дракон воспринял на удивление легко.

— Уезжайте, — согласился он.

— Ты останешься? — Я готова была уговаривать его, чтобы он начал спорить. Ожидаемого скандала не получалось, отчего стало даже как-то обидно. Сторожев был не похож сам на себя.

— Пойду в город. Устроюсь как-нибудь.

— А как же техникум? — Я не понимала, что с ним происходит.

— У меня академка до сентября. — Он снова копался в пакете, перебирая свои шерстяные носки.

Я зависла, придумывая, какой бы еще вопрос задать. Нужных слов не находилось.

— Где Маринка? — не в тему спросила я.

— Вертится где-то здесь. — Дракон проявлял редкостное равнодушие как ко мне, так и к маленькой вампирше. Может, у него поднялась температура?

Понятно, надо оставить человека в покое. Я прошлась по кухне, вспоминая, с какой

злобой Маринка ушла от нас. Раздражение добавляет скорости. Девочка давно могла прийти домой. Сегодня не торопится. Спешить не к кому? Незачем?

Дракон сидел около окна, тупо смотрел в одну точку. Кого-то ждёт? Неудивительно. Здесь все кого-то ждут.

Вечер был полон тягостной тиши. За окном завывала вернувшаяся метель. Макс медитировал, глядя на огонь. Я пыталась читать. В доме нашлась единственная книжка. Увидев обложку, даже не удивилась: «Олеся» Куприна. События концентрировались вокруг нас, и другой книжки здесь просто не могло оказаться. Но сквозь чтение каждый раз ловила себя на мысли, что прислушиваюсь к тарахтению дизеля, надеясь расслышать еще какой-нибудь звук.

Все шло своим чередом. Мы молчали, в печной трубе грустно гудело, стены поскрипывали от порывов ветра. Наконец мне удалось увлечься книгой. Дочитала до истории с заговором раны, и тут тревога вновь заставила меня поднять глаза. Маринка возвращалась. Я не могла это видеть. Просто знала, что она идет. Медленно. Внутри меня встрепенулось волнение. Захотелось выяснить, почему девочка не торопится.

Где же она? Где? Строчки купринской истории уплыли, превращаясь в стволы деревьев. И я словно вошла внутрь представленной картинки, оказавшись рядом с Маринкой. Как будто опять произошло превращение, и я вороной лечу по лесу. Бесшумно. Быстро.

Марина шла через лес. Шла, по колено проваливаясь в снег, с постоянством робота вынимая ногу и снова погружая ее в сугроб. В ее, как всегда, растрепанных волосах запутались веточки и хвоинки, как будто она продиралась сквозь непролазный ельник. Ветер кружил снежинки, горстями бросал их ей в лицо. Мохнатые перчатки набрали в себя снег, но Маринка их не снимала. Ее застывшее лицо ничего не выражало. Но вот девочка остановилась, подняла голову, оглядываясь. Вокруг нее были только хмурые елки с отяжелевшими от снега лапами.

Маринка медленно хлопнула в ладоши, отряхивая перчатки. Сделала это демонстративно, словно хотела кому-то показать, что может поступить, как захочет.

И вдруг она побежала. Теперь снег не был для нее препятствием. Юная вампирша мчалась по хрустящей кромке, деревья успевали только ухнуть, когда она проносилась мимо. Из леса девочка вылетела на взгорок и ринулась к морю. В какой-то момент мне даже показалось, что сейчас она взлетит. Я слышала шум моря, чувствовала соль на лице. А потом увидела наш дом. Маленький, скособоченный, по крышу занесенный снегом, уже превратившимся в соленую корку.

Даже не пытаясь затормозить, Маринка врезалась в стену, как будто пытаясь пройти сквозь нее.

Грохот заставил меня вздрогнуть. Чернота ночи перед глазами превратилась в черные строчки букв, за которыми пряталась история Олеси и автора. От вспыхнувшей тревоги засосало под ребрами, желудок пронзила боль.

В стену снова стукнули — Маринка колотила кулаком по дому, проверяя его на прочность. С потолка посыпалась труха. Я оглянулась на Макса. Он не шевелился.

— Маринка вернулась, — равнодушно произнес Дракон.

Громко топая, девочка прошла коридор, застыла на пороге комнаты.

— Дверь закрывай. Тепло уходит. — Макс все еще смотрел в огонь.

Я склонилась над книгой, чувствуя неожиданную тяжесть в плечах. Опять потратила все силы на поиски пропажи! Протянула руку к завернутому в фольгу кусочку шоколада.

Надо мной нависла Маринка. Прошептала зло:

— Не смей за мной следить!

Я посмотрела на нее и вдруг поняла, что ее превращение произошло. Мы больше Маринке не нужны, она стала самостоятельной.

— Больше не буду, — пообещала я. — Но и ты тогда не ходи за мной!

— Макс и Маша уезжают, — опередил меня с сообщением Дракон. Как же он был доволен Маринкиным раздражением…

— Скатертью дорога, — буркнула Маринка, стаскивая перчатки и бросая их в мою сторону. — Я остаюсь!

— Я тоже, — торжественно объявил Сторожев.

— Нашла себе компанию? — Книжку следовало отложить, а то у меня могло появиться желание кое в кого ее метнуть.

— Да. Люди хорошие.

Марина стояла передо мной, уперев руки в бока. Смотрела с вызовом. От ее взгляда в груди похолодело. С чего я взяла, что Таня подарила перчатки под гипнозом? Могла ведь из дружеских побуждений. Потому что ей все рассказали.

Я беспомощно оглянулась. Дракон победно улыбнулся, словно Маринка пообещала исполнить его заветную мечту. Конечно, если нарушать правила, то делать это по полной.

— Ты уверена? — Макс тоже следил за развернувшейся игрой взглядов. — Они тебе понравились? По мне — ничего особенного.

Зря он так сказал. Маринка настроена все делать наперекор.

— Им я буду нужна. — Птенец оперился, завел себе клыки и пошел в атаку.

Вместе со стулом я развернулась в их сторону.

— Зачем? — жестко спросил Макс.

— Я — вампир.

— Ты им это сказала?

— А надо было скрывать? Я то, что есть. Вампир. И ничего постыдного или невероятного тут нет. Люди спокойно говорят, что они люди. Не стыдятся. И я не хочу прятаться. Да, я им сказала. И никто не убежал в панике, не закричал: «Караул!»

— Ребята подумали, что ты шутишь, — пытался урезонить девочку Макс.

— Я не умею шутить. — Маринка обнажила клыки.

Думаю, Тане ее сообщение понравилось. Макс ошарашенно молчал. Иначе я не могу объяснить, почему он ничего не предпринимал.

Не хватал глупую девочку за ухо, не ставил за плохое поведение в угол, не перегибал через колено и не шлепал по попе. Дракон растянул рот в улыбке. Мерзавец! Наверняка именно он напел Маринке идею с самоопределением.

— Завтра я пойду к своим новым друзьям, — заявила юная вампирша и не спеша удалилась в комнату.

Я вскочила, роняя книгу.

— Не трогай ее, — пробормотал Макс. Он смотрел на огонь, и от такого освещения его лицо казалось задумчивым. — Ее решение. Пускай будет так.

— Но это опасно! Сам говорил — здесь Смотрители.

— Опасно для тех, кого она назвала друзьями. Впрочем, могу допустить, что иметь собственного вампира кому-то кажется забавным.

Дракон заржал. Что-то он стал слишком много себе позволять. Я с тревогой прислушалась к тишине в комнате. Почему-то мне чудилось, что Маринка там сейчас должна плакать. Но она даже не шевелилась.

Все было правильно. В конце концов мы должны были расстаться. Несмотря на привязанность к Максу, девочка обязана найти свою дорогу. Может быть, в оригинале Максу это виделось как-то иначе. Но и подобный вариант возможен. Надо же, сказала, что она вампир! Я даже предположить такого не могла. Мне всегда казалось, что вампиры скрывают свою сущность. Хотя если в Маринке течет часть крови Макса с его страстью идти против правил, то удивляться не приходится. Девочка сама по себе исключение из правил, от нее можно ждать чего угодно.

У Макса зазвонил телефон, и он вышел в коридор. Будем надеяться, он пытается узнать про убитых вампиров и Ирину. И вообще ищет место, куда бы нам отсюда убраться. Спрашивать у Макса, что у него там за разговоры, не хотелось. Слишком много вокруг произнесено слов. Пора бы уже помолчать. Да и в очередной раз лезть в его дела не хотелось. Вечно я со своим интересом попадаю впросак.

Я вновь попыталась читать, но история чужой любви была уже не интересна.

Придвинула к себе белого мишку, что с первого января так и сидел на стуле. Игрушка была мягкая и теплая. И как Дракон догадался купить такого чудесного зверя? При его-то жизненной несообразительности очень удачный поступок. Я посадила мишку на колени, пальцами взлохматила синтетические волоски над глазами. В черных гладких бусинах белыми точками отразилось мое лицо, отчего взгляд игрушки стал осмысленным. Совсем как тогда. Первого января. По кончикам пальцев пробежал ток, и я отдернула руки. Мишка… Мягкий добрый мишка с черными глазами. Такими же черными становятся глаза у вампира, когда он злится. Только у одного существа, в каком бы он настроении ни был, глаза всегда остаются черными и уже никогда не посветлеют…

Опять вспомнился Эдгар! Почему простая детская игрушка напомнила мне именно его? Только ли потому, что мы о нем сегодня говорили?

— Дима, — позвала я, — а где ты купил этого мишку?

— Где купил, там больше нет, — отозвался Сторожев.

Дракон что-то делал, отвернувшись к окну. Я видела только его спину, двигающиеся лопатки да методично поднимающиеся и опускающиеся локти. Конечно, другого ответа я от него и не ждала. Парень может не помнить, откуда у него игрушка и в чьих руках она побывала.

Слишком много вопросов. За ответами я отправилась в комнату.

— Марин! — бросила в тишину, едва приоткрыв дверь.

В комнате, казалось, никого не было.

— Кто тебе подарил медведя? — Я выставила игрушку перед собой.

— Ты знаешь, — раздался голос. Сползшее с постели одеяло зашевелилось,

из-под кровати на четвереньках выползла Маринка, держа что-то в правой руке.

— Не знаю… — начала я. И замолчала.

За хвост Маринка держала небольшого серого мышонка. Зверек обиженно попискивал, но в целом со своей участью был согласен.

— Зачем он тебе?

Ничего себе! У нас, оказывается, в доме живут мыши, проводники из мира живых в мир мертвых! Чем этот карапуз здесь питался? Снегом?

— Все вокруг кого-то заводят, — равнодушно пожала плечами девочка.

Заводят? То есть мы завели Маринку для развлечения, она завелась у мезенской компании, и, как результат, у нее завелась мышка.

— Как ты оказалась тут, на севере, с Лео? — Мне словно кто-то подсказывал вопросы. — Когда я тебя последний раз видела, ты была с Эдгаром.

Я хорошо помню ту встречу. Эдгар пришел поговорить со мной. За ним тенью следовала Маринка.

Маринка кинула мышку на кровать. Обалдевший зверек сунул морду в складку одеяла и замер, изобразив, что его здесь нет.

— Мне нужен был Макс. С Лео его легче было найти.

— Зачем тебе нужен был Макс?

— Чтобы передать ему просьбу вернуться.

— Куда вернуться?

— Он бы понял. Но потом это стало неважным. Он пришел с тобой. Ты была лишней.

— Для кого лишней?

Мышонок ожил и попытался спрыгнуть на пол.

— Стоять, Эд!

Я успела услышать слова. Движение не заметила. Мышонок снова оказался зажат в белой руке. Маринка подняла на меня равнодушные вампирские глаза.

— Эд? — выдавила из себя я.

Нет, этого не может быть! Мне показалось! Я гнала свою фантазию прочь, заставляла себя не думать. Но все было чересчур очевидным.

— И когда он должен здесь появиться?

В тот раз мы шли с Эдгаром по городу, на дома меховой шапкой опускалась ночь. Я не смотрела вампиру в лицо, в памяти остались только мыски начищенных ботинок, неспешный шаг. О чем он тогда говорил? Что-то о том, что я его поражаю. А мне, тогда еще маленькой и глупой, просто хотелось стоять рядом с этой глыбой спокойствия. Он утверждал, что человеческие чувства предсказуемы.

— Эдгар тебе что-то пообещал? Что вообще говорил тебе Эдгар?

Что можно было пообещать Маринке? Стать обратно человеком? Дать напиться крови Смотрителя?

Она молчала. Изучала меня своими пронзительными огромными глазищами, словно слезу пыталась из себя выдавить. Но это уже была не та Маринка, которую я видела каждый день, подходя к подъезду. Милая девочка осталась в прошлом.

Мышонок, словно грузик на веревочке, покачивался на хвосте. А потом Маринка стала его раскручивать. Я пыталась улыбаться, хотя от такого равнодушного садизма бросало в дрожь.

— Ты знаешь, что вампирам нельзя открывать себя?

— Плевать! — с мальчишеской бравадой бросила девочка.

Я вдруг поняла, чего хотел старый вампир. Он не просчитывал ситуации, не подгадывал события. Просто проверял чувства. Любимое занятие вампиров — наблюдать. Берешь жука, бросаешь его в муравейник и наблюдаешь, как тот пытается оттуда выбраться. Кому-то удается взлететь, кто-то неплохо бегает, а кто-то даже не пытается сопротивляться. Интересно-то как!

Нет ничего более увлекательного, чем наблюдать, как кто-то старается спастись. А еще можно проверять чувства на прочность. Выдержат — не выдержат. У любви должен быть предел, черта, за которой решаются вопросы жизни, а не чувств.

Букашка… Да-да, мы с Максом в глазах Эдгара не более чем букашки, брошенные в муравейник и пытающиеся из него выбраться. До недавних пор букашки неплохо боролись за свою жизнь. И даже пытались диктовать свои правила. Великому наблюдателю нравилось за нами следить. А потом ему надоело. Мы создаем много шума. Особенно Ирина с Антоном. Вот он и решил собрать всех вместе и прихлопнуть одним ударом. А ведь мог всех по-тихому убрать. Но ему, видимо, надо, чтобы наша смерть состоялась прилюдно.

— Марина, ты с ним как-то общаешься?

— Ничего он мне не сделает!

Маринка приподняла мышонка на уровень глаз, перехватила его правой рукой и медленно поднесла ко рту. Хрустнули разламываемые кости.

В ужасе я шарахнулась назад, ударилась спиной о стену. Зажмурилась. Что-то мягкое шмякнулось об пол.

— Я вампир, и не тебе, Смотритель, диктовать мне условия, — прошипела Маринка. — Хватит меня контролировать! Я сделаю то, что решила. А ваш Эдгар может катиться ко всем чертям вместе со своими правилами. И только попробуй против меня построить аркан!

Ее слова заставили меня поднять веки. Перед собой я увидела почерневшие от ярости глаза, перепачканный кровью рот.

— Ты — никто! — кричала девочка. — Пешка в чужой игре! Да, Эдгар предложил мне поехать с Лео. А я посоветовала ему вытащить из больницы Дракона, чтобы тот испортил вам праздник. Да, он попросил превратить вашу жизнь в кошмар. Но ты же вечно в чем-то копаешься, постоянно хочешь что-то понять. Поняла? Легче стало?

— Зачем мы ему? — прошептала я.

— Влюбился, наверное. В тебя все влюбляются. Ты же у нас совершенство!

Я схватилась за голову. Нет, любовь тут ни при чем. У Эдгара своя игра. Тогда, во дворе после маскарада, старый вампир наблюдал. А когда перед ним возникла Ирина, да еще Антон помчался со своими воплями, он просто решил поставить эксперимент на тему: «На что способна любовь?» Поэтому и не забрал Грегора!

А сейчас чего хочет? Закрыть игровой уровень и перейти к новому?

Маринка отходила от меня к стене, и я была вынуждена идти за ней следом. Вампирша в ярости оттолкнулась двумя руками от спинки кровати, отчего та выдвинулась на середину комнаты.

— Отстань ты от меня со своими вопросами!

— Марина, когда Эдгар придет, он будет тобой недоволен, — покачала я головой. — Он хотел, чтобы ты рассорила нас. А еще лучше, вынудила уехать. Но у тебя ничего не получилось, ты занялась решением своих дел, забыв о том, зачем ты здесь…

Дальше все произошло молниеносно. Пролетевшую секунду я увидела, словно со стороны. Вампирша бросилась на меня. Я успела развести перед собой руками, произнося первые слова заговора. Дверь распахнулась, ударилась о стену, от рывка слетая с петель. Макс сделал один большой шаг к нам и вытянул вперед руку. Маринка вцепилась в его ладонь ногтями, с яростью разрывая кожу. Макс поднял руку вверх, разворачивая девочку в противоположную от меня сторону. Около окна появился призрачный старик, поднял плетку…

И тут же все закончилось. Маринка сидела на полу. Макс стоял над ней, дуя на свою пораненную руку. А я просто застыла на месте.

— Не надо бояться Эдгара, — спокойно произнес Макс. — Если ты останешься здесь, он тебя не тронет.

— Я не останусь!

Маринка резко поднялась. Мгновение, и ее уже нет. Только дверь в сенях запоздало хлопнула.

Я с трудом проглотила застрявший в горле комок.

— Она испугалась? — пробормотала я.

— Я бы тоже испугался, когда сотворил такое.

— Можем что-то сделать? — От пережитого страха у меня начинала болеть голова.

— Мы можем уехать. Тогда Маринкино задание будет выполнено.

— Куда уехать?

— Вероятно, во Францию.

— Зачем?

— Как будто непонятно! — В дверях стоял Дракон. — Думаете, вы здесь главные и от вас зависит этот мир? Да ни фига!

Он покрутил в руках что-то небольшое. Фигурка, но не пластилиновая, а восковая. У куколки были темные волосы и юбка.

— Это все из-за тебя. — Сторожев, глядя на меня, поднял над головой свою поделку. — Если бы не ты, я бы давно стал тем, кем должен был стать. Но ты каждый раз мне мешала. Не дала мне совершить убийство… Убедила Мельника, что подходишь ему больше… Не даешь мне встретиться с вампирами…

В конце каждого предложения Дракон методично вкалывал в фигурку иголку. Большую булавку со стилизованной черепушкой на кончике. А мы, оказывается, еще и по сумкам чужим лазим? Как мило!

— Ты останешься здесь, — с жаром произнес Сторожев. — И больше никогда никому не навредишь!

Он последний раз воткнул иголку в живот куколке и победно оглянулся.

— Ты забыл добавить волшебное слово «сим-силябим», — медленно произнес Макс, надвигаясь на новоявленного колдуна.

Над головой Дракона взлетели листики клевера, в воздухе повисли частички пепла…

— Ручей с ручьем не сходится! — гортанно, не попадая в такт, заголосил Сторожев. — Гора с горой не сбегается. Лес с лесом не срастается. Цвет с цветом не… — он запнулся. И менее уверенно добавил: — Тоже не срастается.

— Не слипается, — поправила я.

— Ну да. — Дракон опустил руки.

Макс спиной загородил меня от него. Раздался грохот. Взлетели в воздух ноги в белых носках. Удар отбросил Сторожева обратно в кухню. Загремела на столе потревоженная посуда. Макс перешагнул порог.

— Одевайся! — пророкотал он.

— Ты меня не убьешь! — визгливо вскрикнул Дракон. — Ты переступил аркан и не сможешь…

Ненормальный! Если он считает, что любое разбрасывание клевера ведет к построению аркана, то сильно ошибается. Просто так исколотая булавками куколка тоже ни к чему не приведет. Разве только взбесит.

— Одевайся! — повторил Макс, наступая на Сторожева, отползавшего от него к двери.

— Ты не должен меня трогать! Вампир, убивший человека…

Макс сорвал со стены куртку, бросил Дракону его сапоги. Обернулся и спокойно произнес:

— Я сейчас вернусь.

Из распахнутой двери в дом повалил холод. Не помня себя, я выскочила наружу следом за ним. На улице стояла кромешная тьма. Ни звуков, ни шорохов. Только глухо роптало море.

Я закрыла глаза, пытаясь представить, что сейчас делает любимый. И увидела: по снежной равнине между лесом и морем движется темная точка. На плече у Макса безвольно болтается Дракон, меховой капюшон дохи треплется на ветру. Мысленно я окинула взглядом берег от Канина Носа до мыса Вороний. И увидела Маринку. Та брела по дороге неподалеку от Мезени, словно не решаясь пересечь черту города. Почувствовав мое присутствие, оглянулась. Ее глаза посветлели, но от этого мне стало еще неуютней.

И тут меня словно кто-то вытолкнул из картинки. Я стояла на пороге дома. Дышать было тяжело, тело сковало от холода. Я попятилась — темнота шла следом. Между мной и городом Мезень что-то появилось. Какая-то сила, вступившая в борьбу со мной. Я закрыла дверь. Прислушалась к тишине дома.

Смотрители… Да, здесь были Смотрители. Они собирались что-то против нас предпринять. Как же мне все это надоело. Почему нельзя хотя бы денек пожить спокойно?

Дом был привычно гулок на шаги. Поскрипывал половицами, подгудывал трубой. Я поворошила угли. Чуть прикрыла вьюшку. Прошлась с кочергой в руке по комнате. Кровать встала на свое место. Даже одеяло было нормально застелено. Темные окна глядели на меня равнодушной ночью. Сегодня ничего не случится. События сегодняшнего дня завершились. Макс вернется, и будет утро. А утро вечера мудренее.

Я боролась с искушением замкнуть дом от посторонних. Взяла веник. Подмела разлетевшиеся трилистники, выбросила в печь. Туда же отправила коготь филина.

Хватит игрушек. До добра они не доводят. Наивный Дракон! Решил, что, подглядев чужие действия, сможет сотворить нечто подобное. Но для этого нужна сила. А за любую силу надо платить. Он второй раз наступил на те же самые грабли. Второй раз обманулся собственной фантазией.

Я села на кровать, рукой погладила по одеялу. Мне необходимо отдохнуть. Уснуть, набраться сил для завтрашнего дня.

Завтра. Многое решится завтра.

Достала зеркальце, посмотрела на свое отражение. На секунду показалось, что я не похожа сама на себя. Что-то появилось в лице, чего раньше не было. Я даже улыбаться стала по-другому. Закрывала глаза, пыталась вспомнить, какой была раньше. Снова вглядывалась в отражение. Нет, все на месте. Неверный свет сыграл со мной шутку. Да неправильно суженный на темноту зрачок напоминал, что все прежним быть не может. А в остальном — те же глаза, та же линия щеки, такие же губы, чуть припухлые и, как всегда, покусанные. Те же выбившиеся из прически волосы. Локон падает на лоб, другой опустился по скуле. Я его заправила за ухо, заметила, как чуть дрогнули пальцы.

Опустилась на подушку. Надо поспать. Хотя вряд ли усну.

«Предки по окнам, чуры по углам, — запел под потолком тонкий голосок. — Святая роса на кровельке. Круг моего дому тын железный…»

Я медленно повернула голову. Около окна стояла «березка».

«Огонь жарок от земли до небеси. В каждом углу по щуру стоит, в самых дверях Сварог сидит. На самой крыше полымя горит, железный тын стоит. Никому не доступно до дому моего. Гой!»

Вдруг сон накрыл меня с головой. Я плыла между явью и фантазиями, боясь пошевелиться, чтобы не сломать хрупкую границу. Мне казалось, что если я сейчас повернусь, то потом уже не усну, и это очарование, эта сказка небытия ускользнет от меня.

Сны были рваные, нехорошие. Мне снилась школа. И даже не сама школа, а голоса. Они звенели у меня в голове, одни обрывались, другие начинали звучать. Приснилось, будто иду я на тренировку по фехтованию и забыла, где находится спортзал. Передо мной нагромождение переулков, и я не знаю, куда идти. Потом увидела Маринку. Девочка сидела, нахохлившись, на стуле, словно воробей, не желая поднимать голову, смотреть на меня.

Минуты доедали сутки. Секунды ссыпались в ладонь, просеивались сквозь пальцы. В какой-то момент мы с Максом потеряли власть над временем, поэтому надо вставать и бежать отсюда. Но встать было невозможно, потому что я спала.